Сев к огню поближе, с благодарностью принял от стража кружку с горячим чаем. Некоторое время мне никто не мешал сосредоточенно пить, но потом десятник нарушил блаженное молчание:

— Что снилось, малыш?..

Я ответил не сразу. И не на заданный вопрос.

— Сколько тебе лет, Арис?

— Семьсот двадцать шесть, — сказал изначальный.

— Когда ты стал совершеннолетним?

— Что значит "совершеннолетним"? — уточнил, поколебавшись, десятник.

Я объяснил и бессмертный ответил, пожав плечами:

— Как все, в восемьдесят.

— А я в десять. В тринадцать прошёл испытание для статуса Рыцаря второй ступени. Пусть я гораздо младше тебя, но давно не ребёнок.

Судя по выражению лица — не поверил. Или не до конца поверил... Да, я бы на его месте так же отреагировал. Слишком страшно звучит со стороны.

— Пойду прогуляюсь, — сказал я, ставя пустую кружку на землю. — Дорогу обратно найду и не сбегу, не бойся.

Темнота никогда не мешала тёмным видеть. Лес казался серебристым. Кое-где среди крон проглядывали звёзды. Очень хотелось размять крылья, но был велик риск засветиться перед изначальными. Сначала нужно сбросить возможный хвост. То, что я ничего не замечаю вовсе не значит, что этого "ничего" нет. Хм, что бы такого сделать...

В раздумьях, я вышел на поляну. Поглядел в небо, где сияли крупные и близкие звёзды. Ни одного знакомого созвездия. Чужой мир, чужое небо. Но как же хочется ввысь! И как же мне сейчас одиноко...

Душа сама потянулась к тьме небес, как сотни раз до этого, я позвал в ночь Госпожу... нашу богиню. Подскажи мне что делать, Леди?.. Укрой меня от чужих глаз... побудь недолго со мной, Прекраснейшая...

Как и много раз до этого, лёгкое дуновение сказало, что ночь благосклонна ко мне в этот раз... А дальше начались вещи совсем необычные.

Тонкий девичий стан соткался из тьмы и через всю поляну прошёл ко мне, обретая черты и плотность. Её белое лицо было прекрасно: тонкие черты, чувственные губы, огромные чёрные глаза как две антрацитовые звезды. Чёрные волосы спускались тяжёлой волной до тоненькой талии, изящная фигурка в лёгком чёрном платье, расшитом звёздами...

— Леди!.. — хрипло выдохнул я, падая на колено и склоняя голову. — Прекраснейшая...

Дрожь удалось скрыть с огромным трудом. Сама Госпожа пришла на мой зов. Никому из нас в моём мире никогда так не откликалась Ночь! О Небо... Мне жутко, я в смятении и растерянности! Разум попытался ритуально самоубиться, не находя ни объяснений ни причин происходящему. Легенды говорили, что Госпожа во плоти приходила к нам раньше. Давно. Очень давно!

— Ты звал, мой тёмный? — какой завораживающий своей красотой голос!..

Врать ей не только бесполезно, но и опасно для жизни. Обмануть Леди Ночь всё равно не удастся.

— Звал, — ответил я, стараясь не мямлить. — Простите, что потревожил вас своим призывом, Госпожа...

— Это твоё право, тёмный, — мне почудилась лёгкая улыбка в её словах.

Я осторожно поднял взгляд на ту, которую никогда не думал увидеть. Она склонила голову набок, рассматривая меня и действительно чуть улыбалась.

— Зачем ты звал меня?

— Я не думал, что вы действительно придёте, Госпожа, — голос всё же едва заметно дрогнул.

— Ты боишься меня?.. — Она изящно изогнула свою совершенную бровь.

Тут я сделал то, что в разговоре с Ней делать категорически запрещено. Я соврал.

— Нет.

И приготовился умереть. Нежная рука, которая ласково провела по моей щеке и приподняла за подбородок, заставляя поглядеть в бездонные глаза, оказалась неожиданно тёплой. Нет, не горячей, прохладной но... казалось, что должна быть ледяной.

