Хадизарский сюрприз (продолжение Высоких ставок)

— Та... то... том-м-м... щекотно, хииии... ха-ха-хи!

— А вы не отбивайтесь, — невозмутимо посоветовал граф. Он выпил стакан лимонной воды, мановением руки отпустил тапочки в ящик и разогнал трудящиеся над воспитанником щетки. — Мы ищем портал. У Аскелони странное чувство юмора, поэтому не пропускайте ничего — от уборной до клавикордов.

— Томоэ, в доме три этажа, подвал и чердак. Вы собираетесь тут поселиться?

— Хммм, — глубокомысленно отозвался бывший герцог. В словах юной язвы был свой резон: обшаривая дом день за днем, можно запросто нарваться на вернувшегося хозяина. Рамон вовсе не хотел, чтобы их застали врасплох. Фабиан между тем прочел заклятие, и в его ладони свернулся голубой пушистый шарик.

— Вот, это ищейка. Она будет искать.

— Это я понимаю, — ответил Рамон. — Но неужели вы думаете, что портал стоит на самом видном месте?

— Может, и не стоит. Но кто мешает нам попробовать?

Шарик, шелестя лучиками, скатился с руки Фабиана, потыкался туда-сюда по прихожей и быстро покатился по лестнице. Юноша побежал за ним, Рамон, вздохнув над легкомыслием юности, пошел следом, бдительно вслушиваясь в тишину дома — мало ли какие ловушки тут понаставлены?! Фабиан едва ли не вприпрыжку скакал по ступенькам, нимало не задумываясь о возможной опасности. Шарик катился вверх, граф и кабальеро уже миновали второй и третий этажи, и наконец заклятие стукнулось в чердачную дверь. Фабиан, не размениваясь на проверки, прошептал отворяющее заклинание и толкнул дверь. А там уже пристыженному графу пришлось признать полную правоту полукровки: портал действительно был на самом видном месте — хрустальная на вид арка в зеленых извивах рун.

— Что и требовалось доказать, — торжествующе ухмыльнулся юноша и растворил шарик. — Пошли?!

— Стойте, — укоризненно остановил его Рамон. — Вы как дитя, честное слово. Сначала портал нужно настроить, мало ли куда он ведет сейчас?

— Аскелони, — ядовито напомнил Фабиан, — живет в пустыне. Куда еще может вести этот портал? Вы полагаете, ему доставляют удовольствие трехдневные прогулки, и он ради моциона установил выход в двадцати милях от дома?

— Бьяно, такая желчность в вашем возрасте просто удивительна.

— Ладно, киньте в него стул, а потом по ругани определим, кто там.

Рамон только вздохнул, подошел к арке и тронул несколько завитков. Высветилось два ряда рун.

— Вы сможете их прочесть?

— А вы что — нет? — тут же уязвил ученик Эльянского лицея.

— Я вас проверяю. Мне вообще-то интересно, на что я трачу мои деньги и ваше здоровье. Вы целыми днями ходите с синими кругами вокруг глаз от недосыпа, а где же результат?

Фабиан бросил беглый взгляд на строки.

— Это заклятие перехода, в строку места назначения вплетено название и указание точки выхода. Пустыня Аль-Захри, близ Хаисских гор и координаты. Ткните вон в ту финтифлюшку, и портал откроется. Ну как, удовлетворены?

— Весьма. По крайней мере, читать руны вас научили. И то хлеб...

Рамон взял юношу за руку, по телу его воспитанника прошла дрожь, и кабальеро крепче сжал ладонь эмпата, словно боялся, что тот уйдет без него. Граф наклонился и поцеловал юношу в висок.

— Волнуешься?

— Как перед экзаменом.

Эмпат хмыкнул (ладно, пусть лучше храбрится, чем выпендривается) и нажал на деталь орнамента. Матовое стекло стало прозрачным, как ключевая вода, и отразило бархатное небо с россыпью звезд, силуэт гор, будто нарисованный тушью, и стелющиеся ковром бесконечные пески. Рамон и его воспитанник ступили под арку. В тот же миг за их спинами вспыхнуло зеленое свечение, и чердак особняка исчез.

