Танцовщица

— Мама? — тихо-тихо спросила девочка.

— Ну, если не хочешь, чтобы Варвара Карловна стала тебе мамой, то можешь тётей её звать.

— А можно?

— Только наедине. Когда никого рядом нет.

— А вас как называть?

— Папой можешь. Но...

— Только наедине, — всё поняла Дария. Умная девочка!

— Пусть Дария повернёт ключик, — разрешила я. — У меня руки так и дрожат, — нашла причину уступить своё право.

— Нет, мама, соберись! У тебя всё получится! — и это мне эта мелочь говорит? Сколько ей лет?

Разочаровывать малышку было нельзя! Осторожно повернула ключик. И заиграла звонкая мелодия. Только это играл целый оркестр. И ударные, и струнные, и что-то ещё неуловимое.

Как красиво!

Мы прослушали мелодию дважды. Второй раз,как и договаривались, запустила Дария.

Столько восторга было!

Дослушали. Сели за стол. Малышка обедала с нами. Интересно, слухи уже пошли о ней?

Но сейчас слуг рядом не было. Да и вряд ли сознаются.

Вскоре супруг ушёл, предупредив, что завтра ещё сходим на примерку к местной портнихе. Она, правда, для простого люду шьёт, но мне тёплая одежда не помешает. Да и Дарии вскоре понадобится. В общем, завтра день насыщенный!

А мы отправились подбирать мне наряд на завтра. Из того, что обнаружили, ничего, кроме тёплых шалей не нашлось. Но, благо, чулки имелись, да вместо корсета решила надеть двойное нижнее бельё. А вот у Дарии вообще ничего не было. Ей выдали что-то груббе, но совсем не тёплое. Плохо дело. И что делать?

Выход нашёлся: мы нашли одеяло, в которое легко можно было замотать малышку. И даже платок нашли. Сойдёт пока что.

Слуг предупредили и легли спать по-раньше. Вот только сон не шёл. Совсем. Вспоминался мужнин подарок, и его слова.

Я прикоснулась к животу. Неужели во мне живёт новая жизнь?

— Мама, ты спишь? — послышался шёпот.

Малышка приоткрыла дверь.

— Пойдём, я тебя обниму да поцелую на ночь.

— Мамочка, я не хочу спать.

— Надо, детка, завтра вставать чуть свет. Могу, конечно, тебя дома оставить...

— Нет-нет, не надо...

— Давай я тебе сказку расскажу.

— А какую сказку?

Подумала, с какой начать. Наверное, стоит с самого начала... с Сотворения Мира.

— Жилъ себѣ дѣдъ да баба, у нихъ была курочка ряба; снесла подъ поломъ яичко. Дѣдъ билъ—не разбилъ, баба била—не разбила, а мышка прибѣгла да хвостикомъ раздавила. Дѣдъ плачетъ, баба плачетъ, курочка кодкудачетъ: "Не плачь, дед, не плачь, баба, я снесу вам другое яичко".

— Глупая сказка, — выдала мне дочурка.

— Почему?

— Ну били они яичко, зачем? Съесть хотели? Не вышло, расстроились, и что? Какой в этом всём смысл?

— А кто такие дед и баба?

— Ну, старики, наверное.

Я задумалась. Что-то вертелось в голове, только вот что?

— Дед, Дид... баба... Дид, Ладо...

— Что ещё за Дид? И Ладо? — услышала мои размышления малышка.

— Во многих старых песнях пелось Дид, Ладо, — а сама думаю... не могу оформить мысль. — Лада — богиня любви у наших предков. А Дид — дед, только какой? Дед да баба... муж да жена... старик да старуха... Дид да Лада... Сварог!

— Что ещё за Сварог?

— Бог небес. Творец нашего мира.

— Получается, у нашего Бога имя Сварог?

— Ты о ком?

— Ну, к кому мы молимся в церкви?

— Нет.

— Всевышний...

— Всевышний — это Род. Род создал Сварога, а тот уже сотворил наш мiр*. Есть предание о создании Вселенной. Что Сварог создал курочку, а курочка снесла яичко. Да не простое, золотое. Это яичко и есть наш мiр.

— Но зачем тогда яичко бить деду да бабе? — хорошие вопросы Дария задаёт.

