— Мне жаль улетать отсюда, но я сама так захотела... — Хьютай вздохнула и помчалась вслед за ним. — Теперь я понимаю, что не создана для мирного счастья.

Дом их был недалеко, да и сами сборы не заняли много времени. Самыми их важными вещами были силовые пояса. Они состояли из восемнадцати тяжелых, черно-зеркальных сегментов — генераторов силового поля, каждый из которых был полностью автономен. Поле не только служило щитом или средством нападения, но и, действуя, словно множество крыльев, позволяло летать всюду, где хватает воздуха для дыхания. Никакого управления не было. Чтобы выполнить какое-либо действие, файа было достаточно просто подумать об этом, конечно, если у него был весм — браслет, передающий мысли. Источником энергии пояса служила аннигиляция гибридной материи. Её запаса хватало на 8 дней непрерывного действия. Возникавшее при аннигиляции гамма-излучение поглощалось в сверхплотных пучках электронов, испускаемых миниатюрным ускорителем. Потом они тормозились в том же магнитном поле, генерируя электрический ток, который далее шел на выход, и этот тип энергоблока был в Файау универсальным и основным.

Убедившись, что все вещи на месте, Хьютай сдвинула выключатель в вырезе пряжки. Момент включения поля был не очень приятен — она словно плюхнулась в воду животом. Но тут же её тело оплела тугая сеть силовых линий. Она прыгнула и стремительно поднялась вверх. Анмай последовал за ней. С собой они не взяли почти ничего. В Файау, где любой мог получить любую вещь по своему желанию, это просто не имело смысла.

...........................................................................................

Долетев до ближайшей станции монорельсовой дороги, они мягко сели на просторную платформу. На ней уже стоял вагон с ожидающей их группой молодых файа. Это действительно была молодежь, едва достигшая возраста совершеннолетия. Хотя искусственные тела не старели и выглядели одинаково и в восемнадцать, и в тысячу лет, Хьютай уже научилась различать возраст. Им, как и ей, впервые предстояло покинуть родной мир и отправиться к звездам. Все они весело приветствовали пару.

Едва мягко захлопнулась выгнутая прозрачная дверь, вагон тронулся. Хьютай вдавило в подушки сидения. Глядя на проплывающие за окном бесконечные деревья занимавшего почти всю планету леса она задумалась.

Эти два года, заполненные почти непрерывной учебой, многое перевернули в её представлениях. Файау была очень необычным обществом. Единая — она давно превратилась в сотканную мгновенной квантовой связью сеть, но занимавшая тысячи миров с разным климатом, длиной суток, гравитацией. В ней были и искусственные планеты, как те, которые вечно сияли в здешнем небе. Никто не знал, сколько планет она объединяет, ведь всё время заселялись новые и новые...

Хьютай обнаружила, что жизнь на разных её мирах тоже была разной. Беззаботной, как в этом вот мире, который окружали восемь планет-крепостей, или очень суровой. Обязанностей перед обществом здесь не существовало и можно было провести всю жизнь в райском безделье. Но, к радости Хьютай, таких бездельников не находилось, это было слишком скучно...

Привычной ей власти в Файау тоже не было. Ей управляли сверхразумные компьютеры, в которые загружались сознания умерших файа. Впрочем, они были столь ненавязчивы, что на них никто не обращал внимания. Все знали, что неизбежно присоединятся к ним. Их ждала сначала беззаботная райская жизнь в человеческом теле, потом вечный труд. Всю работу, всё, что составляет и поддерживает цивилизацию, всё здесь делали машины. Хьютай даже удивлялась отсутствию скуки, казавшейся неизбежной при таком образе жизни.

Впрочем, путешествия по иным мирам и поглощение информации, которой Файау накопила почти неограниченное количество, не оставляли для неё времени. Сверхсветовая мгновенная связь связывала миры Файау в единую сеть, но Хьютай с удивлением узнала, что в ней есть много темных, потерянных миров, которые не имели такой связи — чаще всего, новые колонии, просто не успевшие обзавестись ей. Это было странно. Впрочем, все жители Файау — те, кто обладал телом, — проявляли редкое единодушие в своём отвращении к технике. Они не ненавидели её, но избегали пользоваться. Те, кто неизбежно должны были стать машинами, всячески избегали машин. По крайней мере это было понятно. Даже межзвездные путешествия совершались только на космических кораблях, хотя мгновенная связь позволяла, по крайней мере, теоретически, передачу личностных матриц в любое место, где есть соответствующие приемники и восстанавливающие тело машины. Однако, то ли из-за опасности искажений, то ли из-за обычного страха этим способом никто и никогда не пользовался. Впрочем, и сама Хьютай никогда не согласилась бы путешествовать таким образом...

Такова была цивилизация Файау. Что же до культуры, то она тоже сильно изменилась. Объем её стал так велик, что создать что-то новое было уже практически невозможно. К интеллектронным системам это не относилось, но созданные ими новые виды искусств были для живых файа недоступны.

