Чумной

Сжавшись за кустами шиповника, стараясь не выдавать себя ни движением, ни дыханием, он замер. Эскер сидела рядом, пригнувшись, и напряженно следила за тем, как мимо проходят, с треском продираясь сквозь заросли, шестеро. Их лиц и одежды Хану не видел — только силуэты, мелькающие в просветах между листьев. Впрочем, разглядывать пришедших и не было нужно — люди с добрыми намерениями вряд ли начали бы с того, что окружили дом.

Подступивший страх сдавил горло, мешая дышать, снова затряслись руки. Он явно нужен Калиару не для переговоров — в лучшем случае, Хану доставят в город для показательной казни. Возможно, выздоравливающий принц решит успокоить таким образом горожан — а может, он все-таки умер, и жители сами решили расквитаться с виновными. Интересно, какой будет казнь? Вряд ли легкой — виселицей или плахой за мор в целом городе не отделаться. Наверное, Хану четвертуют, или сварят живьем. Бросят в котел, и будут медленно нагревать воду. Сколько продлится такая казнь? Час, больше?

Воздуха не хватало. Вцепившись в спрятанную под одеждой книгу, Хану судорожно и слабо дышал, не замечая, как мимо проходят солдаты, и как испуганно смотрит Эскер — уже не на них, а на него. Осторожно, не коснувшись ни одной из веток, она протянула руку и тронула его за плечо.

— Хану, — позвала она едва слышно. — Что с тобой?

Он вздрогнул всем телом и перевел взгляд на нее. Совсем рядом, едва не задевая куст, за которым они прятались, остановился еще один человек. Необходимо было собраться — прямо сейчас, иначе мысли о казни вполне могут воплотиться в жизнь. Хану поднял было руку, чтобы вытащить гримуар из-за пазухи, но замер — шорох наверняка заметит солдат.

— Все на местах?

— Так точно!

Солдат рядом переступил с ноги на ногу. Он и другие, насколько можно было разглядеть из укрытия, держали оружие наготове.

— Начинаем! — приказал человек у крыльца.

Открылась дверь, со стуком упал и треснул кувшин. Дальнейшие звуки утонули в грохоте взрыва. Тот полыхнул, на мгновение осветив дом изнутри, по зарослям пронеслась взрывная волна. Прозвучал и тут же потух короткий вскрик.

Воспользовавшись шумом, Хану выхватил гримуар и пролистал страницы. Нужное заклятие он нашел быстро. Не отводя глаз от строчек, он нащупал ладонь Эскер и крепко сжал ее. Это было необходимо — для того, чтобы магия подействовала на обоих.

— Командир! Командир!

— Назад! — скомандовал через секунду другой. — Все на места, они еще могут быть в доме! Живьем не выпускать!

Орал, захлебывался криком кто-то неподалеку. Огонь, зажженный магической жидкостью, быстро распространялся, охватывал дверь, крыльцо, коридор. Послышался хлопок — это взорвалась, распространяя ядовитый дым, одна из банок на полке. К запахам травы и мокрой земли примешивался еще один — тошнотворный запах горелой плоти.

Хану произносил заклинание, едва шевеля губами. Эскер, бледная, с расширившимися от ужаса глазами, до боли сжала его руку. А ведь она и не знала, что это всего лишь необходимо для заклинания. Он прогнал эту мысль, продолжив читать. Почти одновременно в доме взорвались еще несколько банок и бутылок. Теперь из двери и окон валил дым — нежно-сиреневый, совсем не подходящего к моменту цвета. Что будет, если надышаться этими клубами, Хану не знал, но после случая четырехлетней давности не имел желания проверять. Надо было торопиться.

Он закончил быстро — это заклятие было гораздо короче, чем то, которое он использовал в пыточной. Звуки потухли, сделавшись приглушенными, едва слышными, будто уши у него вдруг оказались заткнуты. Что-то случилось и со зрением — теперь кусты, силуэты людей и дом казались застланы плотным туманом. Хану выдохнул, и услышал свой вздох четко, как и раньше. Неуклюже, используя только одну руку, он захлопнул гримуар, сунул его за пазуху и повернулся к Эскер. Она уставилась на него ошарашенно и испуганно.

