В потоки прогретой солнцем воды вплелись несколько ледяных ручейков, и холодные невидимые пальцы пробежали от затылка к пояснице, заставляя покрыться мурашками. Я развернулся настолько быстро, насколько это было возможно, и взглянул вниз, туда, где терялись солнечные лучи, во мрак дна. В воде всё казалось мутным, но мне часто доводилось плавать и привычка видеть без маски с открытыми глазами, выработалась давно и прочно. Прозрачную как детская слеза воду резали узкие клиники солнечных лучей, теряясь далеко внизу. И там, под неспокойным в волнах светом, что-то шевелилось. Едва уловимая волна снова поднялась со дна и, коснувшись меня, обдала холодом. Что это? Может это он — путь домой?..

Лёгкие начинали гореть от недостатка воздуха. Только мне очень нужно знать... Решившись, нырнул ко дну, и едва сделал пару гребков, как поднявшаяся новая волна проморозила даже защищённые перьями крылья! В следующий миг что-то ухватило меня за основание крыла и потащило к поверхности. Извернувшись, я увидел брата, схватился рукой за лейтэр и вылетел из воды как пробка от шампанского. Ван вовремя отпустил крыло, и я повис на золотом диске, откашливаясь и судорожно пытаясь отдышаться.

Достигнув берега, Ван стряхнул меня на песок, аккуратно приземлился сам. Убедившись, что на ногах я вполне устою, звучно крикнул куда-то в область противоположного берега:

— Даня! Сам себе шею не свернёшь, я помогу! — Повернувшись ко мне, добавил потише: — У тебя всё нормально?

Знобило и болели крылья, но это всё являлось незначительными мелочами. Откат, вызвавший эйфорию постепенно отступал.

— У меня всё хорошо! — заверил я. Но оправдать заверения не смог...

Крылья!.. В кости словно залили раскалённый свинец! Мать моя Императрица, как больно! Крылья свело судорогой, схватившись за сгибы суставов руками, я потянул их на себя, пытаясь хоть немного унять жуткую муку. Ничего кроме красного, пульсирующего сполохами багрянца тумана, перед собой я не видел. Страх вырвал из горла сдавленный стон. Только не их, только не моё небо! Не надо, лучше сразу смерть!..

— Малыш... малыш!..

Голос светлого с трудом пробился сквозь застлавшую разум пелену ужаса и боли.

— А по морде? — услышал я свой собственный хриплый ответ.

— Смотри... — полушёпотом, как будто боясь спугнуть чудо, произнёс брат.

Когда в глазах прояснилось и моё высочество обнаружилось скорчившимся на песке, а пальцы по-прежнему до онемения стискивали суставы на сгибах крыльев, я всё-таки посмотрел на конечности, только что причинившие мне столько страданий... Пальцы сжимали полуэфирный пух.

— Небо... — голос отказал, когда я, не веря, сел и принялся ощупывать свои белые лёгкие крылья. Прежние... почти такие же, как были! — Мне в дурку не пора?!

— Мне тогда на соседнюю койку, — сообщил Ван, потянув на себя моё правое крыло и изучая изменения. Я занялся тем же самым.

Нет, они не стали прежними. Теперь мне придётся заказывать одежду с прорезями на спине, потому что там, где раньше был стопроцентный эфир, теперь полупризрачная плоть гораздо более материальна. Несущая кость крыла стала больше и прочнее, мышцы и перья обрели более плотную структуру. Теперь их трудно назвать призрачными. Ясно чувствую, что стоит захотеть, и я снова верну им стопроцентную материальность. Только не хочется что-то. Интересно, а убрать их обратно в спину я могу?

— ...! — от всей души сообщил миру я. Убрать их явно возможно. Вот только это очень больно и почему-то на коже оставались порезы! Пусть пока будут, по земле не волочатся больше и ладно. — Да ну на фиг...

— Не можешь? — поинтересовался брат, закончив рассматривать структуру перьев.