— Сама подумай. А завтра мне скажешь, — нельзя давать все ответы. Чадо должно само искать по подсказкам.

— А ты точно скажешь завтра?

— Посмотрим.

— А ты знаешь?

— Если подумаю, ответ какой-то будет.

— Правильный?

— А это как посмотреть. Это твой ответ, для тебя сейчас он может быть правильным, а через пять лет ты решишь, что — нет. Тогда у тебя другой уже появится.

— А мышка?

— Мышиной тропкой иногда называют Млечный путь. Галактику, в которой живём.

— А что такое Галактика?

— Мы живём на земле, которая похожа на... Яблоко! Вокруг нас есть другие земли, так же, как и мы, вращающиеся вокруг солнышка. И таких солнышек у нашей Вселенной очень много. Но есть и другие вселенные. Наша называется Млечный Путь, Птичья Дорога, Мышиная Тропка. Тебе этого пока достаточно. Доброй ночи, Дария, — я наклонилась и поцеловала, обнимая малышку.

— Я тебя люблю, мамочка! — прошептала она, обнимая меня своими крошечными ладошками. Сердце сжалось от нежности.

— И я тебя люблю, доченька. Хороших снов!

— И тебе, мамочка!

Я осторожно нащупала край лежанки, потом сундук, стену, проём..., ручку двери.

Уже поздно. Спать хохота, а мужа всё ещё нет...

Дария зевнула. И мне захотелось. Ополоснулась да переоделась в ночную сорочку да простой халат.

Но отправилась я не в нашу спальню, а спустилась вниз. Села в небольшой гостинной, напротив входа, и стала ждать. Так и уснула, свернувшись в комочек.

Проснулась лишь от пронизывающего холода да ощущения, что меня куда-то несут. И это был отнюдь не муж. Поняла по чужому запаху, и какой-то примеси лекарской. Когда я поняла это, оказалось слишком поздно. Мысли улетучились, а глаза сомкнулись.

Примечания по главе:

девятица* — девять дней, собранных в единицу временного отрезка у наших Предков, по современному называют неделя, хотя раньше этим словом обозначался лишь выходной от слов "нет дела". Месяц же бывал лунный и солнечный. Лунный длился 28 дней, и тогда неделя лунная (лунница) была 7 дней, либо 40 дней — по солнцу. Эта традиция сохранилась в похоронном обычае, ведь поклонялись наши Предки солнцу, отмечали праздники, посвящённые именно ему(Коляда, Новолетие, Комоедица, Купала). Поминали Предков на 9 дней и 40й. Ещё могу добавить, что луна (Месяц) считалась женским светилом, а солнце — мужским. Поэтому и циклы женские привязывались к луне, и беременность (40 недель лунных).

Перфока́рта* (перфорационная карта, перфорированная карта, от лат. perforo — пробиваю и лат. charta — лист из папируса; бумага) — носитель информации из тонкого картона, представляет информацию наличием или отсутствием отверстий в определённых позициях карты. Наиболее широко перфокарты применялись во второй половине 20-го века для ввода и хранения данных в системах автоматизированной обработки информации. В настоящее время, как и перфолента, практически вытеснены более компактными, быстрыми и удобными полупроводниковыми, магнитными и оптическими носителями. Перфокарты впервые начали применяться в ткацких станках Жаккарда (1808) для управления узорами на тканях. В информатике перфокарты впервые были применены в «интеллектуальных машинах» коллежского советника С. Н. Корсакова (1832),механических устройствах для информационного поиска и классификации записей.

Курочка ряба* — вариант начала сказки из сборника А.Н. Афанасьева "Народныя русскiя сказки", выпуск 4, 1850год.

Мiр* — в значении Вселенная.

Научные изыскания "Курочки рябы" http://www.unn.ru/pages/e-library/vestnik/19931778_2015_-_2-2_unicode/23_.pdf

Глава 9

Холод пронизывал насквозь. Хотелось сжаться в комочек, но тело затекло. Пошевелиться удалось с трудом. Воняло мышами, сыростью и чем-то ещё. И именно воняло! Запах казался таким мерзким, что меня начало мутить. Звуки же, наоборот, будто кто выключил нажатием на выключатель. Я не слышала даже собственное дыхание. И это давило грузом, прижимало к,земле.