— Не бойся меня, тёмный. Зачем ты звал меня?

— Мне было одиноко, — больше врать не стоит, терпение Леди не безгранично.

Она поглядела удивлённо, но я был честен. Смех Её зазвучал перезвоном серебристых колокольчиков.

— Тогда я скрашу твоё одиночество, мой принц, — Прекраснейшая жестом повелела мне встать, вложила свою тоненькую ладошку в мою. — Пойдём...

Госпожа Ночь, Прекраснейшая... Кто я такой, чтобы посметь звать Вас?! Почему Вы откликнулись? Что вообще вокруг происходит?! Так... чтобы тараканы не мешались с опилками столь рьяно, надо просто принять происходящее как должное. Леди — прекрасна и лучше неё никого и ничего нет... Но она совершенно непредсказуема. И невероятно опасна. Странно... сейчас она ведёт меня неизвестно куда по незнакомому ночному лесу, но я не боюсь. Хотя должен бы. Она древнее всех богов вместе взятых, старше мироздания. А мне кажется, что я держу за руку тёмную девочку, младше меня самого. Ирдес спятил окончательно.

— Смотри, как тут красиво! — она обвела своей тонкой рукой пространство.

На чёрную воду озера бросала серебристую дорожку луна, песок на том берегу, где мы стояли и бледно светящиеся лунные лилии по всей округе.

— Красиво, моя Госпожа, — согласился я.

— Скоро здесь поднимется на воду цветок ночи, — сказал она. — Посмотрим?

— Конечно, моя Леди!

Скинув с плеч плащ (хорошо, что я его взял!), расстелил поближе к воде и подал руку, помогая ей сесть. Сам устроился рядом. Я знаю её, мою Госпожу, хоть и никогда не видел. Я знаю, чего она не потерпит, знаю, что злить её не стоит. Нельзя. Как можно обижать столь восхитительное существо?! Как же она красива!.. "Ирдес — дебил!" — хором сообщили тараканы в голове.

— Расскажи мне о своих тревогах, юный Рыцарь, — Она смотрела на воду.

Я только улыбнулся, тяжко вздохнув. Она не терпит вранья.

— Какие тревоги могут быть, моя Леди, когда Вы рядом? Вы прекрасны и ночь — лучшая из ночей.

Она повернулась и я едва не провалился в омуты Её глаз. Я не боюсь тебя, Прекраснейшая.

— Это ты пел этим вечером у костра, мой тёмный? — она едва заметно приподняла свою изящную бровь и я кивнул. — Тогда спой мне, Рыцарь...

— Что вы хотите услышать, Леди? — гитара в руках, тихо звенит струна.

— То, что хочешь ты...

Что ж... Ей не понравиться, если я посмею предать её доверие. А я не настолько желаю смерти, чтобы Её разочаровать. Тихой серебристой болью разливается музыка над чёрной водой. Мой голос не нарушает покоя, вплетаясь в музыку и слова в тишине этой ночи расскажут тебе, моя леди... О звёздах в этом небе, что отразилось в черноте воды и твоих глазах, Прекраснейшая. О песнях, что посвящал я тебе не раз, но ты не слышала. О бедах, что случались и ещё произойдут.

О том, что я буду до последнего вздоха защищать тебя, богиня всех богов. Не встать на пути пришедшего за тобой чужака, Госпожа, я не смогу. Даже если это будет стоить мне души и жизни.

Она молчала, прикрыв глаза, и что-то было в её лице такое...

— Моя Леди, прости мои необдуманные слова. Чем я могу искупить свою вину, Прекраснейшая?

— Ты видел, какие цветы здесь распускаются по ночам? — совершенно неожиданно спросила богиня всех богов. — Хочу венок из звёздных астр!

Самая непредсказуемая! По идее, я сейчас уже должен лежать и остывать хладным трупом.

Мне оставалось только встать, поклонившись, подать ей руку. Какая же у неё ладошка тонкая! Почти прозрачная.

