Дочери своих отцов.

Тринадцатый.

Роберта нервничала. Астропаты передали ей зашифрованное сообщение, убежденные, что его источником служил 'Фиделитас Лекс'. Но текст письма Веры заставлял Роберту усомниться в её адекватности. Сестра сообщала ей, что сбор на Калте — ловушка, что Роберта должна предупредить отца, чтобы не допустить гибели своего легиона. Вера писала ей, что Хорус поднял восстание, привлек на свою сторону многие легионы и послал Несущих Слово чтобы уничтожить угрозу, исходящую от Ультрамаринов. Сестра умоляла поверить ей.

Роберта в это время пребывала на Макрагге. Отец счел, что она уже достаточно хорошо разобралась с командованием войсками, и теперь ей нужно научиться править в мирное время. А потому дни Роберты были заняты политикой, экономикой и бюрократами. Управлять государством, даже имея многоопытных советников, готовых прийти на помощь, показалось Роберте куда сложнее, чем направлять воинов на поле боя. Сложнее — но не менее интересно, и не менее необходимо. Великая мечта отца о том, что после войны наступит мир, была близка и ей. Это была красивая мечта о всеобщем процветании.

Слова сестры, если только они окажутся истинны, разрушат эту мечту, обратят в пыль. Роберта не хотела им верить, но... Что, если это действительно отчаянная попытка Веры предупредить её? Роберта не знала Веру настолько хорошо, чтобы делать предположения о её мотивах. Но могла себе представить, что узнав о чудовищном предательстве, сестра могла попытаться сделать хоть что-то. Это объясняло краткость сообщения — вряд ли у неё было много времени на то, чтобы передать сообщение без ведома отца и братьев-предателей. А может быть, это ловушка, и Вера действовала с ведома Лоргара? Множество вопросов — и ни единого ответа. Лишь на следующее утро Роберта все же решилась связаться с отцом и передать ему это послание.

Отец стоял на мостике 'Отваги превыше всего' и выглядел одновременно злым и печальным. Тонкие синие вены расчертили его лицо и шею, он явно был серьезно ранен. Дочь никогда не видела его таким.

— Что происходит? — невольно вырвалось у неё.

— Что ты хотела? Говори быстрее, — резко отозвался отец. У него не было ни времени, ни настроения на вежливость с дочерью, которая, как он полагал, пришла с пустяковым на фоне открывшегося предательства вопросом.

Роберта передала ему сообщение Веры. Он резко стукнул кулаком по передатчику.

— Проклятье... Это предупреждение несколько запоздало. Они уже атаковали нас. Едва не убили меня... Дважды. Но мы уже побеждаем.

— Значит, она не лгала? — Роберта постаралась не выдать эмоций, но безуспешно. Скрыть шок у неё не получилось. Отец покачал головой.

— Несущие Слово действительно предали нас и атаковали. Но даже если бы оно пришло раньше... Я не сразу смог поверить в это даже когда мои корабли начали гибнуть. Собирай войска, дочь. В этой битве Несущим Слово с нами не справиться, но мы погонимся за ними. Я встречусь с Лоргаром лицом к лицу и я спрошу его, как он мог пойти на такое предательство!

— Как прикажешь, отец, — кивнула дочь, не став добавлять ни единого из тех вопросов, что волновали её. У отца были более важные дела, а со своими вопросами она может справиться и сама.

— Хорошо. Когда я пойму, куда они сбежали, я сообщу тебе координаты, куда нам предстоит направиться. Иди, дочь. И знай — пусть они смогли ранить нас, но пока жив хоть один ультрадесантник, Ультрамар будет жить.

Роберта отключила связь, прикрыла глаза на мгновение и отправилась отдавать необходимые приказы. Воля отца будет исполнена.

Семнадцатый.

Отец вернулся с охоты на эльдар весьма довольным. Когда Вера поинтересовалась у него причинами его радости, Лоргар улыбнулся.

— 'Тот, кому предстоит стать сыном Кровавого бога... Орудия боли направляют душу на Восьмеричный путь... Этот путь ведет к Трону Черепов', — процитировал он дочери и Вера улыбнулась в ответ.

