| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А там где у нас не было доступа к ящикам — там наши люди бегали с идеей всенародных выставок, где эти карточки выставлялись под стеклом — с почерками и подписями, так что сфотографировать недостающее можно было совсем открыто, и многие 'добропорядочные' 'пары' фотографировались 'на память о великом празднике' чуть ли не у каждого такого стенда (совсем у каждого — слишком подозрительно, поэтому в выставочном зале последовательно работало несколько пар, с четким распределением стендов — чтобы не пропустить и не сдублировать работу), да по несколько раз, чтобы каждая открытка была хорошо видна и не засвечена отблеском, ой то есть конечно же 'чтобы на фотографии вышла хорошая улыбка и чтобы без морганий — это же такой праздник единения !'. Так что работа по сбору почерков шла большая, а тут, в результате всего пяти налетов, мы получили картотеки сразу на тысячи доносчиков — конечно, это было всего несколько процентов от всего числа, но как минимум еще несколько десятков городов или хотя бы городских кварталов стали для нас окончательно прозрачными — мы знали кто есть ху и могли работать более прицельно, а не как ранее — шепнуть кому-то слушок или шуточку, выйти из дома в неурочный час или вернуться под утро, то есть нарочно повести себя подозрительно — и смотреть — пошел ли донос. Долго и нудно.
Поэтому, хотя работа и продолжалась, но самые горячие головы уже начинали поговаривать что это не требуется — 'захватим еще с несколько десятков участков — и не надо будет копаться с этой классификацией почерков'. Я-то, наоборот, рассчитывал загрузить этим делом максимальное количество подпольщиков, чтобы они не рыпались раньше времени — без нашей армии рядом они все-равно не выживут, поэтому пусть лучше не дразнят гусей, занимаются тихим сидячим делом и ждут случая. И такая работа — долгая, кропотливая, но вместе с тем для которой можно обосновать ее нужность, так как она и вправду была нужной — это было самое то.
Но — нет, наши подпольщики тоже были не пальцем деланы. Надо ведь учесть, что кто-то из этих людей в моей истории потом наверняка работали в Моссаде или Штази. И, шутки-шутками, но к декабрю 1942 года у нас только в Берлине и его окрестностях было более двух сотен боевых групп — а это тысяча боевиков, многим из которых нечего терять, так как они уже вернулись с того света, то есть из концлагеря, и другого варианта в случае проигрыша у них нет — по факту они уже один раз умерли, так что умирать второй раз — оно вроде как уже и нестрашно, поэтому остается лишь нанести как можно больший урон врагу, тем более есть чем — и в плане оружия, и в плане организации, и в плане навыков. Отсюда и отчаянная лихость этих бойцов. С учетом групп поддержки, пусть и менее опытных в диверсионном деле — бойцов набиралось уже пять тысяч. Полдивизии отморозков. А это всего в два раза меньше чем столичных уголовников, которые по степени отмороженности и рядом не валялись. И всего в три раза меньше чем работников силовых ведомств, которые были еще меньшими отморозками чем уголовники. И это если считать вместе с пожарными, которых считать надо так как у них тоже есть оружие, что разумно — мало ли какие мародеры или обезумевшие домашние животные окажутся на пожарищах — так что эти пожарные команды тоже могут стать точками сопротивления — ну, если они не были наполнены нашими людьми.
А они были наполнены, так как людей требовалось все больше — пожары в последнее время случались гораздо чаще из-за, согласно официальной немецкой пропаганде, 'новой тактики подлых английских плутократов — английских диверсионных самолетов' — нацистское руководство служб безопасности все никак не хотело признать факта, что они хоть что-то прошляпили по своей линии, поэтому и сами активно гнали пургу насчет английских самолетов — заодно чтобы подколоть Геринга насчет дырявой ПВО и спящих люфтваффе. Геринг бесился и требовал от Гитлера все больше средств на свое ведомство, мы как могли подливали масла в огонь, выполняя ночные полеты спертыми по случаю где придется самолетами, даже полетали над Берлином, причем на английских истребителях — угнали затрофеенную еще в 1940 году технику. А вражеский истребитель над столицей — это серьезно, это значит что английские бомбардировщики могут безнаказанно бомбить столицу Рейха, так как истребители германской ПВО не доберутся через их истребительную защиту. Поэтому на разработки и усиление авиации были брошены большие средства, что в том числе вышло нам боком уже к концу лета 1943 — никогда не знаешь где и как вылезут последствия твоих действий — мы-то хотели просто потроллить фашистов, а они создали ракеты воздушного старта, которыми и начали сбивать наши высотники за неимением английских бомбардировщиков, которые так и не начали массированные налеты под прикрытием истребителей. Блинство.
