И аз создам! Глава 17. О чём не предупреждала советская разведка?

И аз создам! Глава 17. О чём не предупреждала советская разведка?

Глава 17. О чём не предупреждала советская разведка?

После того Совещания в Кремле, на Тухачевского посыпались всевозможные «плюшки». Он стал едва ль ни правой рукой самого Троцкого, открывал не едва ль ногой двери в любой кремлёвский кабинет, ну и так далее…

Конечно, процентов на девяносто всё это было на уровне домыслов и слухов, но всем явственно было видно одно: Мишка Тухач — резко изменился, резко поумнел и не менее резко попёр вверх по карьерной лестнице. И если он, как торжественно клялся — ещё и наваляет бело-маньчжурцам на Дальнем Востоке, то…

Страшно даже подумать, каких руководящих постов в иерархии РККА достигнет!

Лидерам военных группировок в РККА, знамо дело — было обидно, досадно и горько от своих фиаско.

И завидно Тухачевскому нестерпимо!

Конечно, на виду они хорохорились, мол — надерут косоглазые этому умнику задницу как нам не так давно надрали, но себя то ведь не обманешь…

И начали они по одному, втайне от всех подкатывать к Тухачевскому. Мол, типа объясни: почему в тебе дар божий проснулся — а мы как были олухами Царя небесного, так ими и остались?

Конечно, далеко не всем — а лишь только самым настойчивым и, лишь только по согласованию с «профессором Преображенским», Михаил Николаевич поведал про проект «Трангендер».

Ну а уговаривать стать «суперстратегом», никого особо не пришлось!

Сами напросились на «обеление», хотя подобно самому Тухачевскому — и понятия не имели об «подробностях», а потом уже поздно было заднюю включать.

Короче, не прошло и погода — как негласные лидеры пяти «мафий» в РККА лишившись «ядер» и «нефритового стержня», влившись в команду Тухачевского — перестали меж собой собачиться и доносы друг на друга строчить, а дружно взялись за укрепление обороноспособности страны.

Каждый из них отвечал за что-то своё.

Несмотря ни на что не потерявший расположение Троцкого Шмидт-Гутман, например — за лоббирование интересов группы боевых трансгендеров в Наркомате обороны и выбивание всяких ништяков оттуда для «Корпуса быстрого развёртывания».

Бывший царский полковник Каменев, в своё время добровольно пошедший служить большевикам, стал Начальником «Главного управления» и, кроме всего прочего — крышевал интересы группы Тухачевского в «Главном штабе РККА».

За связь «с низами» и подготовку младших командиров Красной Армии по новым уставам отвечает Георгий Константинович Жуков1 (знаете такого?), совершенно неожиданно для меня выдвинувшийся в лидеры «полководцев от сохи» после ареста и казни Дыбенко.

Резвый, однако «жеребчик»…

Был!

Сейчас — просто выносливая до изумления рабочая «лошадка», везущая огромный «воз» обязанностей. Даже дойче-мову умудрился на уровне разговорного выучить, так как часто приходилось иметь дело с немецкими инструкторами из бывших фельдфебелей Первой мировой войны — натаскивающих кандидатов в младшие командиры. Ибо свои как класс исчезли за время Гражданской.

Первым соединением РККА, где в полковых школах обосновались Ганцы да Фрицы — стала Первая московская пролетарская дивизия, бывшая не только «парадной» — но и в некотором роде «экспериментальной».

Германофил Уборевич был назначен военным атташе в Веймарской республике и, подружившись с Леопольдом фон Сектом — «наводил мосты» между РККА и «Рейхсвера» и изучал боевой опыт немецкой армии времён не так давно прошедшей Великой войны. И немцы, больше не ожидая подлянки со стороны Коминтерна, охотно этим боевым опытом делились — ожидая в будущем не просто сотрудничества, но и нечто большего.

«Кто такой Сект», спрашиваете?

Это тот, кто создал теорию «Блицкрига».

Тайное военное сотрудничество между двумя мировыми изгоями, не только имело место быть в «текущей реальности» — но и было расширено и углубленно. Однако, как мы видим — перешло в несколько другую плоскость, чем это было в «реальной истории».

Самой интересной же для нас личностью в данный момент оказался «франкофил» Егоров — который занимая точно такую же должность в столице Третьей Республики, изучал боевой опыт французской армии…

Однако, вот беда: в отличии от Уборевича — Александр Ильич не смог подружиться с главой французского военного ведомства и, поэтому к архивам тамошнего Генерального штаба, доступ ему был закрыт.

Что делать?

* * *

В то время в СССР была страшно популярна «Я дрался в пехоте» — книга-сборник воспоминаний участников Империалистической и Гражданских войн под редакцией Анисимова и Взнуздаева. Как известно, это моя задумка — чтоб боевой опыт ветеранов не пропал втуне, а хотя бы в письменном виде — стал известен следующему поколению защитников Отечества.

Глядишь, почитают въюноши и в ходе следующей мировой бойни где-то на практике что-то применят — всё меньше на одних и тех же «граблях» скакать, всё меньше напрасных человеческих жертв.

Видимо прочтя эту книгу и разгадав мою задумку, Александр Ильич решил проделать такой же трюк с французскими ветеранами Великой войны, чтоб таким образом узнать их боевой опыт. Естественно, предварительно посоветовавшись-посовещавшись с Начальником Главного штаба РККА Павлом Павловичем Лебедевым, с руководителем его «IV Управления» (Разведупром) Семёном Ивановичем Араловом и, получив от них полную поддержку.

Меня в этой истории, больше всего радует стремительный прогресс нашей военной разведки… А то ведь она в «реальной истории» — только тем и занималась, что Сталина «предупреждала». А о тактике «Блицкрига», к примеру, командиры РККА — узнали только 22 июня 1941-го года, узнали на практике, на собственной шкуре, да после этой даты — из трофейных немецких документов.

Долго ли коротко, но из самой Америке во Францию приехала группа журналистов одного довольно известного издания и принялась за дело… И как-то так случайно-неслучайно оказалось, что больше всего — их интересовал опыт использования танков вовремя недавно закончившейся войны.

Сказать как на духу я этот момент решительно прое…

…Пролюбил!

Ну, какие это — так к такой-то вполне определённой матери, «танки»?!

Все эти «Марки» с римскими цыфрЯми, «Уипетты», «Шнейдеры», «Сен-Шамоны» да «Рено»?

Смешные, еле-еле ползущие по поверхности земного шара жестяные коробки… Процентов девяносто девять из моих современников, тоже так считают и досадливо отмахнувшись пренебрежительно скажут:

— Полный отстой! Да, их даже в «World of Tanks» нет.

Человеку такое очень часто свойственно: за частным случаем не видеть закономерности, за отдельными личностями — народа, за стреляющими железяками — новый, революционный род войск.

А я разве не человек?!

