Шабаш

Самозванка поселилась у вдовы, самой бедной женщины этой деревни, что тоже было неправильно с точки зрения любой ведьмы. Ведьмочка остановилась у покосившихся ворот.

— Ну-ка, позовите ее сюда! — щелкнула пальцами она.

Мальчишки наперегонки бросились к воротам, и от усердия даже застряли в них. Ведьмочка ждала, уперев руки в бока. Плотная толпа поселян сбилась посреди улицы. Ребятня в ожидании небывалого развлечения примостилась на заборах и крышах ближайших сараев.

— Не идет она! — высунули головы из дверей дома мальчишки.

— Как это не идет?! Скажи, что я тогда сама зайду — хуже будет!

Головы исчезли, двери хлопнули. Спустя какое-то время мальчишки прыснули из дверей врассыпную, а за ними появилась самозванка. На ней был бесформенный серый ведьмовской балахон, но его большой капюшон откинут назад, открывая лицо молодой, красивой девчонки с копной длинных черных волос. Ведьмочка сделала пару шагов ей навстречу и остановилась.

— Как тебя зовут?

— Марьянка, — неохотно отозвалась она и тут же закричала:

— Чего тебе от меня надо? Я первая в это место заняла, катись ты отсюда подобру— поздорову!

— Ты самозванка! — обвинительно произнесла ведьмочка. — Сама сейчас покатишься шерстяным клубочком!

— А что, ты всех ведьм знаешь? Я недавно приехала с юга.

Точно, там, на юге, тоже готовили ведьмочек.

— Ну, всех не всех, а то, что ты не ведьма — ясно, как майский день.

— Как бы не так! Я полдеревни вылечила, а она мне: не ведьма! Вон, пусть они подтвердят!

— Так и есть, так и есть! — закивали из напряженно молчащей толпы. — Вылечила! Ревматизму мою вылечила.

— Исцелила...

— А у меня куры...

— Свинья моя намеднись...

— Молока совсем не...

Самозванка подбоченилась.

— Ясно теперь тебе?

— Может и так, а может и нет, — пожала плечами ведьмочка. — Может и есть у тебя талант, да только пшик он перед настоящей ведьмой. Кто на коленях на горохе всю ночь не стоял — ни в жизнь ведьмой не станет!

Для начала ведьмочка взмахнула длинным подолом и пустила пыль в глаза противнице. Марьянка взвизгнула, затерла лицо кулаками, но не отступила. Ведьмочка сотворила подолом сложное движение, вроде как сплясала на месте, даже деревянными каблуками прищелкнула. Дорожная пыль зазмеилась. Поселяне ахнули и подались в стороны. Кто-то, с особенным отношением к змеям, пустился наутек. Серая пыль шевелилась зигзагами. То и дело из нее поднимались треугольные головы, длинными языками ощупывали воздух впереди себя, и, обретя цель, снова ныряли в пыль. И были их десятки, и они заполонили дорогу. А Марьянка ничего не видела, она терла запорошенные глаза, выдавливая слезы. Но вот какое-то волнение и движение привлекло ее внимание. Марьянка оторвала кулаки от глаз. Посмотрела на толпу, посмотрела под ноги и завизжала.

С диким криком она бросилась прочь, не разбирая дороги. Вломилась в толпу, и змеи за ней следом. Поселяне закричали на разные голоса. И в мгновение ока улица очистилась. Только одна ведьмочка стояла посередке. Она улыбалась, прикидывая, во сколько оценить эту штуку. Изгнание самозванки и испуг целой деревни тянули на десяток гадостей сразу. Но десяток десятком, а проходного балла по практике она так и не набрала. "Нечего почивать на лаврах", — сказала она себе и подумала: "Какое глупое выражение! Кому только придет голову спать на этой жутко вонючей травке?" И отправилась к колодцу, источнику не только воды, но и местных сплетен. Змеи кишели, шипели у нее под ногами, но она ставила башмак уверенно, не выбирая место. Под ее ногами змеи рассыпались в серую пыль, гонимую ветром.

