— Есть идея рвануть к морю и оттянуться на всю катушку. Напоследок. Сил уже нет никаких. Голова болит постоянно. Иногда зрение отключается, а сегодня ноги отнялись. Прямо на улице упал. Значит, времени у меня все меньше и, оглядываясь назад, я понимаю, что профукал свою жизнь, просрал ее и ничего назад не вернуть. Это горько и печально. На душе тоска и хочется что-то совершить, неразумное и не укладывающееся в рамки, но не могу. Устал я и двигаюсь уже через силу, не оттого, что мышцы ослабли, а потому что душа в клочья.

Он встал, навис надо мной, и я кивнул на такси:

— Поедешь?

— Да, — он улыбнулся, печально и как-то умиротворенно. — Самолет через полтора часа. Не хочу опаздывать, лучше заранее приеду.

— Ну, бывай, — понимая, что вижу Токарева в последний раз, я протянул ему руку.

Мы обменялись рукопожатиями, и он отвернулся. Шаги его были неровными, и он покачивался, но до машины дошел без проблем, на миг замер возле дверцы, помахал мне рукой и прокричал:

— Будь здоров, Егор. Живи долго и сделай, что задумал.

Что тут скажешь? Токарев умирал, и шансов на выздоровление у него не было. Поэтому все мои слова пустые. Мне нечего ему сказать и, проводив взглядом такси, я подхватил сверток и направился в квартиру. При этом мне было немного тоскливо, а в голове бились пришедшие после встречи с Мишей мысли:

"Судьба дала тебе второй шанс, так не проеби его, Егор. Нельзя как Миша Токарев свою жизнь проебать, а потому не стой на месте и двигайся. Нельзя допустить, чтобы твой народ умер, и память о нем была исковеркана. Нельзя дать тварям уничтожить последних настоящих людей и заменить их животными. Нельзя, и потому вперед, через кровь, через смерть, через ложь и непонимание к победе, а иначе все будет напрасно. Старт есть, удача с тобой и соратники найдутся. Ты не один и это главное".

* * *

После встречи с Егором Нестеровым, бывший преуспевающий бизнесмен Михаил Токарев, как и собирался, отправился в аэропорт. Но время в запасе имелось, и он решил заехать в ночной магазин. Совершенно неожиданно захотелось есть и организм потребовал не деликатесов или диетического питания, а хороший шматок ветчины, белого хлеба и холодного лимонада. Пища нездоровая, так считал Токарев раньше, но в настоящий момент его это не беспокоило. Барьеры, которые он воздвигал в себе всю сознательную жизнь, рушились один за другим, и Михаил уже не боялся смерти.

Таксист, пожилой дядька, которому нравился не жадный и спокойный клиент, заметил светящуюся в темноте вывеску небольшого магазинчика и остановился. Токарев вошел внутрь, слегка прикрыл глаза, слишком ярким был свет, и замер перед стеклянными витринами. Колбаса, окорока, ветчина, сыры. Выбор был неплохой и хлеб имелся. Желудок Токарева, предчувствуя пиршество, заурчал, и во рту Михаила скопилась слюна. Он сглотнул, впервые за день улыбнулся и подошел к кассе.

— Что будете брать? — спросила его миловидная девушка чуть старше двадцати без обручального кольца на пальце.

Было в девушке что-то привлекательное и на мгновение Михаил замер в ступоре. Обычная симпатяшка, мягкий голос, стройная фигурка, чистое лицо, карие глаза. Наверняка, провинциалка, которая приехала в столицу за счастьем и уберегла себя от панели. Таких в Москве много. Однако эта девушка зацепила его, и Токарев подумал: "Эх, встретилась бы ты мне раньше. Обязательно постарался бы познакомиться".

— С вами все в порядке? — продавщица слегка склонила голову.

— Нет-нет, не беспокойтесь, все хорошо, — Михаил развел руками. — Просто задумался. Мне, пожалуйста, ветчину, вон тот кусочек. Хлебушек и лимонад. Если можно, ветчину и хлеб порежьте.

— Это можно. Желание клиента закон.

Продавщица занялась заказом, и в этот момент в магазин вошли новые посетители. Их было трое, по виду азиаты, но не работяги. Несмотря на лето, одеты в кожу, на ногах ботинки с толстой подошвой, а на пальцах татуировки. Они отошли в сторону от кассы и заговорили на своем родном наречении. Сплошное жур-жур и косые взгляды на Токарева и девушку.

