Цена правосудия (продолжение Дорогого подарка)

Рамон покачал головой и загасил ночник.

— Сударыня, ведь из вашей комнаты есть тайный ход?

Анжела молча сопела. Котенок светил глазами с полки.

— Конечно, есть, — вполголоса продолжал герцог, — стены в вашем доме намного толще, чем... Ого, похоже, пришел мой смертный час?!

Шкаф медленно поворачивался вокруг своей оси слева направо. Рокуэлец одним прыжком оказался рядом с девушкой, зажал ей рот рукой и уволок в закрытый шелковой ширмой промежуток между высоким пуфом и туалетным столиком. Там герцог зажал девицу в угол, прикрыв собой.

— И разумеется, о них знают только члены семьи, — прошептал кровник, пока дворянка безуспешно выдиралась из стальных рук. Впрочем, вскоре она перестала извиваться, но не потому что выбилась из сил, а потому, что из тайного хода показался человек... второй... третий... Первый подошел к разворошенной постели и заглянул под одеяло.

— Ты еще в пудренице посмотри, — посоветовал второй.

— Она наверняка в уборной, — предположил третий.

— Пошли! — воодушевился второй. Анжела вспыхнула и забилась в руках герцога. Первый властно поднял руку и сделал несколько странных, с точки зрения девушки, жестов. Затем он обошел кровать и присел в углу между стеной и трюмо, в то время как второй занял позицию у двери уборной, а третий направился к ширме, за которой притаились кровные враги. В руках неизвестных тускло блеснули рукояти пистолетов. Рамон медленно задвинул девицу себе за спину, тем паче, что Анжела притихла и совершенно не возражала против того, чтобы его застрелили первым.

— Может, все же заглянуть? — спросил второй, неспешно поворачивая ручку двери в уборную.

— Ладно, — раздалось из-за трюмо. — Давай, только она бы свет зажгла.

— Вффф!! — поразилась Анжела. Она давно не видела Виктора, но его голос она бы не спутала ни с каким другим!

— Тшшш, — шепнул третий. — Тут кто-то шебуршится.

В этот миг Рамон вскинул руку. Анжеле показалось, что он только толкнул ширму, но стоящего перед ней человека подхватило и смело в угол, где засел Виктор. Треск рвущегося шелка, короткий нецензурный вопль, и второй наемник выскочил из уборной на звук. Рамон чуть нахмурился, и его пронесло через всю комнату и вбило в секретер с милыми женскими безделушками.

— Мяяя! — заверещал котенок, цепляясь когтями за покосившуюся полку. Девушка вырвалась из рук томоэ и кинулась спасать питомца. Ее ослепила огненная вспышка, раздался грохот, и бок прошило что-то горячее, толкнув назад. Кто-то рядом закричал "Дьявольщина!", а дворянка упала на пол, потеряв сознание от боли.

Робийяр швырнул разряженный пистолет в Рамона. Герцог уклонился, достал из кармана цитрин, подхватил на руки Анжелу и бросил камень на ковер. Рассыпался сноп золотых искр, и томоэ исчез вместе с девицей.

— Валим отсюда, будь оно проклято! — прохрипел Виктор, окончательно выползая из-под подручного, но подчиненные не отозвались. Робийяр, костеря себя на все лады, поднялся и захромал к тайному ходу; топот на лестнице придавал сил. Но сверху вдруг раздалось грозное "Миииииу!!", и в лицо командору прыгнуло нечто мягкое и пушистое, мигом запустившее в физиономию шевалье полсотни когтей и не меньше клыков. Аргассец взвыл, завертелся на месте и попытался оторвать от себя полосатую тварь. Но шерстистая пакость твердо решила помереть, как мученик: она заорала и вонзила когти поглубже, а затем вспыхнул ослепительный свет.

— Так! — возвестил глас любимой матушки. — Вот и вы, сын мой.

Когтистая дрянь наконец отцепилась, предоставив шевалье истекать кровью, шлепнулась на пол и отползла в сторону.

— Взять его, — приказала Элеонора, подошла к котенку и бережно подобрала. Героический идальго мявкнул и подрыгал лапами, показывая, что он цел. Графиня погладила Хуана по голове и с торжествующей улыбкой повернулась к сыну, которого уже скрутили верные слуги.

