Книга первая. Беглец. Главы 20-28

— Алекс! — прошипела Алона и ткнула острым локтем мне в бок, в свою очередь обращаясь к человеку. — Благословите нас, отче!

В ответ священник остановил и так медленно шагающую лошадь и степенно слез с неё. Алона, а затем и подоспевший Ален быстренько спрыгнули на землю и смиренно склонили головы перед этим святым отцом. Тот возложил им ладони на головы и торжественно проговорил:

— Да прибудет с вами милость Единого!

Дети подняли головы, но забираться на лошадей не спешили, почтенно уставившись на святого отца, а тот выжидательно посмотрел на меня.

— Так далеко ли до Вернара? — повторил я свой вопрос, даже не думая спускаться на землю.

— Сын мой, разве тебе не нужно мое благословение? — удивился священник.

— Нет, спасибо, ограничимся только ответом на мой вопрос, — настаивал я.

— Ты не веруешь в Единого? — возмутился святой отец, всплеснув руками.

— Скажем мягче, — уточнил я. — Я лишь допускаю возможность его существования.

Видимо, ответа мне все же не дождаться, вздохнул я и посмотрел на детей, которые все так же стояли рядом со священником, не залезая на лошадей раньше него, чтобы не проявить неуважение. А святой отец от моего заявления побледнел и открыл рот, хлопая им, как рыба, выброшенная на сушу.

— Залазьте, поедем, — сказал я детям. — Святой отец тоже не знает, где мы находимся.

Алона послушалась сразу и легко запрыгнула на лошадь, а Ален еще стоял, с удивлениям глядя на священника. К тому наконец-то вернулся дар речи.

— Еретик! — воскликнул он. — Нечестивый грешник! — потряс он сжатыми кулаками.

— Только кричать так не нужно, — поморщился я. — Все мы не безупречны. Алан, садись скорее, нам ехать нужно.

Алан залез на лошадь, смущенно глядя на священника, который все так же продолжал выкрикивать обвинения.

— Богохульник! Еретик!...

— А вот этого не нужно! — отрезал я. — Против вашей веры я ничего не имею, так что в этом отношении я чист, как младенец.

Я тронул лошадь и поехал искать других путешественников, которые окажутся посговорчивее. Дети пристроились рядом, но вскоре я услышал топот, настигающий нас. Обернувшись, я увидел, что нас догонял священник, нахлестывая свою лошадку длинной розгой. Поморщившись и пожалев бедное животное, я с интересом дождался, когда он поравняется с нами.

— Неужели вспомнили, святой отец? — ехидно осведомился я. — Так подскажете нам, далеко ли до Вернара?

Священник кинул на меня яростный взгляд.

— До Вернара еще целый день пути, если вам так нужно это знать. Я поеду туда вместе с вами! — безапелляционно заявил он.

— Это почему же? — удивился я такой наглости.

— Видя такое безбожное заблуждение в вашей голове, я решил совершить благое дело и развеять туман ереси, обратив нечестивого в лоно праведной веры.

Я расхохотался, вызвав еще один яростный взгляд со стороны святого отца. Дорога обещала быть весьма интересной!

— Попробуйте, святой отец, — отсмеявшись, с улыбкой заявил я. — Не обещаю, что получится, но выслушаю я вас очень внимательно.

Священник приободрился и глянул на меня уже высокомерно, как могут только служители церкви, смотрящие на прихожан как на неразумных животных. Попадались мне такие на Земле, так я искренне недоумевал, как они еще умудрялись всех верующих своим поведением не разогнать?

— Вижу, ты внутренне уже готов принять святую веру, — заявил мне святоша.

— Нет, просто я очень сказки люблю, — ответил я, обернувшись и подмигнув детям, следующим за нами.

Священник поперхнулся словами.

— Вера в Единого — это не сказки! — отрезал он. — Ведь он является создателем всего сущего, он дарит нам жизнь и свое благословение.