— Не уходите, пожалуйста, — тихо прошептала продавщица, передавая Михаилу пакет. — Охранник на смену опаздывает, вот-вот подскочит, а эти опасные.

— Хорошо, — совершенно спокойно ответил Токарев, отметил, что бутылка лимонада в его пакете может сойти за метательный снаряд, а острый нож, которым орудовала девушка, лежит на разделочной доске. — Не бойтесь. Я буду рядом.

— Спасибо вам.

Девушка кивнула, а Михаил поинтересовался:

— Сколько с меня?

— Ой! — продавщица всплеснула руками. — Совсем забыла. С вас пятьсот сорок три рубля.

Токарев достал портмоне и расплатился. А иноземцы, увидев, что он при деньгах, направились к нему. Они решились на активные действия, и Токарев к этому был готов.

— Прячься в подсобку, — бросил он девушке и развернулся навстречу азиатам, которые этого не ожидали и уперлись один в другого.

Впрочем, они не растерялись, и вперед выступил один из них, приземистый и смуглый. Словно киношный уголовник, он веером раскинул перед собой пальцы рук и зашептал:

— Слишь, мюжик. Глядим с брятвой, ты при деньгах.

— Ну и что из этого? — Пакет с продуктами лег на прилавок. После чего правая рука Токарева освободилась и, прикрытая пакетом, сомкнулась на рукоятке ножа.

— Так делиться надо. Давай лопатничек и уйдешь отсюда целий.

Месяц назад Токарев, наверняка, поджал бы хвост и сделал то, что ему велели. Но сейчас он не хотел отступать, а наоборот, силы вернулись к нему, а в голове стало ясно, словно и нет никакой болезни Кройцфельдта-Якоба. Что-то проснулось в душе Михаила. Что-то прорвалось сквозь навеянную зомбоящиком муть и грязь. Что-то заставило вспомнить деда, на которого он всегда хотел походить, сурового ветерана, имевшего на своем счету два десятка "языков". Что-то воскликнуло от радости — наконец-то, бой! И потому Токарев не спасовал, а громко и вызывающе рассмеялся.

Азиаты, тем временем, окружили его, и он услышал:

— Дебиль, блядь...

— Деньги, давай. Русня, еб...

— Эй, слишь, заткнись, маму твою раком ставиль...

В руках двух "гостей столицы" мелькнули ножи, а у одного оказался травмат, и Михаил понимающе кивнул. Да, так и должно быть. Может быть, именно ради этого момента и ради спасения детей Елены Тормасовой, он и появился на этот свет. Вот он — его час. Он пробил, и Токарев не медлил.

Михаил ударил наотмашь и остро заточенный клинок рассек горло первого противника. Кровь не успела ударить фонтаном из рассеченных вен, а он бросился на второго. Массой своего еще не потерявшего лишние килограммы тела, Токарев сбил его с ног и ударил в живот третьего. Тот согнулся и заверещал, будто поросенок, а Михаил не останавливался. Ногой он ударил по руке того, который свалился на пол, отшвырнул прочь травмат и коленями упал ему на грудную клетку.

Хруст вдавливаемых в тело ребер ворвался в уши Токарева и он прокричал:

— Суки! Хрен вам, а не Москву!

Потом он кричал что-то еще. Клинок в его руке стал скользким, но Михаил держал оружие крепко. Кровь врагов опьянила его, и на краткий миг он уподобился берсерку. Сталь кромсала тела чужаков, и Токарева совсем не волновало, что они уже не двигаются.

Однако продолжалось это безумство недолго. Вскоре Михаил очнулся и поднялся. Он был заляпал кровью с ног до головы и, бросив взгляд на подсобку, в которой пряталась продавщица, Токарев направился на выход. Михаил не знал, что будет делать дальше, но судьба все решила за него. Дверь магазина вновь открылась, и на пороге возник еще один азиат, судя по всему, он стоял на шухере и решил посмотреть, как идут дела у его дружков.

— Что, говно!? — не узнавая своего голоса, прорычал Токарев, направляясь к нему. — Тоже смерти ищешь!?