— Что...

— Это заклинание, — не дожидаясь, пока она закончит вопрос, пояснил он. — Не отпускай мою руку, а то оно развеется.

Девушка кивнула, сжав зубы. Хану поднялся — все еще осторожно, стараясь не шуметь. Кусты отозвались шорохом и треском. Но, похоже, магия и правда действовала — ни один из людей рядом не обратил на них внимания. Эскер напряженно вглядывалась в ближайших к ним солдат, пытаясь найти — или не найти — знакомых. Сквозь сиреневый дым из окна ближайшей ко входу комнаты вырвались языки пламени. Внутри все трещало, горело и рушилось. Ждать было нельзя — скоро усиленный магией огонь доберется до остатков горючего зелья в подвале, и тогда всем здесь не поздоровится.

Он потянул Эскер за собой. Бросив последний взгляд на королевских людей, девушка быстро пошла следом. Ветви деревьев цеплялись за одежду, норовили попасть в глаза. Мокрый от росы балахон очень скоро обзавелся прорехами в нескольких местах. Сзади доносились запахи корицы и соли — как видно, именно так пах этот сиреневый дым.

— Дыши пореже, — бросил Хану принцессе.

— Что?

— Дыши пореже, — невнятно повторил он, прикрыв нос рукавом.

Быстро кивнув, Эскер сделала так же. Сквозь треск кустов звуки позади почти не были слышны. Время от времени Хану поглядывал на солнце — они шли на запад, к Ржавой реке. Продираться сквозь заросли было тяжело. Сколько точно они прошли, понять было сложно, но скоро запах дыма ослаб, почти перестал ощущаться. Наверное, сейчас уже можно было снять заклинание, но Хану не торопился — сколько именно сил оно заберет, он не знал, и не хотел оказаться беспомощным прямо сейчас, когда они еще не ушли достаточно далеко.

Взрыв сзади прозвучал слабо, как отдаленный раскат грома. Скорее всего, такой эффект возник из-за магии, а не из-за расстояния. Хану упрямо шел дальше. Эскер по-прежнему держала его руку.

Они остановились, только когда запах соли полностью исчез из воздуха. Дым все еще чувствовался — слабый, почти незаметный среди свежих листьев, шиповника, выросших за день деревьев и лесных цветов. Остановившись, Хану ждал какое-то время, не решаясь снять заклинание. Наконец, убедившись, что пожар остался далеко, а погони нет, он выпустил руку девушки и произнес еще два слова, обрывающих магию. Силы покинули тело быстро, будто из него в один миг вытащили позвоночник. Не удержавшись, Хану упал на четвереньки, прямо в заросли кустарника. Звуки и зрение вернулись так же внезапно.

Эскер резко опустилась рядом. В глазах уже не было испуга — только хмурая решительность.

— Что с тобой?

Хану мотнул головой. Собравшись с силами, он сел, боком привалившись к стволу дерева. Девушка не отводила от него взгляд.

— Откат, — выдохнул Хану в ответ. — Силы на заклинание ушли.

Эскер оглянулась, прикусив губу.

— Долго ты... будешь такой? Нас могут найти по следу.

Он криво улыбнулся, сдерживая смех. В горле все еще стоял отвратительный запах горелой плоти.

— Не найдут. Нет больше погони.

Девушка втянула воздух, не изменившись в лице. Должно быть, и так уже начала догадываться.

— Второй взрыв, да?

Хану кивнул, из-за всех сил стараясь не расхохотаться. Больной смех рвался наружу, пытался заглушить мысли о произошедшем. Ему не приходилось убивать людей — до королевских застенок. Доводилось, что уж тут скрывать, искренне желать смерти кому-то. Раньше он представлял иногда, как мстит кое-кому из старых знакомых. А теперь — сначала пятеро в пыточной, теперь не меньше двух десятков здесь. Впрочем, ни те, ни другие не собирались отпускать его живым. Да и мучиться содеянным теперь нет смысла.

