Обойти закон. Точка обнуления.

Позавтракав горстью таблеток и запив все стаканом сока, я начала собираться. Уже на выходе заметила, что оставила стакан в раковине. Сделала было шаг обратно, но вспомнила, что возвращаться плохая примета, да и пусть будет лишний повод вернуться, даже такой смешной как немытая посуда.

Как обычно, перед точкой обнуления давалось время на молитву. Лично я собиралась этот часик подремать, не верю что десяток слов сказанных в состоянии психического напряжения, как по волшебству изменят реальность. Себя так успокоить можно, но влиять на реальность не получится. Отставив стаканчик с кофе в сторону, я привычно откинулась на спинку стула и задремала. На периферии сознания я уловила хлопок двери и тихие шаги, но поскольку меня не начали будить, я решила, что мне это мерещится.

Через час зазвонил будильник на смартфоне и я с трудом разлепила веки, потянулась и одним глотком допила остывший кофе. Дрянь...

Зал суда был неестественно ярко освещен множеством ламп на светопотолке, что явилось последним толчком к развитию у меня головной боли.

Через десять минут я начала терять нить рассуждений обвинителя, голоса сливались в один. Голова болела так, будто ее сжимали веревкой с навязанными на ней узлами. К артефакту "весы истины" пристав меня буквально нес. Меня уложили на кушетку, порезали руку и сцедили примерно стакан крови. Теперь камень артефакта должны напитать моей кровью, поместить в обруч-венец , а его в свою очередь надеть мне на голову. Боль притупилась... Сейчас все мои воспоминания за тот день транслируются в зал. Вот я остаюсь на дежурство, приходит медсестра, уходит, возвращается с колой и синтетиком. Стойте, я пью синтетик? Не может быть... я убийца. Как будто издалека слышу собственный голос: "Явно искала себе приключения на задницу. Из таких приключений там наркотики и секс. Надо будет ее кровь на всякую дрянь проверить, не хватало еще реакцию во время операции получить. Вечно богатенькие, себе и другим проблемы создают".

Дальше красное марево... Спустя пару минут приятная прохлада венца исчезла. Я разлепила глаза и с ужасом уставилась на свои руки. От них исходило красное сияние. Виновна.

Слово взял обвинитель:

— Артефакт признал подсудимую виновной. Пусть не она нанесла тот смертельный удар, но своей халатностью она закончила дело убийцы. Зная степень своей усталости, она приняла синтетик, хотя прекрасно осознавала тот факт, что есть вероятность экстренной операции. Далее она, на пару с фельдшером скорой самовольно приняла решение изменить маршрут скорой. Зачем, подсудимая? Ведь в больнице, куда погибшую направили изначально, оборудование и врачи на класс выше.

Я с трудом сфокусировала взгляд на мужчине. В глазах двоилось, а красное марево все никак не хотело исчезать. Связная и логичная речь давалась с трудом. Но никто в зале этого не замечал, будто так и должно быть.

— Вероятность, что погибшая смогла перенести, такую дальнюю дорогу, на другой конец города составляла тридцать процентов. Плюс не стоило забывать про интенсивность ночного движения в нашем мегаполисе. До нашей больницы ее можно было бы довезти живой с вероятностью в шестьдесят процентов.

-Хорошо,— как-то слишком легко согласился со мной обвинитель.— Почему вы, зная свое состояние, не доверили операцию другому врачу?

Да потому, что другого такого дурака как я, согласного пахать за шоколадку вместо сверхурочных, нет. Написано в трудовом договоре, не более шести ночных дежурств в месяц и идите вы лесом, седьмой раз не выйду и плевать что коллега заболел и вместо положенных регламентом двух врачей в больнице останется один. Плюс я одна незамужняя и бездетная, которой даже собачку выгуливать не надо. Идеальная затычка брешей в графике. Не нравится? Вперед! За забором очередь на твое место стоит. Вот и получилось, что одну ночь я отдежурила вторым врачом, подменив отпросившуюся коллегу и вторую, как положено по графику. Только вот напарник по дежурству был на больничном, кому я могла передать операцию?