Ведьмочка устроила засаду в ближайших кустах, и через три часа ей стали известны все местные новости. Знала, кто на ком собирается жениться, а кто кого обманет; кто кого любит, а кого терпеть не может. И на обратной дороге к дому, который выбрала своим обиталищем, она шепнула одной бабе на ушко, подошла к другой, поговорила с третьей — и на улице закипела свара.

— Сто сорок, — довольно проговорила ведьмочка, прислушиваясь к крикам из-за ворот, — один, два, три, четыре...

Вскоре село кипело и бурлило.

— Сто сорок восемь, девять, сто пятьдесят и сто пятьдесят один! — считала ведьмочка. Но, едва хотела произнести сто пятьдесят два, как очутилась в кольце разъяренных поселян. Они надвигались, выставив наперевес колья и вилы. Ведьмочка бросила быстрый взгляд через плечо — за спиной сарай. Сама не заметив как, очутилась внутри и зарылась в сено. Она лежала, не дыша, чутко вслушиваясь. К ее удивлению, никто не бросился за ней вдогонку, наоборот — с улицы доносились звуки дружной работы.

То и дело кричали:

— Доску неси!

— За гвоздями ко мне сбегай, скажи жене — она даст! Дорогие? Знаю! Да на хорошее дело, чего ж жалеть-то! Беги, говорят, пока не передумал!

— А вот, Никитка бежит с ведрами! Несешь ли чего велено, Никитка?! Смотри мне! Ребят возьми, да еще разок обернитесь!

И ведьмочка слушала, как окна заколачивают досками, а стены чем-то обливают. Она попробовала окна — забиты наглухо, забралась на чердак — нет выхода, потрясла двери — держит брус.

— Эй, вы! — крикнула она и поколотила кулачком по дверям. — Эй, вы там! Что это вы выдумали?!

Молотки застучали бойчее.

— Не выпустите меня — не видать вам счастья! Не вам, не детям вашим, не внукам! Семь лет недороды будут!

— Огонь, что ли, несешь, Пашка? — доносилось с улицы.

— Ни одна скотина не родит!

— Семь бед — один ответ! Пали!

И ведьмочка поняла, что перед ней со скрипом распахиваются двери на Вечный Шабаш.

Но человеческие судьбы определяет случай.

А Принц и старик Звездочет сбились с дороги. То ли ведьма их сглазила, то ли собственная неосмотрительность завела не в ту сторону, но солнце уже клонилось к закату, а большого тракта все не было, зато подвернулась какая-то дорога. Принц ночевал бы и в лесу, только старик ныл и жаловался на сырость, холод и ломоту в костях.

— Едем, — Принц кивнул на дорогу.

— Не похоже это на тракт.

— Не похоже, — согласился Принц, — да к какой-нибудь деревеньке приведет.

И они пустились рысью. Лес остался позади, перед ними развернулись поля. Под ветром шелестели нивы, кланяясь высокими, в пояс, колосьями, а вскоре показалось и село.

— Большая деревня, — сообщил Звездочет. Он любил подмечать очевидное.

Принц не ответил.

Они въехали на сельскую улицу. Дома выстроились по обеим сторонам, и как будто улыбались под лучами вечернего солнца. Впереди, на площади — оживленные поселяне.

— Э-э! Да у них праздник. Весь народ на площади. Глядишь, и нам даровое угощенье перепадет!

Они достигли площади в то время, когда мальчишка подносил пылающий факел.

— Эй, поселяне! — крикнул старик визгливым голосом. — Что празднуете?!

Парень, что очутился рядышком, поглядел на странников, заломил шапку на затылок и охотно ответил:

— Да ведьму казним. Перессорились из-за нее. Ниподистовна корову подоила, а молоко-то горькое, что твоя редька. У Матрены Осиповны куры петухами закричали, у Саввишны петух яйцо снес, у Пафнутия телега сама со двора укатила.

— Ну и дела! — удивился старик и обернулся к своему спутнику. — А ведьма-то никак вчерашняя наша знакомка. А и правильно! Нечего проказничать! Огня, еще огня! — закричал он. — Да поджигайте с разных сторон, чтоб разом полыхнуло!

Но Принц вмешался:

— Сожжете вы сегодня одну ведьму, завтра — другие придут. И ведьма она еще не ведьма, а ведьмочка, а спросят, как за настоящую.