Четвертый "гость столицы" перепугался. Его лицо перекосила судорога, но, тем не менее, он успел выхватить пистолет, который находился у него за поясом.

— Стой, билядь! Стой! — прокричал азиат.

Токарев не остановился. Он приблизился к недобитку и занес окровавленный нож, после чего у грабителя, которому не хватило мозгов сбежать, сдали нервы и он выстрелил. Пистолет у него был боевой, и пуля разворотила Михаилу грудь. Да только азиата это не спасло. Токарев рухнул на него, и нож вонзился последнему грабителю в бок, а затем они оба упали на проходе и руки Михаила, неосознанно, сомкнулись на шее врага.

Разум Токарева туманился. Михаил умирал, но его душа пела, потому что он погибал как мужчина — в бою, за правое дело и за человека одной с ним крови.

Последним усилием, уже ничего не понимая, он смог свернуть грабителю шею и только после этого затих. Так оборвалась жизнь Михаила Токарева. Отмучался, и его уже ничто не беспокоило.

Ему все равно, что таксист не дождался клиента, а потом уехал с его вещами и прибрал к рукам деньги, которые Токарев хотел потратить в Сочи.

Ему все равно, что полицейские оформили все произошедшее в магазине, как выходку сумасшедшего русского алкаша, который напал на четырех недавно освободившихся из тюрьмы мирных таджиков.

Ему все равно, что спустя три дня спасенная им продавщица Людочка Арефьева встретила хорошего парня, а через десять месяцев у них родился замечательный ребенок.

Все это уже было неважно, ибо проблемы и дела живых мертвых не касаются.

Глава 8.

Подмосковье. Лето 2013-го.

— Эдик, у тебя родня близкая есть? — Я посмотрел на Шмакова, который расположился на месте водителя и вел купленную нами "тойоту".

— Да, — не отвлекаясь от дороги, Эдик кивнул. — А что?

— На кого-то надо недвижимость оформлять, а нам светиться нельзя.

— А-а-а... — протянул парень. — Вот ты про что. Теперь понятно. Только мои все в провинции и сюда перебираться не захотят.

— Даже если им денег предложить?

Шмаков помотал головой:

— Они мирные люди, Егор. Не надо их в наши дела впутывать.

Реакция понятная, и я повернулся к Паше Гоману, который находился позади:

— А у тебя с этим как?

— Никак, — Паша поморщился и добавил: — Лучше не спрашивай.

— Ладно.

Камрады замолчали, и я задумался.

Итак, вот уже неделю мы мотаемся по Московской области, выбираем места, где можно закрепиться, и кое-что для себя уже решили.

Первое, начинать надо с Наро-Фоминского района, который примыкает к Молодежному району Москвы. Почему с него? Причина проста. Именно в Наро-Фоминске расквартирована элитная Кантемировская танковая дивизия, в которой немало срочников и пока еще есть русские. Кроме того, рядом с городом, в поселке Калинец, пункт постоянной дислокации еще одной придворной дивизии, Таманской мотострелковой. И будущие солдаты ВС РФ Федор Евстигнеев и Андрей Волков, скорее всего, попадут служить именно туда. Стрелка с районным военкомом, точнее сказать, с его племянником, уже забита, так что дело на мази. Мы дадим ему денег, а он определит наших камрадов туда, куда нам будет нужно. Мотивация — мамы беспокоятся и хотят, чтобы их ненаглядные детки служили рядышком.

Второе, после того как будет куплена недвижимость на окраине Наро-Фоминска и в Калинце, надо заняться Балашихой. Там рядышком ОДОН, знаменитая дивизия имени Дзержинского, и Центр спецназа ФСБ. Значит, туда тоже придется своих людей пристраивать. Если срочников в ОДОН, то в этот призыв уже не успеваем. Но до следующего призыва кандидатов найдем, а пока ограничимся внедрением гражданских или контрактников подберем. Благо, сейчас это устроить не трудно, особенно если деньги есть.

Третье, помимо двух вышеперечисленных районов, нам интересен поселок городского типа с чудным названием Белоомут. Есть такой в Луховицком районе Подмосковья на границе с Рязанской областью. Это свыше двухсот километров от столицы. Там хорошие леса, не так много кавказцев и азиатов. И если где-то устраивать долговременные схроны и лагеря для подготовки бойцов, то именно там. Я так решил, а Паша Гоман со мной согласился и, кстати сказать, отыскал в Белоомуте своих сослуживцев, которые хвалились, что у них есть организация ветеранов боевых действий "Боевое братство", люди там правильные и если приспичит, то они смогут дать нам поддержку. Что же, посмотрим. Особо на чью-то помощь не рассчитываю, но надеюсь.

