Чаганов: После войны

— Передохнём чуть,— Оля сбрасывает мне на руки свою шубку и исчезает за дверью туалета.

'Правильное решение, хотя оно мне сразу не понравилось, как граничащее с безумством. Это ж надо было додуматься, идти на конспиративную квартиру, которая находится всего в двух кварталах от Лубянки и Кремля, их же первым делом начнут проверять наши преследователи. Хотя нет, сначала они, потеряв след, ринутся на Большую Татарскую и в Покровское-Стрешнёво к Курчатову. Однако внутрь попасть не смогут, так как ни для милиции, ни для МГБ входа на их территорию нет, там царит ВОХР при моём Спецкомитете. Значит, получив от ворот поворот, просто оставят там на дежурстве группу оперативников. Может быть стоило просто укрыться там? От Дворца Советов до Лаборатории номер 2, конечно, пешком было не добраться, а вот до НИИ-48 по замерзшей Москва-реке вполне себе. Только вот после этого то ли МГБ, то ли МВД уже оттуда не выпустит, обложит со всех сторон, отключит связь. А затем всё просто: созыв пленума ЦК, исключение из политбюро, партии, снятие с работы и законный арест, как английского шпиона... Этого удовольствия я своим гипотетическим противникам не доставлю'.

— Чего застыл?— пахнущая детским мылом Оля толкает меня в плечо,— квартира находится на балансе Спецкомитета, пока они свяжутся со своими информаторами в ЖЭКах много воды утечёт. Свет лучше не включай, дверь— не открывай, я только сделаю несколько звонков и сразу же к твоему Шамшину, если он на работе, то за час обернусь. Не скучай.

* * *

— Вот, Иван Александрович,— приобнимаю, одного роста со мной, брюнета лет сорока с пышной шевелюрой,— думал ли ты, что придётся нам так встретиться на конспиративной квартире? Моя супруга ввела вас в курс дела? Так что, вы согласны нам помочь?

— Не был бы здесь, Алексей Сергеевич,— Шамшин твёрдо смотрит мне в глаза,— то, что вы сделали для меня в 1942-ом я никогда не забуду.

— Тогда к делу,— киваю на стул у круглого стола в центре гостиной,— как считаете, мой план осуществим?

— Осуществим, Алексей Сергеевич, только не так всё надо сделать. Лезть на Центральный телеграф или Центральную телефонную станцию для этого не надо. Вы, наверное, не знаете, что звуковой сигнал со студий и того, и другого подключены к нашей радиовещательной сети через коммутатор. К нему приходят также сигналы от Московского штаба ПВО и бункера в Измайлово.

— Помнится по предвоенному плану где-то в районе станции метро 'Маяковского' должен был быть, так? Дальше я стал в ГоКо заниматься совсем другими делами и даже не уверен, был ли он вообще построен.

— Коммутатор построен был, вот только никогда по назначению не использовался, Алексей Сергеевич. А в 1943-м, когда мы стали восстанавливать радиовещание на Западе страны, всё электронное оборудование коммутатора вывезли. После войны его решили не восстанавливать, а новое оборудование разместили на востоке города...

— Знаю, Иван Александрович, на Восточном полукольце на Семёновской.

— Именно там, у меня в управлении есть технический пульт коммутатора. Мои ребята там не только могут входной сигнал коммутировать, но и удалённо радиотрансляционный сети переключать в случае аварии.

— Сколько времени вам нужно на подготовку к выходу в эфир? Полчаса? Едем! У вас машина есть?

— А как же, Алексей Сергеевич, я на ремонтной летучке.

* * *

— Внимание! Внимание! Сейчас с экстренным обращением выступит член Политбюро ЦК ВКП (б), 1-й заместитель Председателя Совета Министров СССР Алексей Сергеевич Чаганов. Внимание!...

'А у Оли дикция, пожалуй, будет получше моей... Ну пора'!

