Александр. Великий поход - 5

Александр с сомнением поднес его к губам, опасаясь возможного отравления, но честный взгляд жреца и очередной спазм кишечника моментально прекратили колебания, и владыка опорожнил врачебную посуду.

Вскоре ему действительно стало легче, боли отпустили, и изнурительная противная температура отпустила потрясателя Вселенной и завоевателя Ойкумены.

С того дня Нефтех стал частым гостем царского шатра, гордо проходя мимо грозной стражи и косо поглядывая на стоявших поодаль врачей. Кисель делал свое дело, и вскоре уже многие страждущие отправили свои стопы к хитрому египтянину, начавшему активно пополнять свой кошель благодарными подношениями. Но это были лишь приятные мелочи жизни.

Жрец внимательнейшим образом следил за состоянием царя, которого болезнь медленно и нехотя отпускала из своих когтей. Хотя понос стал гораздо реже, тело больного изводила малая температура, от которой Александр страдал больше всего. И в этом случаи лучшим лекарством для него оказалась беседа, за которой герой забывал о своем недуге и отдыхал душой. Египтянин оказался на редкость хорошим и знающим собеседником. Благодаря своему образованию, он мог говорить на любую тему, отвлекая тем самым царя от грустных дум. В один из таких приемов, Александр сам вспомнил об их знакомстве перед Гавгамелами и попросил Нефтеха повторно погадать на его весах судьбы.

— Ты действительно хочешь этого государь? — спросил удивленный жрец и получил утвердительный кивок головы.

— Твой дар довольно верно предсказал мне победу в решающей битве с Дарием. Теперь я хочу узнать, что скажешь ты мне про Спитамена.

Желание монарха было исполнено, и вскоре Нефтех предстал со своим таинственным артефактом перед царем.

Поздним вечером, в царском шатре ярко горели светильники, отбрасывающие фантастические тени на стены. Египтянин бережно развернул свой белый сверток и извлек свою черную таинственную шкатулку. Щелкнул замок, и на свет появились платиновые весы судьбы, призванные дать ответ на важный вопрос.

Нефтех проворно собрал их и установил на подставку. Маленькие чашечки игриво заколебались вверх вниз, готовясь к своей ответственной работе. Жрец незаметно извлек из сандаловой коробочки особые благовония и бросил две щепотки в пламя светильников стоящих по его бокам.

Брошенное моментально сгорело, давая явственное облако испарений, которое вдохнул в свои легкие Нефтех. Александр заворожено смотрел, как на его глазах меняется лик сидевшего рядом с ним жреца. За какое-то мгновение вместо знакомого собеседника перед ним предстал человек, которому подвластны страшные силы.

Медленно раскрылись сомкнутые до этого веки, и властный голос спросил:

— Что хочет знать от великих Мойр царь македонский Александр?

На мгновение покоритель Ойкумены смешался, но уже через секунду произнес:

— Как скоро закончиться моя война со Спитаменом?

Задавая свой вопрос Александр, не сомневался в своей победе, но длительность его борьбы с повстанцами, их неистребимое желание вновь и вновь поднимать восстание и собственная болезнь, породили в пламенной душе тени сомнения и неуверенности.

— Да будет так — пророкотал голос из недр тела египтянина, колыхнулось пламя и у царя почему-то застучало сердце.

— О Мойры, великие богини судеб богов и людей, изъявите мне, простому вопрошателю ответ об исходе борьбы царя македонского Александра и согдийца Спитамена.

Легким движением руки, жрец выхватил из ларца древнюю золотую монету, покрытую затейливой вязью.

— Нарекаю тебя царем македонским Александром, — возвестил властный голос, и символическая гирька легла в одну из чаш весов. Взмах повторился, и на свет появилась другая гирька, столь же необычная как первая.

— Нарекаю тебя согдийским сатрапом Спитаменом — известил пророк, опуская ее во вторую чашечку. Щелкнул стопор, и весы закачались, решая судьбу вверенных им людей.