— Что же вы здесь потеряли, Виктор? — издевательски спросила вдова. — Или вам вздумалось вернуться в лоно семьи?

Блудный сын молчал — изодранное кошачьими когтями лицо не способствовало излишней общительности.

— Убрать его, — приказала графиня, обвела разгромленную спальню хозяйским взглядом, прикидывая стоимость ремонта, и вдруг поняла, что в комнате чего-то не хватает. — А где... где моя дочь?

— Спросите у Рамона, маменька, — прошептал Виктор, стараясь поменьше двигать губами.

Фабиан сидел у окна и ждал, когда все закончится. Рядом примостился Даниэль. Когда будущему семинаристу сказали, что не будут его расколдовывать, дабы не сорвать маскировку его товарищей, — возмущению идальго не было предела. Ну, Рамиро, Хуан и Родриго маскируются, следят за Робийярами, это понятно, но его-то за что?! Дон Арвело уже целую неделю бегал на четырех лапах и люто возненавидел весь женский пол. Стоило какой-нибудь женщине его увидеть — все! Кабальеро хватали, тискали, целовали, тыкали пальцем в пузо и, что самое страшное, непрерывно сюсюкали. Другая опасность таилась в среде мальчишек, но о ней Даниэль был осведомлен и умело избегал их общества. А еще нужно было есть ртом из миски, умываться лапой, пользоваться лотком с песком и — о ужас! — вылизывать под хвостом.

— Мияяяя! — горько подвел итог Дануто.

— Дань, не ной, — раздраженно отозвался Фабиан. — Недолго осталось.

Котенок пошевелил хвостом. Полтора часа назад Родриго доложил, что Робийяр ушел на дело, после чего томоэ тоже куда-то исчез. Бьяно бродил по комнатам сам не свой, а потом уселся у окна и не сводил глаз с ворот. Даниэль мяукнул, запрыгнул к другу на колени и потерся спиной о его грудь, выказывая поддержку и понимание.

— Ага, — рассеянно отозвался полукровка, почесывая кабальеро шейку. А дон Арвело смотрел на длинные завязки от воротника фабиановой сорочки и боролся с позорным желанием схватить их лапой. Паренек испустил долгий вздох, взялся на завязки и принялся издеваться над другом, водя ими перед кошачьим носом. Даниэль терпел минут пять, потом инстинкты взяли верх над человеческим разумом, и рокуэлец, громко взмяучив, вцепился в кисточки обеими лапами и всеми когтями.

— Хороший кис, — так же рассеяно кивнул Фабиан, и в тот самый миг, когда Дань уже готов был расцарапать приятелю нос, посреди комнаты расцвел золотистый фейерверк. Среди букета искр появился томоэ с какой-то девицей на руках. Бьяно вскочил, забыв о друге; Даниэль улетел в корзину.

— Томоэ, вы... О боги, откуда это?!

— А, я прихватил ее с собой на память о гостеприимном доме Робийяров, — ответил Рамон, сгружая девушку на кровать.

— А поменьше сувенирчик не могли выбрать? — процедил отрок, отмахиваясь от возмущенного мява дона Арвело. — Так, что тут у нас? Пуля вошла под шестое ребро слева...

— Что там от Ибаньеса? — эмпат подхватил Дануто и почесал пушистое брюшко, невзирая на сопротивление идальго.

— Дань, не ори, отвлекаешь! В монастыре все тихо. Верона дрыхнет, Миро при ней сидит, но их пока никто не тронул. Помолчите.

Исцеление не заняло много времени: Фабиан заранее приготовил обеззараживающий раствор и сонную соль. Маг поднес к носу девушки соль, дабы исцеляемая не дергалась при изымании пули, завязал лицо шелковой повязкой и омыл руки раствором. Затем последовали очищающее заклятие, кровезатворяющее заклятие и...

— Бьяно, ну она же не солдат в лазарете! — упрекнул Рамон, когда подросток выдернул пулю взглядом.

— Переживет, — буркнул полу-оборотень, накладывая заживляющие чары. — Так что там было?

— Немного свары, немного драки, а в целом все прошло гладко.

— А что с моим компаньоном?