Зато на момент осени-зимы 1942 мы оттянули часть внимания от нашей подпольной сети. Конечно, если собрать с округи, то перевес на стороне фашистов будет уже раз в пять в течение всего пяти часов, через сутки — уже в десять раз. Но даже за пять часов можно сделать много, точнее — все. Немецкая столица просто не готова к массовому выходу из подполья такого количества подготовленных, вооруженных, мотивированных и отмороженных бойцов. Впрочем, к такому не готова ни одна столица. И если удастся провести в город хотя бы тысячу бойцов с практически неограниченным — в течение двух часов — запасом боеприпасов — минимум на два часа город твой. Любой город. И у нас эта тысяча была. Причем пятикратно. Мы даже знали как вскрыть бункер Гитлера — мелких направленных зарядов хватало, как и селитры для закладки в пробитые бреши — чтобы уже ею делать нормальные 'бум'. Вскрыли бы максимум за час, и еще осталось бы время на судилище и вздернуть на виселице то что останется после штурма.
И, теоретически, если обезглавить верхушку нацистов ... мысль очень заманчивая ... хотя была, конечно, опасность сепаратного мира между немцами и союзниками — ведь даже в моей истории союзники вроде бы изложили требование о безоговорочной капитуляции Германии и ее союзников лишь в начале 1943 года на конференции в Касабланке — когда после своей удачной высадки в северной Африке поняли, что немцев все-таки можно бить в спину, главное чтобы Советы так и продолжали их бить по морде — для Советов и была принята эта декларация, чтобы они не сомневались, что союзники всегда будут на стреме и постараются урвать что смогут, но своего не бросят (не 'своего союзника', а именно 'своего' в смысле 'причитающегося им по праву неважно какому'). В этой же истории на момент моих тогдашних размышлений о захвате Берлина подпольщиками и 1943 год еще не наступил, и конференция в Касабланке не предвиделась даже в самых радужных мечтах — немцы с французами, испанцами, итальянцами и индийцами из разбитых английских дивизий как раз чехвостили в северной Африке англо-американский десант, заливая их 'Факел' мощными струями из своих шлангов (детали нарисованной в воображении картины остаются на усмотрение читателя). И, не стань Гитлера — западные союзники вполне могли бы договориться с немецким военным командованием — те также с радостью бы расправились со своей красно-коричневой сволочью, что им пришлось таскать на своем горбу по всей Европе. Вот только воевать против русских немецкие вояки вряд ли прекратили бы — все-таки они тоже по уши замазались в кровавых преступлениях и знали, что русские им этого не простят, да и землицы с рабами хотели не только члены НСДАП — те же военные уже более тысячи лет мечтали о землях и рабах на востоке — и с учетом потомственности военного сословия эти мечты у них были в крови.
Тем не менее, я все сильнее склонялся к тому, чтобы все-таки провести масштабную чистку Берлина, так как долго такая наша подпольная деятельность все-равно не продержится. Она уже и так разрослась до невероятных масштабов — когда в городе идут фактически полноценные бои, пусть и скоротечные — это не скроет никакая пропаганда, которая у немцев эффективно работала в обе стороны — не только против народа, но и против руководства, когда победные реляции подчиненных заслоняли реальность. С этой особенностью немцев мы столкнулись еще осенью 1941 года — ведь немцы славятся своей пунктуальностью и следованием правилам, и если правильным считается отсутствие партизан на данной территории а они есть, то немецкие 'эффективные менеджеры' приложат максимум усилий не только к тому, чтобы избавиться от партизан, но и к сокрытию самого факта существования партизан — как будто их никогда и не было. А уж что получится в итоге — зависело от конкретного расклада сил, который в данном случае также был не на стороне шефов немецкой безопасности. И высшее руководство Рейха уже настойчиво спрашивало своих безопасников 'что это у вас происходит под самым носом ?'.
Те, правда, пока ничего толкового сказать не могли, так как ситуация менялась слишком быстро и аналитики штабов и служб просто не успевали накопить статистику событий чтобы сложить общую картину — снова повторялась наша ситуация 1941 года. И это неудивительно, так как наши подпольщики действовали в общем хаотично, в том числе из-за слишком быстро растущих технических возможностей, от которых у них начинала излишне кружиться голова — люди просто офигевали и теряли чувство меры. Ведь та же скорострельная стрелковка с глушителями позволяла проводить довольно большие операции сравнительно малыми силами, а наличие тайных подземных и наземных ходов в городах — проходить по самым неожиданным местам, появляться внезапно и так же исчезать. Но, понятное дело, долго такое не сможет продолжаться — подключат армию, она своей массой заполонит все закоулки, обшарит каждый закуток — и свобода маневра, тайные — потому что не хватает людей за всем следить — базы — все это исчезнет, а вместе с ними — и подполье.
Так что единственным выходом спасти наших людей я видел только как можно сильнее тряхануть стол и молиться чтобы сепаратный мир не наступал как можно дольше. При этом я понимал, что в дальнейшем это приведет к еще большим жертвам, так как поддержка немецких войск мечтательными фашистами из американской элиты — пусть даже тайная, но в еще большем объеме чем сейчас — затянет войну и отодвинет нашу победу.
