А и Б сидели на трубе

Далее я действовал совсем уже в темпе вальса, до приезда наших колхозников оставалось максимум полчаса. Снаряды обратно в ящик, крышку прикрыть, прибивать не обязательно, а вот половые доски надо... и на это место что-то поставить для маскировки. Подтянул одну из кроватей, она аккуратно прикрыла собой всё, что мы тут наследили.

Теперь собрать ценности и ничего не оставить... минут десять у меня на это ушло — собирал я их в наволочку, снятую с постели лектора, больше никакой тары не нашёл. Итого 22 украшения, в основном бусы и серьги, куда затесался один большой крест, явно золотой, с пятью камнями по краям и в центре. И 119 золотых червонцев с профилем Николая Второго... 120-й не смог найти, как ни старался... плюнул, добавил туда свёрнутые в трубочку документы, раскрывать и смотреть было некогда, шесть орденов, наволочку на горб, в руки ломик с долотом и искать укрытие для неправедно нажитых сокровищ, быстрее...

На самом деле я это укрытие давно определил, чуть не в первый день своего пребывания в этом лагере — наискосок от столовки метрах в ста стоял полуразрушенный домик типа 'сторожка'. Без крыши и окон, но со вполне прочными стенами. Так вот зашёл я туда чисто от нечего делать, осмотрел все внутренности и случайно обнаружил, что в одной стене вынимаются два кирпича снизу. А за ними есть пустое пространство 20х30 сантиметров где-то, хорошее место для захоронки, подумал я тогда. Вот сейчас эта моя находка и пригодилась — оглянулся по сторонам, никого вокруг нет, никому объяснять содержимое наволочки не надо, да и нырнул в эту сторожку. А там быстренько заложил найденное в тайник, пристроил кирпичи обратно и замазал щели пылью, на всякий пожарный случай.

Теперь надо зачистить место преступ... находки то есть — бегом обратно в фойе, ещё раз посещаем каюту Петровича... ничего компрометирующего не видно... а, чёрт, молоток чуть не забыл... далее в другую каюту, со скелетом... тут всё хорошо, но лучше прикрыть сверху доски, которые мы ломали. Навалил пару кроватных панцирей и назад в фойе. Забираем все инструменты и сделанные приспособы — и к завхозу.

— Захар Кузьмич, — сказал я ему утомлённым голосом, — я закончил, сдаю назад инструменты и надо бы первый этаж закрыть.

— На тебе, закрывай, — отстегнул он от связки нужный ключ, — полольники-то свои сделал что ли?

— А то как же, — потряс я двумя древками в воздухе, — сами полоть будут.

И убежал закрывать фойе... как раз вовремя успел — именно в это время народ с полей и вернулся. Вытер холодный пот со лба и расслабил мышцы лица, а то задеревенели они у меня совсем.

— Ну как, — первым же делом спросила меня Лена, ловко спрыгнувшая из кузова полуторки, — сделал, что обещал?

А Таня немедленно добавила: — Уедем мы отсюда раньше или как?

— Да сделал я всё, сделал, — скорчил утомлённую физиономию я, — битых четыре часа бился, но два образца готовы, вон там стоят, возле кладовки.

Девочки тут же сбегали, куда я там указал, и притащили два орудия, склепанных мною на коленке.

— И как ими пользоваться? — спросила Таня, крутя один полольник в руке.

— Берёшь в руки черенок, — я отобрал у неё полольник и начал показывать действие в лицах, вокруг ещё с десяток зрителей образовалось, — встаёшь задом к лесу и передом к Фаине Георгиевна (поискал взглядом директоршу и встал именно таким образом), опускаешь режущую часть, чтобы она углубилась в грунт на пару сантиметров и тащишь это добро за собой со средней скоростью пешехода.

— И чего, сорняки при этом будут выпалываться? — хмуро спросил Коля.

— Конечно, — подтвердил я, — те, что в борозде, на 100%, а вот с теми, которые ровно между двумя соседними капустами растут, придётся отдельно поработать. Если хотите, я устрою практические занятия после обеда... а не хотите, так завтра проверим на очередном нашем поле.