— Значит, Ангрон. Хорошо.

— Ты предупредила Роберту? — поинтересовался отец.

— Сообщение было отправлено ей десять часов назад. Примерно за 12 часов до начала прямой атаки Кора Фаэрона на корабли Тринадцатого. Накинь пару часов на её дела, еще пару часов на обдумывание, не сошла ли я с ума, пару часов на связь с отцом, которому тоже потребуется время, чтобы осознать истинность предупреждения... В самом лучшем для Ультрамаринов случае, они 'отобьются с потерями', но солнце Калта все же будет уничтожено, а шторм порожден. Впрочем, ради очищения рядов легиона от некомпетентных командиров ты и затеял все это, не так ли?

Лоргар кивнул, улыбаясь своим мыслям.

— Не самая приятная необходимость, но все же. Будет забавно, если Жиллиманы поверят в то, что ты пытаешься противостоять мне.

— Будет забавно, — согласилась дочь.

— Как себя чувствует Фурия?

— Неуютно. Она обижена, что отец не взял её с собой на охоту за эльдарами. Знаешь, Гвозди почти не властны над ней, хотя она пытается это скрыть.

— Не властны? Но она верна отцу или сомневается?

— Верна. Она боится стать изгоем в своем легионе.

— Будет лучше для всех, если она тоже пойдет по Восьмеричному пути к Трону Черепов. Ты сможешь об этом позаботиться?

— Это будет несложно. Она жаждет чистой ярости, которую дают Гвозди её отцу в битве, но её здравомыслие вопиет о том, что минусы Гвоздей слишком серьезны. Она видит, что отец медленно умирает. Пообещав ей столь желанную чистую ярость, если она присягнет Трону Черепов, мы скажем чистую правду, и она с радостью примет демоничество... Если окажется достаточно сильна для этого, — Вера чуть ухмыльнулась.

— О, полагаю, она справится, — Лоргар произнес эти слова с мягкой улыбкой, — В своё время.

Он сел за стол, подтягивая к себе чистый лист пергамента и продолжая начатую ранее работу. Вера устроилась рядом, наблюдая за его работой и склонив голову на плечо отца, вслушиваясь в первые аккорды Песни варпа, что начинала звучать в Ультрамаре.

Двенадцатый.

Незадолго до Арматуры.

Две дочери сошлись на арене 'Завоевателя'. Посмотреть на этот поединок, как и всегда, сошлись многие Пожиратели Миров и Несущие Слово. Вера принципиально не использовала явное колдовство, лишь боевое предвидение, а потому проигрывала сестре раз за разом в этих поединках до третьей крови. Но Фурия замечала — сестра отчетливо становится сильнее от поединка к поединку.

Их бои никогда не бывали долгими — движения примархов были настолько стремительны, что за минуту-полторы боя они успевали нанести и отразить сотни ударов. И тем не менее, Фурии нравились эти бои. Поначалу она думала, что Вера — такая же слабая и трусливая, как и её отец, но она ошибалась в сестре. Они очень сблизились за время этого похода. Хотя Фурия по-прежнему не слишком доверяла Вере, она начала уважать её. Маленькая серая змейка могла многое скрывать, но она всегда знала, что делает. И она славно дралась, не считая зазорным сыграть честно.

Минута подходила к концу. Для них — казалось, прошел по меньшей мере час. Счет был равен, и последняя царапина должна была решить исход очередного боя. На арене Вера предпочитала меч привычному крозиусу, Фурия на этот раз была с топором. Разойдясь на секунду, они вновь сошлись. Фурия нападала, не думая о защите, и Вере не всегда хватало реакции уклониться. На этот раз третья рана — по ключице к плечу вместо планировавшегося удара выше, в шею, и скользящее попадание по ребрам, порожденное не до конца удачным уклонением от разрубающего пополам удара — были нанесены в единый миг. Сестры замерли на мгновение и разошлись, уже никуда не торопясь. Фурия расхохоталась.

— Смотри-ка, змейка, ты все-таки достала меня и в третий раз.

— Должно же у меня было хоть раз получиться? — несмотря на ровный тон, Вера выглядела вполне довольной. Фурия протянула ей свободную руку, и та ответила сестре на этот знак уважения.