— Могу, — мрачно оповестил я, поднимаясь на ноги и отряхивая песок с колен. — Только больно офигеть как. Ха, я ещё вот так могу! — Крылья легли на плечи, складываясь в аккуратный компактный плащ, прильнувший к спине, плечам и ногам. — И не мешают, смотри-ка... Ван! — я счастливо улыбнулся, глядя на брата. — Я всё переиграю! Всё, понимаешь? Нам не придётся умирать!

— Понимаю... — вздохнув, светлый яростно потёр кулаком колено и сел на песок, вытянув ногу. — Много ты вообще помнишь, братишка?

Я сел рядом и неуверенно ответил:

— Знаешь, вроде бы и много, но... всё как в тумане. Ключевые воспоминания очень чётко, а остальное... Примерно так, как очень раннее детство забывается, так же и забылась та жизнь.

От воды веяло свежестью и немного прохладой, мелкие волны накатывались на берег. Хорошую изначальные делают одежду, Таэш права. Штаны успели почти полностью высохнуть после купания.

Помнил я много, больше, чем хотелось бы. Задумываться не хотелось, но раз уж начал, остановиться не смогу.

Был ли у меня выбор? Безусловно. Но только не было выхода. И я нарушил первый закон Рыцарства. "Никогда не лги сам себе". А я пошёл на сделку с совестью, найдя самооправдание, поступился честью, бил в спины и травил неугодных с лицемерной улыбкой на лице. И однажды перестал слышать музыку, а после — и видеть всю красоту мира. В один прекрасный момент я открыл свои старые нотные тетради и... и не смог услышать в исписанных затейливой кодировкой строках ни одной нотки. Это, пожалуй, почти сломало меня тогда, в будущем. Пришлось почувствовать себя глухим. "Крылатая душа песни" лишился и крыльев, и самой жизни. Тогда я был готов к этой жертве. Тогда... не сейчас.

Я вернулся, сожри меня твари Хаоса, вернулся! Но таким, как до всего пережитого, мне никогда уже не стать. Как бы то ни было, сколько бы времени ни оставалось у меня в запасе, я уже всё это прожил. Слишком отчётливо я помню смерть моей семьи и потерю всего, что мне дорого. Я тогда всё потерял. Но теперь ни за что не позволю себе стать такой циничной сволочью! И уж точно не забуду, сколько мне лет. Впереди вся жизнь, а у ног — весь мир...

Вернувшись к домику лесников, я без вступления заявил Росе:

— Завтра с утра мы уходим.

— А не рановато? — женщина с сомнением оглядела Вана и близнецов.

— Мы больше не можем ждать, — и Ван почему-то виновато опустил взгляд.

— Не можем, — уверенно подтвердил я. И легко улыбнулся золотоволосой женщине: — Спасибо тебе за всё... я перед тобой в долгу, дорогая Роса.

— Брось, какие долги? — тут же отмахнулась она. — Ты же Яра спас, мне помог... Так что забудьте и не думайте, что кто-то из вас нам что-то должен.

— Мы всё равно не забудем, — ответил я. — Возможно, что мы ещё увидимся. А сейчас мы должны лететь дальше. Так что, сегодня день на подготовку и завтра с рассветом — в путь! — голодное урчание в животе прервало мою речь.

Роса хихикнула и сказала:

— Пойдём, путешественник! Ты ведь ещё не завтракал даже.

Вот от завтрака не откажусь. Ну и что, что давно обед?! Когда встал — тогда и утро!

К вечеру сборы были закончены, экипировка проверенна сотню раз, и вся моя одежда в пять пар рук аккуратно подшита и переделана под наличие крыльев. Меня сначала обмерили, а потом к делу был приставлен даже Ван, плохо представлявший, зачем нужна иголка. Маньяк против шитья ничего не имел — как всегда, что умеет Маня, то умеет и Даня. И наоборот. Наши с братом Тени — это что-то уникальное.

С помощью Яра дополнили карту и проложили предстоящий маршрут. Яр предложил проводить нас до выхода из леса, но мы собирались лететь, а не идти. Роса рассказала о близлежащих селениях и дала несколько дельных советов о том, куда и как лучше направиться.