Фаина заинтересовалась моим представлением, подошла и спросила, как у меня дела. Пришлось повторить всё ещё раз.

— И ты думаешь, эта ерунда заработает? — с большим сомнением спросила она, крутя в руках древко с малым полольником на конце.

— Уверен, Фаина Георгиевна, — твёрдо ответил я, — как трактор будет работать.

— Ладно, завтра посмотрим, — вернула она мне орудие. — И если всё будет плохо, с тебя один лишний день на поле.

— Да помню я, помню, — буркнул я и отнёс полольники к завхозу, а то загуляют их наши пионеры, ищи потом ветра в поле.

А после обеда у нас случилась третья серия Марлезонского балета имени Наташки Овчинниковой — собрала она нас всех на решающую репетицию перед КВН.

— Я тут набросала сценарий выступления, — сказала она, листая тетрадочку, — значит первым делом идёт приветствие. У нас песня про КВН, дальше пара шуток про морковку и сценка с наряжанием ёлки — Малов, текст готов.

— Конечно готов, тщ командир, — ответил я, — вчера ещё сочинил. А кто будет играть?

— Отцом будешь ты, а сынулькой Лена. Есть возражения?

Возражений не последовало.

— Дальше будет разминка, ответы на вопросы из зала, как решило руководство.

— А если у зала вдруг не возникнет вопросов? — сразу же логично предположил я.

— Не волнуйся, там назначены ответственные лица, так что хотя бы пара вопросов нам обеспечена. Дальше у нас идёт конкурс капитанов, к нему тоже не подготовишься, а в конце домашнее задание. У нас будут две песенки, сочинённые Маловым, и пародии, которые сделала Таня. Хватит, наверно...

— Не хватает чего-то, — признался я.

— Чего ещё тебе не хватает? — довольно грубо спросила Наташка.

— Вишенки на торте, вот чего, — ответил я, — хорошо запоминается последняя фраза, как учил нас товарищ Штирлиц, в нашем случае последняя сценка. Вот её бы и сделать ударной.

— Предложи тогда чего-нибудь, если ты такой умный.

Я мучительно попытался вспомнить, над чем больше всего ржали во времена второго пришествия КВН, и таки припомнил сказку о Репке в исполнении Пятигорской команды. Кратенько пересказал содержание, а в конце добавил:

— У нас тут хоть репка и не растёт, но всё равно же овощ, так что, по-моему, очень в тему будет.

— Хорошо, — приняла решение Наташка, — тут можно почти всех задействовать... и хорошо бы музыку какую-нибудь к этой сцене присобачить.

— Да пусть будет хоть из того же сериала про Штирлица, — предложил я.

— Ладно, — приняла решение Наташа, — по ходу дела решим, а сейчас прогоним всё выступление от начала и до конца, поехали...

— —

А после репетиции меня нашёл Сёма Босой и предложил выяснить наши отношения на берегу Волги.

— Да туда же час пилить, — возмутился я, — поближе места что ли нету.

— Нету, — отрезал он, — со мной будет Боб, ты тоже возьми кого-нибудь. Через десять минут выходим.

— Только давай без ножей, — предупредил я его, — не хочется, чтобы кто-то в больницу угодил или ещё чего похуже.

Я нашёл Коляна, тот сразу согласился, и мы вчетвером вышли в путь-дорогу — идти надо было к каналу, а потом свернуть на полдороге.

— Тут вчера на нас местные ребята наехали, слышал? — спросил я у Босого.

— Не, ничего не слышал, — отвечал он, — где это было?

— Да вот здесь же недалеко, у Светлого озера, — и я показал направление, по которому располагалось это озеро.

— И чем наезд кончился?

— Да побили мы их с Коляном, — Коля согласно кивнул, — только боюсь, что на этом разборки с ними не закончились, как бы они снова не припёрлись.

— Придут, посмотрим, — лаконично бросил Босой.

А я, кажется, накаркал своими рассказами — буквально через сотню-другую метров на нашем пути выросли всё те же вчерашние трое пацанов во главе с Андрюхой, но кроме них там была ещё парочка парней, явно постарше и явно получше подготовленных.