Времена был нелёгкие, жизнь трудная, а будущее туманное и бывшие танкисты — очень охотно делились своим боевым опытом за малую «толику» в свободно конвертируемой валюте и главным образом рассчитывая на обещанную часть авторского гонорара.

Книга так и не была издана в САСШ (про «гонорары» ветеранам можно самим догадаться), а всего лишь в нескольких экземплярах была на пишущей машинке напечатана на русском языке. Страницы каждого из них были тщательно пронумерованы, подшиты, опечатаны, а на обложках красовался ярко-красный штамп:

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО!!! ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ!!!

И как обладающий внушительными «наростами» в верхней части черепа муж — последним узнающий об «проделках» собственной благоверной, последним прочитал один из этих «экземпляров» — ваш покорный слуга… Когда всё исправить было уже невозможно.

Мда… Я всего лишь человек и уследить буквально за всем не в состоянии.

Ну, да ладно!

Как-нибудь, да вывернемся.

В данный момент про то, что я узнал про опыт применения танков в Первую мировую войну. В очень кратком пересказе довольно внушительно-толстого — под стать «Войне и мира» Толстого, доклада разведчиков ГРУ,

* * *

У танковых войск было два «папы». Первый из них — полковник французской армии Жан Батист Этьен, ещё 24 августа 1914 года сказал:

«По­беда в этой войне будет принадлежать тем, кто первым поставит пушку на вездеход­ный аппарат».

Ему же принадлежал и наиболее проработанный проект танка тех лет, творчески запиленный из американского гусеничного трактора Холта и, как положено этой боевой машине — имеющий броню, орудие и пару пулемётов.

Рисунок 86. Трактор Бенджамина Холта «Holt 75», послуживший базой для очень многих проектов «панцерщустеров».

Он же стал и первым теоретиком тактики нового рода войск, принципов его взаимодействия с пехотой:

«Наступление необходимо начинать но­чью, с таким расчетом, чтобы на рассвете внезапно захватить артиллерийские пози­ции противника и тем самым дать возможность находящимся наготове войскам резерва выступить в полной безопасности, как только станет светло.

Броненосец, располагая всем необходимым для передвижения в темноте, должен все время находиться впереди пехоты, укрывающейся либо в окопах на исходном рубеже, либо, как это бывает чаще, в последней захваченной траншее противника до тех пор, пока броненосец световым сигналом не предложит ей следовать за ним. Ведя с ближней дистанции орудийный и пулеметный огонь, он обеспечивает продвижение пехоты, а ночью задним фонарем указывает ей направление. Там, где через проволочные заграждения

прошел броненосец, пройдет и взводная колонна. Солдаты прыгнут в траншею и очистят ее от противника. При этом они будут находиться под непосредственной защитой броненосца, который, следуя впереди колонны, уничтожит все укрепления и заграждения обычного типа. Как только траншея будет захвачена, броненосец пересечет ее и двинется дальше, в то время как пехота сосредоточится в захваченной траншее для нового броска».

Рисунок 87. Возможно, первый успешный перезапил трактора Холта в танк «CLB 75». Правда, это более позднее, американское заклёпкотворчество.

Таким образом, полковник Этьен предвосхитил основ­ные принципы боевого применения танков на десятилетия вперёд.

Может, тоже — попаданец какой?

Или их было двое, не знающих об существовании друг друга?

Примерно в это же время другой «панзер-папа» — британский полковник Эрнест Суинтон, изучив опыт первых боёв Первой мировой войны, так же высказал идею использования того же — прошедшего полный апгрейд трактора Холта, как истребителя пулеметов мешающего продвижению пехоты.

Так же как и его французский коллега, британский «папа» размышлял и, о тактике применения своего детища в бою:

«Танки прежде всего уничтожают пулеметные точки противника и могут быть ис­пользованы в качестве подсобного средства во время атаки пехоты…

Участки фронта, где танки будут введены в бой, должны тщательно выбираться с учетом возможностей машин: каналы, реки, глубокие железнодорожные выемки, леса и т. п. делают местность труднопроходимой для танков.

Все танки пойдут в атаку одновременно, открыв огонь из своих пулеметов по брустверу первой траншеи. Когда они пройдут три четверти расстояния и вызовут на себя ружейный и пулеметный огонь противника, пехота поднимется с исходного рубе­жа. Ее задача — достичь немецких укреплений вскоре после того, как танки пройдут окопы противника или возьмут их под продольный огонь.

При правильном использовании танки позволят сохранить высокий темп наступления и быстро проникнуть в глубь немецкой обороны, чего до сих пор нельзя было осуще­ствить даже ценой огромных человеческих жертв. По—видимому, танки придадут на­ступлению мощь, необходимую для преодоления последовательно расположенных оборо­нительных рубежей, считающихся неприступными. Быстрота передвижения обеспечит живучесть танков в бою. Одни танки не могут выиграть сражение, они являются лишь помощником пехоты и предназначены для уничтожения препятствий, которые до настоящего времени останавливали ее продвижение.

Задача артиллерии должна состоять в оказании помощи танкам, то есть артиллерия должна вести интен­сивный огонь по основным районам артиллерийских позиций противника, а также уни­чтожать полевые пушки и орудия траншейной артиллерии, расположение которых в глубине обороны точно установлено. В этом будет одновременно заключаться и по­мощь пехоте. Чтобы усилить замешательство врага в момент танковой атаки и скрыть от него истинную природу этих машин и их продвижение, выгодно использовать дымо­вую завесу».

Рисунок 88. Первый в мире серийный танк — британский тяжёлый «Марк I». Какой-то безымянный русский журналист очень точно перевёл этот термин.

Но и как французский Генеральный штаб — так и британский Военный кабинет, сперва отклонили эту — слишком революционную идею. Потребовался кризис предвоенной теории маневренной войны — упершийся в позиционный тупик, терриконы трупов при попытке его преодоления и, ещё примерно год времени — чтоб в битве при Сомме (Сомме 15 сентября 1916 года) в бой пошли первые британские танки «Mark I».

Первый блин — комом, конечно. Но немцев напугать эти «ромбы» тоже смогли, что уже внушало некий оптимизм. Поэтому первоначальный контракт с фирмой «Виккерс» на четыре тысячи танков — не разорвали вовсе после первого же фиаско, а всего лишь урезали до тысячи трёхсот.

Неделей позже пришёл первый успех: хотя из тринадцати танков в атаке смогли участвовать всего четыре, но они — взаимодействуя с гренадёрами и единственным аэропланом, зажали в траншеях и заставили сдаться группу немцев численностью нескольких сот человек. Собственные потери британских солдат при этом оказались смехотворно малы — всего пять человек.

Ревниво следя за техническими новинками союзников, французы тоже наконец-то решаются обзавестись собственными танками. Полковник Жан Батист Этьен становится первым в истории танковым генералом и, уже 21 февраля 1916 года — в его присутствии были произведены испытания опытных образцов средних танков «Шней­дер» и тяжелых танков «Сен—Шамон» и, он рассчитывает к весне 1917-го года — иметь под своим началом четыреста бронированных машин.