— Холодно, — передернул плечами Фабиан, озираясь по сторонам. Рамон набросил на него плащ, положил ладони на плечи. Отливающие серебром в лунном свете пески тянулись на мили и мили вокруг, не считая, конечно, высящихся по левую руку гор. В темном синем небе мерцали огромные ледяные звезды. И ни одной живой души... Налетел слабый ветер, пошуршал песком, обнажив плиту с высеченными на ней рунами.

— Место назначения, — кивнул Бьяно, стуча зубами.

— Знаю, — отозвался Рамон. Ветер основательно обдул плиту, слизал дочиста все пылинки, и теперь было видно, что руны точно повторяют знаки в зеркале.

— А где он? — спросил кабальеро. — Ну, этот ваш?..

— Где-то здесь. Прячется. Вы вроде бы хотели кинуть в портал стулом, чтобы вызвать его из небытия? Так я вам разрешаю плюнуть на плиту.

Фабиан прикинул расстояние.

— Далековато. Подойдем поближе?

Руки эмпата тут же крепко сжали плечи воспитанника. Воздух над плитой дрогнул, закрутился, словно его мешали ложкой, все быстрее и быстрее, и спустя пару минут сгустился в темно-зеленое веретено. Оно повертелось вокруг своей оси и по мере вращения преобразилось в высокого стройного мужа. Длинные волнистые волосы черного цвета, аккуратные усы, узкое бледное лицо с черными глазами без блеска, одежда по хадизарской моде... Идальго коротко выдохнул.

— Он самый, без подделки, — кивнул граф. Аскелони обнажил в улыбке острые белые зубы.

— Твой любовник догадлив. А вот ты как был недоумком, так и остался.

Фабиан неуверенно оглянулся на эмпата. Он-то думал, что после первого же оскорбления закипит магическая битва эпического размаха, но Рамон молча стоял, чуть наклонив голову, и шевелил песок носком сапога.

— Тебя здесь ждали, — продолжал изгнанник, тоже помолчав с минуту. — Можно сказать, готовились к твоему приходу с особым тщанием. А ты оказался так предсказуем... — Аскелони выжидательно покосился на графа, тот небрежным пинком замел узоры на песке и сказал:

— Бьяно, пошли.

— К-куда? — не понял полукровка.

— Во дворец к султану, — пожал плечами Рамон. — Куда же еще?

— А... э... а как же этот?.. — пролепетал Фабиан, тыча в отшельничающего экспериментатора. — Вы же хотели...

— Передумал, — обезоруживающе улыбнулся граф.

— Но зачем мы тогда сюда пришли? — спросил окончательно сбитый с толку Фабиан.

— Ради интереса. Может, я хотел посмотреть на величайшую пустыню в мире? — Рамон все еще улыбался, но в любезной усмешке юноше почудился злобный оскал. — Впрочем, ты можешь спросить у мессира, зачем он вышел нас встречать, если разумнее было бы запереться в доме и прикинуться мертвым?

— Ты слишком высокого мнения о себе, эмпат, — рассмеялся Аскелони. — Это тебя погубит.

— Нет, а все же — как вы выбрались из костра? — продолжал эмпат, словно они болтали на приеме в придворном салоне, поглаживая кабальеро, как кошку.

— Вы знаете, юноша, как поступил со мной этот мальчик? — обратился к Фабиану изгнанник. — Знаете, как отблагодарил за вложенные в него годы и усилия?..

— Усилия?! Годы?! — лицо Рамона исказилось от бешенства. — Тварь!

— Он поджег меня в моем же доме, разложив костер из моих бумаг, — вкрадчиво продолжал Аскелони. — Связал заклятием, которое вычитал в моей книге! К счастью, оно было еще несовершенно, но когда я выбрался из огня... Молчать, щенок! — рявкнул он на Рамона, а Фабиану остро захотелось зарыться в ближайший бархан с головой. Он еще никогда не чувствовал себя настолько лишним. — Я спущу с тебя шкуру... потом, когда закончу с твоей кобылкой!

Кабальеро даже не успел обидеться на оскорбление. Аскелони взмахнул широким рукавом, и Фабиан пронзительно заорал, сжал голову руками и упал навзничь. Боги!! Как же больно! Тело юноши горело, словно его облизывали языки огня вживую, а не терзали его воображение. Юноша забился, катаясь по песку, но пламя пылало не наяву, и сбить его было невозможно.

— Оставь! — зарычал эмпат. — Не трогай!

