Профессионал. Один В Поле Воин

Я сделал недоумевающее лицо и дернул за рукав, стоящего рядом со мной Тейлора: — Грег, это кто?

— Василий Сталин, — я сразу сделал большие глаза, тогда он усмехнулся и объяснил. — Да нет, это не тот Сталин, а его сын.

Бен, тем временем, поинтересовался у стоящего рядом с ним советского журналиста: — Это кто с Василием Сталиным?

— Иван Тормашев. Тренер от 'Динамо'. Похоже, Вася Сталин хочет кого-то из его мастеров себе забрать.

— Откуда знаешь? — поинтересовался Бен.

— А ты как думаешь, чего такое лицо недовольное у Тормашева? — усмехнулся журналист. — Кстати, знаешь, как у нас расшифровывается ВВС?

Я сделал непонимающее лицо и толкнул Бена в плечо: — О чем вы говорите?

Тот быстро перевел мне и приготовился снова заговорить, как я задал новый вопрос:

— Что такое ВВС?

— Дьявол! Забыл, что ты только что приехал. ВВС — это сокращение от военно-воздушных сил, а Василий Сталин — командующий ВВС Московского военного округа, — быстро просветил меня фотожурналист и сразу повернулся к своему советскому коллеге. — Дима, так как расшифровывается ВВС?

— Просто, — ответил тот. — Взяли всех спортсменов. Это юмор наш такой, местный.

Бен сначала 'переварил' расшифровку и только потом рассмеялся.

— Ты чего? — спросил его Грег, но тут взревели двигатели стоявших на старте мотоциклов.

Бен недовольно мотнул головой и отрывисто бросил: — Все потом, а сейчас давайте смотреть.

Зрелище было действительно великолепным. Искрящийся лед, радужными брызгами вылетавший из-под шипов шин, несущихся на бешеной скорости, мотоциклов, гонщики, которые своими шлемами, наплечниками и щитками чем-то походили на средневековых рыцарей, и неистовые крики болельщиков, которые, то стихали, то нарастали до такой степени, что казалось, вот-вот и порвут на клочки морозный воздух. Полный антураж картины, где сошлись сила, мощь и дикий азарт, довершал голос диктора, который, казалось, гремит из динамиков со всех сторон: — ... Владимир Карнеев, общество 'Динамо', обходит своего последнего соперника и выходит на финишную прямую!! Победа!! Мастер спорта Владимир Карнеев стал победителем в заезде, в классе 750 куб. см!!

Тут Бен неожиданно толкнул Тейлора локтем в бок и сказал: — Смотри, Грег, а наш новичок победил, — при этом он ткнул пальцем в списке на Карнеева.

Тейлор хитро посмотрел на меня: — Ну и что! Ставки мы так и не делали. Так что наш малыш в пролете!

Журналисты весело засмеялись. Я посмотрел на них обоих и сказал: — Черт с вами, жулики! Так и норовите ребенка ограбить! Если не хотите, чтобы я на вас тете Марии пожаловался, щелкните меня вместе с моим чемпионом на память!

Бен хитро улыбнулся, переглянулся с Грегом, после чего сказал: — Хорошо, но что ты скажешь об отличном фото, на новой цветной пленке. Я ее только два месяца тому назад получил. Цвета естественные, как в жизни. Обещаю тебе такое фото, что ты до конца жизни будешь вспоминать меня с благодарностью.

— Понял. Что с меня?

— В посольском магазине есть неплохое виски....

— Будет вам виски.

— Вот это я понимаю! Деловой подход! — обрадовались журналисты.

Спустя полтора часа соревнования окончились, и последние зрители стали покидать трибуны. Остались только группки болельщиков-фанатов, которые сбежали с трибун и окружив своих кумиров, поздравляли их, радостно крича. Техники, не теряя времени, отводили мотоциклы к стоящим недалеко грузовикам с открытыми задними бортами, на которых, как я понял, развезут технику по ангарам. Рядом с машинами стояло два автобуса, где уже сидела большая часть участников соревнований, оставшихся без призовых мест. На краю ледяного катка сейчас остались только победители заездов и журналисты, которые брали интервью и делали фото чемпионов. Здесь находился и Василий Сталин со своим окружением, который о чем-то громко спорил с двумя тренерами, стоявших с угрюмыми лицами.

Мы подошли в тот момент, когда Владимир Карнеев позировал уже знакомому нам журналисту из газеты 'Советский спорт'. Победитель, крепкий, румяный от мороза, коротко стриженый парень, стоял у своего мотоцикла. Одна его рука лежала на руле, а в другой он держал шлем. Улыбка у чемпиона была веселая и задорная.

— Сергей, познакомь нас с чемпионом, — обратился Бен к советскому журналисту, закончившему фотографировать победителя.

— Володя, это журналисты из Америки. Бен, Грег и Майкл.

— Владимир Карнеев. Можно просто Володя, — представился гонщик. — У вас там, в Америке, тоже гоняют?

— Нет. Ничего такого, — Бен покачал головой. — Мы никогда ничего подобного не видели! Ты, молодец, парень! Гнал, как сумасшедший. У тебя, похоже, совсем страха нет.

— Мне батя, чуть по-другому говорит: ты, паря, совсем без башки, — и чемпион весело и заразительно засмеялся.

Бен перевел нам, и мы все трое засмеялись вместе с ним.

— У нас к тебе просьба, Володя, — обратился к нему Бен. — Ты не мог бы сфотографироваться с Майклом на фоне своего мотоцикла. Он, кстати, с самого начала предсказал твою победу.

— Если так, то давай. Хотя, погоди! А мне фото будет?

