|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Врачи утверждают, что тело человека на семьдесят пять процентов состоит из воды, но сами же опровергают свои выводы, поскольку сами состоят на семьдесят пять процентов из кофе. Вот и сейчас я сидела в ординаторской и уныло помешивала кофейную гущу на дне стаканчика. Интересно, если я ее съем, спать мне будет хотеться меньше? А до конца смены еще три часа... Не спать!
Я отставила чашку посчитав, что застрявшие в зубах крупицы кофе, окончательно опозорят меня перед персоналом и возможными пациентами. А жаль, еще одна доза кофеина мне жизненно необходима, но вставать мне лень.
Сзади раздался щелчок замка и характерный звук шагов в тапочках на резиновой подошве.
— Опять кровь на кофе подменяешь?— раздался из-за спины голос дежурной сестры.— Иди, обними диван и пусти на него слюни, как и другие поколения врачей до тебя, а то санитары скоро тебя с покойниками путать будут. Тем более зеленый цвет пижамы, придает тебе больной вид.
— И тебе доброй ночи,— я резко крутанулась на стуле и оказалось лицом к лицу с Мередит. Точнее я была лицом к ее груди, поэтому первое, что я заметила, это был больничный халат, застегнутый не на те пуговицы. Опять.— Постельный режим нарушаем? Если палата интенсивной терапии пустует, то это не значит, что надо превращать ее в бордель.
— В кой-то веки выдалось спокойное дежурство! Почему бы и не поспать в приятной кампании? Не завидуй!
— Сон для лузеро-о-ов!
Увы, конец моей фразы смазал зевок.
— Еще кофе?— верно истолковала мое состояние, медсестра.
— И баночку колы захвати.
Мередит замерла в дверях и осуждающе взглянула на меня.
— Может, хватит пить эту бурду? Давай я тебе в автомате синтетик куплю?
Я отрицательно качнула головой и вернулась к мед.картам.
Синтетик, как его до сих пор не запретили для употребления врачам и людям опасных профессий? Водителям ведь пить его нельзя. Смесь стимуляторов, антидепрессантов и энергетика, заполированная вкусовыми добавками и красителями, уже давно и прочно вошла в повседневный рацион жителей нашей планеты. Бодрит, снимает усталость, повышает внимательность и улучшает память, временно. Неизвестно, когда закончится его действие и ты на десять секунд выпадешь из реальности. Придешь в себя в том же состоянии, в каком был, когда его принимал. Только десять секунд выпадешь будешь тупо стоять столбом. Причем у него была еще одна неприятная особенность, он обладал разной степенью длительности. Если вы выпили банку в состоянии легкой усталость, то он будет действовать дольше, чем если бы вы выпили его на грани изнеможения.
— Твоя отрава,— передо мной поставили стаканчик с кофе и банку с колой.
Поморщившись, дошла до раковины и вылила треть кофе в слив, потом разбавила остаток колой. Ну и дрянь!
Сзади раздался щелчок и по ординаторской поплыл химический запах манго, блин, как будто жидкостью для мытья посуды эту гадость разбавляют. Больше чем уверенна, что пьющий эту химию рано или поздно обнаружит свои почки в унитазе.
— Зато я гроблю только свой организм. По моим прикидкам до инфаркта мне осталось лет пять. А вот когда ты от синтетика отойдешь, еще вопрос. Вдруг будет операция? Смотри, до точки обнуления тебе еще три месяца, зачем ходить по грани?
Наш спор прервал звонок моего мобильного. Звонила старая подруга студенческих времен, которая сейчас подрабатывала на скорой.
— Лиз, у вас операционная свободна? Тут девушка с ножевым, нас направили в шестую клиническую, но боюсь не довезем. Мы от вас в паре кварталов, есть смысл? Или попытать счастья в шестой?
На принятие решения, которое изменило мою жизнь, у меня ушла секунда.
— Давай к нам. Под мою ответственность.
Уже пихая телефон в карман. Бросила на ходу Мередит:
— Операционная, живо!
Ждать на крыльце пришлось не долго, сначала я услышала звук сирены, потом проблесковые огни, а затем увидела скорую.
Она не успела остановиться, как я уже распахивала дверь. Полноватая женщина в заляпанной кровью форме, улыбнулась, глядя на меня.
— Успели! Ты не меняешься, все на ходу делаешь.
— Разговоры потом. Как она?
— Ножевое в грудь, открытый пневмоторакс, неглубокая царапина на шее.
— Вытаскивай, операционную готовят.