— Жизнь мне подарили мама с папой, — возразил я. — А без его благословения мне живется вполне нормально, так что менять что-либо я не хочу.

Священник удивленно на меня уставился.

— Разве тебе в детстве не посвящали Единому, что ты так упрямо отрицаешь его благословение?

— Нет, меня в детстве посвящали совсем другому богу, не спросив моего на то желания, поэтому я всегда считал себя свободным от любых обязательств перед богами! — твердо заявил я.

Действительно, в детстве меня крестили в церкви, когда я был еще совсем маленьким. Мне лишь запомнился красивый храм и бородатый поп в блестящем плаще, что помазал мне лоб какой-то гадостью, после чего протянул икону, чтобы я её поцеловал. Так как до меня её целовали неизвестно сколько человек, а мама недавно рассказывала о том, что в рот нельзя тянуть всякую гадость, то целовать её я отказался, в ответ на что поп просто наклонил мою голову, ткнув лбом в стекло на иконе и пошел крестить остальных в очереди. Так началась моя вера и тут же закончилась. И хотя мои родители были довольно суеверными людьми, привить веру в бога они мне так и не смогли.

В школе на уроках литературы я прочитал Библию для детей, найдя её неплохим набором сказок, хотя подчас очень глупых и бестолковых. После этого я с усмешкой смотрел на верующих людей, считая их жалкими личностями, не способными противостоять окружающему миру. Довершила все дело песня "Арии" "Рабство иллюзий", после которой я стал ярым атеистом, не признававшим никаких религиозных праздников, суеверий и тому подобной чепухи. Особо в этом постарался мой преподаватель в институте, объясняя студентам, как и для чего создавались религии, почему в них так много парадоксов и различных нестыковок. Его лекции были единственными, на которые являлась почти вся группа, потому что он рассказывал так интересно, что хотелось слушать еще и еще. Именно он окончательно убедил меня в том, что вера — это абсолютно ненужная вещь, особенно для человека с сильным характером. А себя я причислял именно к таким, ведь и мерзкий характер может быть сильным!

— Поэтому ты и не признаешь над собой власти Единого? — уточнил священник.

— А я не раб, чтобы признавать над собой чью-то власть! — ответил я.

— Но ведь Единый заботится о тебе...

— О себе забочусь только я сам, а божьей помощи я в своей жизни никогда не наблюдал.

— Он не помогает явно, только своим благословением...

— Тогда зачем оно мне нужно?

— Но ведь все происходить по воле Единого, даже наша встреча произошла, потому что Ему угодно, чтобы я обратил тебя в свою веру!

Так, а мы уже плавно перешли на ты, отметил наконец я. Еще немного и он совсем на шею залезет, пора осадить зарвавшегося святого отца.

— Если все происходит по его воле, то тогда твой Единый — очень большая сволочь! — твердо заявил я. — Они могут это подтвердить, — кивнул я на детей. — За последние десятицы им многое пришлось вынести, так что любовью к Нему они после ваших слов явно не воспылают!

Священник задумался, но быстро нашел ответ.

— Пути Единого неисповедимы! Может, мы просто своим жалким умишком не можем охватить всю грандиозность его замыслов.

— Железная отмазка! — похвалил я священника. — Главное, что после такого заявления тот, кто верил, проникнется еще больше. Только я, как и раньше отказываюсь верить в Единого, который, как выясняется, может сделать со мной все, что ему заблагорассудится. Зачем мне такой бог, от которого никакой пользы нет, кроме вреда?

За этими препирательствами я и не заметил, что мой желудок настойчиво просит опустить в него что-нибудь, и желательно съедобное. Не обращая внимание на недовольного святого отца, я огляделся по сторонам и объявил детям:

— Привал!

