Записки прохожего(Общий файл)

Хикари застыла не в силах разобраться, будто её окатило ледяной волной, она прикусила губу, а затем резко замотала головой в стороны: "Н.. н... не надо...".

— Что? — его взгляд приобрел растерянный вид и забегал из стороны в сторону, дыхание стало прерывистым, парень скривился от потрясения, он снова открыл рот, но не смог ничего сказать, но собрав волю в кулак, продолжил, — Почему? Я не понимаю...

Теперь уже Хосокава находилась в возмущении, из ее груди вырвался нервный смешок.

— Я думал, что все разногласия позади, ты приняла мой подарок, к тому же я отличная партия, тебе не надо ни о чем волноваться, я могу дать тебе все, что захочешь.

— Какой еще подарок?! — не выдержав, она повысила голос.

— Серьги с бриллиантами.

— Так это ты?! — удивлению девушки не было предела, — я их не носила, можешь забрать.

— Нет, — твердо стоял на своем Сайондзи.

Хикари попыталась успокоиться: "Зачем тебе это?".

— Ты мне нравишься, настолько нравишься, что я уже схожу с ума!

— Кано, ты понимаешь, что для меня это значит? Я солгала, когда сказала, что не смогу простить, я уже простила, ведь ты меня практически спас... Но неужели ты думаешь, что после всех твоих выходок, которые ты вытворял, я смогу что-то к тебе почувствовать? Я не мазохистка. Просто забудь обо мне, ты не можешь любить меня, просто не можешь...

Хикари решила не продолжать, и резко повернувшись, быстрым шагом направилась в сторону группы.

Отвергнутый был опустошен напрочь, он тяжко вздохнул, сдерживая боль, он не плакал, но был готов разразиться воем как дикий волк.

— Конечно..., — подумал Кано, — разве монстр может любить...

Человек может измениться равно как в худшую сторону, так и в лучшую. Но все же, не надейтесь, что они сделают это ради вас... В лучшую сторону люди меняются не для других, а для самих себя. Сколько из нас считает, что для таких "особенных" как мы, любой, кто носит за собой грехи, сделает все... Не обольщайтесь, кто никогда никого не любил кроме себя — не полюбит вас, у кого всю жизнь были другие ценности — не поменяет их на ваши. Забудьте о том, что вы "не такие как все". Может, у кого-то действительно вышло достучаться до чужого сердца, но не потому что он самый лучший и потрясающий, просто так вышло... Само по себе...

Хосокава сидела в раздумьях за столиком в ресторане отеля, ковыряя вилкой уже давно остывшую креветку.

— Можно? — рядом оказался Гендзи, и, дождавшись кивка, уселся на соседнее место.

— Это какой же дурак столько денег на какой-то ужин потратил? — спросила она.

— Тот самый, который дарит подарки без имени отправителя...

Девушка перестала ковыряться и перевела взгляд на Ичиро: "Откуда узнал?".

— Своими глазами видел,— он сделал глоток вина,— Да... Просчитался дружище... Хотя я другого не ожидал.

— Как вы могли стать друзьями? — внезапно для самой себя спросила Хикари,— Ты, Кудзе -я понимаю, но Кано... Это смешно.

— Зря смеешься, — вполне серьезно заговорил Гендзи, — Твоя главная ошибка в том, что приписала образ дьявола только Сайондзи. Думаешь Кудзе такой добрый и святой... Заблуждаешься, он у нас повеса номер один, знаешь сколько на его счету обманутых сердец, кроме того, использовать, а потом выкидывать людей — это его конек...

— Но ведь ты...

— Для меня Мизуки значит многое. Ты видишь меня в таком свете только из-за нее. И если Кано бьет напрямую, то я уничтожаю медленно и точными ударами.

Он встал и собрался уходить, но затормозил: "Знаешь, один философ описал теорию стрелы: ты пускаешь стрелу из лука, она движется, ведь так? Движется — факт. Но если смотреть отдельные моменты, она будет неподвижна, и если взять сумму всех этих моментов, ты скажешь, что стрела не двигалась совсем. И ответь теперь, что правда, а что нет...".

