Сказка должна быть доброй

— Вот и поговорили, — пробормотал Эрл.

Мда...вот и что тут скажешь? С одной стороны, мне было больно, а с другой — стыдно. Ведь я вполне серьезно метнула в брата нож. Однако ему, похоже, было почти также. Только вместо боли в голосе чувствовался страх. Что ж, можно считать квиты. Решив обойтись без взаимоизвинений, я натянуто улыбнулась в ответ:

— Угу, продуктивно, — и указав на кувшин, попросила. — Полей мне, а то голова кружится, боюсь, сама его в воздухе не удержу.

Не глядя на меня, Эрл выполнил просьбу, и я поскорее спрятала лицо в мокрых, прохладных ладонях. Дружеские потасовки в нашем отряде были вполне нормальным явлением. Но этот раз был особенным: раньше самое худшее, что могло мне прилететь — шутливый подзатыльник или хитрая подножка. Сегодня же Эрл впервые всерьез поднял на меня руку, увидев реальную угрозу своей жизни. И страх, чувствовавшийся в его голосе, красноречиво свидетельствовал: брат хотел сделать со мной нечто другое. Однако все-таки удержался. И только ему одному было известно, чего это стоило. Да, нельзя провоцировать воинов, ибо их рефлексы крайне сложно подчинить разуму. Интересно, почему в жизни всегда так, чем полезней опыт, тем печальнее от него на душе?

Холодная вода, омывшая лицо, чуть подправила ощущения. Во всяком случае, мир перестал опасно качаться. А вот я почему-то нет. Странно, вроде бы обычный удар. Но что-то явно было не так. Секунду поразмыслив, я вдруг поняла, что за всю свою боевую жизнь первый раз получила удар в лицо. Ведь до этого из драк я или сбегала, или успевала как-то вывернуться из-под удара. Что ж, наверное, лицо — особая часть тела, а может даже и вместилище совести. И больно сейчас именно ей. Хотя, мне тоже как-то не очень. Попытавшись отойти назад, я споткнулась и почти упала на руки брата. От этого маневра ни с того, ни с сего стало трудно дышать, а в грудь словно проникли чьи-то ледяные пальцы, болезненно сжав сердце.

— Зови Ворона! — прикрикнул на все еще обалдевшего Артура Эрл, кое-как укладывая меня на кровать.

Озвученное имя вмиг напомнило, что происходит: 'если хоть частица камня попадет в кровь...' Забавно, но пока смерть где-то далеко, в ней нет ничего такого страшного. Более того, в определенные моменты она становится чуть ли не желаемым и даже призываемым гостем. Но когда она приходит, откликнувшись на зов, или просто завернет к тебе по нелепой случайности, вот тут-то душу наполняет...ужас? Нет, скорее обида, разочарование, расстройство. Чем ближе смерть, тем больше хочется жить. Но, увы, после точки невозврата от желания мало что зависит. Там можно сколько угодно вопить: 'Я не хочу так!' На это и в жизни-то мало кто реагирует. А уж в смерти...

Борьба за связь с реальностью продолжалась не дольше шестнадцати секунд. А потом мои глаза все же закрылись, но не перестали видеть. Перед внутренним взором предстал пылающий круг, в центр которого неведомая сила поместила меня. Или то, что там я считала собою. А на расстоянии вытянутой руки стояло оно: нечто бесформенное, сияющее колючим красным светом. Я видела, как его полупрозрачные щупальца тянутся ко мне, и ничего не могла с этим сделать. Что ж, похоже, в очередной и последний раз мне подкинули выбор из проигрышных альтернатив: впереди оно, позади — огонь. Куда ни кинь, все клин. Выбирай, не выбирай, все едино. Но все же под напором страха я инстинктивно отступала назад, ибо отчетливо понимала: стоит этому ничто дотронуться до меня, я сама стану им же. И когда до огненной стены оставался последний шаг, а щупальца уже почти коснулись моей сущности, прямо передо мной возникла черная непроницаемая для них пелена. За секунду разросшись, она обволокла меня коконом, и тихий спокойный голос прошептал:

— Все хорошо. Я рядом. Стой тут, тогда он тебя не тронет.