После этого я свернул с дороги на удобную лужайку. Отпустив коней, я достал мясо из сумки и разделил по-братски — детям по половинке кроличьей тушки, а мне целую. Священник тоже остановился и стал копаться в своих сумках, доставая свои продукты. Усевшись на слегка сырой травке, мы начали с аппетитом поедать холодное мясо. Через несколько минут к нам присоединился святой отец, начавший поедать свой хлеб с луком. Бедняга даже давился, глядя жадными глазами на мясо в наших руках, да так, что я даже его пожалел и оторвал от своей тушки довольно приличный кусок.

— Угощайтесь, — я протянул мясо священнику.

— Я не приму еду из рук нечестивого! — с жаром сказал мне в ответ святой отец.

— Как будет угодно, — пожал плечами я и принялся дальше уплетать мясо.

Алона, посмотрев на меня с неуверенностью, тоже оторвала кусок от своей порции и собиралась протянуть его священнику, но я сказал тоном, не терпящим возражений:

— Сестренка, не нужно разбрасываться едой. Святой отец все равно не так голоден, как мы, так что просто не оценит такой жертвы. Ешь, следующий привал будет еще нескоро!

Алона смущенно посмотрела на меня, но больше не пыталась протягивать мясо священнику. Нет, после этой выходки этот святоша совсем перестал мне нравиться. Если раньше я воспринимал его как наивного человека, или просто личность, воспитанную на церковных догматах, то сейчас я видел в нем просто жалкого святошу, который не может быть приличным собеседником. Надо же, не стал брать еду из рук нечестивого! Подозреваю, что если бы на его месте был православный поп, он бы не только взял еду, но и стал убеждать меня, что я очень хороший человек, что в моей душе еще сохранился свет истинной веры... ну, и так далее. А вот теперь я жевал и думал, это все священники здесь такие недалекие, или только избранные, один из которых по счастливому стечению обстоятельств попался мне по дороге?

Когда дети справились со своими порциями, я разделил то, что еще не успел доесть на три части и поделился с ними, понимая, что их растущие организмы нуждаются в калорийной пище. Так мы и жевали под завистливыми взглядами священника, давившегося хлебом, после чего вытерли жирные руки о траву, попили воды из фляжек и снова забрались в седла немного отдохнувших лошадей. К моему неудовольствию, священник тоже поднялся и с трудом забрался в седло. Я уже надеялся, что он оставит свою затею путешествовать с нами, так как его болтовня уже перестала меня интересовать. Я-то надеялся на мирное убеждение, интересный рассказ о всяких чудесах и прочие сказки, а он только поливает меня своим презрением и грубо пытается сбить с истинного пути! Да-а-а, плохо учился ты, батюшка. Наши попы тебе сто очков форы дадут, да еще и в христианство обратят мимоходом, причем особо не напрягаясь. Если у вас все служители церкви такие, то мне жалко этот мир.

— На чем мы остановились? — уточнил священник, пристраиваясь сбоку от меня.

— Мы остановились на том, что Единый виноват во всех бедах, что приключались с нами, — напомнил я ему.

Священник поморщился:

— Не искажай мои слова, сын мой! — укорил меня он.

— Так, давайте договоримся, святой отец. Я еще могу называть вас святым отцом, потому что мне так привычнее и удобнее, но попрошу запомнить, что у меня только один папа и это точно не вы, поэтому не обращайтесь ко мне со словами "сын мой". У меня есть имя — Алекс, если очень трудно его произносить, то можете просто на "вы", — милостиво разрешил я.

Священник только еще раз поморщился. Ну, что поделаешь, не могу я терпеть хамства по отношению к себе. С кем только можно, я стараюсь перейти на ты, завязывая приятельские отношения. Но чтобы первый встречный тыкал тебе, да и еще требовал уважения — на это у меня терпения просто не хватало. Если раньше я еще мог просто молчать в тряпочку, не обращая на это внимания, то после попадания в этот мир у меня такого овечьего смирения явно поубавилось.