Французский «первый блин» оказался таким же «комом», как и британский!

16 апреля 1917 года 132 танка «Шнейдер» начали атаку на реке Эна, но при переправе через реку попали под убийственный огонь немецкой артиллерии. Тем не менее, они вполне успешно преодолевают первую линию немецких траншей, но…

Пехота не идёт за танками, а они сами — расстреливаются германскими пушками перед второй, основной линией обороны противника.

Была потеряна половина этих стальных «гробов», но собственно людские потери оказались на удивление малы: немногим более трёх десятков убитых и чуть более сотни

раненых. Если бы атака проводилась силами одной пехоты — она бы обошлась не менее чем в несколько тысяч трупов…

В начале мая новая попытка прорыва фронта совместной атакой «Шней­деров» и Сен—Шамонов» и, снова неудача: ценой потери шести машин удалось продвинуться лишь на полкилометра.

Рисунок 89. Каков танкистов был конец?

В апрельских боях 1917 года у Арраса, вновь неудача и у британцев. Их танки вязнут в грязи, разбредаются на широком фронте без устойчивой связи меж собой и расстреливаются свои­ми же пушками от несогласованности действий. Но они уже смогли прорвать укреплённые позиции и захватить отдельные пункты до 10 километров в глубине обороны противника.

Но без поддержки пехоты, танки не могут развить успех — что было тотчас взято «на карандаш» учащимися на собственных ошибках танковыми командирами.

Были сделаны первые выводы: свои танки резко поднимают моральный дух пехоты, снижают ее потери и увеличивают общий темп наступления.

Немцы тоже сделали свои выводы и, вскоре после этих боёв — сформировали специальные противотанковые батареи из шести 77—ми миллиметровых полевых пушек каждая, стреляющих осколочно—фугасными гранатами. С той же целью, ими использовались «волчьи ямы», замаскированные листовым железом с насыпанной сверху землей и, с пулеметами позади в качестве приманки.

В целом же, германский Генеральный штаб отнёсся довольно легкомысленно к появлению у противника нового рода войск и, не озаботился вовремя — ни о создании собственных танков, ни о разработке эффективного противотанкового оружия…

За что и поплатился буквально через какие-то два с небольшим года.

В отличии от них, союзники не просто видели проблемы — с которыми столкнулись первые танки, но и искали пути их преодоления. Вместе с усовершенствованиями самих боевых машин, они планировали применять впредь танки внезапно и массированно, с учётом местности и состоянием грунта. Комбинировать их действия сов­местно с пехотой, артиллерией и авиацией, прикрывать наступление тёмным временем суток и постановкой дымовых завес.

Для противодействия неприятельской авиаразведке, танки днём без приказа запрещалось двигать даже на метр. С той же целью все они окрашивались в коричневый цвет и снабжались маскировоч­ными сетями. По воспоминаниям танкистов-ветеранов, во время ночного выдвижения к полю боя — даже внутри танка воздерживались от применения электроосвещения и командир был вынужден показывать направление движения огоньком сигареты, белым платком или листком бумаги.

После печального опыта неудачных боёв, танкистов на полигонах учили преодолевать ямы, подъемы, ездить по выемкам с поворотами и «нырять ласточкой» в глубокую воронку… В зависимости от обстоятельств — идти в бой впереди пехоты, вместе с ней и по­зади нее. Наводчики орудий и пулемётов учились стрелять по вспышкам, командиры танков — координировать действия своих подчинённых, взаимодействовать с пехотой, артиллерией и авиацией.

В особом порядке отрабатывались способы связи.

Ближняя связь между танками осуществлялась красными, зелеными и белыми сигнальными ракетами. Так, белый цвет означал «вперед», красный и белый — «враг в небольшом количестве», красный, белый, зеленый — «враг отступает». Для связи на большие расстояния иногда применялись радиостанции, но чаще из-за их ненадёжности — почтовые голуби, для чего часть танков переделывали в мобильные голубятни.

И, наконец первый, хотя и локальный успех!

1 июня 1917 года, после короткой — но мощной артиллерийской подготовки, 36 британских танков при поддержке пехоты внезапно атаковали ошеломленного противника у Мессин. Раздавили его пулеметные гнезда, 25 танков достигли намеченного штабом рубежа атаки, а пехотинцы закрепили их успех.

Из-за яростных контратак пришедших в себя немцев, не удалось осуществить вторую часть плана — ввода резервов для глубокого прорыва… Но зато, именно танки — использующиеся в качестве «очагов» обороны, помогли их отбить. Тогда же, кому-то в голову пришла светлая мысль применять танки без вооружения в качестве транспортных машин — подвозящих на поле боя снаряды и патроны, продовольствие и воду, а на обратном пути — эвакуирующих с него раненых и даже пленных.

23—26 октября то же года, шесть французских пехотных дивизий, поддержанных двумя тысячами артиллерийских орудий и более полусотней средних и тяжёлых танков, перешли в наступление с целью срезать выступ немецкой обороны под Мальмезоном.

Особое внимание уделялось связи и координации действий различных родов войск: пять командирских танков были оборудованы радиостанциями, два спешенных кирасирских батальона прошли специальную подготовку по сопровождению танков в бою.

Авиация следила за продвижение собственных войск, разведывала передвижения резервов противника и корректировала огонь собственной артиллерии по неприятельским батареям.

Хотя, конечной цели операции достичь не удалось — прорыв обороны составил всего шесть километров на фронте в двенадцать…

Зато удалось нанести противнику потери в 38 тысяч солдат и офицеров при собственных всего в восемь тысяч.

А это очень важно в войне на истощение, в которую по сути — вылилась эта Первая мировая бойня!

Германский Генеральный штаб, такое сравнительное лёгкое отбитие танковых атак привело к очередному самоуспокоению, к примеру в августовской сводке по группе армий кронпринца говорилось:

«Танк бессилен против наших средств обороны, в частности — против артиллерии».

Тем не менее новым немецким тактическим приёмом этих боёв, стало пропускание их пехотой танков над собой с последующим отсечением от них вражеских пехотинцев. А также использование в противотанковой обороне бетонированных огневых точек и око­панных броневых кареток Шумана2.

Союзные танкисты тоже изучали не совсем удачный опыт этих боёв, но не опускали руки, а анализировали его и делали свои собственные выводы.

Для следующей наступательной операции под Камре, где после прорыва предполагался глубокий рейд, был создан первый танковый корпус под командованием

генерала Эллиса. В него вошли шесть дивизий пехоты, три дивизии кавалерии, три танковые бригады (по 3 танковых батальона в каждой), свыше 1000 орудий вплоть до самых тяжёлых и почти 300 самолетов.

Рисунок 90. Поточное производство тяжёлых танков «Мк IV» на заводе британской фирмы «Виккерс».

Его начальник штаба — будущий выдающийся танковый теоретик полковник Джон Фуллер, учёл всё: состояние грунта, прогноз погоды и возможности тогдашних танков — не могущих пройти своим ходом более сотни миль.