— Ничего. Посидит в посольстве, пока все не кончится, Ординария весьма мстительна, — томоэ ерошил шерстку Даниэля; идальго клялся отомстить за все. — Вот видите, и шевалье Даниэль нам пригодился, а вы так не хотели компаньона.

Полу-оборотень фыркнул:

— Ну да, хорошо, хоть честный оказался, а если б струсил и не рассказал?

Анжела чуть слышно застонала, приоткрыла глаза, обвела присутствующих мутным взором, приподняла голову и уронила ее обратно на подушку.

— Это бред...

— Увы, это реальность, — томоэ неспешно направился к двери: — Дон Эрбо, позаботьтесь о нашей гостье, объясните ей, в чем дело, накормите, обогрейте, а мы покамест выпьем чашку кофе.

Свисающий с руки герцога Даниэль бросил на друга сочувственный взор.

— Я с ней один не останусь! — возмутился подросток. — И вообще, это вы ее стащили!

Но дверь за герцогом уже закрылась, оставив идальго наедине с рыжей проблемой, которая уже достаточно пришла в себя для предъявления первых претензий:

— Что тут происходит? Почему я здесь? Вы вообще кто?!

Фабиан наклонился к ней и дунул в лицо. Анжела повалилась на подушку.

— Я люблю тишину и покой, — пояснил полукровка, словно уснувшая девушка могла его услышать.

Элеонора мерно обмахивалась веером, с ленцой осматривая Палату Благородных, превращенную в место судилища над некогда могущественным монархом. Взглянув на вдову, никто бы не сказал, что ей хочется кого-нибудь придушить. Хотя почему кого-нибудь? Если в порядке очереди, то сначала Рамона, потом Виктора, и напоследок — Гийома, просто так, из-за выражения лица. А еще надо бы надавать пощечин — себе самой, за идиотизм.

"О боги, кем, ну кем надо быть, чтобы довериться Рамону?!" — думала графиня. Она, правда, не могла поручиться за то, что сероглазый подонок замыслил похищение Анжелы сразу же, но сам факт...

— Матушка, Вальдано! — вскинулся Гийом, падме сжала зубы. О боги, ну тридцать пять ведь уже, а не пятнадцать!

— Да, Вальдано. Его тут судят, а меня вызвали для дачи показаний, — холодно ответила Элеонора.

— Но он идет сюда!

И верно: Рамон мог подняться к своей трибуне по любой из шести лестниц, но он выбрал ту, которая прилегала к скамье свидетелей. Графиня наблюдала, как он приближается к ней, спокойный, красивый, уверенный, небрежно придерживающий шпагу, и с наслаждением представила его бредущим в метеоритных браслетах на телепатический допрос.

— Сударыня, — зять остановился, снял шляпу и галантнейшим образом поклонился. Элеонора неспешно поднялась, протянула руку для поцелуя и сквозь зубы осведомилась:

— Где моя дочь, ублюдок?

Эмпат выпрямился и улыбнулся. Когда-то Рикардо научил ее бить кулаком в челюсть, но до челюсти Рамона еще надо допрыгнуть...

— Падме Анжела находится в надежном месте, под охраной.

— Если вы сейчас же не прикажете ее отпустить, — медленно, чтоб до него получше дошло, сказала вдовица, — я дам такие показания, что вас засунут в браслеты прямо в зале заседаний.

Томоэ не смутился и даже не удивился.

— Видите ли, падме... Вы сыграли хорошую партию, но в этой игре я опережаю вас на несколько ходов. Ведь донна Анхела по-прежнему у меня, а вы не знаете, где.

— Сударь, вы угрожаете? — подал голос Гийом. — Я обвиню вас в похищении, если вы...

Рамон молча поднял на него бровь, и сын заткнулся.

— В заложниках, как вы понимаете, — чуть извиняющимся тоном продолжил эмпат, — не только девушка, но и ее честь. Вернее, репутация в глазах общества. После обвинения в похищении ей останется разве что монастырь в глуши.

— Вам требуются мои показания? — уточнила Элеонора, понимая, что венценосный паразит держит ее в кулаке. — Нужные вам показания?

Герцог согласно кивнул.

— Я бы и так молчала, — буркнула падме, садясь на место.