Когда наступил вечер, мы всей компанией расположились во дворе. Света от фонаря над входом достаточно для вечерних посиделок. Яр притащил из своих запасов бутылку сидра, а Роса приготовила закуски, против которых мой желудок не устоял, взяв верх над разумом. Разум как раз не советовал вечером вообще есть, чтобы завтра не проспать. Чуть не захлебнувшись слюной, я послал все советы подальше.

Небо над головой сверкало россыпью чужих созвездий. Сладкий воздух летней ночи был удивительно хорош, а в темноте сада пели свою ночную песню сверчки и цикады. Комаров сдувало ветерком и даже эта кровососущая гнусь не портила настроения. Меня-то кусают редко, а двойняшек зажрали бы.

— А всё-таки, кто же вы такие, а?.. — риторически поинтересовалась женщина, оглядев нашу дружную четвёрку.

Мы переглянулись.

— Не скажем, — усмехнулся Ван. — Это слишком сложно объяснить. Да ты и едва ли поверишь. Но... — косой взгляд в мою сторону.

Предложение принято! Гитара в моих руках появилась сама собой, радостно звякнули струны.

А мы уходим в рассвет, не прощаясь, молчим,

Закрываем скрипучие двери!

Оставляя сны тем, кто с нами делил эту ночь.

Здравствуй, новый день, здравствуй, город людей,

Это мы — твои верные звери.

Мы уходим в тебя, чтобы снова кому-то помочь!

Хэй, оглянись, может быть это твой последний шанс!

Ведь ты так устал от пустой суеты...

Настало время сделать верный шаг,

Если за твоею спиной — фавориты беды! #

#Дэн Назгул — Фавориты беды

Фавориты беды. А как иначе нас назвать? Любимцы обратной стороны фортуны, и беда не обделяет нас, способных ей противостоять и даже радоваться, своим вниманием. Попаданцы, любители вляпаться во всё самое... интересное. Оглянись, загнанный в угол, разорви замкнутый круг своей жизни! Мы протянем руку, поможем встать. Фортуна любит упрямых! Не бойся всё потерять, и пусть будет больно. "Если больно в груди — значит, ты живой..."

Мы не жалели голосов и душ, вложив в музыку всё, что только могли. Закончилась песня и тихой стала музыка в ночи.

— А что значит "фавориты"? — первым нарушил молчание Яр.

Мы переглянулись.

— "Фаворит" — значит "любимец", — ответил Ван.

Часто, видать, мы будем со своими специфическими словечками впросак попадать.

— Прекрасная, хоть и... тяжёлая песня, — сказала Роса. — И поёте вы как боги. — Мы вставили своё скептическое "ну-ну", но женщина заставила нас замолчать одним взглядом и улыбкой. — А языковые неточности и незнакомые слова можно оговорить тем, что жили вы у изначальных.

— Помогаешь нам с легендой? — поинтересовался я.

— От чего бы не помочь? — пожала плечами лесничая. — Пойдём в дом — ещё и на карте всё покажу и расскажу подробней. А пока — спойте ещё, ребята...

Нам не сложно ещё сыграть, правда, брат? Тем более что струны так и льнут к пальцам...

Утро всё равно наступило слишком рано. Ответственный за подъём Ван швырнул в меня молнией с пальцев и когда я скатился с кровати, со сна не понимая, что происходит, этот гад сделал вид, что спит! Ну, боевая подушка — страшное оружие для побудки и воспитания гадких старших братьев! Хотя оказалось, что и для младших сей воспитательный инструмент тоже подходит. Старшие братья! И прибить их жаль, и жить с ними... весело.

Сборы были короткими, больше времени заняла побудка Маньяков. Упиравшуюся Маню я за ногу вытащил из постели и в отместку получил прямой наводкой пятку в челюсть. Даня получил от Апокалипсиса пинка под рёбра и подскочил дать сдачи, но наглый светлый успел удрать.