И мне показалось, что чьи-то руки обняли за плечи, но ощущение длилось не больше секунды. А затем я увидела, как в центр круга вышел он и заставил нечто развернуться к себе. Здесь кристальщик преобразился, став воином в бледно-синих сияющих доспехах. И его соперник тоже обрел форму, став огненно-красным драконом. Надо же, оказывается укрощение камней — весьма красочное зрелище, если смотреть на него с ЭТОЙ стороны.

— По какому праву ты обвиняешь меня? — спросил воин, обнажив меч, горящий холодным белесым светом.

Драконья морда зависла в каких-то сантиметрах от лица кристальщика, и неестественный скрипучий голос произнес:

— На твоих руках невинная кровь. Помнишь галеон 'Надежда'? Там вырезали всех, потому что ты приказал мне...

Не дослушав, воин попытался рубануть мечом по сияющей шее, но противник проворно увернулся. Ощерившись, дракон выдохнул струю пламени, которую кристальщик все же сумел отбить мечом, выкрутив пару восьмерок. Закончив круг, лезвие не остановилось и тут же вновь отправилось в бой. Воин попытался с разворота полоснуть противника по боку, но ящер растворился в воздухе, а через секунду возник у кристальщика за спиной. Кувырком уйдя из-под пасти, воин вновь развернулся к противнику лицом. И тут я решила вмешаться, выйдя из укрытия. Тактика отвлекающий-добивающий обычно хорошо работала. Только я как-то не подумала, что тут шел не обычный бой. Едва кокон остался за спиной, мною овладел звериный ужас, заставивший оцепенеть. Я стояла, не в силах пошевелиться, видя, как дракон вновь преобразился в бесформенное ничто, и оно двинулось на меня. Мне хотелось опуститься на колени, сжаться в комок, но я не могла даже просто отступить под защитный полог. Лишь стояла и ждала неизбежного. Вдруг моего врага окутала сияющая паутина, и он вновь принял форму, но в этот раз став волковаргом. Легко перекинув опутанного зверя через себя, воин одним прыжком оказался рядом со мной и весьма грубо запихнул обратно в кокон. А затем развернулся и снова пошел в атаку на выпутавшегося противника. Едва высвободившись, зверь прыгнул на воина, но в миллиметре от меча исчез и возник у кристальщика за спиной. Полуэльф это предвидел, но его противник был проворнее, вновь ответив исчезновением на выпад. А затем повторил маневр снова и снова. Наблюдая за поединком, я все отчетливее понимала: враг просто выматывает кристальщика, ожидая ошибки. И мне было совершенно ясно, что рано или поздно ее совершат. Похоже, интуитивная мысль отвлечь врага была не такой уж спонтанно-глупой. И огромным усилием воли я вновь заставила себя покинуть кокон. А дальше все повторилось снова. И ужас, и сеть, но в этот раз кристальщик не стал откидывать врага, а позволил ему приблизиться ко мне вплотную и одним взмахом меча разрубил надвое. Едва это случилось, огненный круг погас, и меня окутала тьма.

Из небытия меня выдернули чьи-то руки, весьма сильно тряхнув за плечи. Открыв глаза, я обнаружила, что сижу на кровати, а прямо передо мной сидит донельзя взбешенный супруг. От его взгляда по спине пробежали мурашки, а в голове возникло ощущение дежавю. Даже подумалось, что меня сейчас вновь обзовут детоубийцей и попробуют придушить. Ибо в глазах кристальщика отчетливо виделась ярость.

— Никогда. Не смей. Рисковать. Моим. Ребенком.

В его голосе было столько злости, что я инстинктивно попыталась отодвинуться, но цепкие супружеские пальцы не дали мне этого сделать. Тут на плечо полуэльфа легла королевская ладонь, и я услышала спокойный твердый голос с легкой ноткой угрозы.

— Не делай того, о чем пожалеешь.

Подействовало. Тряхнув головой, Ворон отцепился от меня и быстро вышел из комнаты. Величество же направился за ним.

— Весело у вас, — пробормотал Артур, опускаясь на пол под окном.