— Товарищи, граждане нашей страны! Чрезвычайные обстоятельства вынудили меня обратиться к вам сейчас в этот неурочный час. Сегодня утром против сотрудника Министерства Государственного Контроля генерала Мальцевой при передаче мне материалов о незаконной преступной деятельности ряда высших руководителей партии и правительства был совершён террористический акт, во время которого был тяжело ранен сотрудник охраны. Этот теракт был направлен на то, чтобы скрыть от наших граждан вопиющие факты хищений, приписок и злоупотреблений служебными полномочиями. В данный момент эти лица, во главе с Николаем Вознесенским, Алексеем Кузнецовым, Петром Попковым и некоторыми другими, при пособничестве нового министра Государственной безопасности Абакумовым, с целью уйти от ответственности пытаются узурпировать власть в стране, не гнушаясь при этом подкупом, шантажом и физической расправой. Призываю всех честных людей, гражданских и военнослужащих, на каком бы посту они не находились, проявить выдержку и не поддаваться ни на какие провокации. Материалы по делу перечисленных граждан будут переданы мной в Прокуратуру СССР и редакции газет при первой возможности. Прошу всех сохранять спокойствие и выдержку. Уверен, что виновные не уйдут от ответственности, а беспощадный меч советского правосудия покарает их!

— Это было обращение члена Политбюро ЦК ВКП (б), 1-го заместителя Председателя Совета Министров СССР Алексея Сергеевича Чаганова. Повтор обращения слушайте через 15 минут.

— Слушай,— весь мокрый выхожу из аппаратной,— последняя фраза всё-таки какая-то неудачная, зря ты на ней настояла, может быть...

— Последняя фраза,— улыбается Оля,— как раз самая главная. Без неё то, что ты сказал, есть пустое сотрясение воздуха.

— Что?! Опять эти твои штучки!

— А как с тобой иначе? 'Призываю проявить выдержку, не поддаваться ни на какие провокации', тьфу... Надоело это твоё чистоплюйство, пойми, наконец, что драка идёт не на жизнь, а на смерть. Абакумов уже отрубил нам телефонную связь в Лаборатории и на Большой Татарской, заблокировал туда въезды-выезды...

— Точно знаешь?

— 'Гвоздь' лично проверил. Всем нашим 'вохровцам' отрубили телефонную связь. Поэтому пришлось будить 'гладиаторов'...

— Каких ещё 'гладиаторов'?— хватаюсь за голову.

— Своих людей в службе охраны.

— Так Власика же ещё месяц назад арестовали.

— Его-то арестовали,— усмехнулась Оля,— а мои люди остались. Абакумов поставил во главе службы своего человека и успокоился. Связь с 'гладиаторами', конечно, пришлось временно заморозить до поры до времени чтобы не подставить под удар...

— И это время наступило,— понимающе киваю головой,— но как тебе удалось людей Власика перевербовать, он ничего не замечал, что ли?

— Не так-то уж это было и трудно, начальник всегда подбирает себе в команду людей похожих на себя. Знаешь слабости хозяина, знаешь слабости подчинённых. Даже если Власик что-то и замечал, то предпочитал закрывать на это глаза. Он добро помнит, не станет на жену своего спасителя доносить. Как-то так.

— И Шамшиным ты тоже заранее договорилась?

— Шамшин человек идейный, его заинтересовывать ничем не надо... Всё, давай готовься к выступлению. Ещё один раз повторим и уходим...

'Назвал несколько фамилий, произнёс условную фразу, а дальше'?

Москва, Кремль,

Кабинет секретаря ЦК Кузнецова,

21 декабря 1947 года, 06:00.

— Как не можете найти Булганина?— Кузнецов резко поворачивается к вошедшему референту, парикмахер едва успевает отдёрнуть руку от намыленного лица хозяина кабинета,— он же министр обороны СССР! А если война? Вы пробовали по радиотелефону?

— Пробовал, Алексей Алексеевич, адъютант отвечает, что его не известно местоположение министра.

Кузнецов хватает вафельное полотенце и стирает мыло с лица и бросает парикмахеру:

— Ступай, Кузмич...

— Да как же можно...

— Оба!— кричит Кузнецов.