Когда через силу разработала конечности и покалывание прошло, ощутила под руками земляной пол. Похоже на какой-то подвал. Кричать бесполезно? Я попробовала сказать что-то, но горло свело судорогой.

В душе нарастала паника. Нельзя переживать! В первую очередь надо думать о дитятке под сердцем! Пусть пока его не ощущаю, ведь прошло мало времени, но ощущениям и словам мужа я верила. Муж! Где он там? Надеюсь, не пострадал. Целью была я или он?

На мне так и был тоненький халат. Холодно!

Слуг я отпустила. Муж будет поздно. Увидит ли, что меня нет? Или не станет свет включать, как в последние дни, просто ляжет в темноте спать, стараясь никого не потревожить?

Страшно. Кто меня украл и зачем? Что собирается сделать?

Ощутила щит. Значит, защита на месте. Как-то спрашивала Эжена, как долго будет существовать защита. Сказал, что пока либо он метку не снимет, либо пока жив. Она питается от его сил, и будет сосать его до конца, пока не высосет. И на моё заявление, что это неправильно, ответил отказом снять метку.

Значит, жив! Хорошо.

Но тут прямо надо мной послышались шаги. Я затихла. Судя по походке, это женщина. Люк в потолке открылся, вдохнув в подпол поток свежего воздуха, от которого закружилась голова. И женщина стала живо спускаться. Спрыгнула. Замерла.

Какое-то время ничего не происходило.

— Вижу, очнулась. На, попей, — сказала знакомка. Девятка. Внутри всё сжалось.

Отказываться не стала. — И можешь не прикидываться, я знаю, что ты говорить умеешь. Да и видишь.

Я попыталась сказать, но не смогла. Вырвался лишь сип.

— Не желаешь разговаривать?! — как-то с презрением молвила она. И в следующий миг выбила из моих рук кружку с водой. А я так и не глотнула. С трудом подавила обиду. За что она так? Неужели я все эти лета зря терпела издевательства Этьена, жалость окружающих, иногда подачки. Да, друг другу помогали, но и издевательства порою выливались лишь на меня, ведь я не пожалуюсь. Этьен поощрял ябедничество. Мне порою доверяли секреты, когда хотелось выговориться, ведь я казалась немой. А теперь, значит, раз я говорю, то обязательно на мне злость срывать?

Я села у стены, сжавшись в комочек.

А Девятка подошла и пнула меня. Точнее попыталась. Но удара не случилось, Девятка застонала, и, судя по опустившемуся дыханию, осела, ухватившись за ногу, будто о каменную стену ударилась. Значит, защита работает. Другой вопрос, как это сказывается на Эжене?

Вздохнула. Подошла к Девятке. Присела, проверяя, как она. Нащупала её лицо. Провела по нему пальцами.

— Не придуривайся, что и правда, не видишь и тебе не всё равно.

Хотелось ей возразить, но... я даже не нашлась, что сказать. Любые мои слова она воспримет в штыки. Вряд ли поверит. Скорее всего ею движет зависть. Я ощупала её ногу, убедившись, что перелома нет. Ушиб, да и только! Оторвала от своей сорочки кусок ткани и перевязала ногу. Иначе она просто не сможет танцевать и окажется на улице.

Девятка всхлипнула, а затем разрыдалась. Вряд ли осознала свою неправоту. Жалость к себе? Скорее всего.

Раздались шаги, от которых я вздрогнула. Такой крадущейся походкой ходил лишь один человек. Этьен. Значит ли это, что меня похитил он?

Я скинула с себя халат и надела на Девятку. Сидеть здесь замёрзнет. Она тоже худая и маленькая, как и я, поэтому подойдёт моя одёжка.

Спасёт ли меня кто-то я не знала, а ждать с моря погоды было некогда. Надо использовать предоставленную возможность!

Закрыла глаза и постаралась нарисовать в воображении обстановку. Ощупала лестницу, разорвала сорочку по бокам, чтобы не сковывала движения, и устремилась наверх. Почувствовала запах пота. Бр... Шаги. Собачий лай. Надо прятаться? Куда?