Совершенствовались и сами боевые машины, устранялись их недостатки, появлялись их новые, специализированные разновидности.

Часть танков оснастили краном и лебёдкой для использования в качестве эвакуаторов с поля боя. Для связи со штабом корпуса и авиацией, на других танках внутри машины размещали радиостанции с аккумуляторными батареями, а снаружи на крыше — передающие антенны с расчалками.

Для преодоления немецких окопов, рвов и «волчьих ям», на некоторых танках установили устройство позволяю перевозить на крыше огромную связку фашин (хвороста) и, которую перед препятствием — водитель мог отцепить изнутри.

Логистика — рулёз!

Каждому британскому тяжёлому танку «Мк IV» на 10 часов работы требовалось 318 литров бензина, 22 литра мотор­ного масла, 68 литров тавота и 182 литров воды. Поэтому на исходных позициях, в 4—8 километрах от германской линии обороны, были созданы многочисленные полевые склады, на которые железной дорогой были доставлены 750 000 литров горючего бензина, 23 тонны смазочных веществ, 5 миллионов патронов и 54 000 57—миллиметровых сна­рядов.

Не менее важной заботой, как надо полагать, являлась доставка всего этого «добра» непосредственно на поле боя.

Именно поэтому, кроме танков-эвакуаторов, радийных танков и инженерно-сапёрных танков — каждый батальон имел по шесть транспортных танков, снабжённых деревянными волокушами—прицепами — способными за раз доставить на поле боя четырнадцать тонн горючего, боеприпасов, продовольствия и воды…

Даже была попытка установить на танке шестидюймовое орудие, создав таким образом самоходные установки поддержки!

Но видимо это было уже за гранью возможностей тогдашних танковых шасси.

Всего в бою готовилось принять участие 476 бронированных машин, из них 378 — боевых танков и 98 — специ­альных. Из последних — 9 осуществляли радиосвязь, 54 перевозили топливо и боеприпасы, 1 — телефонное имущество, 2 — мостовое оборудование. Кроме того, 32 танка были оснаще­ны кошками—якорями на стальных тросах и должны были растаскивать проволочные заграждения для прохода вводимой в «чистый прорыв» кавалерии.

Появились и новые тактические приёмы.

Для отработки взаимодействия, танкисты усиленно тренировались с пехотой. Но так как последняя, «пыля обмотками» — хронически отставала от неутомимых движущихся механизмов, скоро догадались по возможности перевозить её до неприятельских окопов на крышах танков — на коих размещалось до полувзвода пехотинцев.

Подготовка наступательной операции под Камре, проводилась в обстановке строжайшей секретности.

Разведку оборонительных позиций противника разрешили проводить лишь в самый последний момент, их артиллерийскую «пристрелку» проводили без выстрелов — с учетом расстояния, состояния атмосферы, износа и темпе­ратуры стволов.

Сами танки выгружались на железнодорожных станциях только по ночам и не раньше, чем всего за несколько суток до начала атаки. Так же ночью они своим ходом двигались от станции на выжидательные позиции. Там машины осматривались, получали боеприпасы и пополняли горючее. Чтоб скрыть от ушей противника шум их моторов и лязг гусениц — в тоже же время проводилась стрельба из винтовок, пулемётов и лёгкой артиллерии.

Чтоб задурить командованию германской армии мозги насчёт собственных замыслов, в другом месте фронта производились аналогичные мероприятия, но в светлое время суток. Днём танки прибывали на железнодорожную станцию и разгружались, ночью загружались и убывали, чтобы с утра всё повторить с начала.

Хитрые, сцуко!

И хотя немецкому командованию всё же удалось узнать от пленных об предстоящей танковой атаке, но уже слишком поздно — когда отреагировать на возникшую угрозу они уже не успевали.

Атака была построена на внезапности и стремительности и это в полной мере удалось.

30 ноября 1917 года, в два часа ночи британские танки выдвинулись на исходные позиции, примерно в километре от передовых рубежей обороны противника. В шесть десять утра они в сопровождении пехоты медленно, на малой скорости двинулись в атаку.

Через десять минут открыла огонь своя артиллерия, поставив перед атакующими подвижный огненный вал рвущихся фугасно-осколочных и дымовых гранат. Часть батарей, не занятая созданием подвижного «огневого вала» перед наступающими, обстреливала осколочными и дымовыми снарядами вражеские батареи, транспортные узлы, командные и наблюдательные пункты. В этом им помогала авиация, служащая не только «глазами» командования, но и как «летающая артиллерия» — обстреливая и бомбя вражеские позиции, аэро­дромы, тыловые железнодорожные станции и склады.

Таким образом, впервые в истории войн — танки, артиллерия, пехота, конница и авиация — работали как одно целое.

Двигаясь вслед за «огневым валом», части Танкового корпуса прорвали фронт и, в течении десяти часов прошли три оборонительные позиции противника. Затем, были перемолоты подходящие из тыла резервы обороняющихся…

Успех значительный, но сокрушительной победы вновь не получилось.

Двигающийся в первой волне атакующих танков генерал Элис, потерял связь с командирами других подразделений своего корпуса. Увы, но радиосвязь в то время, была ненадёжна как ветренная девица.

Танкисты устали, вымотались и выдохлись в первый же день, ибо управлять танком в бою и воевать на нём — «удовольствие» было ещё то.

За годы позиционной бойни, командование отвыкло от управления маневренными действиями и упустило момент ввода в прорыв резервов.

Местность не была достаточно защищена от противника, проделанные проходы в проволочных заграждения оказались недостаточно широки, и последовавшая за танками канадская кавалерия понесла тяжёлые потери…

Сказалось продолжающее быть несовершенство конструкций танков: из 280 выведенных за день из строя боевых машин — только шестьдесят было подбито противником, остальные были поте­ряны по техническим причинам. Таким образом во время одной из последних атак 21 ноября, из имевшихся ранее 387 танков в бою принимают участие лишь около пятидесяти.

Да и немцы не собирались играть с танкистами генерала Элиса в поддавки!

При танковой атаке немецкие солдаты прятались в укрытия, а когда танки проходили над ними — снова занимали позиции и отсекали пехоту. Противотанковые орудия устанавливали на обратных скатах высот и в лощинах, тщательно маскировали их и, выкладывали циновки под жерлами — чтоб взметнувшаяся после выстрелов пыль, не выдавала расположение.

Позиции противотанковых батарей располагались в две-три линии и прикрывались пехотой с пулемётами, фугасными минами и связками гранат.

Скученное движение танков под огнем даже немногих орудий приводило к «кладбищам танков». В ответ, изобретательные британские танкисты придумали движение зигзагами на средней дистанции и внезапный прямой рывок после предварительного сближения с орудием.