Глава 14

Темнота царила в коридоре, и лишь небольшой кусочек света пробирался сквозь едва открытую дверь. Если раньше слуги предпочитали просто быть все время настороже, то сейчас никому не хотелось и на пушечный выстрел приближаться к комнате хозяина. Уже прошло несколько дней, как домой вернулась Хикари, и ей тоже стала известна причина напряженной атмосферы вокруг: за пару суток до ее приезда у Хосокава Каташи схватило сердце. До недавнего времени ему мог позавидовать любой сорокалетний мужчина, потому что тот скакал как сивый мерин и чувствовал себя превосходно для его-то лет. Но напряженный график и нервная работа в шестьдесят три года сделали свое дело. Войти в эту злополучную дверь не желал никто, вынужденный отдых в две недели взбесил Каташи до невозможности, и доселе капризный он стал просто невыносим. Уже через четыре дня его, так называемого отдыха, все без исключения желали его скорейшего возвращения к работе.

— Может, ты с ним поговоришь, ему отдыхать надо, а он тайком просматривает бумаги...

— Айхаро, если вам не удалось его убедить..., — медленно проговорила Хикари, — то, что уж говорить обо мне, той, кого он даже слушать не желает.

Мимо прошла служанка, в руках которой был поднос с едой, перед дверью она замялась и все никак не решалась войти. Неожиданно для себя самой Хикари пдошла к ней: "Давайте я...".

Перепуганная женщина замотала головой: "Вы что?! Хозяин будет в ярости, и вам, и мне достанется...".

— Все в порядке, правда...

Видимо спокойное выражение лица убедило служанку настолько, что ее нервная дрожь унялась сразу, а хватка ослабла. Хосокава взяла поднос и полная решимости вошла в комнату.

Старик сидел возле стола в своем излюбленном кресле, и копошился в бумагах, его очки в позолоченной оправе еле-еле держались на кончике носа, который он иногда кривил, чтобы они окончательно не слетели на пол. И если говорят, что горбатого могила исправит, то в этом случае даже после смерти черти об него себе все ноги переломают. Айхаро пожалуй был прав на все сто процентов, в конце концов, он был единственным, кто имел хоть какое-то влияние на Хосокава Каташи. И вот сейчас... Когда у него ничего не вышло... Хикари почему-то решила пойти ва-банк и приблизилась в раздумьях что сказать.

— Что надо? — первым спокойно заговорил он, все также не обращая на нее внимания.

Девушка поставила на кофейный столик еду, и подошла вплотную к креслу: "Вам надо поесть...".

— Зачем ты пришла сюда?

— Доктор сказал вам регулярно питаться, поэтому...

— Я не хочу есть!!!!, — начал злиться Каташи, — УБИРАЙСЯ!

— Хотите побыстрее Богу душу отдать?! — не выдержала она, — Кому сейчас вы делаете хуже?! Себе или прислуге, которая без слез отсюда не выходит?

— Что-то ты в последнее время себе сильно много позволяешь..., — наконец-то хозяин дома отвлекся от документов и перевел на нее взгляд.

— Делаете вид, что вам все нипочем и поэтому демонстративно не принимаете лекарства, игнорируете все рекомендации и отыгрываетесь на окружающих! Это смешно... Да вся ваша корпорация полетит крахом, потому что ее глава скоро сам себя угробит!

Каташи вскипел от гнева, еле сдерживая себя от необдуманного поступка, а затем злобно улыбнулся: "С чего бы такая забота? Разве ты не ненавидишь меня?".

— Ненавижу..., — в ее глазах отразилась боль, а голос задрожал, — Но... Не могу...

— Что? — вместо улыбки на его лице отразилось удивление.

— Они так вас любили... Брат... Он так был счастлив, когда мог видеться с вами. А папа? Как ему было больно..., — она прижала руку к груди, и по щекам покатились первые слезинки, — Самый родной человек на всем белом свете не хотел знаться с ним... Не скажете, каково это: из-за собственного эгоизма отречься от сына?