— А вот и они сами к нам пришли, — издевательски начал разговор Андрей, — готовьтесь, щас мы вас убивать будем.

— Стоп, — скомандовал Сёма одновременно и нам и противоположной группе, и все как-то разом подчинились. — Давайте разберёмся, пацаны — какие у вас к нам предъявы есть?

— К тебе и к этому вот, — Андрей указал на Боба, — никаких нету. Пока. Так что вы можете валить на все четыре стороны, а к этим двум (и он очертил пальцем нас с Колей) предъявы конкретные.

— Валить мы никуда не будем, — обиделся Босой, — пока. Давай вываливай, чего у тебя к этим парням накопилось, а мы послушаем.

Андрей пожевал губами, переглянулся с соседями и видимо решил пока на рожон не переть, а выдал такое вот обвинительное заключение:

— Они наших ребят вчера отмудохали. Ни за что — те просто закурить попросили. Так что с них теперь причитается.

— Теперь ты расскажи, как дело было, — повернулся Босой ко мне.

— Рассказываю, — начал я без запинки, — мы с Коляном плюс две девочки из нашего лагеря...

— Что за девочки? — сразу же уточнил Боб.

— Лена с Таней из семнадцатой каюты, — уточнил я, — так вот мы вчетвером тихо-спокойно загорали на Светлом озере, никого не трогали. А тут появляются эти трое (я показал, кто именно), начинают грубить, требуют все деньги из карманов и обижают девочек. Пытались обидеть, мы не дали. Вот и весь мой рассказ... да, закурить никто ни у кого не просил.

— Получается, что это вы кругом неправы, пацаны, — обратился Босой к Андрею, — и вы теперь нам должны, а не мы вам.

— Моё слово против его, — угрюмо ответил тот, — почему ты ему веришь, а не мне?

— Да потому что мы давно уже вместе в лагере живём, и его я как облупленного знаю, не врёт он никогда, — ответил Босой, — а тебя в первый раз вижу.

— Ну значит будем махаться, — и Андрей начал стягивать с себя олимпийку, синюю кофту с застёгивающимся на молнию воротником, очень популярный наряд в то время.

— —

Через пару минут всё закончилось — с нашей стороны потерь не было... ну почти не было, фингалы под глазами у всех, кроме меня нарисовались, а вот противники были повержены напрочь — на ногах никто не остался.

— Значит так, пацаны, — сказал в заключение Босой, — ещё раз кто из ваших наших ребят или девочек заденет, руку тому сломаю. Я ясно объяснил? Не слышу ответа!

Ответ был в форме мычания, которое впрочем Босого устроило, мне же он добавил:

— А ты здорово махаться навострился — покажешь нам эти приёмы?

— Какие вопросы, Сёма, — расплылся в улыбке я, — всё покажу и расскажу, могу в замедленном темпе. Только я ведь всего полгода в эту секцию ходил, так что умения мои на самом начальном уровне. Кстати, — вспомнил я, — мы же с тобой биться шли, но не дошли...

— Забудь, — махнул рукой Сёма, — считай, что мы всё выяснили без битья. После ужина давай соберёмся на том месте, где ты ринг соорудил, там и покажешь.

— Забились, — лаконично отвечал я, обрадовавшись такому разрешению своих проблем. — Синяки надо как-то закрасить что ли, а то Фаина начнёт приставать с вопросами.

— И чем мы их закрасим? — спросил Боб.

— Так у Ленки же есть косметичка, а там тональный крем, — неожиданно пришла мне в голову такая идея, — можно им закрасить.

— А не западло нам будет так краситься? — спросил Босой.

— Если никто не увидит, то норм, — твёрдо отвечал Боб, — давай тащи сюда эту косметичку, у тебя фонарей нет, а мы пока в кустах посидим.

Лена была, конечно, сильно удивлена моей просьбой, но крем выдала без разговоров. Поинтересовалась только, когда я уже уходил, зачем мне оно надо — я ответил, что для репетиции завтрашнего КВНа, этот ответ её полностью устроил.