Вот примерно это, только в вежливой форме я и озвучила.

— Почему, вас так смутило происхождение погибшей? Вы довольно резко высказали свое отношение к ее социальному статусу.

Я как раз опустошала стакан воды, в попытке убрать горький привкус во рту, и едва не захлебнулась от такой интерпретации моих действий.

— Меня смутило не происхождение, а последствия образа жизни связанные с происхождением. Интоксикация алкоголем или наркотиками частое явление среди золотой молодежи. Поэтому надо быть осторожнее с препаратами, чтобы не получить отравление.

— То есть у вас не было личной неприязни к дочери мера или классу, который она представляет? Дело вашего брата было, весьма резонансным. Вы, по моей информации, даже сами пытались проводить расследование.

— Долг врача выше личных обид.

Прозвучало это до того пафосно, что я первая поморщилась.

— Тогда почему вы отказались оперировать отца жертвы вашего брата.

— Я побоялась, что не смогу поставить долг выше, чем обида.

Требования обвинителя были предсказуемы.

— По ее халатности жизни лишилась молодая девушка. Девушка, у которой через три месяца была назначена свадьба. Которая, только закончила институт и устроилась на работу. А из-за того, что обвиняемая переоценила свои силы, ее планы пошли крахом. Кто дал ей право решать, кто достоин оперировать, а кто нет. Можно легко оперировать ненужными цифрами, но факт остается фактом. Девушка мертва. Мертва, хотя ее вполне можно было спасти. Единственный выход, на мой взгляд, это переселение душ. Слишком юная душа лишилась жизни, слишком многого она не сделала. Нельзя это так оставить.

Теперь дело за судьей, артефакт показал мои воспоминания, обвинитель произнес речь. Рассмотрение вопроса много времени не заняло. Виновна. Душу изъять, тело отдать погибшей. Или родные согласны на замену клоном? Тогда обвиняемая будет пожизненно сослана в страны третьего мира, для работы с беднейшими людьми. Нет, замена клоном не устраивает? Тогда вызовите жрецов-карателей.

Белые балахоны, в точности повторяющие рясы средневековых монахов, приковывали взгляд. Казалось, что под ними пустота. За то время как жрецы прошли путь от порога комнаты ко мне, я не увидела ни миллиметра их кожи. Капюшоны надвинутые на лицо, низ лица закрыт маской, руки сцепленные на груди в замок, полностью прячутся в рукавах, а из-за длинны балахона кажется что они плывут по полу. Достойные потомки инквизиции. Их девиз "Чистыми помыслами да очистим мир". Даже, когда они взяли меня за руки, я почувствовала шершавую поверхность кожаных перчаток. Орать и вырываться я не стала. Были все шансы. что тогда меня вырубят. а последние минуты своей жизни мне хотелось провести в сознании. Конечно было обидно, что последними лицами, которые я увижу, будут лица семьи мэра, но тут уже ничего не попишешь.

Вели меня не долго. В комнате стоял хирургический стол и набор каких-то колб, непонятных инструментов и светящаяся сфера, заключенная под стеклянный колпак с выцарапанными алхимическими символами. Душа...В комнату вошел еще один каратель.

Слез я сдержать не смогла и все манипуляции надо мной видела в виде размытых образов. Промокнуть их я не успела, мне зафиксировали руки. Блузу на груди аккуратно расстегнули,а вот бюстгальтер просто разрезали, поленившись отвязывать меня, чтобы найти застежку. До моих ноздрей донесся странный запах, будто химические реактивы смешали с благовониями. Запах усилился и моей кожи коснулась что-то мокрое. Щекотно, ощущения напоминали те, какие бывали у меня в детстве, когда мама делала мне сетку из йода. Только вот сомневаюсь, что рисунок, который выводили на моей коже будет мне полезен.