Прощание с лесниками вышло коротким, но душевным. Ведь попрощались мы, собственно, ещё вчера. Роса и Яр пожелали нам удачи. Ван и близнецы, собранные, серьёзные, готовые к долгому и нелёгкому пути, взмыли в небо раньше меня. И сразу же в воздухе потеряли всю свою серьёзность, превратившись в слегка сумасшедших подростков, мгновенно начавших игру в догонялки...

А я пристально взглянул на двух лесничих. Золотоволосые, высокие, тренированные и гибкие, закалённые своей странной и нелёгкой жизнью, похожие как брат и сестра. Но они не родственники, это видно. А ещё они не являлись теми, кем хотели казаться. Это отражалось в лукавых искрах, танцевавших в глазах Росы и лёгкой, беспечной улыбке Яра. Деревце, которое я вчера так упорно выкапывал — на месте и без единого следа того, на что я вчера потратил столько сил. Сами собой такие вещи не происходят, а что никто больше не подходил туда с лопатой — я уверен. Сколько дорог и лет за спинами этих двух, сколько судеб и миров? Не стану спрашивать, кто же вы двое... и не стану гадать. Приучен уважать чужие тайны.

— До встречи! — взмахнул рукой в прощальном жесте я, и прежде, чем взлететь, негромко добавил: — Легенда...

Ну и куда эта троица успела учесать?! Ага, вон что-то мелькает на горизонте... Точно, ниточка связи тянется туда. Кто тормоз — я тормоз?! А в наглую светлую рожу не получить, не?!..

...Роса проводила взглядом мальчишек и девчонку, негромко сказала в след:

— Ходят-бродят по дорогам всех миров, добрые и дерзкие дети богов... Это ты — легенда, малыш...

Сколько их сгинуло на вечных Дорогах меж времён и мирозданий? Дети богов сильны и смелы, но гибнут даже не успев повзрослеть — многие ненавидят и боятся этих чудесных ребят. Сколько смертных мальчиков и девочек, рождённых от смертных родителей, погибли, даже не подозревая, что умирают из-за своего происхождения, из-за своих чудесных и свободных душ, смелых сердец? Обернувшись к Ярташану, женщина некоторое время любовалась улыбкой и золотыми искорками в глазах мужчины, поднявшего лицо к небу.

— Ну что, проводим малышей хотя бы до выхода из Заповедника?

Яр улыбнулся ещё шире, остро взглянул на Росу и неуловимо изменился. Теперь никто не смог бы принять его за простого лесничего.

— Конечно, проводим, Радеса. Заповедник всё-таки опасное место, даже для детей богов. Садись...

Сияющий белый единорог принял на свою спину хрупкую деву-богиню в платье, сплетённом из прочного, искусно выделанного в виде цветов, трав и птиц, металла. Это изящное платье могло служить и доспехом, а за спиной босоногой богини был хоть и маленький да изящный, но от того не менее смертоносный лук. Тонконогий, статный единорог легко сорвался с места и помчался гигантскими прыжками, едва касаясь земли.

"Хорошие... — подумала Белая Дева, наездница Единорога, запрокинув лик к небу. — Только несчастные..."

Бездымный костерок в глубоком костровище, обложенном камнями, весело потрескивал за спиной. Ван смылся на разведку местности. Двойняшки готовили ужин, а у меня в животе бурчало от голода.

— Ну долго ещё?! — в очередной раз поинтересовался я, не выдержав пытки голодом.

— Вроде тощий, а такой прожорливый... — вздохнула Манька с бесконечным терпением в голосе.

— Не тощий, а жилистый. И не прожорливый, а очень голодный, — буркнул я. — Садисты.

— Иди лучше дров на ночь ещё притащи, чем сидеть и страдать, — сказал Данька.

— Заразы белобрысые, — выразил своё мнение я, вставая и направляясь в лес.

Манька сообщила, что, она, конечно, зараза, чем вполне довольна. Данька добавил, что он ещё и гад, чего не отрицает. Отвечать им я не стал, шагнув в темноту летнего леса. Потом придумаю месть, а то они забыли, что шутить со мной безнаказанно могут только Ван и Киса. Да и то, через раз.