| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пехота не идёт за танками, а они сами — расстреливаются германскими пушками перед второй, основной линией обороны противника.
Была потеряна половина этих стальных «гробов», но собственно людские потери оказались на удивление малы: немногим более трёх десятков убитых и чуть более сотни
раненых. Если бы атака проводилась силами одной пехоты — она бы обошлась не менее чем в несколько тысяч трупов…
В начале мая новая попытка прорыва фронта совместной атакой «Шнейдеров» и Сен—Шамонов» и, снова неудача: ценой потери шести машин удалось продвинуться лишь на полкилометра.
Рисунок 89. Каков танкистов был конец?
В апрельских боях 1917 года у Арраса, вновь неудача и у британцев. Их танки вязнут в грязи, разбредаются на широком фронте без устойчивой связи меж собой и расстреливаются своими же пушками от несогласованности действий. Но они уже смогли прорвать укреплённые позиции и захватить отдельные пункты до 10 километров в глубине обороны противника.
Но без поддержки пехоты, танки не могут развить успех — что было тотчас взято «на карандаш» учащимися на собственных ошибках танковыми командирами.
Были сделаны первые выводы: свои танки резко поднимают моральный дух пехоты, снижают ее потери и увеличивают общий темп наступления.
Немцы тоже сделали свои выводы и, вскоре после этих боёв — сформировали специальные противотанковые батареи из шести 77—ми миллиметровых полевых пушек каждая, стреляющих осколочно—фугасными гранатами. С той же целью, ими использовались «волчьи ямы», замаскированные листовым железом с насыпанной сверху землей и, с пулеметами позади в качестве приманки.
В целом же, германский Генеральный штаб отнёсся довольно легкомысленно к появлению у противника нового рода войск и, не озаботился вовремя — ни о создании собственных танков, ни о разработке эффективного противотанкового оружия…
За что и поплатился буквально через какие-то два с небольшим года.
В отличии от них, союзники не просто видели проблемы — с которыми столкнулись первые танки, но и искали пути их преодоления. Вместе с усовершенствованиями самих боевых машин, они планировали применять впредь танки внезапно и массированно, с учётом местности и состоянием грунта. Комбинировать их действия совместно с пехотой, артиллерией и авиацией, прикрывать наступление тёмным временем суток и постановкой дымовых завес.
Для противодействия неприятельской авиаразведке, танки днём без приказа запрещалось двигать даже на метр. С той же целью все они окрашивались в коричневый цвет и снабжались маскировочными сетями. По воспоминаниям танкистов-ветеранов, во время ночного выдвижения к полю боя — даже внутри танка воздерживались от применения электроосвещения и командир был вынужден показывать направление движения огоньком сигареты, белым платком или листком бумаги.
После печального опыта неудачных боёв, танкистов на полигонах учили преодолевать ямы, подъемы, ездить по выемкам с поворотами и «нырять ласточкой» в глубокую воронку… В зависимости от обстоятельств — идти в бой впереди пехоты, вместе с ней и позади нее. Наводчики орудий и пулемётов учились стрелять по вспышкам, командиры танков — координировать действия своих подчинённых, взаимодействовать с пехотой, артиллерией и авиацией.
В особом порядке отрабатывались способы связи.
Ближняя связь между танками осуществлялась красными, зелеными и белыми сигнальными ракетами. Так, белый цвет означал «вперед», красный и белый — «враг в небольшом количестве», красный, белый, зеленый — «враг отступает». Для связи на большие расстояния иногда применялись радиостанции, но чаще из-за их ненадёжности — почтовые голуби, для чего часть танков переделывали в мобильные голубятни.
И, наконец первый, хотя и локальный успех!
1 июня 1917 года, после короткой — но мощной артиллерийской подготовки, 36 британских танков при поддержке пехоты внезапно атаковали ошеломленного противника у Мессин. Раздавили его пулеметные гнезда, 25 танков достигли намеченного штабом рубежа атаки, а пехотинцы закрепили их успех.
Из-за яростных контратак пришедших в себя немцев, не удалось осуществить вторую часть плана — ввода резервов для глубокого прорыва… Но зато, именно танки — использующиеся в качестве «очагов» обороны, помогли их отбить. Тогда же, кому-то в голову пришла светлая мысль применять танки без вооружения в качестве транспортных машин — подвозящих на поле боя снаряды и патроны, продовольствие и воду, а на обратном пути — эвакуирующих с него раненых и даже пленных.
23—26 октября то же года, шесть французских пехотных дивизий, поддержанных двумя тысячами артиллерийских орудий и более полусотней средних и тяжёлых танков, перешли в наступление с целью срезать выступ немецкой обороны под Мальмезоном.