Пока мы ехали по коридору, я невольно обратила внимание на внешний вид жертвы. Дорогое коктейльное платье, сейчас покрытое на груди кровью, маникюр стоимостью в две мои зарплаты, размазанный макияж. Обычно такой тип женщин с поножовщиной не попадает. Странно.
— Где ее нашли?
— Она ввалилась в круглосуточный магазин в районе заводов.
— Что она там забыла? Может проститутка?
Кейти отрицательно покачала головой.
— При ней была сумочка. Ты не поверишь, кто она.
— Удиви меня,— заталкивая каталку в лифт, пропыхтела я.
— Фамилия Корто, тебе что-то говорит?
-Ага, то что я опять послала выборы мэра к черту и осталась дома для просмотра любимого сериала.
— Значит личность мэра для тебя не загадка,— сделала вывод женщина.— Это его дочь.
Я витиевато выругалась. Кейти непонимающе подняла на меня глаза.
— Что? Богатенькая девушка, в самом криминальном районе города! Явно искала себе приключения на задницу. Из таких приключений там наркотики и секс. Надо будет ее кровь на всякую дрянь проверить, не хватало еще реакцию во время операции получить. Вечно богатенькие, себе и другим проблемы создают.
Пока я произносила этот пламенный монолог, лифт приехал и каталку перехватили санитары и медсестры. Крикнув на ходу, чтобы ее готовили к операции, а сама убежала мыться.
А дальше несколько утомительных часов у операционного стола. Сшивать, резать, переливать. Краем сознания отметила громкий стук в дверь и бас нашего санитара, уговаривающий подождать конца операции в палате.
Родственники приехали и качают права?
— Зажим!
Вроде с пневмотораксом справились. Надо еще царапину на шее обработать.
Дальнейшее я запомню на всю жизнь. Я слегка прикасаюсь пинцетом к ране, желая проверить глубину, как рана сама раскрывается, в долю секунды наполняется кровью и почти сразу, полила фонтаном. Артерия! Твою мать!
— Мередит! Приборы!
Жертвуя драгоценными секундами, оборачиваюсь. Синтетик! Вот именно сейчас, когда счет идет на секунды.
— Мередит! Приборы!
Медсестра очнулась и заметалась по операционной, подавая мне инструмент, подключая аппарат по переливанию крови. Но все было тщетно, через двадцать минут бессмысленной и бесполезной реанимации мы констатировали смерть.
Трудно абстрагироваться от смерти... Даже если это часть твоей работы. Но все равно невозможно не переживать, когда расширяется твое личное кладбище. Ну, зачем я полезла в ту рану?
Сейчас я курила уже вторую сигарету, забившись в угол больницы, за черным ходом. Руки откровенно тряслись, сигаретный пепел уже прожег пару дырок в моей униформе, придавая ей совсем непрезентабельный вид.
Вдалеке провыли сирены, опять экстренное? Только этого не хватало, я прислушалась. Нет, сирены скорой помощи звучат иначе.
Спустя десять минут на крыльце показалась Мередит. Она достала тонкие сигареты из кармана, и прикурила. Прокурив сигарету до половины, наконец, обратилась ко мне:
— Там полицейские. Тебя ищут. Отец погибшей рвет и мечет. Требует крови.
— Донорская устроит?
— Не шути, его сейчас успокоит только твоя голова на блюде.
Я кинула бычок в лужу и, вздохнув, отправилась в ординаторскую успокаивать родственников.
Уже поднимаясь в ординаторскую я услышала шум. Причем, это были не ожидаемые в таких случаях, плачь или ругань, а отрывистые команды и щелчки фотокамеры.
Группа пациентов столпилась у дверей и с шушуканьем что-то обсуждала. Я прислушалась и различила слова "понятые", "обратите внимание". Что происходит?
Толпа у дверей разошлась передо мной как море перед Моисеем, и тут же сомкнулась за моей спиной с боязливым шепотом.
Когда я оказалась в ординаторской, неизвестные мне люди как раз потрошили мусорку. Особого внимания удостоилась банка от синтетика.
— Элизабет Гериссен?-обратился ко мне высокий мужчина в помятом деловом костюме.
— Да. Предъявить карту?
— Если можно.
Подойдя к вешалке, я достала из кармана свою карту личности со всеми моими данными.
Приняв ее из моих рук, следователь, а кто еще это мог быть, вставил ее в терминал.
— Так, тридцать лет, окончили государственный медицинский университет столицы с красным дипломом. И что вы забыли на окраинах нашей страны? Не замужем, детей нет. До точки обнуления еще десять месяцев.
Исчерпывающие данные, не правда ли?
— А чем диарея столичного жителя отличается от диареи провинциала? — ответила я вопросом на вопрос.— Здесь не такая конкуренция за место, да и нагрузка на врача поменьше.