Македонец с легким замиранием сердца следил за всем происходившим. Если при первом гадании все творимое жрецом царя только развлекало, ибо он был полностью уверен в своей победе над Дарием и появившийся гадатель только укрепил воинственный настрой царя, то теперь подсознание души богочеловека просто жаждало получить подтверждения правильности своих поступков.

Чашечки недолго испытывали царские нервы своими колебаниями. Жребий Спитамена рухнул, вниз предвещая поражение и гибель согдийского вождя. Едва движение весов остановилось, как бритоголовый пророк возвел к небу руки и торжественно произнес:

— Да будет так!

Царь покрылся легкой испариной от результатов гадания, ожидая дальнейшего толкования воли Мойр, помня первое гадание. И оно последовало.

Нефтех красиво откинул свою бритую голову, сузил свои глаза и хорошо поставленным голосом, негромко, но ясно слышно, принялся вещать. Слушая звуки жреческого голоса Александр, неожиданно поймал себя на мысли, что безотчетно верит ему.

— Труден и очень опасен для тебя этот поход, сын Зевса. Много людей не желает его продолжение и потому так долог путь к его окончанию. Он станет значительно короче, если ты оторвешь от Спитамена его друзей и товарищей. Один без них он не сможет долго противиться тебе, а вместе затянет поход на многие годы. Только в этом видят великие Мойры задержку в исполнении твоих планов. Милость и любовь к этому народу поможет сыну Зевса счастливо закончить этот поход. И хотя нить твоей жизни по-прежнему крепка, остерегайся лживости новых подданных, противников твоих новых деяний, а так же гнева Диониса.

Нефтех умолк и черты лица его вновь стали прежними. По щекам гадателя бежали мелкие струйки пота, глаза потухли, и вообще египтянин выглядел как челочек занимавшийся долгим тяжелым физическим трудом.

— Я жду твоих толкований, жрец — проговорил царь, от чего Нефтех в глубине души усмехнулся. Владыка явно изменился. Ранее он сам прекрасно давал толкования услышанному, то теперь Александр стал осторожен и ждет их от него. Что ж, он их получит, ведь недаром Нефтех и Эвмен обсуждали возможность гадания, тщательно обдумывая всевозможные варианты.

— Я не стратег, но даже мне понятно, что только с массагетами и скифами силен Спитамен. Лишившись, их он немедленно будет загнан в угол и погибнет.

— Массагеты неподкупны — возразил македонец.

— Зато очень любят золото скифы и с легкостью переходят на службу к более щедрому хозяину.

— Я не знал этого, — с интересом молвил монарх, — думал, что все кочевники заодно.

— Чем скорее ты перестанешь видеть в скифах варваров и дикарей, тем скорее ты поймешь нужную тебе сущность господин.

— А опасности?

— Тут все ясно и ничего не требует уточнений.

— Но причем тут бог Дионис?

— Возможно, бог все еще гневается на тебя за разрушение твоими солдатами, его храма в родных Фивах. А возможно ревнует к твоей громкой славе покорителя Ойкумены. Ничто человеческое не чуждо даже богам олимпийцам. Ведь только он из всех героев смог совершить свой известный поход на Восток и достичь Индии. К тому же, Дионис подобно тебе рожден смертной женщиной и возможно опасается, что ты сможешь сравняться с ним по славе и громкости дел, и даже превзойти.

— Да так оно и будет, клянусь Зевсом, — громко воскликнул царь, — из Азии я пойду в Индию и покорю ее, доказав, что я не чуть не хуже сына Смелы.

Лежавший вытянул вперед руку и, сжав кулак, энергично потряс им, но тут же опомнился и произнес: — но это государственная тайна Нефтех и разглашение ее карается смертью.

— Можешь на меня положиться государь, она умрет вместе со мной — клятвенно заверил его лекарь, прижав руку к сердцу.