Старик был выбит из колеи и, отвернувшись, вновь принялся за бумаги.

Хикари взяла себя в руки и продолжила: "Да, ненавижу, но не могу наплевать на человека, которого так сильно любил мой брат, и которого боготворил отец...".

— Уйди!!!

Хосокава прикрыла за собою дверь, а там за стеной схватившись руками за голову, в полном отчаянии и боли остался одинокий старик и тихо рыдал, в который раз скрывая ото всех то горе, которое каждый день ему приходится переживать раз за разом, вновь и вновь...

Простить сложно, а обидеть очень легко. И даже зная такую простую истину, мы раз за разом совершаем глупые ошибки, причиняя страдания самым близким и дорогим нашему сердцу людям...

— Держи..., — из рук Ичиро на столик, за которым сидел Сайондзи, упало несколько листков бумаги, — здесь основное....

Кано взял их в руки и внимательно принялся за чтение, Гендзи же присел рядом: "Родной отец погиб при исполнении от пулевого ранения, когда девочке не исполнилось и года... Что касается увлечений, то она больше десяти лет занималась пением в музыкальной школе, от преподавателей много хороших отзывов, между прочим, она учувствовала на национальных конкурсах и занимала призовые места...".

— Слушай, — перебил его Кано, — зачем вообще надо было составлять это досье, если ты, ходячий справочник, сейчас мне сам все выкладываешь...

— Там более подробная версия...

Сайондзи усмехнулся и, сложив листки, положил их себе во внутренний карман пиджака: "Где она сейчас?..".

Мизуки ждала Ичиро уже полчаса, притом, что тот не имел привычки опаздывать, рядом у фонтана сидела Хикари, наблюдая за толпами школьников, направляющихся домой. В одно мгновение относительно тихую обстановку сменил дикий гомон. Особенно неадекватное поведение было со стороны женской половины: их визг закладывал уши. Постепенно эта волна ажиотажа пополнялась новыми последователями.

Хосокава подскочила и метнулась к подруге, которая тоже ничего не могла сообразить.

Вдалеке от ворот в их сторону приближалась чья-то фигура, из-за которой случился весь этот сумбур.

— РЭН!!!! — заверещали некоторые девицы...

И тут-то Хикари разглядела приближающегося к ним человека, это был Кацураги Рэн. Красавец, а по другому назвать было невозможно, двигался в ее сторону уверенной походкой. Ей было непривычно видеть своего знакомого в таком амплуа: небольшая серая шляпка была немного наклонена вправо, а светлые волосы ежиком торчали в разные стороны, легкое длинное пальто в готическом стиле придавало ему загадочности, и от обворожительного взгляда все школьницы таяли на глазах...

Сайондзи наконец-то заметил Хикари, которая вместе с Мизуки удивленно рассматривала подошедшего к ним молодого мужчину. Словно невидимая сила сковала его, когда он увидел, как этот мерзавец поднес ей букет алых роз, девушка смутилась и, опустив глаза, робко приняла цветы. Ревность жадным огнем поглотила разум, он словно дикий пес был готов сорваться с цепи и разорвать противнику глотку. На его плечо опустилась рука Ичиро: "Успокойся... Сейчас неподходящее время устраивать разборки...". Гендзи всегда чувствовал, когда друг заводился до крайности, даже когда на взгляд это было абсолютно неприметно. Кано сдержался и продолжил наблюдать за развернувшейся сценой.

— Миледи, сегодня я полностью в вашем распоряжении..., — первым заговорил Кацураги, — прошу за мной...

Вся публика была ошарашена от увиденного представления, в нетерпении ожидая последующих действий. Хосокава замешкалась в противоречивых чувствах: с одной стороны все было похоже на сплошную сказку, вот вам принц, что хотите, то и делайте, но с другой, все это было слишком... Осознавая, что так они простоят долго, Рэн взял ее за руку. В волшебных историях всегда найдется одно "НО", и это "НО", не удержавшись, разорвало сложившуюся идиллию. Словно ниоткуда на сцене появился Кано и, выхватив руку "принцессы", притянул к себе Хикари. Изумленный соперник, заинтригованный до глубины души, своим выражением лица требовал объяснений.