Благодаря появлению устройств для передачи ощущений у них тоже возникли новые виды искусства. Одним из них стал художественный секс. Анмай отнесся к нему с нескрываемым презрением, а сама Хьютай просто не знала, что ей делать — смеяться или злиться. Впрочем, гораздо больше её поразило, что она смогла понять общество, обогнавшее её на три тысячи лет. В этом было нечто пугающее.

Но здесь, на этой райской планете, был детский сад, заповедник, реликт — и не больше. Вся настоящая жизнь Файау шла в её интеллектронных сетях. Хьютай хотела, но не решалась присоединиться к ней — ведь она прожила едва десятую часть возможного срока! А может, её удерживало воспоминание о её воскрешении, точнее, о том, что ему предшествовало воскрешение Анмая. Так решили машины, и ему без неё пришлось нелегко. Это обидело Хьютай и она избегала общаться с ними. Но это, однако, не оттолкнуло её от изучения их странного мира.

Особенно ошеломляющим было изучение нейрокибернетики или интеллектроники, как она сейчас здесь называлась. Она, как следовало из названия, занималась инженерией интеллекта, сознания. Его можно было не только переносить из тела в тело. С помощью сверхкомпьютеров над ним можно было проводить любые операции, вплоть до создания совершенно новой личности, неотличимой от настоящей.

Узнав об этом, Хьютай вздрогнула. Ей стало понятно то повсеместное отвращение, которое питали к компьютерам жители Файау. Но без них нельзя было обойтись. Хотя измененные тела могли жить вечно, объем их памяти был ограничен, в отличии от памяти интеллектронных сетей. Мало кому это нравилось, но продление жизни иным способом было невозможно. Посему, массивный браслет-весм на левой руке Хьютай непрерывно передавал всю деятельность её сознания в особый центр, где она записывалась на дублированные матрицы.

Её до сих пор мучил вопрос, почему весм должен быть одним устройством — очень интересный вопрос. Обычно ей отвечали, что так исторически сложилось. На самом деле было бы логичнее сделать имплант прямо в голове, но файа это как-то не понравилось. Хотя в принципе роль весма могло играть что угодно, даже смартфон. Или диадема, или ожерелье, или что-то ещё сравнимого размера. Ведь по сути это был просто ретранслятор с внутренней наносети на сотовый приемник. Правда, Хьютай не была уверена, что радиоканала — какого угодно — хватит на передачу текущей работы сознания, а лазер... это было уже сложно для повседневного ношения. Как бы то ни было, если связь весма с центром записи прерывалась, браслет тут же взрывался, мгновенно убивая владельца. Даже сам штатный процесс записи сознания в матрицу завершался разрушением мозга и другими неприятными вещами. Хьютай вспомнила, что они применялись ещё тогда, когда она решилась совершить свой прыжок в будущее. Но в противном случае наступала смерть и после восстановления тела глаза открывал такой же самый, но отнюдь не тот же самый человек.

Это удивляло и даже пугало Хьютай. Впрочем, она признавала, что понимание всех тонкостей интеллектроники превосходит возможности живого мозга. Её могущество казалось безграничным. Даже с обычным способом воспроизводства в Файау конкурировал новый — получение юных файа путем псевдослучайного синтеза, включавшего создание и разума, и тела. Этот метод был следствием необходимости — очень маленького населения Файау в древности. Таких "искусственных" файа здесь было много, но уже не большинство. Технологии имелись, конечно, как "железо", так и специалисты, и юридические вопросы были прописаны, но теперь инфраструктура маточных репликаторов использовалась для обычных семей. Даже когда в Файау шло "массовое производство" — педагогического брака меньше, да и дешевле же, — если кто-то хотел взять на дом детей из интерната, это вполне было доступно. Правда, далеко не все хотели — возня же... И все живущие знали, что пройдет всего несколько сот лет — и оба этих способа отойдут в прошлое. Они исчезнут вместе с живыми, обычными файа. Сохранение необходимых им условий уже превратилось в тормоз.

Живые файа постепенно становились редкостью — из двенадцати занятых Файау не-планет Мэйат ими было населено всего пять. Остальные представляли собой единые существа, наделенные невероятным интеллектом. Из шестнадцати тысяч её кораблей-миров только четыре несли живые экипажи. Но всё же, это был не конец, а только начало бесконечного пути...

...........................................................................................

Хьютай невольно покосилась на соседей. Хотя она не могла отличить рожденных естественным путем от файа, созданных синтезом, это не очень её волновало — они и в самом деле ничем не различались. Впрочем, мысли об этом занимали её очень недолго. Вагон достиг основания геостационарной башни — одна из сорока Небесных Башен Файау, помчался вверх по крутой параболе — и Хьютай увидела окружавший её невероятный город. Узкие пирамиды, конусы, башни его разноцветных зданий пронзали облака, словно горы. Между ними и на их уступах зеленели парки, разделенные сложной сетью каналов, а в воздухе парило невероятное количество разнообразнейших машин. У неё просто голова пошла кругом от этого зрелища.