— Что случилось?— Вознесенский уворачивается в дверях от парикмахера, несущего на вытянутых руках парящий эмалированный тазик.

— Затаился где-то, гад... Булганин,— уточняет Кузнецов, заметив недоумение на лице руководителя Госплана,— переждать видно решил...

— Не будет значит танков на Садовом кольце,— тяжело вздыхает Вознесенский, опускаясь на стул,— выступление Чаганова передавалось по всей Москве? Понятно... а Берия прилетел в Москву?

— Абакумов говорит, что прилетел и сразу же поехал к себе на дачу в Сосновку.

— Придётся видно с Лаврентием Павловичем договариваться...

— Если он захочет договариваться,— опускает голову Кузнецов,— да и что мы можем ему предложить? Голову Абакумова? Он приказал отключить Берии связь и выставил вокруг его дачи охрану.

— Болван... он вообще на что-нибудь способен? Как Чаганову удалось выступить по радио? Почему покушение на него провалилось? Почему не может его задержать? Лёша, ты уверен, что Абакумов на нашей стороне?

— В этом уверен, а вот в остальном...

— Прекращай это,— Вознесенский вскакивает со стула,— ничего страшного не произошло. Булганин не хочет вмешиваться, не страшно, так даже проще. Найди его и передай чтобы выпустил приказ: техника и личный состав должны до особого распоряжения оставаться в местах дислокации. Абакумов пусть вводит в Москву дивизию имени Дзержинского, прямо на Красную площадь. Уверяю тебя, что при виде танков из окна голосование пойдёт веселее и в нужном ключе. И, наконец, надо разобраться с Чагановым. Газеты со спецсообщением уже отпечатаны, надо подготовить нужное выступление по радио, пусть Левитан прочтёт. Ничего ещё не потеряно, надо действовать смелее и не ныть.

* * *

Берия щёлкает тумблером радиоприёмника и из окна второго этажа, красными от недосыпания глазами смотрит на острые верхушки заснеженных сосен, резко выделяющиеся на сером ночном небе. Затем, спохватившись, задёргивает штору, спешит к письменному столу, роется в выдвижном ящике и достаёт небольшой блокнот в кожаном переплёте.

— Лаврентий,— Нино, немолодая, чуть располневшая в последнее время, но сохранившая остатки былой красоты, жгучая брюнетка в старом атласном халате заглядывает в кабинет мужа,— телефон уже три часа не работает.

— Я знаю, дорогая, этим сейчас Саркисов занимается,— не оборачиваясь отвечает Берия, низко склонившись над блокнотом,— авария на телефонной станции.

— А что это за люди стоят на дороге у наших ворот?— Нино отодвигает плотную штору.

— Наверное усиление,— равнодушно замечает он,— слыхала наверное, что на Чаганова было покушение. Лучше отойди от окна.

— Что только не болтали вчера. Он хоть живой?— женщина присаживается на краешек стула рядом.

— Живой.

— Лаврентий, давай уедем обратно в Грузию, на душе у меня как-то тревожно...

— Бросить всё? Что я буду там делать? Нино, ты же знаешь, мне Коба поручил организовать чекистскую работу в Европе, местные кадры засорены агентами западных разведок, работы там очень много.

— Тогда отпусти меня одну,— неожиданно для себя всхлипнула она,— я так больше не могу. Мы стали совсем чужими друг другу...

— Что за ерунду ты...

— ... Это правда,— низкий голос женщины заполняет собой комнату,— что у тебя с этой... с Мальцевой...

— Что?! С Мальцевой?!— расхохотался Берия, повернувшись к жене всем корпусом,— повеселила, завтра мужу её расскажу...

— Они уже два месяца как разошлись,— растерянно произносит Нино, успокоенная такой реакцией мужа.

— Вот, а меня она в известность поставить как раз забыла, а то б я непременно подкатил,— шутливо приобнимает он жену.

Из-за двери раздаётся негромкий стук, Нино стряхивает его руку с плеча.

— Чего тебе, Малиновский? Заходи,— громко кричит Берия.