— И не говори, — в тон ему ответил Эрл, присаживаясь на край кровати.

До возвращения остальных мы сидели, молча, думая каждый о своем. Например, я пыталась понять суть супружеской претензии, но тщетно. Было совершенно ясно: если бы не мое вмешательство, воин бы погиб, а потом тварь прикончила бы и меня. Так что я совершенно не представляла, почему супруг на меня разозлился. А еще мне было очень интересно, что же такого он мог сделать, о чем пришлось бы жалеть? О чем думали брат с Артуром, мне было неизвестно, да и не особо интересно. Но все пятнадцать минут в комнате царила напряженная тишина. Затем скрипнула дверь, и к нам присоединились остальные. Вернувшиеся были весьма хмурыми, так что с расспросами я решила повременить. Тем более король, как пришел, так сразу принялся командовать.

— Эрл, просматривай улицу. Ворон, установи контур. Артур, расскажи мне подробнее о своем кураторе и о подтверждении выполнения задания.

Едва полуэльф закончил работу и встал у противоположной от меня стены, Артур выполнил приказ короля:

— Мой куратор — рыцарь Ван. Каждый вечер я отправляю ему отчет о проделанной работе. Пока что он знает, что интересующий субъект путешествует в компании с несколькими воинами, которых мне разрешили устранить лишь при чрезвычайных обстоятельствах. Причем, не всех. В последнем уточнении значилось: "Полуэльфа и громилу можно убрать, третьего доставить живым в замок!"

Величество усмехнулся:

— Вот, значит, как.

Однако Артур помрачнел:

— Только неизвестно, сколько можно будет еще так тянуть время. Амулет у них был один, и мне его доверили как лучшему из лучших.

— Интересно, а почему не подрядили кого-то из рыцарей? — подал голос Эрл, не отрываясь от смотровой щели. — Ведь с амулетом у любого из них шансов было бы гораздо больше.

Артур отвтеил:

— Может, надеялись, что я не опознаю короля. Альдэго не докладывает никому, когда проводит свое посвящение. Со мной он сразу после... — тяжелая пауза и продолжение, — испытания провел обряд.

— Как ты должен доказать выполнение задания? — спросил между тем Леонард.

— Как обычно, — пожал плечами Артур. — принести голову.

Оценивающе смерив меня взглядом, король покачал головой:

— Косы с них хватит. А про невозможность принести голову, как и прочие части, придумаем что-нибудь.

Знакомый огонек в глазах величества говорил: Леонард собирается затеять новую авантюру. Вот только открытое посвящение участников на него как-то не похоже... Отогнав ненужные более сомнения, я поинтересовалась о менее понятном и более насущном:

— А я правильно поняла: в замке знают, что мы вместе?

— Судя по всему, да, — кивнул Леонард. — И это нам может очень хорошо сыграть на руку.

— Как?

За короля мне ответил супруг:

— Осколок мертв, но амулет жив. Я рассмотрел его внимательнее: собирался на скорую руку. Видимо, маг торопился. Но, боюсь, ему ничего не помешает наклепать в скором времени еще несколько похожих амулетов...

— И теперь, когда осколок тебе не угрожает, — прервал кристальщика король, — твой муж вполне может подправить амулет. Сделать из поискового направляющий. А с помощью него Артур уведет преследователей по ложному следу.

Услышанное ошарашило меня настолько, что я не сразу нашла, что сказать. Неужели Леонард на такое способен? Несколько секунд мне потребовалось на то, чтобы найти нужные слова. Да, я могу стерпеть, когда для моей защиты что-то вытворяют со мной. Но когда ради меня заставляют рисковать других, это слишком! Тем более, если речь идет не об опытном воине, а о чуть повзрослевшем, но все же мальчишке! Глубоко вздохнув, я четко и твердо произнесла:

— Я не позволю ему ради меня рисковать жизнью.

— А причем здесь ты? — весьма натурально удивился Леонард. — Артур будет делать свою работу — защищать мое величество. Он сам когда-то на это подписался. Это его выбор. Раз враг знает, что мы вместе — по твоему следу пойдут за мной. А меня это не устраивает. Поэтому я, как всегда, буду бить на опережение.