— То есть вы не будете возражать,если мы дадим запрос в столицу?
Да хоть десять, лично я ничего не совершала. Мое дело придет чистым как горный хрусталь. А что фамилию поменяла? Так имею право, может я не хочу носить фамилию мужчины бросившего нас, когда мне было пять лет.
Шум за дверьми начал нарастать. Дверь буквально чуть не слетела с петель, когда в ординаторскую ворвался мэр нашего города. А у меня на столе календарик его... с пририсованными усами. Неудобно то как. А в морге его дочь, погибшая во время моей операции, что вообще кошмарно.
— Это она убила мою дочь?— ткнул в меня пальцем мужчина. Волосы всклокочены, зрачки расширены, на вороте рубашки не хватает пуговицы. И огонь дикой ярости в глазах.
— Господин Корсо, пока вина мисс Гериссен не доказаны и мы не имеем право считать ее убийцей,— спокойным тоном произнес следователь, как-бы невзначай вставая между мной и безутешным отцом. — Сейчас мы заберем ее в участок для допроса, и если ее вина будет доказана, предъявим обвинения.
Вот уж не думала, что на свете есть кофе гаже, чем из больничного автомата. Кофе в полицейском участке, бал какой-то маслянистой консистенции и оставлял во рту отчетливый привкус резины. Может для врачей и полиции специальные кофейные автоматы выпускают? Ну, чтобы мы меньше на кофе отвлекались и соответственно меньше в туалет бегали.
На журнал, даже такой говенный как у нас в холле, рассчитывать не приходилось. Единственным моим развлечением было просмотр фотороботов и памяток на стенах. Но уже через пару часов от мерцания ламп дневного света начали болеть глаза. Да когда же про меня вспомнят?
Невольно вспомнились события трехгодичной давности. Я тогда так-же сидела в участке, только в столичном. Тоже пила кофе, только руки у меня тряслись так, что я едва не откусила край стаканчика из плотного картона. Но тогда я переживала не за себя... Адам. Мне даже не дали поговорить с ним! Я увидела его только спустя полгода по телевизору. Он стоял рядом с президентом крупного строительного холдинга. Костюм с иголочки, стильная стрижка, Адам был красив. Но мимика, движения, даже манера говорить...это был уже не мой брат. Что ж, божий суд над ним свершился. А я.. Я сбежала из столицы, забыла о возможности работы в престижной клинике, только ради того, чтобы свести к минимуму возможность встречи с тем, кто когда-то был моим братом.
Задумавшись, я не заметила, как в комнату вошел следователь, беседовавший со мной в больнице.
Видно они закончили допрос Мередит и пришла моя очередь отвечать на вопросы.
На стол передо мной поставили стаканчик с очередной порцией кофе, меня передернуло.
А дальше вопросы, вопросы. Сколько времени я отработала, почему решила оперировать в этой больнице? И наконец:
— Когда вы пили синтетик, вы рассчитывали, что возможно будет экстренный случай?
— Я не пила синтетик!
И тут передо мной на стол положили протокол допроса медсестры. А там черным по белому: "Я предложила купить кофе и Элизабет попросила взять ей синтетик. Я принесла, налила напиток в стакан и выкинула банку. Стакан я помыла. Потом был звонок на ее телефон и она приказала готовить операционную. Но видно она не рассчитала степень своей усталости и действие напитка кончилось во время операции"
А следователь тем временем задал новый вопрос:
— Адам Гериссен был вашим братом?
— Да.
Этим ответом я подписала себе приговор.
Можно ли в глазах общества оправдать убийство? Многие сейчас скажут, все зависит от обстоятельств. Ерунда, все зависит от личности убитого и связей его родственников. Когда в клубе парень под кайфом потащил девушку Адама к своей машине, брат, конечно, вступился за честь дамы. Он держал себя в тонусе, и как следует навалять наркоману, для него не составило труда. Только вот наркоман имел при себе раскладной аргумент, коим и попытался достучаться до печени брата. Не получилось, нож в итоге оказался у законного владельца в животе. Смерть была быстрой, скорой, вызванной братом и приехавшей через десять минут, только и оставалось констатировать смерть и забрать тело. Превышение допустимой самообороны? Увы, Божий суд не знал снисхождения, и Адама признали виновным, с передачей тела родственникам погибшего.