— Хорошо, Алекс, продолжим, — с явным неудовольствием ответил священник. — Я лишь просил не искажать мои слова. Я ведь не говорил, что все беды посылает Единый, я лишь сказал, что все происходит по его воле. А не задумывался ты, что он посылает тебе испытания, чтобы ты мог стать сильнее, крепче духом?

— Знакомая песня, — пробормотал я, отметив, что на "вы" церковник переходить категорически не желает. — Все, что не убивает нас сегодня, завтра сделает сильней!

— Именно, сын... Алекс! Ты все правильно понял! Единый просто испытывает нас, чтобы мы совершенствовались и росли над собой, для того, чтобы однажды сделать то, что угодно ему.

— Хорошо пели, святой отец, — усмехнулся я. — Но под конец дали такого петуха! Я не раб Единому, чтобы угождать ему. Я поступаю, как нужно мне, как нужно моим близким, а на его замыслы мне просто нас... начхать! И не нужно при этом говорить, что так и задумано Единым, все равно не убедите, — я хитро прищурился. — Ведь, если говорить вашими словами, Единым так и было предусмотрено, чтобы я вышел таким вот неверующим, а, святой отец?

После моей тирады священник надолго заткнулся и я наслаждался получасом тишины, снизошедшим на меня милостью Единого... Тьфу! С кем поведешься, так тебе и надо!

Дорога, по которой мы ехали, стала оживленнее. Нам все чаще попадались встречные путники на лошадях, повозках, которые неизменно останавливались и просили священника их благословить. Посмотрев один раз на представление, я больше не задерживался и оставлял святого отца благословлять в одиночестве, уезжая с детьми вперед. Однако, несмотря на все мои надежды, священник оказался настойчивым и неизменно нас догонял, хотя заговаривать больше не пытался, видимо, еще не придя в себя от моего последнего аргумента.

Вечерело, солнце, скрытое за облаками стало садиться и на дороге вскоре стало темнеть. Встречные повозки стали попадаться все реже и вскоре движение замерло, только мы скакали все дальше в Вернар. Я прикинул, что завтра к вечеру мы достигнем города, а поэтому решил протопать по дороге столько, сколько возможно, устроив привал только с наступлением глубокой ночи, решив выгадать несколько нужных нам часов. Святой отец все-таки решился и начал опять пытаться склонить меня в свою веру, приводя, как ему казалось железные аргументы, типа чудес или исцеляющей силы веры. В ответ на это я только хмыкал, так как таких чудес мог ему устроить сколько угодно. Меня стала уже порядком утомлять его трескотня, когда вдруг спереди ощутимо повеяло опасностью. Я тут же остановил лошадь и начал сканировать окрестности, подумав о том, что вполне возможна встреча с еще одна кашной. Но почему на дороге?

Впереди своим магическим зрением я увидел больше дюжины человеческих аур, расположившихся в трехстах шагах от нас по обеим сторонам дороги. До меня донеслись их эмоции — азарт, напряжение и ненависть. Похоже, что мы вляпались!

— Приплыли! — сообщил я смотревшим на меня Алену с Алоной. — Впереди ждет засада.

Алона охнула, но затем взяла в руки арбалет и сосредоточенно стала его взводить. Ален глядел на нас с растерянностью, у него даже оружия нет, вспомнил я. Теперь главный вопрос: бежать или перебить?

— Почему ты так решил? — спросил священник, но я лишь поднял руку, заставляя его замолчать, и просчитывал варианты.

Это не та группа, что преследовала нас, здесь сидят люди, а гномов вовсе нет, как и магов, если только они не скрывают свои ауры. Если это профессиональные воины, то ввязываться с ними в бой рискованно только для детей, ведь их могут задеть ненароком, я же должен с ними легко справиться, применив пару магических штучек. Если же это средней подготовки наемники, как в первый раз, то для меня это будет отличной тренировкой. Короче, будем надеяться на лучшее, но приготовимся к худшему.