— А пока вылечи меня побыстрее, что бы я смог развязать себе руки для выполнения своей клятвы — потребовал монарх.

— Я приложу к этому все свои скромные силы, государь.

Нефтех быстро собрал свой артефакт и медленно стал отходить к выходу, когда больной произнес: — эти весы очень страшная вещь, а в твоих руках они ужасная штука.

Услышав это, египтянин остановился на мгновение, а затем сказал.

— Но пользуюсь я ими очень редко, ведь за каждый сеанс с великими Мойрами я плачу частью своей души.

— Да за все надо платить, — как эхо повторил Александр, — иди я прикажу расплатиться.

Пока царь поправлял свое здоровье на берегу Яксарта, неутомимый Спитамен атаковал Мараканд. В какой-то мере это была плохо спланированная авантюра, но именно половина военных действий по своей сути представляют собой авантюры.

Войско Спитамена попытались застать македонцев врасплох, совершив лихой и дерзкий налет на городские ворота, но стражники не подкачали, на деле доказав, что являются лучшими воинами в Азии. Дозорные на башнях вовремя заметили опасность, подняли тревогу и караульные захлопнули главные ворота города, буквально перед самым носом нападавших.

Возле других ворот Мараканда ситуация была несколько иной. Дозорные тоже вовремя заметили приближающегося врага, но в проеме ворот возникла толчея. Атакующие скифы могли ворваться в крепость на плечах людей и тогда начальник караула Гегелох, бывалый и опытный воин решился на отчаянный шаг. Обнажив мечи, стража принялась избивать людей, тесня их, прочь от ворот. Столь жестоким способом караульщики сумели обратить толпу в бегство, дав возможность стражникам закрыть ворота, но сами пали под ударами степняков.

Потерпев неудачу и не имея возможность взять Мараканд штурмом, Спитамен приказал блокировать крепость, справедливо пологая, что за стенами города есть много сочувствующих ему людей, и нужно ждать момента для удачного момента, чтобы ударить по врагу с двух сторон.

Командовавший македонцами стратег Эригний прекрасно понимал подобное развитие дел и под страхом смертной казни, запретил горожанам подходить к воротам и подниматься на стены города. Кроме этого по городу постоянно двигались патрули и каждую ночь, стратег выделял специальные отряды на случай внезапного выступления согдийцев.

Так в напряженном ожидании прошло пять дней. Ни Спитамен, ни его тайные сторонники не рискнули напасть на македонский гарнизон. У осажденных македонцев чуть-чуть отлегло на сердце, как вдруг, страшная весть обрушилась на их головы. Внезапно скончался бесстрашный стратег Эригний.

Всегда крепкий и здоровый, он заболел совершенно неожиданно, жалуясь на сильную лихорадку, сильный жар и потливость. Доктора делали все, что могли, но стратег буквально сгорел за два неполных дня.

Его смерть подкосила македонских воинов, лишила уверенности в благополучный исход борьбы со Спитаменом, к огромной радости Антигоны, которая собственноручно отравила Эригния.

Сделано это было с помощью сложного яда, что фиванка получила у знахарки Хадизат. Правда танцовщица хотела с его помощью устранить самого Александра, но того не было в Мараканде и стремясь ускорить падение крепости, фиванка лишила македонцев главной опоры их обороны — стратега Эригния.

Воспользовавшись его визитом к больному Мелеагру, Антигона очаровала стратега своим видом и, улучшив момент, подлила в его чашу яд из каменного флакончика. Сделано это было столь ловко, что Эригний ничего не заметил, выпил поданное ему вино, и в тоже день заболел неизлечимой формой лихорадки.

Отравительница все верно рассчитала. Смерть смелого и всеми любимого стратега вызвала уныние в рядах македонских воинов, которые почувствовали себя брошенными царем Александром на произвол судьбы. В один момент они заговорили о бессмысленности столь затянувшегося похода с его многочисленными невзгодами и опасностями. Еще не окрепший от болезни стратег Мелеагр не мог в полной мере руководить гарнизоном, и положение стремительно ухудшалось.