И я бы поверила, что девушка брата пошла с другим добровольно и что брат заревновав полез бить противнику морду, а потом вытащил нож и ударил соперника в живот. Тем более, что воспоминания свидетелей на суде выглядели именно так. Только вот у Адама на спине был ножевой порез, момент получения которого не отразился в воспоминаниях его девушки и его самого. Я точно знала, что он не мог получить его приезда в клуб, как пытался представить это обвинитель, поскольку лично подвозила брата с девушкой до развлекательного заведения. Раны у Адама не было. Мои воспоминания просмотрели и не приняли во внимание, так как в салоне моей машины тогда было темно и спину Адама я не рассматривала. Угу, кровоточащий порез длинной в пять сантиметров ему абсолютно не мешал и кровь не оставила следов на обивке сидений. Чушь! Знакомый следователь, к которому я обратилась за помощью, просто посоветовал мне забыть. Забыть, что я увидела на спине брата, а еще лучше, забыть, что этот брат у меня вообще был. Божий суд непогрешим, он не может ошибаться, на этом стоит наше общество. Правду матери я не рассказала и уволившись без отработки, уехала в провинцию.
Ночь перед судом я не спала. Ходила по квартире, курила и пила кофе. Трясло меня конкретно, но стоило лечь в кровать и смежить веки, как сквозь дрему мне начинали слышаться звуки приборов сигналящих об остановке сердца, сразу становилось не до сна. Мне ничего не оставалось, как застелить кровать и полезть в сумку за очередной сигаретой.
Как итог в шесть часов утра я почувствовала себя пепельницей. Во рту полно пепла, а в желудке тлеет бычок. Здравствуй гастрит... Благо к этой напасти я была подготовлена. Что поделать, типичное заболевание тех, кто неправильно и нерегулярно питается. Попробуй, пообедай ровно в двенадцать, когда в приемном покое полно пациентов и любая попытка выйти из кабинета мигом пресекается воплем "Куда? Вы клятву давали!". Так что тарелка дымящегося борща, являлась для меня такой-же недосягаемой мечтой как девятичасовой сон.
Позавтракав горстью таблеток и запив все стаканом сока, я начала собираться. Уже на выходе заметила, что оставила стакан в раковине. Сделала было шаг обратно, но вспомнила, что возвращаться плохая примета, да и пусть будет лишний повод вернуться, даже такой смешной как немытая посуда.
Как обычно, перед точкой обнуления давалось время на молитву. Лично я собиралась этот часик подремать, не верю что десяток слов сказанных в состоянии психического напряжения, как по волшебству изменят реальность. Себя так успокоить можно, но влиять на реальность не получится. Отставив стаканчик с кофе в сторону, я привычно откинулась на спинку стула и задремала. На периферии сознания я уловила хлопок двери и тихие шаги, но поскольку меня не начали будить, я решила, что мне это мерещится.
Через час зазвонил будильник на смартфоне и я с трудом разлепила веки, потянулась и одним глотком допила остывший кофе. Дрянь...
Зал суда был неестественно ярко освещен множеством ламп на светопотолке, что явилось последним толчком к развитию у меня головной боли.
Через десять минут я начала терять нить рассуждений обвинителя, голоса сливались в один. Голова болела так, будто ее сжимали веревкой с навязанными на ней узлами. К артефакту "весы истины" пристав меня буквально нес. Меня уложили на кушетку, порезали руку и сцедили примерно стакан крови. Теперь камень артефакта должны напитать моей кровью, поместить в обруч-венец , а его в свою очередь надеть мне на голову. Боль притупилась... Сейчас все мои воспоминания за тот день транслируются в зал. Вот я остаюсь на дежурство, приходит медсестра, уходит, возвращается с колой и синтетиком. Стойте, я пью синтетик? Не может быть... я убийца. Как будто издалека слышу собственный голос: "Явно искала себе приключения на задницу. Из таких приключений там наркотики и секс. Надо будет ее кровь на всякую дрянь проверить, не хватало еще реакцию во время операции получить. Вечно богатенькие, себе и другим проблемы создают".
Дальше красное марево... Спустя пару минут приятная прохлада венца исчезла. Я разлепила глаза и с ужасом уставилась на свои руки. От них исходило красное сияние. Виновна.
Слово взял обвинитель:
— Артефакт признал подсудимую виновной. Пусть не она нанесла тот смертельный удар, но своей халатностью она закончила дело убийцы. Зная степень своей усталости, она приняла синтетик, хотя прекрасно осознавала тот факт, что есть вероятность экстренной операции. Далее она, на пару с фельдшером скорой самовольно приняла решение изменить маршрут скорой. Зачем, подсудимая? Ведь в больнице, куда погибшую направили изначально, оборудование и врачи на класс выше.
Я с трудом сфокусировала взгляд на мужчине. В глазах двоилось, а красное марево все никак не хотело исчезать. Связная и логичная речь давалась с трудом. Но никто в зале этого не замечал, будто так и должно быть.