Кроме уже знакомых нам 77—ми миллиметровых полевых орудий, в качестве противотанковых использовались 75—мм трофейные бельгийские и 37—ми миллиметровые ав­томатические и пушки. Последние, применялись зачастую устанавливаемые на автомо­бильном шасси и, перебрасываемые вдоль линии фронта — служили прообразом мобиль­ного противотанкового резерва более поздних времён. Одна такая самоходная батарея, уничтожила за один бой восемь британских танков.

С той же целью немцами впервые использовалась и штурмовая авиация, применявшая против танков бронебойно-зажигательные пули. Впрочем, о каких-либо её успехах ничего не было слышно.

Обе стороны получили и первый опыт танковых боёв в городской черте, столь характерных для второй половины 20-го века.

Рисунок 91. Танки в городе крайне уязвимы, но они там очень нужны.

На городских улицах, танки поражались связками гранат, брошенных сверху и бро­небойными пулями с близкого расстояния, особенно уязвимыми оказались бензобаки. В свою очередь, ведущие ответный огонь в упор по верхним этажам домов и чердаков танки — засыпались падающими кирпичами, штукатуркой и черепицей и становились «слепыми».

И тем не менее, операцию посчитали успешной, ибо прорвать оборону противника удалось без больших потерь, в свою очередь нанеся их противнику. После битвы при Камбре союзники сделали вывод, даже два:

1) Пехота должна закрепляться на захваченной у противника местности.

2) Глубокий прорыв должны были обеспечить сильные резервы из танков и пехоты, введенные в пробитую брешь.

На немцев же наступление при Камбре произвело настолько глубокое впечатление, что танки стали называть «смертью Германии». Генералы их Генерального штаба, наконец-то начали думать и предпринимать меры для противодействия этой угрозе.

Обе стороны начали готовиться к новым боям с участием танков.

Англичане решив сделать ставку на скорость, в спешном порядке разработали и запустили в массовое производство быстроходные танки Мк А «Уиппет», с максимальной скоростью двенадцать километров в час.

С учётом полученного боевого опыта, появляются первые — специально сконструированные для этого «Мк IX», танки снабжения пехоты — способные подвозить непосредственно на поле боя до тридцати пехотинцев выступая как броне­транспортеры, или десять тонн груза. Обычно, загрузка транспортного танка состояла из 10 ящиков патронов, двух минометов Стокса, ящика сигнальных ракет, 7 ящиков гранат, 50 ящиков мин, 50 ка­нистр с водой, 50 упаковок рационов питания, 100 полотенец, 20 магазинов к «Льюису», ящика сигнальных ракет, 50 кирок, 50 катушек колючей проволоки, 30 коротких и 30 длинных колов, 250 мешков под землю для устройства укрытий…

Они же стали и первыми плавающими танками. На их бортах и лобовой части крепились поплавки — пустые цистерны, над рубкой — короб с воздухопровод­ными трубами, на траках гусениц — лопатки для движения на воде, а бортовые двери герметизировались.

Каждый боевой танк также возил с собой боеприпасы и воду для пехоты. Кроме того они обзавелись очень простым, но крайне полезным новшеством — колокольчиком внутри машины, дёргая за верёвку которого снаружи — пехотинцы могли подавать сигналы танкистам.

Тогда же в Британской армии была принята инструкция, основополагающими пунктами которой были:

1) Танки действуют в самой тесной связи с пехотой, которая должна немедленно следовать за ними. Если пехота отстала, то танки возвращаются к ней и должны по­мочь.

2) Пехота принимает от танков местность и защищает танки от захвата противни­ком. Если танки почему‑либо отходят, пехота не должна отступать. Артиллерия и авиация помогают подавлением огня и ослеплением наблюдателей дымовой завесой.

Французы сделали ставку на массовый лёгкий танк, имеющий пушку и пулемёт во вращающейся башне. Так с лёгкой руки генерала Этьена появился знаменитый танк «Рено» (Renault FT, FT-17) — образец для многочисленных подражаний, устройство которого стало классическим — даже для таких типов боевых машин первой половины 21-го столетия.

«Рено» имел потрясающие по тем временам ТТХ: он бегал со скоростью восемь километров в час, брал подъёмы крутизной в сорок пять градусов, валил довольно толстые деревья и столбы, пробивал насквозь любые проволочные заграждения.

В отличии от своих средних и тяжёлых собратьев, «Рено» не мог брать широкие рвы и вертикальные стенки, зато из-за небольшого веса — эти танки могли перевозиться на прицепах или даже в кузовах грузовиков, что в разы увеличивало из маршевую маневренность. Из-за небольших габаритов и благодаря вращающейся башне, танки этого типа могли успешно действовать в лесистой местности или среди городской застройки…

И главное: «Рено» были так дёшевы, что их предполагали использовать массово в стиле «бронированных пехотинцев», легко восполняя потери!

Поэтому не удивительно, что сразу после испытаний промышленности было заказано четыре тысячи единиц, из них — двести радийных и семьсот 75-тимиллимсетровых орудий поддержки. Из этого количества «неистребимой саранчи», планировалось сформировать тридцать танковых батальонов с 72 боевыми и, тремя командирскими и связными машинами каждый.

Рисунок 92. Лёгкие французские танки «FT-17» было можно перевозить даже в кузовах грузовиков.

Немецкие конструкторы тоже зевалом мух не ловили и их ударные дивизии, удержавшие фронт за зиму 1917-1918 годов — получили 13,3—миллиметровые противотанковые винтовки, способные по нормали пробить двадцать миллиметров брони с дистанции в полкилометра.

Кроме этого «эрзаца», наконец-то была принята на вооружение специальная 37-ми миллиметровая противотанковая пушка фирмы «Рейнметалл»… Однако, эта мера запоздала: как и первые танки — первое в мире противотанковое орудие страдало «детскими болезнями». И главное: их было выпущено всего шестьсот штук — критически мало для всего Западного фронта.

В гораздо большей степен, немецкое командование уповало на чисто организационные меры — на разно­образную систему противотанковых заграждений, на взаимодействие пехоты с траншейной и полевой артиллерией.

Но весной 1918 года, танкистов союзников ждали и сюрпризы!

24 апреля этого года навсегда вошёл в историю, как день когда произошёл первый бой между танками. «Запиленный» сумрачным германским гением именно для истребительной противотанковой борьбы, — сумел подбить два британских «Мк IV», но и сам пал в неравной борьбе — всосав снаряд от третьего в радиатор.

В последующих за этим знаковым событием боях, когда немцы применяли не только свои новоделы, но и какое-то количество трофейных танков, наблюдательными союзниками были отмечены все недостатки этого зародыша «Панцерваффе», какие были присущи им самим два года назад. Немецкие танкисты боялись воевать в своих «стальных гробах» и при малейшей угрозе их покидали. Немецкие пехотинцы абсолютно не умели взаимодействовать с танками и старались держаться он них подальше.

Рисунок 93. Заставь немца Богу молиться он и «чудо-юдо-вундерваффлю» изобретёт! Предшественник «Тигров» и «Фердинандов» немецкий танк «A7V».