— Что дальше по планам? — поинтересовалась она у Веры, когда они ушли с арены.

— Арматура. Военный мир. Укрепленный мир. Хорошо укрепленный, но недостаточно, чтобы противостоять нашему маленькому сюрпризу.

Фурия ухмыльнулась. Сестричка-змейка любила называть два сверхкорабля своего легиона 'маленьким сюрпризом'.

— Стало быть, ты думаешь, что отец позволит вам разбомбить Арматуру с орбиты вашим 'маленьким сюрпризом'?

— Нет. Нам это и не нужно. Я знаю, ты не любишь задумываться о метафизике, но все же. Население Ультрамара должно стать жертвой Пантеону. А Пантеону приятнее страдающие жертвы. Разбомбить их с орбиты — слишком быстро и слишком просто, так что не думай, что мы лишим вас возможности подраться внизу. Но, как бы там ни было, это не будет легкий бой. Ультрамарины будут защищаться до последней капли отваги и чести, — последние слова Вера произнесла с отчетливой насмешкой, — А 'маленький сюрприз' поможет нам разорвать в клочья их орбитальную оборону.

— Лотаре это не понравится, — хмыкнула Фурия, — Она не любит скучно висеть в пустоте, пока воины легиона дерутся на поверхности. А работы в пустоте ваш 'маленький сюрприз' ей почти не оставит.

— Лотаре мой легион вообще не нравится, — фыркнула Вера, — Но, думаю, она не отказалась бы поруководить кораблем типа 'Бездна'.

— На что ты намекаешь? — моментально среагировала Фурия, в выражении её лица легко читалась подозрительность.

— Она — воин пустоты, — Вера пожала плечами, — Разумеется, ей нравятся столь большие и могучие корабли. Примерно в той же мере, в которой тебе нравится хорошее оружие, пусть и в руках врага или ненадежного союзника.

— Как мило ты признаешь ненадежность союза наших легионов.

— Мы слишком разные. Нет смысла отрицать этого. Несущие Слово в массе не поймут вашей дикой ярости, вы не поймете нашей веры и религиозного рвения. Но возвращаясь к нашей теме — у Лотары будет время повоевать. Сначала флот Арматуры нужно собрать и сковать боем. 'Трисагион' и 'Благословенная леди' появятся не сразу. По текущим планам, разумеется.

— Текущие планы, ха! Как будто они кого-то волнуют в Двенадцатом!

— Кхарна, например. И Лотару. И тебя, как бы ты ни пыталась изобразить безумие Гвоздей, — как бы между прочим заметила Вера, заставив Фурию моментально вскинуться.

— Да-да, это действительно хорошо заметно со стороны, -ответила проповедница на незаданный вопрос, — Мне пора возвращаться на 'Фиделитас Лекс'. Я, конечно, попрошу вас не убегать далеко от наших сил на Арматуре... Но вы, конечно же, проигнорируете мою просьбу.

Фурия не ответила, кивком попрощавшись и направившись в свою каюту.Слова Веры о прозрачности её притворства взволновали Фурию, но она знала и то, что не сумеет притвориться достовернее, чем уже притворяется. А значит, рано или поздно тайное станет явным. Неприятная перспектива.

Семнадцатый.

Перед высадкой Вера навестила Кирену. Слепую исповедницу она чтила, как чтила бы мать, если бы у Веры была мать. В какой-то мере, Кирена и была её матерью — именно Кирена заботилась о ней, пока она была ребенком, и именно Кирена была той единственной женщиной, которой она могла абсолютно доверять. Доверие было редкой роскошью. Кирена и отец — со всеми остальными Вера не была честна до конца, а со многими — не была честна вовсе.

Вот и сейчас она, уже облаченная в боевой доспех, сидела на коленях на полу кельи Кирены, негромко рассказывая хозяйке кельи о последних событиях. Крозиус и шлем лежали рядом. Кирена стояла перед ней, положив тонкие ладони на холодный металл наплечников, и их лица были почти вровень.