И вот вы возможно будете смеяться, но ночью мне опять привиделся давешний чекист Фролов. Так же заглянул в наше окошко и так же поманил меня пальцем на выход.

— Ну ты молодец, Витюня, — сказал он мне, когда мы уселись рядом на скамеечку возле пожарного щита. — Всё сделал, как по писаному, и лектора этого пузатого грамотно развёл.

— Не разводил я его, — начал оправдываться я, — мне и в самом деле идея про тайник в снаряде пришла после его отъезда.

— Ладно, не будем про это... а кстати — почему ты не испугался, что снаряды могут внезапно сдетонировать?

— Даже не задумался об этом ни на секунду, — признался я, — а что, они могли?

— Вряд ли, там всё протухло давно, но небольшая вероятность таки была... а сейчас, Витя, слушай мои инструкции что делать дальше с этим кладом.

— Слушаю со всем вниманием, — внутренне подобрался я.

— Переложишь это добро в свой рюкзак в самый последний момент, когда народ уже будет на машины грузиться... придумай что-нибудь — забыл мол чего-то. Раньше этого к тайнику своему даже не приближайся.

— Понял, — ответил я, — а в городе что?

— Запоминай адрес — улица Комсомольская, 12-4. Там живёт зубной врач Самуил Абрамыч.

— Знаю я этот дом, барак-бараком, неужели зубные врачи там могут жить?

— Могут, — отрезал Фролов. — Дома он бывает по вечерам после семи, позвонишь, скажешь, что ты от Степан-Данилыча.

— А кто это? — захотел уточнить я.

— Не перебивай, да и неважно это... никто, кодовая фраза такая. Он ответит, что очень рад, как там здоровье у Данилыча, а ты ему, что на днях из больницы выписался и шлёт тебе подарок. На этом обмен кодовыми словами закончен.

— Прям, как в шпионских фильмах, — заключил я.

— Отдашь Абрамычу все монеты... ты их пересчитал, кстати?

— Да, 119 оказалось, 120-ю так и не нашёл...

— Хорошо, отдашь ему все 119 монет, попросишь за них пятнадцать тысяч, он будет сильно торговаться, можешь уступить до десятки.

— А если на двенадцати сойдёмся?

— Значит твоё счастье будет. Это ещё не всё.

— А что ещё надо?

— Пять тысяч из этих денег занесёшь в спортивный клуб Торпедо, знаешь такой?

— Да, конечно, на Автомобильной улице который.

— Найдёшь там тренера Окунева, Михал-Петровича, передашь привет от Самуила Абрамыча и отдашь пять тысяч. Остальное твоё.

— Понятно, — вздохнул я, — родственник что ли?

— Да, двоюродный племяш.

— А с украшениями что делать? — спросил я.

— Спрячь как следует, начнёшь сам искать покупателя — спалишься.

— Всё ясно, товарищ Фролов, сделаю в лучшем виде. Ну нам наверно прощаться пора?

— Да, давай дуй в свою палату, пока тебя не хватились, — Фролов докурил папироску, загасил и бросил её на песок.

— Вопросик ещё один можно? — притормозил я перед уходом.

— Валяй, — милостиво разрешил он.

— Как там на том свете живётся-то? Намекните хотя бы...

— Хреново, Витя, тут живётся... ты лучше об этом не спрашивай, чтобы я тебе врать не начал — будь здоров.

Очнулся я опять в холодном поту, за окном начинало рассветать, вся моя палата спала без задних ног, а двое у окна громко храпели. Я встал и вышел на прогулочную площадку, там на перилах сидела Лена и задумчиво смотрела вниз.

— Что, не спится, Леночка? — спросил я у неё.

— Да, сны кошмарные снятся постоянно, — призналась она.

— И о чём на этот раз приснилось?

— Что ты клад нашёл, вот о чём, — в сердцах бросила она, — и хочешь закрысить его от своих товарищей.

Я смешался и сел на перила рядом с ней.

— И ты этим бредням сразу поверила?

— Это неважно, поверила я там чему или не поверила — ты лучше честно скажи, находил ты чего-нибудь или нет?