При это оказалось, что при редких столкновениях британских пехотинцев с считанной по пальцам рук вражеской бронетехникой — они точно также подвержены «танкобоязни», как и их немецкие коллеги.

Слишком поздно лощённые генштабисты Кайзера стали пить боржоми!

Поздно стали протирать свои пенсне, вовремя не разглядев в первых неуклюжих стальных коробках — нового, революционного рода войск. Всего было выпущено двадцать этих «истребителей танков» и сыграть хоть какую-то роль в этой проигранной войне, они уже не смогли.

Серьёзные, решающие бои начались летом 1918 года и продолжились осенью.

На рассвете 18 июля у Суассона, под прикрытием тумана французы провели неожиданную, массированную атаку, в которой использовалось 245 «Рено», 123 «Шнейдера» и 100 «Сен—Шамон» — всего десять танков на километр фронта. Уже через два часа оборона германской армии рухнула, но чистого прорыва снова не получилось.

Зато, к великой досаде немцев выяснилось, что из-за своего слабого заброневого действия противотанковые 13-мм винтовки — практически бесполезны. В обоих мировых войнах ПТР останутся эрзац-оружием, призванным скорее психологически помочь пехотинцам усидеть в окопах, чем реально остановить тяжёлую бронированную машину противника. С момента появления на поле боя танков — главным противником танков была, есть и ещё очень долго будет артиллерия. В Первую мировую на неё приходится подавляющее количество потерянных в бою бронированных машин, в которые при первой же возможности с азартом лупили все орудия — вплоть до самых тяжёлых гаубиц.

Перед следующей операцией, ставшей в истории известной как «Битва при Амьене» или «Амьенское сражение», предпринимались досель беспрецедентные меры секретности: ночные бомбардировщики шумом моторов маскировали выдвижение танков. Следы от гусениц последних боронились, а офицерам за болтливость в публичных местах грозил трибунал. И поэтому немцы не успели отследить перемещения частей, несмотря на захват пленных.

8 августа совместная атака англичан и французов при поддержке свыше шестисот танков застает врасплох семь немецких дивизий. Тяжелые танки таранили оборону, транспортеры перебрасывали пехоту, артиллерию и боеприпасы. Движущиеся в боевых порядках ремонтные танки немедленно оказывали необходимую помощь застрявшим или подбитым боевым машинам.

«Амьенское сражение», также стала образцом взаимодействия родов войск.

Снайперы, идущие вместе с танками, выбивали метким огнём расчеты противотанковых орудий.

Более тысячи английских и французских самолетов бомбили и обстреливали из пулеметов артиллерию, противотанковые орудия и резервы немцев, облегчая продвижение танков. По сделанными ими аэрофотоснимкам выявлялись возможные места размещения противотанковых и полевых орудий и, сообщения немедленно скидывались на вымпелах. Радиотанки принимали сбрасываемые с самолета сообщения и тут же по «беспроволочному телеграфу» передавали их в штабы, сокращая на порядки время реакции на изменение оперативной обстановки.

Логистика — превыше всего!

Возможно, впервые в истории авиация была применена для снабжения войск прямо на поле боя, доставив на парашютах порядка ста тысяч патронов.

Для немецкой армии и даже всей нации — настает «черный день». Только англичане в первый день пленили 16 000 пленных и 200 орудий, а всего — союзниками берется в плен 25000 солдат и офицеров и, затрофейенно порядка четырёхсот орудий. Были захвачены даже штабные автомобили, поезда снабжения и 280—мм железнодорожное орудие.

Скоростные танки «Уиппет» и «Рено», бронеавтомобили «Остин» — пытались взаимодействуя с кавалерией, развить успех в глубину.

Но снова не выгорело!

Почему?

Ни «Мк V», ни «Уиппет», ни даже «Рено» — не обладали достаточной скоростью и запасом хода. По утверждению Фуллера, довольно спорного конечно, если бы союзники имели танк со средней скоростью в 10 миль в час и радиусом дей­ствия в 100 и более миль — то война была бы закончена меньше чем за месяц.

Но чего нет — того нет!

Да и немцы приноровились!

Ими была разработана тактика «противотанковых фортов» из 4 полевых орудий, 2 ми­нометов, 4 ПТР и 2 пулеметов — размещаемые на танкоопасных направлениях, рядом с основной линией обороны и за ней. Тактику создания подобных противотанковых узлов обороны, советским противотанкистам придётся открывать заново в Великую Отечественную Войну.

Почти не имея штатных противотанковых мин, находчивые германские саперы вертикально вкапывали в землю фугасные снаряды с взрывателем мгновенного действия, приводящегося в действие нажимной планкой. Такие минные поля размещались преимущественно вдоль дорог и по окраинам де­ревень.

Поздней осенью 1918 года, при появлении танков противника, их обычная оборона — успевала организоваться в противотанковую, артиллерия со спокойных участков обстреливала их с флангов, перебрасывались резервы.

В сентябре—октябре снова наступление с участием танков. В этот раз французы бросают в бой под Суассоном 305 боевых бронированных машин, а в Шампани — 470 танков на участке фронта в 11—12 километров. Была прорвана «линия Гинденбур­га», глубина прорыва достигла 15 километров, казалось бы — начался маневренный период войны…

Как «после драки» сказал тот же Фуллер, ввод в прорыв двух свежих бригад средних танков — всего триста машин, привел бы к безоговорочной капитуляции или без­возвратному разгрому Германии.

Но их не было, от слова «вообще»!

Силы союзников истощены, они на исходе.

К ноябрю 1918 года союзники в интенсивных боях потеряли большинство танков и самое ценное — подготовленные, опытные кадры танкистов и пехотинцев способных с ними взаимодействовать. В последних — в ноябрьских боях, в атаку пришлось посылать даже транспортные танки, широко использовать деревянные макеты танков — чтобы напугать противника, а командирами танков назначать унтер-офицеров или даже рядовых солдат.

После понесённых потерь, исправных танков и опытных танкистов, оставалось слишком мало. Поэтому за 14 дней боев их войска сумели продвинуться всего на 14 километров.

Но война уже была выиграна, в том числе и с помощью танков, значение которых трудно переоценить.

2 октября представитель германской Ставки заявил в рейхстаге:

«Надежда побе­дить противника исчезла. Первым фактором, решительно повлиявшим на такой исход борьбы, являются танки. Неприятель применяет их в огромных массах. Там, где они появлялись неожиданно, нервы наших войск не выдерживали. Танки прорвали наши передовые позиции, открыв путь своей пехоте, продвинулись в тыл нашим войскам, производя панику и нарушив управление боем. Успехом танков следует объяснить вы­сокую цифру наших пленных, которая чрезвычайно ослабила наши силы и вызвала бы­стрый расход наших резервов».

Рисунок 94. Война закончилась и пора собирать лут…

Прошло ещё немногим более месяца и, в Германской империи случилась своя Ноябрьская революция, и…

Впрочем, это уже совсем другая тема.