— Я позвонить хотел,— молодой крепкий парень в новом костюме плавным незаметным движением просачивается в кабинет,— а телефон... К вам это... товарищ Мальцева...

— Зови,— жена срывается с места, Берия пытается ухватить её за руку, но она вылетает из комнаты вслед за охранником.

— Извини, Лаврентий,— раскрасневшаяся Оля, в шерстяном лыжном костюме с миниатюрным кожаным ранцевым рюкзаком за плечами, кивает в сторону лестницы,— не могла ждать до утра, дело очень срочное.

— Пустяки,— машет рукой Берия, залюбовавшись на спортивную фигуру девушки,— рассказывай.

— Слышал выступление Чаганова? — Оля ловким движением снимает рюкзак и опускает его на пол перед собой,— хорошо, 'ленинградцы' с Абакумовым пошли ва-банк, заменили передовицу 'Правды', но смогли только для Москвы. Чаганов там у них то ли американский, то ли английский шпион. Мы с тобой раньше обсуждали, что такое может случиться, так как, наш договор остаётся в силе?

— Я хочу пост первого заместителя председателя Совета Министров и объединённое Министерство Внутренних Дел.

— Забудь,— девушка берётся за лямки рюкзака,— или как договаривались, или никак. Справимся сами, пока.

— Погоди, Аня,— улыбается Берия,— какая ты горячая, ну хорошо просто заместитель и объединённое министерство. Что надо от меня?

— Другое дело, это радиотелефон-'вертушка',— Оля щёлкает застёжкой и протягивает ему трубку,— звони Меркулову и пусть он отдаёт приказ об аресте всего сегодняшнего тиража 'Правды' в Москве.

— Меркулов слушает,— в трубке раздаётся сонный голос заместителя.

— Меркулов, здесь Берия, слушай и не перебивай. Объявляй тревогу в Москве. Задача— арест сегодняшнего тиража газеты 'Правда'. Используй весь транспорт, что обнаружишь в редакции и типографии для перевозки в... сам сообрази, где можно его сжечь. Далее, поднимай участковых, чтобы они обошли у себя все газетные киоски — под их ответственность, ни один экземпляр сегодняшнего номера не должен быть продан. Через час я тебе перезвоню. Действуй!

Оля щёлкает выключателем.

— Постой, а как же я ему обратно?...

— Никак,— забросив рюкзак за спину, Оля выпрямляется,— кстати, не вздумай со своей охраной прорываться сквозь гэбэшное оцепление, сами его уберут, и сами в Кремль пригласят на заседание, когда придёт время. Я побежала...

Берия, вышедший с заднего выхода проводить гостью, уже через несколько секунд теряет её из виду.

— Всё в порядке? — Василий Сталин в генеральском кителе выскакивает на мороз и открывает перед Олей дверцу ЗИСа.

— Порядок,— Оля быстро запрыгивает в натопленный салон лимузина.

— Куда теперь?— Василий устраивается рядом на заднем сиденье.

— В 'Националь'...

* * *

— Василий Иосифович, туда нельзя,— басит дородная дежурная по этажу, закрывая собой проход в люкс и при этом зло косясь на его спутницу,— 107-ой свободный, а сюда никак...

Оля с силой хватает женщину за волосы и тянет голову вниз и в сторону атлантов, подпирающих ажурный вход лифта.

— Сюда смотри,— девушка левой рукой просовывает своё генеральское удостоверение между носом дежурной и выпуклостью причинного места одного из атлантов,— станешь орать сломаю руку и посажу за сопротивление сотруднику правоохранительных органов.

Генерал дёргает на себя ручку двустворчатой белой двери с номером 115 на матовом стекле, проскакивает гостиную с чёрным роялем и старинной вазой, с которой на происходящее с улыбкой взирает Наполеон, маршальским кителем, наброшенным на спинку стула, и столом уставленным бутылками с шампанским и снедью и врывается в спальню. Раскрасневшийся Булганин в нательной рубахе и расстёгнутых брюках с лампасами тянется к полуголой девице с плоской грудью и стройными накаченными ногами, раскинувшейся на двуспальной кровати.