— Ага, — весело отозвался он. — Теперь ни погони, ни дома.

Ни эликсиров, оставшихся от учителя, ни книг, до которых Хану так мечтал добраться эти годы. Единственное, что могло хоть как-то оправдать потерянную треть жизни — старый гримуар, полный заклинаний, на которые у него едва хватает сил. Эскер кусала губы, глядя, как он пытается сдержать хохот. Интересно, она сбежала бы прямо сейчас, если бы знала дорогу? Тогда даже хорошо, наверное, что сейчас они в самой чаще. Хану поднял ладонь перед собой и несколько секунд пытался отдышаться.

— Я н-н-не рад-дуюсь, — с трудом пояснил он. — Эт-то от в-в-волн-нения.

Девушка ошарашенно кивнула, все еще ничего не говоря. Поверила ли? Хану закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться скорее.

— С-со м-м-мной в-всегда т-так, — выдавил он уже без ухмылки. — Н-н-не об-бращай в-в-вним-мания.

Девушка дернула щекой, пытаясь изобразить улыбку в ответ.

— Вот как... — протянула она без уверенности.

Хану кивнул, вдруг почувствовав себя нашкодившим и вымаливающим у хозяина прощение щенком. Ему совсем не хотелось, чтобы Эскер сбежала при первой возможности — за последние несколько лет она была одной из немногих, кто общался с ним, не пытаясь получить выгоду. Хотя сподвигли ее на это в основном отчаяние и безысходность. Хвала отчаянию и безысходности.

— Т-там были т-твои зн-накомые? — осторожно спросил он.

Эскер мотнула головой.

— Из тех, кого я видела — нет. Но я не уверена.

Хану кивнул, лихорадочно пытаясь придумать, что еще он может сказать, чтобы развеять хотя бы часть недоверия со стороны принцессы. Но девушка прервала молчание первой:

— Что с тобой было там, пока мы прятались? Я уже решила, что у тебя падучая.

— Н-н-нет, я...

"Я просто пугаюсь иногда, когда ничего еще не произошло, теряюсь, не могу думать, а даже когда такого не происходит, все равно не могу даже нормально разговаривать с людьми". Произносить такое вслух не хотелось — если на то пошло, он предпочел бы, чтобы принцесса запомнила его злодеем, который со смехом убивает десятки людей, чем тем дерганным идиотом, которым он был на самом деле. Впрочем, так сильно паника накрыла его впервые — не иначе, этому поспособствовали события в пыточной.

— С-со м-мн-ной б-бывает... — неохотно выдавил он.

Эскер кивнула, строго и задумчиво. Совсем рядом гулко жужжал шмель. Принцесса отвернулась, глядя, как насекомое примеривается к цветку шиповника. Хану напряженно следил за ней.

— Они б-бы н-нас убили, — осторожно заметил он. — Если б-бы м-могли.

Усевшись на цветок, шмель принялся копаться среди лепестков. Хану не видел лица девушки — и только заметил, как дрогнула линия ее щеки. Что делать, если принцесса опять окаменеет, как в ночь, когда они бежали из замка, он не знал — и совсем не хотел, чтобы это случилось.

— С-ск-казали же, ж-живьем н-не в-выпускать...

— Я знаю, — отозвалась девушка.

Голос был ровный, но не безжизненный. Хану с облегчением усмехнулся.

— Когда ты сможешь идти? — повернулась она к нему.

Хану прислушался к ощущениям. Немного тянуло в сон — не больше, чем после создания амулета. Слабость отступала — как видно, виноват в ней был не столько откат, сколько пережитое волнение.

— Ч-через час, н-наверное, — неуверенно отозвался он. — М-может, раньше...

Поднявшись на ноги, девушка стянула сумку и снова села, в этот раз — на заросший кустами ствол поваленного дерева.

— Тогда сейчас самое время отдохнуть, — слабо, но уверенно улыбнулась она.