Получив известие о шатаниях среди воинов гарнизона, Спитамен приказал своим сторонника напасть на стражу и попытаться захватить ворота, приведя к стенам города отряды скифских всадников. Исполняя приказ вождя, согдийцы послушно выступили против македонцев и на стенах города и возле ворот завязалась ожесточенная схватка. Неизвестно чем бы все это закончилось, но боги были милостивы к царю Александру и его воинам. Восставшие не успели захватить ворота и впустить воинов Спитамена в город, когда с тыла согдов атаковал подошедший на помощь осажденному городу стратег Кен.

Железный воитель, моментально развернул фалангу из походного положения в боевое положение, выдвинул вперед стрелков и пельтеков и смело ударил по Спитамену. Согды храбро сражались, но Мелеагр доказал, что тоже не зря считался стратегом Александра. Видя сложившееся положение, он пошел на оправданный риск, открыл ворота и вывел войска на врага. Судьба сражения была полностью решена, и согды поспешили отойти в пустыню под прикрытие скифов.

Неудача под Маракандом дорого обошлась Спитамену. И это исчислялось не только количеством убитых и раненых его воинов, или тем золотом, которое отошло скифам за их поддержку.

Вождь восставших согдийцев вновь потерпел неудачу и, в сердцах многих воинов поселилась уверенность в правдивости проклятия колдуньи персиянки брошенного ее Спитамену перед своей ужасной смертью.

Глава VII. Исполнение предсказания.

Снадобье Нефтеха помогало. Уже через неделю после его применения, Александр почувствовал себя значительно лучше, рези прекратились, и мерзкое бурчание в кишечнике больше не отвлекал великого царя от важных дел. Многие из придворных посчитали, что монарх непременно станет рваться в бой, но к их удивлению правитель четко прислушивался к словам новоявленного медика, который не отпускал македонца на великие свершения.

Египтянин полностью убедил царя, что для полного выздоровления надо чуть — чуть подождать и одна неделя бездействия не сыграет особой роли в высокой политике.

К тому же в лагерь пришли радостные вести от Кена из Мараканда о полном разгроме повстанцев, но Спитамен вновь ушел.

Александр радовался этому известию как ребенок и поспешил послать благодарность стратегу, сумевшему спасти столицу Согдианы от врага. Другая радостная весть заключалась в возвращение Пердикки, который твердой рукой навел порядок и спокойствие на востоке страны. Правда, при этом этот район сильно обезлюдел и поредел селами, но приказ царя был полностью выполнен. Молодой стратег с честью рапортовал об этом Александру, за что был им обласкан.

Получая радостные известия и щедрой рукой, раздавая подарки, царь не забыл и о египтянине и в один из свободных от дел час, вызвал его к себе.

— Нефтех, ты говорил, что хорошо знаешь этих массагетов и скифов, поведай мне о них подробнее — попросил Александр бывшего жреца бога Тота.

Царь уже не лежал на больничном ложе, а сидел в кресле и с интересом разглядывал карту Согдианы, составленную ему географами.

— Я не говорил, что хорошо знаю их государь, ибо хорошо знать их может только тот, кто долгие годы проживший с ними, а я к подобным людям никак не отношусь. Я много читал о них в наших потаенных храмовых отчетах и могу только пересказать чужие наблюдения и замечания — уклончиво ответил ему Нефтех.

— Ты истинный сын своей касты, говоришь осторожно и при этом полностью снимаешь с себя ответственность за сказанное, -усмехнулся полководец. — Скажи, как долго могут сражаться со мной массагеты. Я разбил их в сражении, а они снова и снова нападают на моих воинов как будто, и не было для них поражения. Неужели они и впрямь непобедимы воины?