По мере того, как уменьшалась плотность атмосферы, скорость подъема росла. Город всё быстрее уходил вниз, но не становился меньше — из-за горизонта поднимались всё новые здания. Из-за них выплыл берег моря и расположенный на нем космодром. Стоявшие, вернее, парившие над ним корабли не уступали размерами городским зданиям. Когда показались, наконец, зеленые равнины и горы, Хьютай видела уже всё побережье материка, вдоль которого простерся этот невероятный город.

В окно вплыл зеркальный бок орбитального города, потом ещё одного и ещё, и вдруг открылось решетчатое поле колоссального космодрома. Во многих его ячейках замерли похожие на узкие уступчатые пирамиды корабли. Внизу в поле зрения вмещалась уже вся планета. Её окружало невероятно сложное кольцо сверкающих ажурных конструкций, соединенное с поверхностью похожими на иглы башнями. Впрочем, Файау представляла собой не планету, а целое семейство планет. Только одна из них имела естественное происхождение. Остальные были искусственными сооружениями, размером и массой примерно на порядок или два уступавшими ей. Они вращались вокруг Первичного Мира по единой орбите, как бы вложенные в вершины многоугольника. Относительно друг друга они были неподвижны и соединены кольцом транспортных путей, заменивших космические корабли. Хьютай было трудно поверить, что между планетами можно путешествовать в почти обычном поезде. Только рельсы, по которым он двигался, были из нейтронной субстали, в миллиард раз более прочной, чем обычная.

...........................................................................................

Через несколько часов они достигли верфи, где строились межзвездные корабли Файау. Верфи были колоссальным шестиугольником, составленным из множества других, меньших. Их соединяли трубчатые несущие балки, в которых проходили транспортные пути. Каждый тридцатимильный шестигранник был гигантской толстостенной шахтой, перекрытой с обеих сторон силовыми полями. В них жидким ртутным блеском сияли пирамидальные корпуса межзвездных кораблей, ремонтировавшихся между рейсами. В других шахтах было видно, как движутся колоссальные машины и сегменты ярусов, с идеальной точностью вставая на свои места. В третьих шахтах сиял ослепительный свет — там шло формирование нейтридных корпусов.

Рядом с верфью висела ещё одна планета, издали похожая на Файау, только раз в десять меньше её, — мобильный искусственный мир, уже почти готовый. Всё это появилось на свет только благодаря ей. Но воспоминания о том, что она совершила ради этого, наполнили сердце Хьютай тяжелой печалью.

...........................................................................................

Вагон вздрогнул, перейдя на пути Верфей. Они, подобно паутине, оплетали их, ведя прямо к нужному паре кораблю. Тот был уже полностью заправлен и проверен, лишь ожидая, когда на его борту соберется экипаж. Сам корабль представлял собой пирамиду с узким основанием десяти миль ширины. Стены первых семи её уступов отклонялись наружу под углом в тридцать градусов. Стены последнего, восьмого уступа были наклонены под тем же углом внутрь. Его срезанная вершина была плоской. Броня корабля ослепительно сияла на солнце и полыхала оранжевым в тени — её температура составляла 2 000 С0. Она была тоньше любой фольги, но состояла из вогнанных друг в друга ядер атомов, и по сравнению с ней сталь была не тверже газа.

Хьютай невольно засмотрелась на эту сияющую громадину. Когда та заслонила полнеба, она невольно, инстинктивно сжалась. Вагон был прекрасно изолирован, но всё равно, она ощутила бьющий в лицо жар. Эвергет корабля уже был запущен и даже остатки освобожденной энергии превратили его в подобие маленького солнца...

Путь изгибался. Вагон плавно повернул, направляясь к четвертому уступу пирамидального корпуса, к ангарам. Они промчались над сияющей плоскостью пятого уступа, впереди открылись ворота шлюза. Вспыхнул ослепительный свет пробиваемого силового поля — и они оказались внутри корабля. Со слабым шипением вагон остановился. Его двери поднялись и они вышли в невероятно высокое помещение второго главного ангара.

В зале с гладкими серыми стенами длиной в две мили было многолюдно. Здесь все были одинаково одеты, но не слишком похожи. Тысячелетия звездной экспансии привели к тому, что в расе файа было уже три народа. Это были различия, вызванные не разными условиями обитания, а разными идеалами красоты, сложившимися в разных концах безмерно огромной Файау. Хьютай в очередной раз поняла, что не может отличить тех, кто появился на свет естественным путем, от тех, кто был создан машинами. Зато различить девушек и юношей тут можно было даже издали — по их едва прикрытым фигурам.

Многие прибывшие тут же поднимались в воздух, не желая тратить времени. Хьютай усмехнулась, поправив на бедрах силовой пояс. В закрытых помещениях, даже столь огромных, она ещё не решалась летать, хотя и знала, что столкновения со стенами ничем ей не угрожают...