Рука нащупала холодный сундук. Вот в него и полезла. Уже почти закрыла его, как вспомнила про дверь в подпол! Забыла! Выскочила из убежища, захлопнула сундук и бегом к подполу. Чуть было не загремела вниз. Повезло! Хорошо, что тренировки не забросила! Удержалась на самом краю. Закрыла!

Этьен замер у входа. Послышались голоса и уже близко собачий лай.

— У меня лишь члены моей труппы. Вы ошибаетесь, господа! — оправдывался перед кем-то бывший наставник и хозяин.

А я вдруг ощутила, как лицо будто поплыло. Прикоснулась к нему и не узнала себя. Лицо изменило форму, от бровей до подбородка.

— Вы похитили мою жену! — услышала я обвиняющий голос Эжена.

— Жену? — хмыкнул Этьен. — Что вы такое говорите? Как бы я посмел! — открыто дерзит. Намекает на то, что я не его жена, а всего лишь рабыня?

— Хотите сказать, что Варвары Карловны у вас нет? — а это был уже голос Эмиля.

— Варвары Карловны? Не знаю такой женщины!

— Ну, раз вам нечего скрывать, мы проверим!

— Прошу, господа! — Этьен открыто насмехался. Уверен в успехе. Значит, либо признает меня своей рабыней, либо что?

— Я пройду с вами, — а это сказал кто-то незнакомый.

Дверь со скрипом отворилась. На меня подул холодный воздух.

Я не знала, как быть. Прятаться или нет? Что будет, если меня здесь найдут? Этьена не ждёт ничего хорошего, уж точно! И хоть он был козлом, но ни разу не тронул. Требовал много, кормил плохо, как собаку, но если б не он, я бы оказалась на улице. Что бы меня тогда ждало?

Я прижалась к стене, надеясь, что меня не заметят. А когда мимо меня два раза прошли, не обратив внимания, и затем нашли вход в подпол, и полезли туда, я стала ощупывать стену в поисках окна. Есть! А вот и задвижка! Я осторожно перелезла через подоконник, нащупала карниз и медленно пошла, держась за доски. Страшно, холодно! Какой ярус? Падать мне нельзя. Да даже прыгать!

Из дома послышались голоса:

— Это не она. Хотя халат её! Где Варвара Карловна?

— Какая Варвара Карловна? — испуганный голос Девятки.

— Жена этого господина.

— Не знаю такой!

Послышался звук пощёчины.

— Не дерзи! Откуда у тебя халат Варвары Карловны Арманд? — тот самый незнакомый голос.

Девятка всхлипнула, разрыдалась.

— Отвечай!

— Не знаю я никакой Варвары Карловны.

А дальше послышалось сдавленный сип.

— Отпустите её! — спокойно молвил Эжен.

— Но... Она покрывает своего хозяина.

— Вряд ли она знает что-то. Надо спрашивать у господина Этьена Деларви.

Стоп! Подпол! Значит, я на первом ярусе. Осторожно отставила ногу с карниза и стала опускать её. Ура! Земля! Отпустила стену и осела наземь! Сжалась в комочек. Как же холодно!

Звуки затихали, сознание уплывало.

— Варвара Карловна, не спите! Слышите! — слышался далёкий голос Эжена.

— Эжен, — прошептала я, прижимаясь к нему. — Как же х-холодно!

— Кто это? — спрашивает Этьен.

— Моя жена!

— Это Варвара Карловна? — слышится удивление в голосе.

— Будто вы неосознанно похищали её!

— Я не знаю этой женщины и впервые вижу её!

Странно, но эта далёкая речь шла на французском языке. И я прекрасно понимала этот разговор.

— Вы арестованы господин Деларви.

Это последнее, что я услышала прежде, чем сознание покинуло меня.

Пробуждение выдалось тяжёлым. Всё время казалось холодно. Я старалась укутаться, а меня всё время раскрывали.

— Х-холодно!

— Тихо-тихо, дорогая!

— Эжен...

Но вместо ответа меня безжалостно раскрыли, а потом стали раздевать.

— Нет! — я уже начала паниковать.

— Варвара Карловна, велено вас раздеть и ополоснуть.

— Холодно.