— Вероятность, что погибшая смогла перенести, такую дальнюю дорогу, на другой конец города составляла тридцать процентов. Плюс не стоило забывать про интенсивность ночного движения в нашем мегаполисе. До нашей больницы ее можно было бы довезти живой с вероятностью в шестьдесят процентов.
-Хорошо,— как-то слишком легко согласился со мной обвинитель.— Почему вы, зная свое состояние, не доверили операцию другому врачу?
Да потому, что другого такого дурака как я, согласного пахать за шоколадку вместо сверхурочных, нет. Написано в трудовом договоре, не более шести ночных дежурств в месяц и идите вы лесом, седьмой раз не выйду и плевать что коллега заболел и вместо положенных регламентом двух врачей в больнице останется один. Плюс я одна незамужняя и бездетная, которой даже собачку выгуливать не надо. Идеальная затычка брешей в графике. Не нравится? Вперед! За забором очередь на твое место стоит. Вот и получилось, что одну ночь я отдежурила вторым врачом, подменив отпросившуюся коллегу и вторую, как положено по графику. Только вот напарник по дежурству был на больничном, кому я могла передать операцию?
Вот примерно это, только в вежливой форме я и озвучила.
— Почему, вас так смутило происхождение погибшей? Вы довольно резко высказали свое отношение к ее социальному статусу.
Я как раз опустошала стакан воды, в попытке убрать горький привкус во рту, и едва не захлебнулась от такой интерпретации моих действий.
— Меня смутило не происхождение, а последствия образа жизни связанные с происхождением. Интоксикация алкоголем или наркотиками частое явление среди золотой молодежи. Поэтому надо быть осторожнее с препаратами, чтобы не получить отравление.
— То есть у вас не было личной неприязни к дочери мера или классу, который она представляет? Дело вашего брата было, весьма резонансным. Вы, по моей информации, даже сами пытались проводить расследование.
— Долг врача выше личных обид.
Прозвучало это до того пафосно, что я первая поморщилась.
— Тогда почему вы отказались оперировать отца жертвы вашего брата.
— Я побоялась, что не смогу поставить долг выше, чем обида.
Требования обвинителя были предсказуемы.
— По ее халатности жизни лишилась молодая девушка. Девушка, у которой через три месяца была назначена свадьба. Которая, только закончила институт и устроилась на работу. А из-за того, что обвиняемая переоценила свои силы, ее планы пошли крахом. Кто дал ей право решать, кто достоин оперировать, а кто нет. Можно легко оперировать ненужными цифрами, но факт остается фактом. Девушка мертва. Мертва, хотя ее вполне можно было спасти. Единственный выход, на мой взгляд, это переселение душ. Слишком юная душа лишилась жизни, слишком многого она не сделала. Нельзя это так оставить.
Теперь дело за судьей, артефакт показал мои воспоминания, обвинитель произнес речь. Рассмотрение вопроса много времени не заняло. Виновна. Душу изъять, тело отдать погибшей. Или родные согласны на замену клоном? Тогда обвиняемая будет пожизненно сослана в страны третьего мира, для работы с беднейшими людьми. Нет, замена клоном не устраивает? Тогда вызовите жрецов-карателей.
Белые балахоны, в точности повторяющие рясы средневековых монахов, приковывали взгляд. Казалось, что под ними пустота. За то время как жрецы прошли путь от порога комнаты ко мне, я не увидела ни миллиметра их кожи. Капюшоны надвинутые на лицо, низ лица закрыт маской, руки сцепленные на груди в замок, полностью прячутся в рукавах, а из-за длинны балахона кажется что они плывут по полу. Достойные потомки инквизиции. Их девиз "Чистыми помыслами да очистим мир". Даже, когда они взяли меня за руки, я почувствовала шершавую поверхность кожаных перчаток. Орать и вырываться я не стала. Были все шансы. что тогда меня вырубят. а последние минуты своей жизни мне хотелось провести в сознании. Конечно было обидно, что последними лицами, которые я увижу, будут лица семьи мэра, но тут уже ничего не попишешь.
Вели меня не долго. В комнате стоял хирургический стол и набор каких-то колб, непонятных инструментов и светящаяся сфера, заключенная под стеклянный колпак с выцарапанными алхимическими символами. Душа...В комнату вошел еще один каратель.