В шею внезапно кольнуло, а спустя несколько минут я начала впадать в забытье. Балахоны засуетились, слова я не могла разобрать, но по тревожным интонациям я поняла, что то-то идет не так. А потом мне стало безразлично... Сознание помутилось. Какие-то обрывки мыслей, видения и ощущения, будто на грудь положили камень.

Холодно... Первые ощущения... Холод и твердая поверхность над тобой. Попытка пошевелиться и дрожь от прикосновения металла к голой коже, да и тряпка какая-то перед глазами. Я резко села и тут-же с моей головы соскользнула простыня. Богатый опыт подсказал, что скорее всего я в морге. Мда, когда я была студенткой, ночевать на каталке было как-то удобнее. Ну или после посиделок с друзьями мне было без разницы где засыпать, лишь бы поверхность была горизонтальная.

Так, стоп! Я же... Меня же хотели лишить души! Но почему я оказалась в морге? Память подсказала, что во время исполнения наказания что-то пошло не так. И если я здесь, то картина вырисовывается не самая радужная. Хоть в помещении горела только одна лампа, но ее тусклого света мне хватило, чтобы разглядеть повреждения на моей коже отсутствуют. Меня вообще реанимировали? Ну хоть не вскрыли, про себя подумала я. Только если уж случилось такое чудо, что я осталась жива, мне надо линять. Электронные часы показали восемь вечера, приговор начали приводить в исполнение в пять. Три часа я просто лежала в морге. Вот чует мое сердце, что долго мое спокойствие не продлится и если мэр по какой-то причине еще не разнес тут все, чтобы выяснить почему погибло новое тело его дочери, то скоро он это исправит. Итак, первый вопрос на повестке дня, это выбраться отсюда.

Тут меня ожидал неприятный, но ожидаемый сюрприз. Запертая снаружи дверь. План побега провалился еще на начальном этапе. Придется ждать когда сюда придут. Поплотнее запахнув на себе простыню, я ежесекундно морщась от ощущения ледяной плитки под босыми ногами, пошла искать что-нибудь потяжелее для аргументации своей свободолюбивой позиции. Нашла скальпель. Внимательно осмотрев лезвие, я сочла его годным

За моей спиной послышался звук открываемого замка. До сих пор удивляюсь. как я успела занять свое место на каталке, так еще и простыней укрыться.

Шаги были отчетливо слышны и шаги были в моем направлении. Я медленно начала про себя считать. Где-то на цифре семь, я почувствовала, как простыню с меня осторожно приподнимают. Мои ответные действия не заставили себя долго ждать и скальпель прижался к важной части мужского организма.

Смешок и звон металла по кафелю. Я не понимаю, как мужчина успел выбить у меня из руки оружие. Но он еще успел схватить меня за горло и прорычать:

— Только пискни или рыпнись. И завтра во всех газетах будет статья об ожившем трупе в морге и отважном охотнике на зомби.

Было в его голосе что-то такое, что я поверила и прониклась.

— Если поняла, просто кивни.

Я всегда была понятливой девочкой и провоцировать того, кто одним движением руки может меня придушить, не хотела.

Мужчина тем временем продолжил:

— Сейчас встаешь, натягиваешь шмотье и молча идешь за мной.

Наконец, он убрал руку с моего горла и у отойдя к стене достал из стоящей там сумки пакет и кинул мне. В пакете были джинсы, футболка с длинным рукавом и балетки. Под прикрытием простыни натянула вещи и начала оглядываться в поисках того, чем можно заколоть волосы.

— Держи,— мне кинули карандаш и я закрепила им пучок.

Ну, могло быть и хуже. В стеклянной дверце шкафа отразилась девушка неопределенного возраста, в мешковатых джинсах, кофте со слишком длинными рукавами и неряшливой прической. Можно сказать мой обычный вид в выходные, только кружки чая в руках не хватало.

— Оделась?— Спаситель-душитель отвернулся от компьютера, куда уже несколько минут вводил какие-то данные и окинул меня критическим взглядом.— Мдя. Когда ты была под простыней, ты была симпатичней.