Хану кивнул, поднялся, держась за ствол дерева, и пересел к ней ближе. Эскер быстро доставала из сумки припасы. Взяв одну из оставшихся рыбок, Хану наскоро отвернул ей голову, вытащил кости, но, уже собравшись откусить мякоть, замер. К горлу резко подступила тошнота. Крик горящего заживо человека вспомнился четко, будто он снова слышал его совсем рядом. Резко побледневшая Эскер смотрела на зажатый в руке кусок хлеба. Похоже, ее посетили такие же чувства. Сглотнув, Хану торопливо убрал рыбку обратно в сумку и принялся туда же складывать остальное.

— П-потом поем... — пробормотал он.

Эскер, сжимая зубы, кивнула. Некоторое время они молча сидели, не глядя друг на друга. Солнце едва перевалило за полдень, и сквозь густые кроны на зелень кустов падал яркий дневной свет. Еще несколько часов ориентироваться по небу будет легко — затем солнце скроется за деревьями, и придется быть осторожнее. Сколько именно им понадобится времени на то, чтобы выйти к Ржавой, Хану не знал, но надеялся, что они успеют к вечеру. После можно будет просто идти вниз по течению, не боясь заблудиться. Покосившись на Эскер, он осторожно произнес:

— М-моя деревня возле реки, п-после Эргана. П-придется его обойти.

Девушка быстро глянула на него и снова отвела взгляд. Хану напряженно следил за ней, пытаясь понять, собирается ли она уйти, как только они выйдут из леса. Пока что он не видел подтверждений этому, но это мог быть просто самообман.

— Думаю, это будет легко, стража ведь стоит только на воротах, — отозвалась она.

Хану рассеянно кивнул. Возвращаться в деревню, полную людей, которые знали его задолго до того, как он пошел в ученики к Арамьеру, не хотелось. Особенно — вместе с принцессой, которая понятия не имела о подробностях из его детства. Но не просить же ее подождать в сторонке, пока он будет общаться с родственниками — хорошо уже то, что она собирается идти с ним и дальше.

Впрочем, вряд ли кто-то рискнет напоминать ему о них сейчас, когда чума уже бушует в окрестностях, а деревенские искренне верят, что он — настоящий маг. Хану усмехнулся своим мыслям. Кое-кто из его давних знакомых точно заслужил такой смерти. Хотя, конечно, он собирался идти в деревню не затем, чтобы понаблюдать, как они умрут. Он просто не хотел, чтобы умерла Йола, младшая из сестер.

Вспомнив об этом, Хану запустил руку в сумку, отыскал внутри одну из серебряных цепей с подвеской — простой гладкой капелькой — и нацепил на шею, спрятав под одежду. За то время, пока они будут идти к деревне, смогут зарядиться два или три амулета. Эскер, молча наблюдавшая за ним это время, снова заговорила:

— Что касается той ловушки, которую ты устроил... Огонь распространился так быстро... Мы ведь могли не успеть выбраться, если бы находились внутри в тот момент, когда произошел взрыв.

— Успели же.

— Да, конечно, но... ты не мог бы предупреждать меня в следующий раз, когда соберешься делать что-то настолько же опасное?

Хану неопределенно повел плечами. О том, что пожар будет настолько быстрым, он не знал и сам — как и о том, что пламя сумеет добраться до подвала и разнести все вторым взрывом. Должно быть, его усилили ингредиенты из взорвавшихся банок. Когда он вешал кувшин, то совершенно искренне считал, что в лучшем случае сможет покалечить двух или трех из преследователей. То, что ему удалось избавиться от погони, только играло им на руку — нельзя было этого отрицать. Как и того, что они с принцессой вполне могли погибнуть, если бы чуть медленнее выбирались из дома. Конечно, знать о последнем ей было не обязательно.

— Хорошо, — миролюбиво согласился Хану. — Буду.

Они пошли дальше, когда отдохнули немного. Момент, когда лес начал редеть, Хану пропустил — просто заметил вдруг, что ветви уже не сплетаются густой сетью, мешая делать каждый шаг, а вездесущий шиповник сменился медуницей. Действие магии Арамьера закончилось — похоже, чародей сделал непроходимой только часть леса между домом и городом.