Слез я сдержать не смогла и все манипуляции надо мной видела в виде размытых образов. Промокнуть их я не успела, мне зафиксировали руки. Блузу на груди аккуратно расстегнули,а вот бюстгальтер просто разрезали, поленившись отвязывать меня, чтобы найти застежку. До моих ноздрей донесся странный запах, будто химические реактивы смешали с благовониями. Запах усилился и моей кожи коснулась что-то мокрое. Щекотно, ощущения напоминали те, какие бывали у меня в детстве, когда мама делала мне сетку из йода. Только вот сомневаюсь, что рисунок, который выводили на моей коже будет мне полезен.
В шею внезапно кольнуло, а спустя несколько минут я начала впадать в забытье. Балахоны засуетились, слова я не могла разобрать, но по тревожным интонациям я поняла, что то-то идет не так. А потом мне стало безразлично... Сознание помутилось. Какие-то обрывки мыслей, видения и ощущения, будто на грудь положили камень.
Холодно... Первые ощущения... Холод и твердая поверхность над тобой. Попытка пошевелиться и дрожь от прикосновения металла к голой коже, да и тряпка какая-то перед глазами. Я резко села и тут-же с моей головы соскользнула простыня. Богатый опыт подсказал, что скорее всего я в морге. Мда, когда я была студенткой, ночевать на каталке было как-то удобнее. Ну или после посиделок с друзьями мне было без разницы где засыпать, лишь бы поверхность была горизонтальная.
Так, стоп! Я же... Меня же хотели лишить души! Но почему я оказалась в морге? Память подсказала, что во время исполнения наказания что-то пошло не так. И если я здесь, то картина вырисовывается не самая радужная. Хоть в помещении горела только одна лампа, но ее тусклого света мне хватило, чтобы разглядеть повреждения на моей коже отсутствуют. Меня вообще реанимировали? Ну хоть не вскрыли, про себя подумала я. Только если уж случилось такое чудо, что я осталась жива, мне надо линять. Электронные часы показали восемь вечера, приговор начали приводить в исполнение в пять. Три часа я просто лежала в морге. Вот чует мое сердце, что долго мое спокойствие не продлится и если мэр по какой-то причине еще не разнес тут все, чтобы выяснить почему погибло новое тело его дочери, то скоро он это исправит. Итак, первый вопрос на повестке дня, это выбраться отсюда.
Тут меня ожидал неприятный, но ожидаемый сюрприз. Запертая снаружи дверь. План побега провалился еще на начальном этапе. Придется ждать когда сюда придут. Поплотнее запахнув на себе простыню, я ежесекундно морщась от ощущения ледяной плитки под босыми ногами, пошла искать что-нибудь потяжелее для аргументации своей свободолюбивой позиции. Нашла скальпель. Внимательно осмотрев лезвие, я сочла его годным
За моей спиной послышался звук открываемого замка. До сих пор удивляюсь. как я успела занять свое место на каталке, так еще и простыней укрыться.
Шаги были отчетливо слышны и шаги были в моем направлении. Я медленно начала про себя считать. Где-то на цифре семь, я почувствовала, как простыню с меня осторожно приподнимают. Мои ответные действия не заставили себя долго ждать и скальпель прижался к важной части мужского организма.
Смешок и звон металла по кафелю. Я не понимаю, как мужчина успел выбить у меня из руки оружие. Но он еще успел схватить меня за горло и прорычать:
— Только пискни или рыпнись. И завтра во всех газетах будет статья об ожившем трупе в морге и отважном охотнике на зомби.
Было в его голосе что-то такое, что я поверила и прониклась.
— Если поняла, просто кивни.
Я всегда была понятливой девочкой и провоцировать того, кто одним движением руки может меня придушить, не хотела.
Мужчина тем временем продолжил:
— Сейчас встаешь, натягиваешь шмотье и молча идешь за мной.
Наконец, он убрал руку с моего горла и у отойдя к стене достал из стоящей там сумки пакет и кинул мне. В пакете были джинсы, футболка с длинным рукавом и балетки. Под прикрытием простыни натянула вещи и начала оглядываться в поисках того, чем можно заколоть волосы.
— Держи,— мне кинули карандаш и я закрепила им пучок.
Ну, могло быть и хуже. В стеклянной дверце шкафа отразилась девушка неопределенного возраста, в мешковатых джинсах, кофте со слишком длинными рукавами и неряшливой прической. Можно сказать мой обычный вид в выходные, только кружки чая в руках не хватало.
— Оделась?— Спаситель-душитель отвернулся от компьютера, куда уже несколько минут вводил какие-то данные и окинул меня критическим взглядом.— Мдя. Когда ты была под простыней, ты была симпатичней.
— Когда ты был с закрытым ртом, ты был милее,— огрызнулась в ответ я.