— Когда ты был с закрытым ртом, ты был милее,— огрызнулась в ответ я.

Наконец я обратила внимание на внешность мужчины. Выше меня на голову, толстовка с капюшоном не скрывает рельефные мышцы, трехдневная щетина и ледяной взгляд голубых глаз. Где-то я его уже видела. Очень надеюсь, что не в криминальной хронике.

— Пошли,— меня подхватили под локоть и повели на выход.

— А?

— Твое тело сейчас "по ошибке", уехало в медицинский институт. Пока они разберутся, что там не ты, успеем покинуть черту города. А теперь шевели ластами, живо!

— А кто вместо меня уедет?

— Да мало ли неопознанных трупов,— оглядываясь по сторонам, прежде чем повернуть в очередной коридор, безразлично пожал плечами мужчина.

Охранник спал на посту, а опрокинутый на его форму стаканчик кофе показывал, что в объятия Морфея его отправили насильно.

Вопреки моим ожиданиям нас не ждала машина у входа. Вместо этого мы пошли на остановку автобуса и, пропустив пару полупустых, впихнулись в самый набитый. Но, несмотря на давку, мою руку не отпускали.

Через несколько остановок мы вышли и направились к стоянке, видневшейся за домом. Уже там мы сели в видавший виды отечественный внедорожник.

— Пристегнись, ехать долго. Может даже поспать успеешь.

Я уже ничего не понимала, но видно остаток той дряни еще гулял по моему организму, поэтому тряска по колдобинам наших дорог усыпила меня.

Когда я проснулась, то обнаружила себя лежащей на кровати. За окном сгущались сумерки, а единственный свет в комнате давал фонарь за окном.

Тело затекло и болело правое бедро, на котором я лежала. Что-ж за день то такой! То стол, то древнее кресло-кровать поролон на котором был продавлен до такой степени, что по толщине мало отличался от ткани обивки. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла худо-бедно различить обстановку в комнате. Помимо кресла там был телевизор, сундук, диван и куча строительного мусора у противоположной стены. Там-же виднелась дверь, судя по всему на балкон. А вот попытка выйти на него была глупой, поскольку уже занеся ногу я обнаружила, что досок на полу там не было, одна рама. Правда вид открывался потрясающий. Широкий изгиб реки, крутой противоположный берег и великолепное звездное небо. Все это было конечно очень красиво, но реки такого масштаба в нашей области не протекали. Куда меня привезли? А главное зачем? Воображение тут-же подкинуло одну мысль, но с двумя окончаниями. Убью и или закопают, или утопят. И хрен кто мое тело в коренном русле реки найдет. Если будут искать, конечно.

-Закрыла дверь и спустилась вниз! Живо!

От такого вопля я чуть не навернулась из проема. С громким стуком хлопнула дверью и пошла искать лестницу.

Спуск оказался крутым. Лестница состояла всего из семи ступенек, но находившихся под жутким уклоном и вдобавок были сделаны под определенную ногу. Еще не хватало с них навернуться. Плюнув на все, я спустилась тупо садясь на ступеньки и осторожно перебирая ногами.

— Смотрю, девочке повезло, что она не заполучила твое тело. С такой-то слоновьей грацией.

От неожиданности я все таки сверзилась с последней ступеньки. Прошипев ругательство (и отнюдь не в адрес лестницы), я поднялась с пола. Первый этаж был еще в более плачевном состоянии. Кирпичная кладки с кусками свежей штукатурки и листами фанеры. Старый холодильник в углу, из не закрывающейся дверцы которого торчали инструменты. Остальные инструменты были разбросаны под лестницей. Коридора как такого-го не было. Спускаясь со второго этажа ты тут-же попадал на кухню, заставленную старой мебелью. Однако я тут-же забыла о недострое, когда почувствовала запах еды. На столе со вздувшийся столешницей стояла большая миска с салатом, тарелка с гренками и два стакана чая. Мужчина что-то колдовал у плиты, едва обратив на меня внимание.