Поселяне возмутились:

— Спустить с рук эдакое безобразие?! Семь бед — один ответ. Авось, пронесет! — шумела раздраженная толпа.

Принц не мог допустить, чтобы обидели женщину, даже если она ведьма. "Драться придется", — с сожалением подумал он, и его тело привычно откликнулось на опасность: в миг перед изумленными поселянами очутился демон. Кожа его стала черного цвета, переменилось лицо, глаза блеснули злобным, багровым блеском, мускулы вспухли буграми, туго натягивая одежду.

Люди выдохнули и подались назад, ощерившись вилами и острыми кольями.

— Не нужно ее убивать, — прорычал Принц-демон, низким голосом.

— А и правда! — вдруг сказал один мужик. Видно, он имел вес в делах — люди обернулись к нему. — Ведьма нам отработает.

Происходящее перед сараем от ведьмочки закрывали головы и спины людей. Сколько она ни прыгала перед дверями, ни вставала на цыпочки — не сумела ничего разглядеть. Она поняла одно: что-то вызвало заминку, и казнь ее откладывается. Вот только на какой срок? И она опять и опять подпрыгивала, чтобы поглядеть в щелочку.

Двери сарая отворились, несколько человек решительно вцепились в руки и выпихнули упирающуюся ведьму на улицу. Ее поставили перед толпой и потребовали:

— Клянись! Клянись, как клянутся ведьмы, что отработаешь нам за свои проказы!

Ведьмочка увидела Принца и Звездочета, догадалась, что они и есть причина перемены в ее судьбе. Усмехнулась про себя. Поглядела на мрачные, решительные лица поселян и подняла обе руки вверх:

— Клянусь!

На ясном небе полыхнула молния.

Принца и Звездочета устроили на сеновале в том же доме, где столовалась ведьмочка. Хозяин оказался тем мужиком, который вступился за ведьмочку на площади. Он и пригласил Принца к себе.

— Да ты не бойся, — сказал русобородый хозяин, — я на тебя не донесу. Да и наши когда еще до города доберутся! Уйти успеешь. Угол у нас глухой, медвежий. Вот только ведьме доверия нету. Дело твое, но зря ты ее от смерти спас. Нам, конечно, облегчение, а то мы погорячились. Ты, выходит, от нас беду отвел. Должники мы теперь. Сегодня ночуй у меня, но завтра уходите. Нам с ведьмами и демонами не резон якшаться.

И проводил на сеновал, велев ребятам притащить одеял и простой ужин.

В сарае вкусно пахло свежим сеном, солнце пробивалось сквозь щели в стенах и вызолачивало их изнутри. Звездочет жаловался и ворчал по привычке, но Принц был доволен. Своего дома у него давно не было, а в чужих ночевать он не любил.

— Хитрит он чего-то! — полушепотом говорил Звездочет. — Ой, продаст он тебя ведьмам! Как пить дать — продаст!

— Не продаст! — возразил Принц лениво, вытягиваясь на шуршащем сене. — Чего ему меня продавать?!

— Как это "чего"?! Неужели не понимаешь? — взвился Звездочет. — Денег за это обещано, много денег.

— Не все же на деньги меряется.

— Не все, но многое. А ты им кто: кум, сват, брат? Никто! Получит он за тебя причитающееся и купит поросят!

— Не продаст, — снова лениво возразил Принц, которому надоел этот спор. — На чужом несчастье не разбогатеешь.

Звездочет помолчал, подыскивая возражения.

— Ну, не он — так ведьма узнает.

— Не узнает, — ответил Принц. — Она из сарая ничего не видела. Спи, беспокойный старик!

Уже затемно объявилась ведьмочка. Ее выставили из дома и тоже определили на постой в сарай. Она вскарабкалась наверх, разбудила неосторожным шумом спящих. Выдернула из-под Принца одно одеяло и уволокла его в угол.

— Ну, покорно благодарю, — ворчала она сердито. — Услужили! Дождем поля давно не мочило, что за деревней. Пошли туда. Тучи нагнала — полили. Потом на мельнице запруда пересохла. Иди в другую сторону, за три версты! Там опять тучи собирай! И чтоб на пшеничные поля, ни-ни, капля не упала! В деревню вернулись — вроде, пора и честь знать! Но нет: куры плохо несутся у одной, у другой корова отелиться не может, у третьей кролики дохнут...