Наконец я обратила внимание на внешность мужчины. Выше меня на голову, толстовка с капюшоном не скрывает рельефные мышцы, трехдневная щетина и ледяной взгляд голубых глаз. Где-то я его уже видела. Очень надеюсь, что не в криминальной хронике.
— Пошли,— меня подхватили под локоть и повели на выход.
— А?
— Твое тело сейчас "по ошибке", уехало в медицинский институт. Пока они разберутся, что там не ты, успеем покинуть черту города. А теперь шевели ластами, живо!
— А кто вместо меня уедет?
— Да мало ли неопознанных трупов,— оглядываясь по сторонам, прежде чем повернуть в очередной коридор, безразлично пожал плечами мужчина.
Охранник спал на посту, а опрокинутый на его форму стаканчик кофе показывал, что в объятия Морфея его отправили насильно.
Вопреки моим ожиданиям нас не ждала машина у входа. Вместо этого мы пошли на остановку автобуса и, пропустив пару полупустых, впихнулись в самый набитый. Но, несмотря на давку, мою руку не отпускали.
Через несколько остановок мы вышли и направились к стоянке, видневшейся за домом. Уже там мы сели в видавший виды отечественный внедорожник.
— Пристегнись, ехать долго. Может даже поспать успеешь.
Я уже ничего не понимала, но видно остаток той дряни еще гулял по моему организму, поэтому тряска по колдобинам наших дорог усыпила меня.
Когда я проснулась, то обнаружила себя лежащей на кровати. За окном сгущались сумерки, а единственный свет в комнате давал фонарь за окном.
Тело затекло и болело правое бедро, на котором я лежала. Что-ж за день то такой! То стол, то древнее кресло-кровать поролон на котором был продавлен до такой степени, что по толщине мало отличался от ткани обивки. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла худо-бедно различить обстановку в комнате. Помимо кресла там был телевизор, сундук, диван и куча строительного мусора у противоположной стены. Там-же виднелась дверь, судя по всему на балкон. А вот попытка выйти на него была глупой, поскольку уже занеся ногу я обнаружила, что досок на полу там не было, одна рама. Правда вид открывался потрясающий. Широкий изгиб реки, крутой противоположный берег и великолепное звездное небо. Все это было конечно очень красиво, но реки такого масштаба в нашей области не протекали. Куда меня привезли? А главное зачем? Воображение тут-же подкинуло одну мысль, но с двумя окончаниями. Убью и или закопают, или утопят. И хрен кто мое тело в коренном русле реки найдет. Если будут искать, конечно.
-Закрыла дверь и спустилась вниз! Живо!
От такого вопля я чуть не навернулась из проема. С громким стуком хлопнула дверью и пошла искать лестницу.
Спуск оказался крутым. Лестница состояла всего из семи ступенек, но находившихся под жутким уклоном и вдобавок были сделаны под определенную ногу. Еще не хватало с них навернуться. Плюнув на все, я спустилась тупо садясь на ступеньки и осторожно перебирая ногами.
— Смотрю, девочке повезло, что она не заполучила твое тело. С такой-то слоновьей грацией.
От неожиданности я все таки сверзилась с последней ступеньки. Прошипев ругательство (и отнюдь не в адрес лестницы), я поднялась с пола. Первый этаж был еще в более плачевном состоянии. Кирпичная кладки с кусками свежей штукатурки и листами фанеры. Старый холодильник в углу, из не закрывающейся дверцы которого торчали инструменты. Остальные инструменты были разбросаны под лестницей. Коридора как такого-го не было. Спускаясь со второго этажа ты тут-же попадал на кухню, заставленную старой мебелью. Однако я тут-же забыла о недострое, когда почувствовала запах еды. На столе со вздувшийся столешницей стояла большая миска с салатом, тарелка с гренками и два стакана чая. Мужчина что-то колдовал у плиты, едва обратив на меня внимание.
— Садись, — снимая с огня сковородку, велел он мне.— Если хорошо не поешь после того коктейля, что тебе вкололи, будешь как сонная муха еще дня два.
— С чего такая забота?— сглатывая слюну, но не спеша притрагиваться к еде, поинтересовалась я..
— Слишком многое на карте, чтобы все сорвалось из-за того, что мне придется таскать с собой полутруп. Ешь, кому сказал,— мне подвинули сковороду.— И учти, у меня хватит силы, чтобы запихнуть в тебя еду насильно!
Аргумент, был весомым. Правда аромат жареной картошки был все-таки убедительнее.
Дальнейшие двадцать минут прошли в молчании, нарушаемом только стуком вилки о сковороду.