Хотя Лоргар и его сила неизменно вызывали в Кирене трепет, она не могла даже взглянуть на него без слез, Вера не оказывала на неё такого эффекта. Немолодая, пусть и молодо выглядящая, исповедница думала, что или примарх скрывает свою силу, чтобы не мешать ей, или то, что Вера росла рядом с ней, привело к этому. Верно было и то, и другое.

— Порой мне кажется, что я теряю себя в бесконечной игре перед сестрами, — негромко говорила Вера, — Каждой своё. Честные драки и прямолинейность для Фурии, покорно-вежливые советы для Исис, отчаяние и страх для Роберты, безумие знающей жуткую истину о мире, в котором мы живем, для Венеры... Часть из этого — чистая ложь. Часть — полуправда. А истина... Истина в том, что я знаю правду о Богах. Что я верю в них и мечтаю просветить Человечество. Я мечтаю о мире, но знаю, что Богам угодна война. Я хотела бы, чтобы сестры были на одной стороне, но знаю, что это невозможно. Уже через час я спущусь на поверхность Арматуры. Мы убьем каждого, кто встанет у нас на пути. И за каждого убитого там, Роберта пожелает отомстить мне. А скоро она получит в свои цепкие ручки Венеру. И никто не поручится, как именно Роберта поступит с той информацией, которую сможет от Венеры получить. Я надеюсь, она поймет, что борьба бессмысленна. Но Роберта слишком благородна. И с неё станется решить, что бессмысленность войны — не повод не воевать. Узы сестринства рвутся. И порой я спрашиваю себя, а были ли они? Что, кроме крови, связывает нас? Некоторых сестер за семь лет моей жизни я не видела ни разу. Так откуда же это подсознательное чувство родства? Какие-то механизмы, заложенные Императором в наши гены?

Вера выдохнула, помолчала немного. Кирена тихо слушала, зная: её эмоции скажут дочери Лоргара куда больше, чем любые слова. Исповедница хорошо ощущала — как бы быстро ни шло физическое и интеллектуальное развитие примарха, ей отчаянно нужно было еще несколько лет, чтобы действительно повзрослеть. Она знала, как должна поступить, чего должна добиться и как это исполнить. Но это её и пугало — Вера подсознательно ощущала, что не должна вчерашняя малышка воевать и плести интриги наравне со взрослыми. Даже если её ум и физические данные позволяли это. Ей хотелось, чтобы жизнь была проще. Чтобы не было гражданской войны. Чтобы она могла позволить себе кусочек беззаботности. Кирене было немного жаль её, но она знала — Вера справится. Исповедница легко коснулась губами лба своей воспитанницы, словно благословляя её. Вера улыбнулась и поднялась на ноги.

— Спасибо, что выслушала меня.

— Это мой долг, — легко улыбнулась Кирена в ответ.

Пятнадцатая.

Терра, Дворец.

Миранда с балкона одной из башен дворца наблюдала за ходом работ по превращению дворца в крепость в краткий десяток минут отдыха. Десяток сестер безмолвия полукругом стояли за её спиной, но к их присутствию она уже почти привыкла. Тихие шаги за спиной оповестили её о приходе сестры.

— Я и не надеялась застать тебя отдыхающей, — слегка улыбнулась Виктория, вставая рядом.

— У меня много дел, — тихо отозвалась Миранда.

— Я знаю. Вы с Мортицией упорно пытаетесь покончить с собой, умерев от усталости.

Раздражение моментально всколыхнулось в душе дочери Магнуса. Она не могла отказаться от того, что считала своим долгом. Но тысяча детей, вывезенных с умирающей планеты, требовали внимания и обучения. Но Император, чьи исследования столь неосторожно нарушил её отец, требовал её помощи в восстановлении щитов дворца. Император издал для неё указ в письменном виде о частичной отмене Никейского Эдикта, который позволил ей обучать детей и помогать в работе с паутиной, но она обязана была доказать, что достойна этого доверия. И несмотря ни на что ограничения оставались серьезными. Никаких самостоятельных исследований, почти постоянное присутствие сестер безмолвия. Даже разрешив ей пользоваться её силами, Император не намеревался повторять ошибку и ослаблять контроль над её действиями.