Вывод из прочитанного я сделал какой?

Танки Первой мировой войны, вовсе не были каким-то «чудо-оружием» — решившим её исход, согласно мемуарам некоторых битых немецких генералов. Однако пройдя множество неудачных боев на Западном фронте, они научились взаимодействовать с пехотой, артиллерией и авиацией и, многие особенности их боевого применения и напротив — борьбы с ними, остаются актуальными и в XXI веке.

* * *

И ещё, вот навеяло…

Чем занималась до войны советская разведка, если обо всём этом, советским танкистам и истребителям танков — приходилось узнавать на собственном опыте, ценой собственной пролитой крови и жизней своих боевых друзей?

Почему мощнейшая военная промышленность СССР не разрабатывала и не выпускала массово ремонтные, инженерно-сапёрные, радийные, транспортные танки — не говоря уже про бронетранспортёры для пехоты? Почему в Красной Армии не было большегрузного грузовика? Седельного тягача и транспортёра для перевозки бронетехники?

«Мы отстали от развитых стран…».

Тогда бы всего этого было мало, а из не было от слова ВООБЩЕ!!!

Почему командиры РККА ничего не знали о существовании вышеназванных ништяков и, не настаивали на их разработке и производстве?

Почему никто и понятия не имел о взаимодействии родов войск?

Почему по предвоенным уставам, противотанковая оборона частей и соединений — была размазана тонким слоем по фронту, а не сосредоточена на танкоопасных направлениях — в узлах, опорных пунктах и районах ПТО?

Что за «сотрудничество» с Рейхсвером такое, было в «реальной истории»?

Мудрец не совершает ошибок, умный учится на ошибках других, дурак…

А учится ли вообще дурак?

Многого из вышеперечисленного, Красная Армия не имела до самого мая 1945 года.

А кое-чего из вышеперечисленного — уже Российская армия, не имеет до сих пор.

Незнание опыта Первой мировой войны имело свои трагические последствия.

Во время вооружённого конфликта в Монголии на реке Халхин-Гол, в июле 1939 года, советские танки 11-й танковой бригады Яковлева толпой неслись на японские противотанковые орудия — подобно стае диких эфиопских зулусов на британские пулемёты в Битве при Изандлване.

Вроде бы всё, как в песне поётся, да?

«Мчались танки, ветер роднимая,

Наступала грозная броня…».

Но самурае «в страхе» не побежали, а огнём имевшихся по штату в дивизии восемнадцати 37-мм противотанковых пушек «тип 94» — сожгли семьдесят семь танков из ста тридцати трёх принимавших участие в этом набеге.

Японский офицер, участник событий, вспоминал:

«Русские танкисты выпрыгивали и пытались спастись, убегая в сторону своих позиций. Тела многих были сильно обгоревшими, и они, шатаясь, в агонии делали несколько шагов, прежде чем упасть. Некоторые пытались помочь раненым товарищам, другие пытались укрыться под днищами пылающих танков».

Маршал Жуков будучи со спущенными штанами под нарами возле параши, тёр по ушам… Ээээ… Будучи в почётной отставке, рассказывал в интервью пролетарскому писателю Симонову:

«Я принял решение атаковать японцев с ходу танковой бригадой Яковлева. Знал, что без поддержки пехоты она понесёт тяжёлые потери, но мы сознательно шли на это. Бригада была сильная, около 200 танков. Она развернулась и смело пошла. Понесла большие потери от огня японской артиллерии, но — повторяю — мы к этому были готовы. Около половины личного состава бригада потеряла убитыми и ранеными и половину машин. Но мы шли на это. Ещё большие потери понесли советские и монгольские бронечасти, которые поддерживали атаку танковой бригады. Танки горели на моих глазах. На одном из участков развернулось 36 танков, и вскоре 24 из них уже горели. Но зато мы полностью раздавили японскую дивизию. Стёрли».

Эх, Георгий Константинович…

Вам бы с вашим сказочным воображением, не фронтами командовать — а забористое славянское фэнтази писать, сосценами жёсткого порно пожилых эльфов-гомосеков!

После того, как эту японскую дивизию «стёрли», она последовательно отбила атаку 24-го мотострелкового полка Федюнинского — с большими потерями для наступающих, 247-го батальона 7-й мотоброневой бригады полковника Лесового — уничтожив сорок пять броневиков из шестидесяти пяти и, в полном порядке отошла по уцелевшим переправам на другой берег — только после двухдневных авиационных бомбардировок, артиллерийских обстрелов и непрекращающихся танковых и пехотных атак.

Ну, да ладно — с косоокими самураями худо-бедно пролезло, ибо у тех не было в планах ввязываться в затяжной конфликт в тех пустынях… С 1934-го года Япония воюет в Китае за «место под Солнцем» и завязла там по самые свои — вечно «загоревшие» уши.

Зачем ей лишний фронт?

«Пролезло» Красной Армии и в Польше — хотя даже при почти полном отсутствии сопротивления, у советских танкистов совершающих Освободительный поход — были серьёзные проблемы связанные с обслуживанием, полевым ремонтом и снабжением их боевых машин. Множество сломанных или оставшихся с сухими баками танков, прочно закупорила все дороги — предоставив пылящей собственными ножками пехоте сомнительную честь самостоятельно освобождать будущих бандеровцев от белопольского помещичьего гнёта.

Но недаром в нашем народе говорят:

«Голь на выдумки хитра».

В отсутствии не то, чтобы транспортных танков — даже обычных автоцистерн в необходимом количестве, советские танковые командиры придумали новый тактический приём — до которого хрен бы когда додумались педантичные европейцы с тупыми американцами. Переливание остатков горючего из танков всего подразделения в машины передового отряда, чтобы на следующий день — достигнуть указанного начальством рубежа.

И сим победиша!

Однако, «сколь верёвочка не вейся», если драться не готов (а готов «нести большие потери») — «…изды» обязательно получишь!

В отличии от поляков, финны упорно и умело сопротивлялись и вот здесь вся гниль вылезла наружу. Слабо обученная советская пехота, за танками в атаку не шла и, тем более — не шла она в атаку без танков. Не умея наладить взаимодействие, командиры стрелковых дивизий и полков — гробили приданные им танковые батальоны, заставляя их самостоятельно прорывать глубоко эшелонированную оборону противника. Танкисты сами вели разведку, сами проделывали проходы в надолбах и эскарпах, сами отыскивали и уничтожали цели, сами вели в бой пехоту…

Естественно, при этом они массово гибли, хотя на момент начала Зимней войны, у финнов было — всего сто с чем-то 37-мм «Бофорсов» и десятка три лёгких танков. Мало того: бегая по снегу на лыжах, они было такое дело — окружали батальоны наших «быстроходных танков»…

Ладно, будем считать, что и с «финиками» — худо-бедно, но обошлось. Мы снова победили — хотя и, «не постояв за ценой».

Боевой опыт был получен, да!