Особое внимание уделялось связи и координации действий различных родов войск: пять командирских танков были оборудованы радиостанциями, два спешенных кирасирских батальона прошли специальную подготовку по сопровождению танков в бою.
Авиация следила за продвижение собственных войск, разведывала передвижения резервов противника и корректировала огонь собственной артиллерии по неприятельским батареям.
Хотя, конечной цели операции достичь не удалось — прорыв обороны составил всего шесть километров на фронте в двенадцать…
Зато удалось нанести противнику потери в 38 тысяч солдат и офицеров при собственных всего в восемь тысяч.
А это очень важно в войне на истощение, в которую по сути — вылилась эта Первая мировая бойня!
Германский Генеральный штаб, такое сравнительное лёгкое отбитие танковых атак привело к очередному самоуспокоению, к примеру в августовской сводке по группе армий кронпринца говорилось:
«Танк бессилен против наших средств обороны, в частности — против артиллерии».
Тем не менее новым немецким тактическим приёмом этих боёв, стало пропускание их пехотой танков над собой с последующим отсечением от них вражеских пехотинцев. А также использование в противотанковой обороне бетонированных огневых точек и окопанных броневых кареток Шумана2.
Союзные танкисты тоже изучали не совсем удачный опыт этих боёв, но не опускали руки, а анализировали его и делали свои собственные выводы.
Для следующей наступательной операции под Камре, где после прорыва предполагался глубокий рейд, был создан первый танковый корпус под командованием
генерала Эллиса. В него вошли шесть дивизий пехоты, три дивизии кавалерии, три танковые бригады (по 3 танковых батальона в каждой), свыше 1000 орудий вплоть до самых тяжёлых и почти 300 самолетов.
Рисунок 90. Поточное производство тяжёлых танков «Мк IV» на заводе британской фирмы «Виккерс».
Его начальник штаба — будущий выдающийся танковый теоретик полковник Джон Фуллер, учёл всё: состояние грунта, прогноз погоды и возможности тогдашних танков — не могущих пройти своим ходом более сотни миль.
Совершенствовались и сами боевые машины, устранялись их недостатки, появлялись их новые, специализированные разновидности.
Часть танков оснастили краном и лебёдкой для использования в качестве эвакуаторов с поля боя. Для связи со штабом корпуса и авиацией, на других танках внутри машины размещали радиостанции с аккумуляторными батареями, а снаружи на крыше — передающие антенны с расчалками.
Для преодоления немецких окопов, рвов и «волчьих ям», на некоторых танках установили устройство позволяю перевозить на крыше огромную связку фашин (хвороста) и, которую перед препятствием — водитель мог отцепить изнутри.
Логистика — рулёз!
Каждому британскому тяжёлому танку «Мк IV» на 10 часов работы требовалось 318 литров бензина, 22 литра моторного масла, 68 литров тавота и 182 литров воды. Поэтому на исходных позициях, в 4—8 километрах от германской линии обороны, были созданы многочисленные полевые склады, на которые железной дорогой были доставлены 750 000 литров горючего бензина, 23 тонны смазочных веществ, 5 миллионов патронов и 54 000 57—миллиметровых снарядов.
Не менее важной заботой, как надо полагать, являлась доставка всего этого «добра» непосредственно на поле боя.
Именно поэтому, кроме танков-эвакуаторов, радийных танков и инженерно-сапёрных танков — каждый батальон имел по шесть транспортных танков, снабжённых деревянными волокушами—прицепами — способными за раз доставить на поле боя четырнадцать тонн горючего, боеприпасов, продовольствия и воды…
Даже была попытка установить на танке шестидюймовое орудие, создав таким образом самоходные установки поддержки!
Но видимо это было уже за гранью возможностей тогдашних танковых шасси.
Всего в бою готовилось принять участие 476 бронированных машин, из них 378 — боевых танков и 98 — специальных. Из последних — 9 осуществляли радиосвязь, 54 перевозили топливо и боеприпасы, 1 — телефонное имущество, 2 — мостовое оборудование. Кроме того, 32 танка были оснащены кошками—якорями на стальных тросах и должны были растаскивать проволочные заграждения для прохода вводимой в «чистый прорыв» кавалерии.
Появились и новые тактические приёмы.
Для отработки взаимодействия, танкисты усиленно тренировались с пехотой. Но так как последняя, «пыля обмотками» — хронически отставала от неутомимых движущихся механизмов, скоро догадались по возможности перевозить её до неприятельских окопов на крышах танков — на коих размещалось до полувзвода пехотинцев.
Подготовка наступательной операции под Камре, проводилась в обстановке строжайшей секретности.
Разведку оборонительных позиций противника разрешили проводить лишь в самый последний момент, их артиллерийскую «пристрелку» проводили без выстрелов — с учетом расстояния, состояния атмосферы, износа и температуры стволов.