Чуть дальше, за озером, росли крупные светлые, с оттенками от молочно-белого до ярко-синего и светло-розового, цветы. Жёсткие стебли не отрывались, хоть зубами грызи! Пришлось срезать дагой. Когда их оказалось достаточно много, выяснилось, что венки она плести умеет так же, как я. То есть — почти никак. Зато сплели мы этой пакости... в смысле, я хотел сказать, прелести! Целых шесть штук. Пять из которых благополучно по воде пустили, по пути не преминув пошутить на счёт некоторых старых светлых обрядов!

Лёгкость и свобода в каждом слове, жесте, улыбке и взгляде. Настоящесть. Без притворства и каких бы то ни было масок. Так бывает?!

Неужели это и есть та самая Госпожа?! Она такая... не подберу слов, чтобы рассказать о ней. Маленькая, хрупкая, завораживающая... Я уже не верил в происходящее. В какой-то момент выпустил крылья и, подхватив её, взмыл в небо.

...Перед самым рассветом, когда темнота становится почти непроницаемой, со дна озера поднялся цветок ночи. Лотос был огромен. Тусклый белый свет исходил от его лепестков, бросая блики на гладь воды.

— Как твоё имя, тёмный?

Смерть мне. И почему это меня не пугает, а? Наверное, потому что мозгов нет. По умолчанию, Госпожа знает имя каждого тёмного. И если она вдруг спросила твоё имя, ни разу не назвав его сама без разрешения — это величайшая честь.

— Ирдес Крылатый, моя Леди.

— В этом мире меня зовут Таэш, — она тихо хихикнула, глядя на меня.

Госпожа! Сама! Позволила мне! Называть её одним из имён богини всех богов, которые только Старшим Рыцарям известны, да и то лишь избранным!.. А то, что я эти имена знаю, так только из-за того, что Крылатый — очень талантливый и шибко шустрый принц.

— Где твой венец, принц?

— Наверное, дома в самом пыльном углу под кроватью, — пожал плечами я. А о церемониальном безобразии умолчим...

Она свела ладошки вместе, "поймав" пару лучиков лунного света. Две переплетённые тонкие полосы металла венца Владыки в её руках. Она приподнялась на носочки, надела его мне на лоб. В невесомом поцелуе коснулась моих губ...

— У тебя есть брат... надо же... это значит, что у меня есть светлый принц... Это для твоего брата, мой тёмный принц. Мне пора...

— Ты вернёшься?! — и-и-идиот!!!

— Только позови...

Она растворилась в тенях утреннего сумрака.

Я жив?! Поцелуй Ночи — это поцелуй Смерти. Или Жизни... смотря как поцелует... Хм. Нет, мой мозг решительно отказывается адекватно воспринимать произошедшее! А ещё я стою тут на берегу озера, меня трясёт от холода. И улыбаюсь как клинический кретин.

На полнейшем автопилоте я добрался до лагеря.

— Где тебя носило? — хмуро поинтересовался брат.

Рано он проснулся. Рейнджер смотрит тревожно, но молчит. Извини, не могу ответить, у меня челюсти свело так, что не разжать. Молча сев у костра, протянул к бездымному огню руки и только тогда понял, как сильно они дрожат. А ещё в левой по прежнему зажат венец. Полоска лунного металла, полоска золота. Протянул подарок брату.

— Что это? — хмуро поинтересовался светлый.

— От Неё. Тебе, — отрывисто бросил я. — И мне, — коснулся своего нового венца.

— Где тебя носило этой ночью, брат мой младший? — Ван смотрел исподлобья, и я знал, что он сейчас порядком напуган.

Я коротко расхохотался, а потом меня скрутил в судороге проклятый кашель! Боль в лёгких просто адская. На самом деле она такая с вечера, после песен. Просто раньше её удавалось игнорировать.

Сплюнув кровь в огонь, завернуться в плащ и закрыть глаза ещё хотя бы на полчаса. Опять проклятая лихорадка! Неделю о ней не вспоминал.

..."Опять ты?"