— Еще какое! Цветное! На лучшей американской пленке!

Пока мы решали, как лучше сделать фото: стать перед мотоциклом или за ним, к нам подошел Василий Сталин. Это был молодой человек с густой шапкой черных волос и бровями вразлет, общими чертами лица схожий с отцом. Его живые, веселые глаза, с откровенным интересом смотрели на нас. Впечатление портили наметившиеся мешки под глазами и легкий запах алкоголя, который переплетался с ароматом крепкого одеколона. Впрочем, запах алкоголя я не считал таким уж большим недостатком, потому что двадцать девять лет — это возраст для того, чтобы жить на полную катушку. О нем я читал еще в той жизни. Отважный летчик, хороший друг, при этом имеет взрывной нрав, не уравновешен, сильно пьет и любитель почесать кулаки.

— Это кто? Англичане или американцы? — небрежно поинтересовался он. — И чего они здесь забыли?

— Американцы, товарищ Сталин, — сразу подобрался корреспондент 'Советского спорта'. — Это Грег Тейлор из газеты 'Чикаго Сан-Таймс', с ним Бенджамин Хаксли из 'Нью-Йорк Таймс'. Насколько я смог понять, парнишка по имени Майкл — турист, приехал к нам с родителями. У них там, в Америке, нет такого вида спорта, вот и приехали посмотреть.

Сын Сталина внимательно осмотрел нас, потом сказал:

— Кто я, вы знаете, поэтому представляться не буду. Как жизнь в Америке?

— Не жалуемся, — ответил Бен. — Правда, если бы денег побольше и начальства поменьше, была бы вообще замечательная жизнь.

— Ну-ну, — Сталин усмехнулся, потом посмотрел на меня и спросил. — Парень, а где ты такой реглан отхватил? Совсем, как у меня.

Я сделал недоумевающее лицо и посмотрел на Бена. После короткого перевода вопроса, ответил, что прочитал в журнале про жуткие морозы в Советском Союзе и заказал в мастерской теплую одежду.

— Ну, и как тебе гонки? — последовал новый вопрос.

Услышав перевод, я поднял палец правой руки вверх: — Класс!

— То-то, знай наших!

— Извините, господин Сталин, я не говорю по-русски, но при этом очень рад вас видеть, так как мне сказали, что вы большой любитель спорта и у вас сильная спортивная команда. Я тоже спортсмен. Боксер. Мне никогда раньше не доводилось видеть такого сумасшедшего вида спорта, как гонки на льду на мотоциклах! Я хотел сфотографироваться с чемпионом. Если вы не против, господин Сталин, то мне очень хотелось бы увидеть вас на этой фотографии.

Когда Бен перевел мои слова, наступило короткое молчание, но потом Василий Сталин заливисто рассмеялся: — Шустрый паренек! На ходу подметки режет!

Вслед за ним засмеялись все стоящие вокруг нас. Отсмеявшись, Сталин неожиданно обратился к одному из своих офицеров, майору, стоящему рядом с ним: — Костя, когда у нас назначена встреча на 'Динамо'?

— На послезавтра, в четырнадцать ноль-ноль, Василий Иосифович, — вытянулся майор.

— Отлично. Так ты, говоришь, боксер? — обратился он ко мне.

— Боксер, господин Сталин. Дважды становился чемпионом на любительских соревнованиях, — похвастался я, уже догадавшись, к чему сведется конец нашего разговора.

— Тогда баш на баш, парень. Мы с тобой сейчас фотографируемся, а послезавтра ты приезжаешь на 'Динамо' и проведешь пару боев с нашими ребятами. Скажем так: устроим товарищеский матч Америка — Советский Союз. Там и фото отдашь. Ну что, согласен?!

— Согласен, господин Сталин!

— Тогда не будем терять время.

Бен сделал три фото в разных ракурсах, после чего мы тепло попрощались с советскими журналистами, и пошли к выходу ипподрома.

— Да ты, парень, счастливчик! — восторгались журналисты, обсуждая нашу встречу с Василием Сталиным, но нашей радости хватило ровно до того момента, пока к нам не подошли два сотрудника местных спецслужб. Не только я один это понял, но и журналисты. Они нам показали свои удостоверения, а потом вежливо, на хорошем английском языке, попросили отдать им пленку из фотоаппарата.

— Извините, но в таком случае вы нарушите наш договор с Василием Сталиным. Ведь тогда мы не получим наши фотографии.

На мою попытку отстоять пленку я получил довольно неожиданный ответ:

— Не волнуйтесь, вы получите свои фотографии не позднее двенадцати часов завтрашнего дня. И уж поверьте, у нас они получатся не хуже.

— Это самый настоящий произвол! — воскликнул Бен. — Я буду жаловаться американскому послу!

Возмущение журналиста не имело предела, но сделать он ничего не мог, поэтому достал из фотоаппарата пленку и отдал сотруднику ГБ. После того, как пленка исчезла в кармане теплого пальто, тот сказал: — Жалуйтесь. Это ваше право. Всего хорошего, господа.

Когда сотрудники удалились, расстроенный Бен, с горечью в голосе, пожаловался: — Теперь ты видишь, Майкл, о чем я тебе говорил?! Эти мерзавцы просто взяли и украли мою пленку! Скажи, как можно работать в этой проклятой Богом стране?!

— Извини, Бен, что так получилось. Я не знал, честное слово.

— Да причем здесь ты, парень? О! Знаешь, о чем я тебя попрошу?! Когда будешь драться, набей им всем там хорошенько морды!

— Точно! Майкл, покажи им на ринге, что значит крепкий американский парень! — поддержал его Тейлор.