— А чего ты хотела? — полусонно вопросил старик. — За дела свои отвечаешь. А мы тебе жизнь спасли.

— Вот век буду благодарна! — раздраженно откликнулась та.

— Э, нет! Не надо нам твоей благодарности! Ученые мы уже! — поспешно сказал Звездочет. — В расчете.

С утра к дому, где ночевала ведьмочка, потянулась очередь недужных. С рассвета и до полудня ведьмочка заговаривала, лечила, ставила припарки и пиявки.

— Ну, все что ли? — неласково спросила она белолицую хозяйку.

— Нет больше никого, — ответила та. — Вот молоко парное для Принца. А тебе вот, на! — И сунула ей в руки огурец и краюху черного хлеба.

Ведьмочка устало привалилась к стене. Хозяйка бросила на лавку льняную рубаху, которую принесла чинить. На полке, приделанной между двух окон, стояли яркие лубочные картинки о похождениях Бовы-королевича, деревянная шкатулка и прочие резные безделушки. Хозяйка сняла деревянную шкатулку и достала оттуда нитки, но иголка затерялась где-то среди цветных лоскутков, костяных и деревянных пуговиц. Хозяйка вытряхнула шкатулку на стол. Ведьмочка, наблюдавшая за ней от нечего делать, заинтересовалась. Среди пестрых пустяков она увидела обрывок древней карты.

Ведьмочка вгляделась в хозяйку: знает ли, какую редкость хранит? Но та, отыскав иголку, небрежно сгребла все обратно в шкатулку.

— Погоди! — ведьмочка поймала ее за руку. — Покажи мне.

И извлекла из-под цветных лоскутков кусок карты. Он был вполовину ладони, с плавно закругленными краями — не скажешь, что карту разорвали. На обеих его сторонах не видно и следа рисунка. Ведьма помяла его в пальцах. На ощупь твердый, будто вырезанный из дерева, но теплый. По всем признакам — кусок настоящий.

— Что ты хочешь за него?

Хозяйка усмехнулась. Ведьмочка эту усмешку прекрасно поняла. Кусочков карты гуляло по свету множество. Ими хвастались почти в каждой деревне. Мало кто знал секрет, как отличить настоящий от подделки. Ведьмочка этот секрет знала. Она получила его от деда, вместе с тем кусочком, который хранился теперь в ее котомке и составлял единственное наследство. Многие, очарованные мечтой, охотились за картой, попадаясь на обман хитрых торговцев. И хозяйка, видно, думала, что хранит безделку.

— У ведьмы нет золота, — ответила она.

— Я могу расплатиться по-другому, — предложила ведьмочка. — Могу сделать так, что живность у тебя будет плодиться и размножаться, как ни у кого в этой стороне.

Хозяйка посмотрела на нее, раздумывая. Предложение заманчивое. Скотина — основа благосостояния любого селянина, и чем ее больше, тем богаче хозяин. А кусок карты — какое от него богатство?

— Ладно, — согласилась она. — Владей и радуйся, — произнесла ритуальную формулу дарения.

Ведьмочка сцапала кусок карты и спрятала его в котомке, с которой не расставалась ни на миг. Хозяйка отложила рукоделье, и обе они отправились в хлев.

Ведьмочка возвратилась усталой (как известно, хорошие дела утомляют больше, чем дурные) и опустилась на лавку, прислонившись к стене. На столе ее дожидался нехитрый обед. Она съела огурец и хлеб, а Принц все не шел. Ведьмочка, привыкшая не отказывать себе ни в чем, отпила немного молока из крынки.

— Вкусно, — облизнулась она, и села у оконца.

Крынка стояла на столе. Ни о чем таком не думая, скорее по привычке, ведьмочка провела пальчиком по горлышку, и шепнула заклятье. "Сто пятьдесят три", — подумала она и очнулась. Она схватила крынку, хотела выплеснуть ее за окошко, но в сенях раздались шаги.

— А! — Старик был очень доволен тем, что поймал ее на месте преступления. — Наше молочко пьешь! Поставь на место, на место, я тебе говорю!