"Хм?.. Шизофрения вернулась... Надо же, всего полдня в беспамятстве! Немного надо, чтобы сойти с ума".

Молчание. Кто б меня добил, а? Ка-ак же хреново-о...

"Я не вылечил тебя в прошлый раз?" — осторожное касание чего-то очень знакомого.

"Вылечил... — вздохнул я. Тело, ощутимое даже в диком бреду, снова зашлось надсадным кашлем. — Только самовнушение не всегда помогает при всей мерзости, что со мной теперь творится!"

— Ирдес! Очнись!

С трудом разлепив глаза, разглядел озадаченный фэйс светлого брата.

— Венец где? — с трудом прохрипел я. — От Её подарков не отказываются...

Ван отмахнулся, заставил меня приподняться и поднёс в кружке какую-то гадость.

— Может ты меня лучше пристрелишь? — поинтересовался я, кривясь от оставшейся во рту вязкой горечи.

— Размечтался, — буркнул светлый.

Дальше я спал без снов.

— Ирдес!

— Ась?

— Тебе вреден мыслительный процесс.

— Это ещё с какой радости?

— Умное выражение тебе не к лицу.

— Ну и что?

Пока брат раздумывал над ответом, я успел уйти вперёд.

Встать удалось только после суток в отключке. Изначальные поглядывали тревожно, но с вопросами не лезли. Видать из Вана всё вытянули раньше.

Госпожа, эх, Госпожа... Какая же ты... восхитительная. Бояться тебя я не могу. Но и позвать снова не осмелюсь. Зачем ты пришла? Почему откликнулась? Кто ты, Госпожа? Как непохожа ты на древнейшее существо, жившее до начала времён. Или это просто маска для одного доверчивого и наивного тёмного?

День пролетел как-то мимо меня и клонящееся к закату солнце я обнаружил только когда десятник в очередной раз объявил привал. За этот день уже третий. Я, конечно, еле ползу, но это не повод так часто останавливаться. Только ни сил, ни желания спорить у меня не было. Шагать в таком темпе без остановок я, в принципе, могу весь день. Если занять сознание решением каких-нибудь сверхсложных проблем.

— Ещё один переход выдержишь? — десятник сел на уже облюбованное мной поваленное дерево.

— Вполне, — кивнул я, вяло дожевав сухой паёк, которым меня не забыли снабдить.

— Продержись, — с какой-то жалобной интонацией попросил страж. — В пути я почти ничем не могу тебе помочь...

— Кто сказал, что мне нужно помогать? — удивился я. — И кто сказал, что я позволю это сделать?

Изначальный осуждающе поглядел на меня.

— Ты так спешишь умереть, малыш?

— Скорее, спешу жить, пока есть возможность, — криво усмехнулся я в ответ. — И как можно дольше сохранить свою свободу. Окажись ты на моём месте, сомневаюсь, что поступил бы по-иному. А пока просто поверь, что лучше мне держаться как можно дальше от целителей и прочей врачебно-учёной братии.

Было видно, что изначальный собрался со мной спорить. Но я настолько снисходительно улыбнулся, что отбил у него это желание на корню. Люблю доставать окружающих!

Привал закончился и продолжился путь по лесу. Удобный, кстати говоря, лес. Идти легко. Или проводники хорошие? Места для ночлегов явно заранее выбраны и не раз опробованы. Везде, где бы мы ни останавливались, неподалёку есть хоть какой-нибудь источник воды. Родник, ручей, озерцо, мелкая речка... ещё какая-нибудь лужа. И пара брёвен вокруг костра, на которых удобно сидеть. Да и за камнями для костровища далеко ходить не приходится.

К закату настроение соизволило подняться чуть выше отметки "хреново-хреново" за что тут же поплатились несчастные мои попутчики! Эй, не надо обвинять меня во всех смертных грехах! Я просто песенку пел. На старосветлом. Весьма пошлую, надо заметить. Но это же не повод так краснеть, кашлять, давясь смехом и так сильно смущаться! Вот брат, как положено, подпевает и ржёт. Совсем они, что ли, тепличные?