И причём — весьма немалый, ибо полученные «люли» — были реально-конкретными.

Весной 1940-го — отдельные командиры РККА до штурмовых групп своим умом дошли и даже до некого прообраза батальонных тактических групп дотумкались… Но это всё больше на низовом уровне — батальон, полк, танковая бригада, максимум дивизия.

Но на высшее военное руководство Красной Армии, гораздо большие впечатления произвели действия роты экспериментальных тяжелых танков — состоящую из «КВ» и двухбашенных «СМК» и «Т-100».

И все прежние неудачи, были тут же объяснены тем — что танки были «лёгкими и устаревшими», с пожароопасными бензиновыми двигателями — отчего и горевшими «как спички».

Но вот теперь то — когда у нас есть «новейшие и неуязвимые», с негорящими дизель-моторами — мы им всем покажем, где зимуют раком!

В мае месяце прошёл разбор полётов по итогам Советско-финской войны — на котором про штурмовые группы ни слова. Но зато было принято решение о разработке следующей «вундерваффли» — танка прорыва с шестидюймовой пушкой и бронёй более ста миллиметров. Нет, речь идёт не о толком ещё не освоенном промышленностью «КВ» -страдающему недоведённостью конструкции и связанными с этим техническими дефектами… Речь идёт о танке, идущем ему на замену.

Лёгкость мысли, просто необычайная!

Чуть позже, главный танкист РККА генерал Павлов договорился до такой вот «тактики»:

«Для уничтожения пушки ПТО, тяжелому танку потребуется [снарядов] или ничего, или один выстрел.

Первый эшелон [танков] для самостоятельных действий в глубине. Он идет, не обращая внимания на противника, находящегося в обороне, и только своими фланговыми частями решает задачу по уничтожению или разрушению целей, мешающих продвижению»…

Но с гансами такие номера не проходят!

В каждой пехотной дивизии Вермахта образца 1941-го года, было уже не восемнадцать «дыроколов» как у самураев — а семьдесят пять 37-ми миллиметровых пушек «Pak-35/36», часть из которых уже была заменена на более убойную 50-ти миллиметровую «PaK—38». И ещё 81 (ВОСЕМЬДЕСЯТ ОДНО (!!!)) противотанковое ружьё.

И это, не считая пушек и гаубиц зенитной, полковой и полевой артиллерии — могущих легко превратить любой советский танк, вплоть до «лучшего танка Второй мировой войны» — в груду воняющего жаренной человечиной железного хлама.

«Был готов» понести «большие потери» Жуков и, командуя Механизированными корпусами Юго-Западного фронта в июле 1941-го года. Танки «развернулись и смело пошли», «не обращая внимания на противника», но потери получились не просто «большими» — а фантастически огромными, просто зашкаливающими за все мыслимые и не мыслимые пределы и, «стереть» Первую танковую группу Клейста не получилось.

Всё получилось с точностью наоборот.

Автобронетанковые войска РККА, на которые было потрачено столько народного труда и пота — оказались разбиты и уничтожены в считанные недели, что обошлось тому же народу — в целые реки уже не пота, а крови. И начиная с осени 1941-го года, были созданы заново — буквально с нуля. С учётом собственного боевого опыты, наблюдениями за действиями «Панцерваффе» и с использованием трофейных документов.

* * *

Но «реальная история» уже как гол сменилась «текущей реальностью» и появился неплохой шанс всё исправить.

Про «железки» было уже сказано, теперь про вопросы так сказать принципиально-теоретические.

Я же как рассуждал и что внушал своему «военному лобби»?

Главная на поле боя — «Царица полей», пехота то бишь. Именно она эти самые «поля» захватывает при наступлении или удерживает при обороне.

Все остальные рода войск — артиллерия, авиация, танки — играют лишь вспомогательную роль, помогая своей пехоте захватывать-оборонять или препятствуя это делать пехоте противника.

А с пехотой в нашей РККА было ещё хуже, чем с танками и авиацией…

Тем хотя бы, доставалось основное внимание руководства государства и, они комплектовались лучшими кадрами — которые только могла предоставить страна.

«Царице полей» же, оставались объедки с барского стола.

Вот я и спрашиваю: до танков ли сейчас — когда как сказал… Эээ… Дико извиняюсь — скажет…

Надеюсь, никогда не скажет старый вояка Семён Будённый, прошедший все ступени военной иерархии — от солдата до маршала:

«Мы подчас витаем в очень больших оперативно-стратегических масштабах, а чем мы будем оперировать, если рота не годится, взвод не годится, отделение не годится».

Знаю, кто-то поморщится:

— Фу, зафонило конюшней!

Однако, Семён Михайлович был первым, кто во время Освободительного похода предложил снабжать вырвавшиеся вперёд танковые части по воздуху и, даже вроде бы как сумел организовать такое на практике.

Вот вам и «лошадник»!

Кроме, отсутствия должного корпуса младших командиров — конечно и, проблем с дисциплиной вследствие этого — «тактика небольших групп» самое слабое место Красной армии, умеющей воевать только массированным натиском кое-как обученных толп вчерашних крестьян-мужиков. Даже заимев танки, командиры РККА не изменив обычаю — посылали их в бой слабоуправляемыми стальными табунами.

Вот и действуя через своё «военное лобби» во главе с Тухачевским, планировал сперва подтянуть за уши до должного уровня пехоту — обучив её тактике штурмовых групп, насытив боевые порядки автоматическим оружием и орудиями поддержки… Затем, посадив на полноприводные автомобили, а артиллерию снабдив тягачами — превратить её в мотопехоту.

И лишь затем, где-то к середине тридцатых годов — можно было подумать о танках, штурмовых орудиях и самоходной артиллерии.

Ещё одна мысля в строку: а пока нечего производить!

И причём не только у нас, а во всём мире нет ничего подходящего, чтобы производить.

Ну, копирнём мы как в «реале» «Виккерс-шеститонный», дав ему наш пролетарский брэнд «Т-26». Но ко времени Второй мировой войны он безнадёжно устареет, а советская промышленность — обладает просто фантастической инертностью по части перехода от одной модели к другой.

Опять же — все мы под Марксом ходим…

Случись что со мной, смогут ли хроноаборигенны вовремя перейти от концепции упования на лёгкие танки, к средним?

Не факт, далеко не факт!

Notes

[

←1

]

В «реальной истории» Жуков Г.К., с 1926-го года по 1931-й — преподавал военно-допризывную подготовку в Белорусском государственном университете. Лишь после инициированного им конного пробега Минск-Ленинград на него кто-то обратил внимание и «за уши» подтянул наверх.

[

←2

]

«Бронекаретка Шумана» — легкая подвижная, установленная на колесах, броневая конструкция для малокалиберной артиллерии, перевозимая лошадьми и устанавливаемая в сделанные в бетонном бруствере гнезда. Предложена в конце XIX в. германским инженером Шуманом. В первую мировую войну 1914 — 18 гг. немцы их использовали для укрепления полевых позиций.