— Что-то не так? — Сайондзи был невозмутим, в голосе звучали властные нотки с явной издевкой, — Боюсь тебе здесь ничего не светит...

Он крепко прижал ее спиной к себе и прислонился лицом к щеке девушки, у ошалевшей Хикари глаза были "на выкате", его дыхание ощущалось настолько близко, что от испуга она боялась шелохнуться, Кано злобно смотрел на реакцию наглеца: "Она — моя девушка, уйди прочь".

От услышанного Рэн и глазом не повел, и наигранно тяжко вздохнул: "Бедный... Бедный влюбленный... Придется тебя огорчить...".

Кацураги перестал кривляться и вполне серьезно заговорил: "Она — моя невеста, так что давай прекратим этот цирк, и мы все спокойно разойдемся по сторонам...".

Сайондзи рассмеялся ему в лицо: "Какая еще невеста?".

Ичиро подошел к нему сзади и, осознавая, что ситуация хуже некуда, объяснил: "Это правда...".

Парень, опустошенный напрочь, больше не удерживал пленницу, Хосокава выскользнула из его объятий и, оказавшись рядом со своим женихом, последовала за ним. Посторонние наблюдатели мигом поспешили прочь в надежде не попасть под горячую руку Сайондзи, но единственным, на кого Кано злился, был Гендзи, который, не рассказав всего раньше, "всадил ему нож в спину"...

Кругом играла классическая музыка, на каждом столике горели свечи, а рядышком стояли небольшие вазочки со свежими цветами. У Хикари, имеющей относительно неплохой заработок, перед глазами мелькало множество вариантов: во сколько выльется этот невинный поход в один из шикайнерших ресторанов Токио. Насколько игрив был Рэн тогда у школы, настолько он сейчас был серьезен и последователен: "Нам надо хоть немного узнать друг о друге, надеюсь, ты не против...". Хосокава только плечами пожала, понимая, что этот разговор неизбежен.

— Так уж и быть, отчего все визжали, когда ты появился?

На его губах появилась легкая ухмылка: "Как часто ты смотришь современные японские фильмы и дорамы* (дорама — изначально японский сериал, но в современном понятии — сериалы азиатских стран, обычно серий в 16-20)*?".

— В смысле? — недоуменно переспросила девушка.

— Я — актер, — улыбка парня стала еще шире, — причем довольно успешный... Меня интересует тот ужасно невоспитанный молодой человек, мне есть о чем беспокоиться?

— Тут не о чем даже говорить... У Сайондзи всегда найдутся тараканы в голове.

— Кто, кто? — насторожился собеседник.

— Сайондзи Кано.

— Хммм, — Кацураги задумчиво провел пальцем по краям бокала, — Интересный персонаж...

— Ладно, — перевела тему Хосокава, — начнем с банального, сколько тебе лет?

— Я старше тебя на шесть лет, недавно мне исполнилось двадцать три года.

Хикари вспомнила их первую встречу, ну немножечко ошиблась, с кем не бывает — подумала она.

— А что тебя интересует?

— Мне о тебе практически все известно, — самодовольно подметил он, — правда... Хотелось бы лично от тебя узнать твои интересы: музыка, литература, может быть что-нибудь еще...

— Я разносторонний человек, у меня нет каких-либо предпочтений к определенному жанру, в музыке я — меломан, и по жизни стараюсь не зацикливаться на чем-то одном. Со спортом я не очень дружу, но обожаю играть в баскетбол.

— А насчет личных отношений?

— Уточни.

— Ну, раз уж мы в будущем станем супругами, то я выступаю за верность... Давай посчитаем сегодняшнюю встречу точкой отсчета в наших отношениях, — Рэн полез в карман своего пальто и достал оттуда небольшой серебряный браслет, — Знаешь, он чем-то напоминает тебя: с одной стороны — простой, а с другой — уникальный.