— Донна Леонор, дело не в том, что я вам не верю, а в том, что не доверяю, — промурлыкал Рамон, еще раз поклонился и направился к своей трибуне. Графиня Робийяр сжала веер.

"Я засажу тебя в тюрьму, даже если это будет последнее, что я сделаю", — подумала Элеонора. Но сначала — дочь. Девочка не должна становиться заложницей этих игр...

Зал постепенно заполнялся: графиня и Рамон пришли первыми, но все остальные не на много от них отстали. Еще бы, такое представление дается редко, всем интересно, чем кончится. Обернувшись, Элеонора заметила среди рокуэльской делегации герцогского щенка. Для чего Рамон его привел? Собирается вызвать его как свидетеля?

За час Палата Благородных заполнилась магами, священниками и представителями стран-участниц. Как только все расселись по своим местам, герольды у парадного входа ударили жезлами в пол и объявили о том, что председателем нынешних Генеральных Штатов является его величество монарх Аргасский. Все прочие титулы Элеонора пропустила мимо ушей, ее больше интересовал состав судейской коллегии.

— А Мориак разжирел, не так ли, матушка? — спросил Гийом, пытаясь принять безмятежный и аристократический вид. Ему почти удалось.

— Государственные дела не идут ему на пользу, — отозвалась Элеонора. Премьер выглядел неважно и, видимо, не испытывал никакой радости от того, что ему выпало вести практически процесс века. То есть это еще официально не суд, но неофициально — судейская прелюдия.

Те же герольды ударили в колокол у парадных дверей, закрыли их и заложили засовом. Мориак встал, откашлялся и развернул обильно увешенный печатями свиток.

— Заседание Генеральных штатов объявляется открытым, — хрипло сказал премьер. — Первым будет разбираться дело Рамона Вальдано, герцога Рокуэльского.

Элеонора обернулась: Рамон сидел, опираясь подбородком на сложенные куполом пальцы, Оливарес побледнел и даже как-то сдулся, Феоне напоминала тигра перед прыжком, а дон Эрбо... Он смотрел на Мориака так пронзительно, что Элеонора забеспокоилась о здоровье премьера.

— Рамон Вальдано обвиняется в нарушении первой статьи Коронельского акта, а именно: "Никогда и ни один маг-полукровка не дожен занять престол и обрести корону ни в одном государстве, что есть или будет. Наказание — смерть". Обвинителем выступает весь Совет Араны. Свидетель со стороны обвинения?

Поднялся высокий стройный мужчина с короткими рыжими волосами и ухоженной бородкой.

— Луи Месмер, комиссар Совета в Аргасе, — сказал он.

— Свидетель со стороны защиты?

— Дон Мигель Оливарес, — рокуэльский премьер следом за комиссаром спустился вниз, к местам, отведенным для свидетелей. Все верно: Феоне лишила Ординарию возможности выступать в роли обвинителя, но ее представители могли свидетельствовать — разумеется, против Вальдано.

Мориак коснулся лба платком, сел и произнес:

— Так же была подана жалоба от графини Робийяр...

Вдова легко встала и громко заявила:

— Я обвиняю командора Совета Виктора Робийяра в незаконном проникновении в мой дом и попытке похищения моей дочери, — она обвела зашелестевший зал насмешливым взглядом и остановилась на аргасском комиссаре. — Чего же хотел Совет Араны добиться от меня столь странным образом?

— Сударыня, — мягко улыбнулся Месмер, — уверяю вас, что виновные понесли должное наказание и...

— Протестую, — немедленно вклинился дон Мигель. — Падме Элеонора указана в списке свидетелей, проходящих по делу, а так как на нее явно оказывается давление, я требую отвода этого свидетеля!

Мориак стукнул молоточком по маленькому гонгу:

— Дон Мигель, мы рассмотрим ваш протест позже. Единственная причина, по которой падме Робийяр вызвана именно сейчас, заключается в том, что допрошенный командор Робийяр указал, что действовал по приказу эмиссара Олсена и этот приказ был связан с делом Рамона Вальдано, — премьер привалился к спинке кресла, отдыхая после долгой фразы, и устало сказал: — Совет ждет объяснений Ординарии.