Причем с самим восстанием была небольшая вероятность что все пойдет гораздо лучше основного прогноза. Ведь в том же Берлине и его окрестностях в коммунальном хозяйстве, на заводах, полях, лесозаготовках, в шахтах — на всех этих предприятиях трудилось множество иностранных рабочих, почти миллион человек если рассматривать окружность радиусом пятьдесят километров. И только часть из них были добровольными наемными рабочими, прибывшими из союзных или оккупированных стран — большинство было перемещенными — насильно либо обманом. И, даже если нас поддержит только десять процентов, то это будет уже десять дивизий пусть и недостаточно обученных, но достаточно мотивированных людей. И ведь их было чем вооружить — даже на наших подпольных арсеналах скопилось уже более трех тысяч стволов, но в Берлине были и арсеналы нацистов, надо только запасти побольше зарядов направленного взрыва, чтобы аккуратно расковырять эти строения. Так что как минимум на пятьдесят тысяч человек оружия можно было бы найти, а там будем пополняться трофеями.
И такой стрелковки должно хватить минимум на две недели — первую неделю фашисты будут в пожарном порядке стягивать к городу все наличные силы, пытаясь с наскока прекратить беспорядки — бюрократия везде одинакова. От этих мы отобьемся засадами на дорогах, снайперскими группами и боями в пригородах — численный перевес будет на нашей стороне. Затем наступит пауза, за которую фашисты будут стягивать уже серьезные силы со всей страны — дней пять. Ну и затем начнется штурм, да и тот поначалу не особо мощный — все-таки немецкие войска будут штурмовать свою столицу, поэтому сначала постараются действовать аккуратно, без применения тяжелого вооружения, максимум — танки с орудиями калибром 75 миллиметров, а в основном — пулеметами и винтовками. И уже потом, озверев от потерь в многочисленных засадах, что мы будем им устраивать под прикрытием задымления — они начнут мочить всерьез, из орудий крупного калибра, да применяя пикировщики. Так что, пожалуй, выйдет продержаться и три недели. Причем захваченных запасов продовольствия осажденным хватит на полтора месяца, лекарств — на месяц, многочисленные подземные ходы позволят избежать больших потерь.
А за эти три недели весть о казни Гитлера и его приспешников дойдет не только да самого медвежьего уголка, но и до войск, что будут штурмовать Берлин. И много ли из них после этого продолжит штурм — тут уже вопрос. Начнется брожение, братание, переход на нашу сторону. Часть немецкого командования также начнет частные переговоры с англичанами, и те пойдут навстречу, так как восставший народ для них гораздо опаснее нацистов, да и нацистской верхушки уже не будет — есть на кого свалить все грехи и даже сохранить немецкую армию для 'Немыслимого'. То есть натиск на столицу уменьшится, мы наверняка сможем проткнуть в паре мест западный фронт, чтобы оттянуть на себя часть войск, а если полякам в виде слухов 'пообещаем' вернуть земли на момент 1939 года (хотя конечно фиг им без сала) или компенсировать землями Германии — хотя бы Пруссии (а тут их обломают англичане) — то и их восстание вспыхнет сразу. И, чем черт не шутит, такая авантюра и выгорит. Не, было слишком заманчиво закончить войну к началу сорок третьего — пусть расклад сил не будет выяснен игроками до конца, то есть повторится история после Первой Мировой, но зато сколько жизней удастся сохранить ! Потом, правда, это может аукнуться еще большими жертвами, но то будет потом, да и не факт, тут я рассчитывал сделать мощный технологический рывок, который не позволит бывшим союзникам особо разевать на нас пасть — если только двинут сразу в сорок третьем, пока немецкая армия еще на высоте и не разошлась по домам. Но то пойдет уже совсем неизвестная мне история, эту неизвестность я и собирался компенсировать технологиями.
Так что Гитлера&Ко надо было валить, а там будь что будет. Не слишком разумные для политика рассуждения, но когда речь идет о фашистах — тут можно особо не думать, да и я — не политик, да и политики — те тоже часто а то и всегда принимают решения именно так. Так что в начале декабря 1942 года я уже почти решился отдать приказ на масштабную зачистку немецкой столицы ближе к Новому Году, но наши подпольщики сделали свой ход конем, который хотя и перечеркнул все мои планы, но зато избавил от сомнений. Все-таки порой хорошо, когда нет выбора.
ГЛАВА 8.
Все началось в конце ноября, когда нацисты собрались окончательно решить еврейский вопрос в рамках Берлина. К тому моменту большинство евреев Берлина уже были перемещены в концлагеря, и в столице оставались лишь те немногие, кого сразу так тронуть было нельзя или невозможно. Невозможно было тронуть — ну, помимо наших подпольщиков — тех, про кого Геринг или кто там из них сказал 'Я сам решаю кто здесь еврей' — сказал он это, правда, только насчет генерального инспектора люфтваффе Эрхарда Мильха, у которого евреем был только отец. Но этот Мильх еще в двадцатых, будучи директором Люфтганзы, активно помогал нацистам — Гитлер летал именно на самолете, подаренном ему мильховской Люфтганзой. Так что человек был хотя и нечистым, но проверенным и нужным.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