Мужчина куда-то вышел, а через пять минут вернулся с пучком лука. Не найдя чистую тарелку, просто взял газету из стопки у плиты и положил зелень на нее. Я тут-же потянулась за ним. А что? Целовать спасителя я не собиралась, а в луке какие-никакие калории, которые сейчас мой организм упорно требовал. Однако когда мой взгляд случайно упал на газету. аппетит у меня тут-же пропал. Газета уже намокла, посерела, и качество фото и без того оставлявшее желать лучшего испортилось, но девушку на фото я узнала, как и ее спутника. Дрожащими руками смахнула зелень прямо на пол и с ужасом прочла заголовок. Подняла глаза и взглянула на спасителя. Тот увидев в моих руках газету,сначала напрягся, потом пригладил растрепанную шевелюру и желчно поинтересовался:
— Так я больше похож на будущего зятя мэра? Сковородку положи!— тут-же разгадал он мой маневр.— И не говори, что ты просто собралась отнести ее в мойку.
Я, вздохнув, поставила свое оружие обратно на стол. Теперь я понимаю, почему все ножи лежат с его стороны стола.
— Надеюсь мне на надо упоминать, что вилки тут лежат для еды, а не для проделывания во мне дырок не предусмотренных физиологией.
— Я вообще то думала проделать дырку вон в том помидоре.— пробурчала я, накладывая себе еще салата— Я реально оцениваю свои возможности.
Чай я допивала в молчании. Привкус у него был странный, но меня это не напрягало. Успокоительного он туда что-ли бахнул? Только проследив за тем, что мой стакан опустел, мужчина начал разговор:
— Нормально себя чувствуешь?
— Да....э...Имя подскажите, не слежу за светскими скандалами.
— Станислав. Как понимаю, вам интересно узнать зачем жених вашей "жертвы" вас спас,— он внезапно подскочил и навис надо мной.— А мне интересно узнать, почему, едва взглянув твое досье, мэр передумал предъявлять обвинения медсестре и не пожалел денег на то, чтобы подставить тебя. Что в тебе особенного?
— Я симпатичнее?
После этих слов мне оттянули веко и внимательно посмотрели в глаза. Пробормотав что-то "про временную потерю концентрации и утрату логического мышления", отпустили и налили еще чая, выдав к нему шоколадку.
— Ты бы еще предположила, что мы вместо костюмов в ролевых играх тела меняем. Жуй, сладкое для мозга полезно.
— Да хватит мной командовать!— запустив стакан в стену рявкнула я.— Что происходит? Как у меня появились чужие воспоминания?
— Зеркало там, глянь на шею,— бросил Станислав непонятную фразу.
Я кинулась к дальней стене, на ходу оттягивая воротник. След от укола, который любезно отобразило зеркало, все объяснил. Прикоснувшись к нему, зашипела от боли. Свежий.
— Наркотик?
— Смесь алхимической дряни с кровью медсестрички.
— Алхимической?-зацепилась я за странное слово, известное мне по большому количеству прочитанной фантастической литературы.— Это те чудики, которые мечтали создать философский камень?
— Поправлю, это те чудики, что создали ту дрянь, с помощью которой наше государство "успешно контролирует преступность",— на последних словах он показал в воздухе знак кавычек.— В этом ты убедилась на собственной практике.
— Что?
— Только не заставляй проводить тебе урок истории,— пробурчал мужчина, убирая со стола.— Если ты думаешь, что я подготовился и с ходу тебе выдам историческую справку с именами и датами, то могу одолжить паяльник.
— Зачем?— зашевелились у меня в голове нехорошие мыслишки.
-Губу закатывать. Конечно можно выйти в сеть, чтобы устранить пробелы в твоем образовании, но мой неудавшийся тесть, очень удивится, когда узнает, что я был сразу в двух местах. Надирался до рвоты и дебоширил в клубе на окраине, в то время как мой мобильный был в дачном поселке в соседней области.
Я вернулась за стол. Теперь нас со Станиславом, разделяла только хлипкая столешница с горящей на ней вонючей свечой от насекомых. От ее запаха у меня сразу начала кружиться голова, но когда я потянулась, чтобы ее погасить, меня одернули. Можно подумать мы в тайге и только эта вонючая дрянь защищает нас от полчищ гнуса.
— Что же в тебе особенного? — начал вслух рассуждать мужчина.— Семейная страсть к убийствам "золотой молодежи"? Отменное здоровье?
— Я смотрю в мое досье ты покопался,— передернула плечами, меня начинало знобить.
— Конечно, теперь я знаю о тебе все, вплоть до того. что один зуб мудрости у тебя не прорезался. Но вряд ли ты этим уникальна. Так, почему охоту открыли именно на тебя, а не на настоящего убийцу? О его существовании просто забыли.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