— Отчего же? — захохотал изгнанник, и в тот же миг волна песка ударила Рамона в грудь, сбила с ног и накрыла с головой. — Полюбуйся, пусть твой дружок покажет тебе, что чувствуешь, когда горишь живьем!

Уже через секунду песок фонтаном разлетелся во все стороны, и Рамон вскочил. Бьяно лежал у ног изгнанника, уткнувшись лицом в песок. Он больше не кричал, не извивался, только изредка вздрагивал и прерывисто, с всхлипами, дышал.

— Люблю людей с богатым прошлым, — улыбнулся Аскелони. — Им всегда есть, что вспомнить. Догадываешься, что он вспоминает?

Маг сошел с плиты и небрежно ткнул юношу сапогом. Эмпат сжимал кулаки. В нем все клокотало от ярости. Бешенство водило его по краю безумия, и удерживало графа лишь то, что Бьяно был слишком близко. Но Аскелони уже отошел от мальчика на шаг, другой, третий... Зверек слабо, жалобно вскрикнул, и Рамона прорвало. Он еще помнил, как вскинул руки, помнил свой вопль, а дальше все потемнело и затмилось. Он ощущал только ревущую в руках силу и невыносимый ужас Фабиана, вновь окунувшего в худшие свои воспоминания. А затем вдруг из-под ног Рамона вышибло землю, все оборвалось, и графа привел в чувство основательный удар об землю. Тьфу, а песочек-то жесткий...

Эмпат поднял голову, стирая с лица песок. Аскелони сидел на плите и медленно гладил Фабиана вдоль спины. Юноша распластался на песке, дрожа всем телом. Рамона несколько утешил вид мокрой от пота рубашки наставника. "Эльфийский удар" уже не давался ему так легко.

— Он будет вспоминать долго, — менторским тоном сказал чародей. — Я предоставил в его распоряжение всю мою коллекцию чувств, эмоций и воспоминаний. Ну а мы потолкуем...

— Положи моего щенка, где взял, — хрипло отозвался Рамон, проглотив набившийся в рот песок.

— А ты не ожидал, — каркнул Аскелони, подымаясь, — что я вложу немного Айна Грацы и в себя? Ничего-ничего, ты еще много чего узнаешь, когда я примусь за твое воспитание...

Граф машинально вскинул руку, но его наставник был специалистом в заклятиях иного рода. Дешевые трюки, вроде огненных шаров и сверкающих молний, его не привлекали. Эмпат снова рухнул в песок, сипя и извиваясь: Аскелони поделился с ним памятью какого-то каторжника, приговоренного к бичеванию. Спустя несколько минут Рамон сбросил путы заклинания и, в свою очередь, с головой окунул учителя в панический страх. Атака продлилась не дольше минуты, едва стряхнув морок, Аскелони закрутил песок длинным жгутом. Песочная плеть огрела землю у ног эмпата — Рамона спасли боевые навыки. Легким кувырком он ушел от второго удара и поднял на дыбы ближайший бархан. Когда песок осыпался, оба дуэлянта были грязными, как свиньи в хлеву, поэтому некоторое время просто отплевывались и прочищали глаза.

— Отдай мальчишку, — захрипел Рамон.

— Ха! — ответил Аскелони; хотя, может, он сказал и что-то другое, из-за песка, который он выплевывал, это было неясно.