Разумеется, сразу все не охватишь. Однако начинать с чего-то надо. Хотелось бы внедрить своих людей и в другие воинские части: зенитно-ракетные, строительные, по связи; но нет людей. Пока. Хотелось бы обзавестись единомышленниками в ОМОНе, СОБРе, отрядах ЦСН, ГРУ и других специфических конторах. Но до этого пока далеко. "Альфа", "Вымпел", "Витязь", "Сегеж", "Зубр", "Рысь", "Ястреб" и еще с десяток самых разных спецотрядов из различных структур, которые находятся в Москве и Подмосковье. К каждому подобному формированию нужен особый подход и люди, которые должны туда попасть, обязаны быть серьезными бойцами, ибо слабых там не уважают, за своих не примут, и слушать не станут.

Впрочем, все это потом, отдаленные планы, а пока надо решать проблему с людским резервом. На улице к первому встречному не подойдешь с вопросом: "А не хотели бы вы, мил человек, повоевать за социальное равенство и русский народ против кремлядей?" При таком раскладе полицаи живо ласты за спину завернут, а прокурор впаяет сколько ему не жалко, от червонца и выше, дабы не смущал народ экстремистскими речами. Значит, людей придется отбирать поштучно, и не торопясь. Времени, конечно, жалко, но иного выхода я не вижу. И хорошо еще, что я не один. Кого-то обещал привести Паша, кого-то Эдик из толпы молодых патриотов выдернет, потом Федя с Андрюхой кого-то порекомендуют, и кого-то я подберу на основе своих воспоминаний из прошлой жизни. Так что дело пошло и если нас не сдадут и не остановят, а с увеличением численности отряда эта угроза будет возрастать в геометрической прогрессии, то через три-четыре месяца под моей рукой окажется не менее пятидесяти бойцов и двадцать-тридцать помощников. Страховаться, при этом, придется всерьез: делить бойцов на тройки и пятерки, устанавливать промежуточные барьеры между исполнителями и командирами, а главное, не сидеть на одном месте; но для меня это дело привычное.

— Егор, — прерывая молчание, позвал меня Шмаков.

— Чего?

— Спросить хочу.

— Спрашивай.

— А что мы станем делать, когда отряд сколотим?

— А сам, что по этому поводу думаешь?

— Ну, надо оружие добыть. Потом проверить бойцов в деле. А дальше не знаю...

— Дальше, друг мой Эдуард, попробуем отбить один из районов Подмосковья.

— Как это? Захватим город?

— Да.

— Но нас же задавят.

— Если по уму, то нет. Не надо брать штурмом местный Белый Дом, УВД, банки и почтамт. Сейчас не семнадцатый год. Поэтому действовать станем иначе. Сформируем отряд, снабдим бойцов оружием, подготовим людей к боям и проведем разведку. Затем выберем район, где бы мы чувствовали себя комфортно, и начнем действовать. Тихо и спокойно, пробьем районную администрацию и полицейское начальство. Кто нам враг, того в расход, и в его кресло посадим своего человека. Кто сочувствующий, с тем миром разойдемся, если за ним грязи нет. Кто друг, тому поможем. По сути, я планирую создание теневой власти, при которой для обывателей все останется по-прежнему: дом, семья, работа, отдых, телевизор, нехитрые развлечения. А реальность изменится. В полиции только наши люди. В администрации тоже. На улицах не будет чужаков. Без яростного крика и надрыва мы освободим клочок русской земли, ударяя по слабым точкам оккупационной системы, выдавим из района инородцев, которые не желают жить по нашим законам, укрепимся и продолжим экспансию. В этом нет ничего нового. Все это было до нас и не надо ничего изобретать. Поэтому, на мой взгляд, это самая лучшая стратегия. Ровно, уверенно, шаг за шагом, мы добьемся своего, и когда за нашей спиной появится реальная сила, тогда начнется наступление на столицу, ибо кто контролирует Москву, тот контролирует страну.