Сами танки выгружались на железнодорожных станциях только по ночам и не раньше, чем всего за несколько суток до начала атаки. Так же ночью они своим ходом двигались от станции на выжидательные позиции. Там машины осматривались, получали боеприпасы и пополняли горючее. Чтоб скрыть от ушей противника шум их моторов и лязг гусениц — в тоже же время проводилась стрельба из винтовок, пулемётов и лёгкой артиллерии.
Чтоб задурить командованию германской армии мозги насчёт собственных замыслов, в другом месте фронта производились аналогичные мероприятия, но в светлое время суток. Днём танки прибывали на железнодорожную станцию и разгружались, ночью загружались и убывали, чтобы с утра всё повторить с начала.
Хитрые, сцуко!
И хотя немецкому командованию всё же удалось узнать от пленных об предстоящей танковой атаке, но уже слишком поздно — когда отреагировать на возникшую угрозу они уже не успевали.
Атака была построена на внезапности и стремительности и это в полной мере удалось.
30 ноября 1917 года, в два часа ночи британские танки выдвинулись на исходные позиции, примерно в километре от передовых рубежей обороны противника. В шесть десять утра они в сопровождении пехоты медленно, на малой скорости двинулись в атаку.
Через десять минут открыла огонь своя артиллерия, поставив перед атакующими подвижный огненный вал рвущихся фугасно-осколочных и дымовых гранат. Часть батарей, не занятая созданием подвижного «огневого вала» перед наступающими, обстреливала осколочными и дымовыми снарядами вражеские батареи, транспортные узлы, командные и наблюдательные пункты. В этом им помогала авиация, служащая не только «глазами» командования, но и как «летающая артиллерия» — обстреливая и бомбя вражеские позиции, аэродромы, тыловые железнодорожные станции и склады.
Таким образом, впервые в истории войн — танки, артиллерия, пехота, конница и авиация — работали как одно целое.
Двигаясь вслед за «огневым валом», части Танкового корпуса прорвали фронт и, в течении десяти часов прошли три оборонительные позиции противника. Затем, были перемолоты подходящие из тыла резервы обороняющихся…
Успех значительный, но сокрушительной победы вновь не получилось.
Двигающийся в первой волне атакующих танков генерал Элис, потерял связь с командирами других подразделений своего корпуса. Увы, но радиосвязь в то время, была ненадёжна как ветренная девица.
Танкисты устали, вымотались и выдохлись в первый же день, ибо управлять танком в бою и воевать на нём — «удовольствие» было ещё то.
За годы позиционной бойни, командование отвыкло от управления маневренными действиями и упустило момент ввода в прорыв резервов.
Местность не была достаточно защищена от противника, проделанные проходы в проволочных заграждения оказались недостаточно широки, и последовавшая за танками канадская кавалерия понесла тяжёлые потери…
Сказалось продолжающее быть несовершенство конструкций танков: из 280 выведенных за день из строя боевых машин — только шестьдесят было подбито противником, остальные были потеряны по техническим причинам. Таким образом во время одной из последних атак 21 ноября, из имевшихся ранее 387 танков в бою принимают участие лишь около пятидесяти.
Да и немцы не собирались играть с танкистами генерала Элиса в поддавки!
При танковой атаке немецкие солдаты прятались в укрытия, а когда танки проходили над ними — снова занимали позиции и отсекали пехоту. Противотанковые орудия устанавливали на обратных скатах высот и в лощинах, тщательно маскировали их и, выкладывали циновки под жерлами — чтоб взметнувшаяся после выстрелов пыль, не выдавала расположение.
Позиции противотанковых батарей располагались в две-три линии и прикрывались пехотой с пулемётами, фугасными минами и связками гранат.
Скученное движение танков под огнем даже немногих орудий приводило к «кладбищам танков». В ответ, изобретательные британские танкисты придумали движение зигзагами на средней дистанции и внезапный прямой рывок после предварительного сближения с орудием.
Кроме уже знакомых нам 77—ми миллиметровых полевых орудий, в качестве противотанковых использовались 75—мм трофейные бельгийские и 37—ми миллиметровые автоматические и пушки. Последние, применялись зачастую устанавливаемые на автомобильном шасси и, перебрасываемые вдоль линии фронта — служили прообразом мобильного противотанкового резерва более поздних времён. Одна такая самоходная батарея, уничтожила за один бой восемь британских танков.
С той же целью немцами впервые использовалась и штурмовая авиация, применявшая против танков бронебойно-зажигательные пули. Впрочем, о каких-либо её успехах ничего не было слышно.
Обе стороны получили и первый опыт танковых боёв в городской черте, столь характерных для второй половины 20-го века.
Рисунок 91. Танки в городе крайне уязвимы, но они там очень нужны.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