Они очень много знали друг о друге и хорошо помнили сильные и слабые стороны. "Эльфийский удар" на некоторое время парализовал владение Рамона магией из башни. К тому же изгнанный маг не позволял эмпату сосредоточиться настолько, чтобы манипулировать чувствами, а Рамон не давал наставнику времени на сложные заклятия. Потому дуэль двух магов в какой-то момент стала напоминать драку мальчишек в песочнице. Хрупкие создания из песка обрушивались друг на друга, расплескивая пыльные волны, а чародеи слой за слоем покрывались песком и потом. Наконец Аскелони сумел утопить врага настолько, чтобы сплести тонкие хадизарские чары и опутать ими эмпата. Рамон с рычанием рванулся, разбрызгивая песок, и его учитель туже затянул невидимые нити, а потом — вот гнида! — пустил по ним магический разряд; эмпата выгнуло дугой, он заколотился, как вытащенный из воды карась. Но сил графа хватило на то, чтоб загрести полную ладонь песка и запустить в физиономию отшельника. Тот потерял концентрацию, прочищая ясны очи, а благодарный ученик принялся рвать сеть. Стряхнув ее остатки, эмпат поднялся на колено и вдруг обмер, не веря своим глазам. Аскелони откашлялся, воздел руку с искрящими пальцами, и в этот миг из его груди слева вышло окровавленное острие клинка. Маг захлебнулся булькающим хрипом и сдуру стал хвататься на лезвие. Рамон вскочил, его учителя мотнуло в сторону, и граф увидел белого, изможденного Фабиана. Юноша держался на ногах просто чудом, и эмпат не стал тянуть. Из его раскрытой ладони вырвалось зеленое щупальце и впилось в тело Аскелони. Раздался еще один хрип, и труп повалился в песок. Фабиан с размаху еще раз всадил в него шпагу, зашатался и упал на колени рядом. Эмпат бросился к воспитаннику, поднял и быстро отвел в сторону. Юноша почти повис на нем, дрожа всем телом и выпустив шпагу. Рамон прижал его к себе и бросил на тело пару огненных шаров. Погребальный костер трещал и плясал до тех пор, пока от Аскелони не остался только с десяток обугленных костей в россыпи золы и пепла.

— Не боишься повторяться? — слабо улыбнулся Бьяно, застонал и осел наземь. Рамон подхватил Фабиана и прижал его к себе изо всех сил; полукровка вцепился в него и зарылся лицом в сорочку. Граф взял воспитанника на руки, поднялся и решительно направился к горам.

— Пусти, — брыкнулся кабальеро. — Я сам!

— Сами вы в состоянии разве что ползти. Но как вам удалось избавиться от его чар?

Идальго засмеялся, закашлялся и приник к плечу опекуна.

— Когда он отвлекся на битье вашей физии, то малость потерял надо мной контроль. Забыл, что тут еще и я. Так что я понял, что все это — ложь, иллюзия. Ну, а дальше мне уже повезло.

— Феоне считает ваши способности к сопротивлению исключительными, — задумчиво сказал Рамон. Полу-оборотень раздраженно поморщился.

Аскелони свил себе гнездо в Хаисских горах, по ту сторону обжитой границы хребта. Наверняка, чтобы местные дикари не отрывали от мыслей о великом. Место назначения находилось неподалеку от пещеры, как и говорил Фабиан — вскоре победители увидели теплый свет, льющийся из входа в обитель чародея.

Внутри их ждала ламия. Девушка среднего роста, с черными вьющимися волосами, одетая в полупрозрачные шаровары и едва сходящуюся на пышной груди жилеточку, — она метнулась к ним навстречу и напряженно застыла в паре футов, выбрасывая трепещущий раздвоенный язычок. Идальго напрягся, сжал плечо опекуна — ламии были опасными существами, кто знает — вдруг она этого Аскелони любила и сейчас начнет лелеять планы мести?

— Сударыня, ваш хозяин мертв, — сказал Рамон. Бьяно слабо фыркнул — вот уж нашел, с кем любезничать. Ламия подалась вперед, бурно дыша, крючки на жилетке не выдержали напора. — Мы его убили.

В черных раскосых глазах полыхнуло зарево дикой радости, нечисть подпрыгнула и зашипела, воздев руки к потолку. Фабиан неуверенно поглядел на кружащуюся по комнате девицу и прошептал:

— А как вы догадались, что она обрадуется?

— Бьяно, — очень терпеливо ответил Рамон, — я эмпат. Неужели так трудно запомнить? Сударыня, простите, что отрываю вас от дела...

Ламия остановилась и настороженно уставилась на незваных гостей.

— Мы устали и голодны. Не могли бы вы согреть нам воды и сообразить какой-нибудь ужин? Завтра утром мы уйдем и не будем более отягощать вас своим обществом.

Девушка дважды задумчиво мигнула, соображая, что он ей сказал, потом поклонилась и поманила за собой.

Аскелони расположился в горах скромно, но со вкусом — холл, гостиная, спальня, кабинет, лаборатория, ванная, кухня, кладовка и комната для прислуги. Пещеры шли чередой, не углубляясь в сердцевину горы, поэтому освещались длинными окнами, все, за исключением ванной. Пока ламия наливала и грела воду, Рамон устроил Фабиана на диванчике в спальне. Юноша свернулся клубком и зевнул.