Крыть было нечем. Солдат короля полностью в его власти. У Артура и изначально к понятию чести было специфическое отношение, а после обучения у Альдэго, надо думать, оно лишь укрепилось. Рыцарь скорее умрет, чем добровольно предаст корону. Я точно знала, что это один из важнейших аспектов обучения. После случая с теневиками Леонард лично велел Альдэго обратить на это самое пристальное внимание: его рыцари в здравом уме должны быть абсолютно лояльными.

Пару секунд подождав контраргументов, но так и не дождавшись их, король кивнул Ворону и направился к выходу. Однако в дверях остановился и, пристально посмотрев мне в глаза, перевел взгляд на Артура.

— Пока мы разбираемся с амулетом, развлеки оставшихся историей. Расскажи, как Альдэго тренирует лучших бойцов, — повелел король и вышел из комнаты. Кристальщик последовал за ним, и мы остались втроем.

— Ну давай, рассказывай, — вздохнул Эрл, едва закрылась дверь. — Раз самому пройти программу не удастся, так хоть послушаю о ней.

Пропустив намек мимо ушей, я встала, все-таки решив сделать чай. В конце концов, из-за него столько произошло, что обидно было бы без него остаться. Артур молча подождал, пока я вскипячу в кувшине воду, заварю в котелке травки и разолью все по чашкам. Когда же каждый получил свой чай, парень начал повествование с того самого момента, как оставил меня на крыльце.

Забрав меч, первым делом я побежал на рынок за лошадью. Хотя, признаюсь, подумывал лететь к Альдэго без промедления. Письмо, лежащее в кармане, окрыляло, а монетки в мешочке несказанно радовали. К счастью, здравый смысл взял верх, ну или почти взял. Ибо коня я купил первого попавшегося, и даже не торгуясь. Но, признаюсь, мне повезло. Черный Санчо оказался сильным, крепким и весьма смышленым. Выехав из города, он скакал галопом без понуканий и перешел на шаг, лишь когда начало смеркаться. Я так надеялся успеть к ночи, но, увы, пришлось устраиваться на ночлег. Съехав с дороги, я разбил лагерь на близлежащей поляне, обнаруженной за зарослями репейника. В центре ее даже нашлось кострище, а неподалеку — охапка хвороста. Сумерки еще только сгущались, поэтому я развел костер из имеющегося хвороста, но запас восполнил, а заодно набрал воды из родника. Тогда я в очередной раз возблагодарил свою благодетельницу, которая вместе с монетками вложила в мешочек записку: 'Список необходимых вещей. КУПИТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО!!!!' Ибо самому мне, конечно, и в голову не пришло бы покупать котелок, плащ и прочие жизненно важные мелочи, включая еду. Но теперь меня несказанно радовала булькающая в котелке каша. Едва ужин был готов, я быстро умял его и лег спать. Мне не терпелось поскорее проснуться и продолжить путь. И уже засыпая, я запоздало подумал, что ведь даже спасибо не сказал. Эта досадная мелочь чуть омрачило мою радость, но не сильно. Во всяком случае, ворочался я не дольше получаса, а затем все же уснул.

В ту ночь мне снился отец в парадном рыцарском облачении. Он стоял на ступеньках королевского дворца, а у него за спиной был весь его отряд. Подойдя к подножию лестницы, я опустился на одно колено и преклонил голову. Спустившись ко мне, отец достал меч и, положив лезвие на мое левое плечо, произнес слова посвящения. Когда же я поднялся, он собственноручно вручил мне грамоту об окончании Академии, тихо сказав: 'Я горжусь тобой, сынок!'. И от этих слов на душе сразу стало тепло и радостно. Настолько, что даже разбудивший меня ливень не подпортил ощущений, хотя в считанные минуты я вымок до нитки: не подумал с вечера соорудить навес. Решив не тратить время на завтрак, я быстро собрал вещи и, вскочив на коня, направился к дороге. Холодные капли неприятно щекотали шею, попадая за воротник, а усилившийся вне леса ветер прохватывал до костей. Но это были такие мелочи!