Я познакомил женщин, тем самым, сдержав слово перед подругой Макса, которой в свое время пообещал, что при первой возможности познакомлю ее с четой Вильсонов. Усевшись, Ева извинилась за Ругера, который был занят по работе и обещал подойти позже. Общий разговор начался с оценки ужина и концертной программы, затем переключился на моду и местные нравы. К моему некоторому удивлению, женщины быстро нашли общий язык, несмотря на разницу их положения в обществе. Стоило Еве узнать о путешествии в Европу, как она призналась, что с детства мечтала попасть в Италию. Она рассказала, что даже начала учить итальянский язык, но потом бросила. Вслед за ней, меня удивила Мария Вильсон, когда рассказала, что начинала свою карьеру дипломатом и работала в Англии и Испании, а стоило разговору зайти о ее причине приезда в Лас-Вегас, как Ева стала восхищаться такой возможностью посмотреть мир. Ее восторги были мне понятны. Подросток-загадка, у которого при этом были совершенно непонятные доверительно-деловые отношения с Максом — ее пугал, злил и раздражал. Даже те большие деньги, полученные ею при сделке с бриллиантом, ничуть не уменьшили ее антипатии. Вот и теперь, стоило ей услышать, что появилась возможность от меня избавиться, Ева, хоть и старалась не показывать вида, но при этом явно обрадовалась.

Появившийся к концу концерта Макс, с ходу включился в разговор, рассмешив женщин парочкой смешных историй. Напряжение, возникшее утром между леди Вильсон и Ругером, себя никак не проявило, оба вели себя так, словно между ними ничего не было. Когда вечер закончился, Макс и Ева уехали, а мы с миссис Вильсон еще посидели у бассейна, разговаривая, а потом разошлись по своим номерам.

За следующие пару дней мы немного с ней общались. Съездили с ней на экскурсию по Лас-Вегасу, потом сходили на чемпионат по боксу для любителей, причем она пошла только потому, что там выступал я. В моей весовой категории у меня было четыре противника, трех из которых я послал в нокаут. Нетрудно было заметить, что леди Вильсон переживала и радовалась за меня от всей души.

— Майкл, ты был как молния! Раз — и твой противник лежит! Только все равно я считаю, что это очень жестокий вид спорта. Одному мужчине ты рассек бровь, другого, в зеленых трусах, так вообще на руках унесли с ринга. Ты же понимаешь, что может найтись более сильный соперник, который тебя может побить. И что тогда?

— Бокс закаляет волю и укрепляет характер, тетя Мария, так что не надо за меня переживать. Как говорит Макс, жизнь полна трудностей, поэтому их надо уже сейчас учиться преодолевать.

— В твоем возрасте надо учиться, создавать основу для своего будущего, а не преодолевать мифические трудности! — вдруг громко и сердито произнесла женщина.

Время от времени, я выдавал свои мысли за высказывания Макса, что вывело женщину из себя, хотя все это время она старалась вести себя максимально сдержанно. Я с удивлением посмотрел на нее. Мария уже взяла себя в руки и теперь виновато смотрела на меня.

— Мне просто очень хочется, Майкл, чтобы у тебя в жизни все было хорошо, — попыталась она оправдать свою резкость.

— Я тоже этого хочу.

Больше мы на эту тему не разговаривали. Ближе к вечеру приехала Ева. Она забрала госпожу Вильсон на новую экскурсию, но теперь уже по магазинам Лас-Вегаса. На следующий день мы должны были ехать на аэродром встречать сенатора, но вместо этого тот вечером позвонил жене в отель и сказал, что не сможет приехать из-за дел. За ним последовал второй звонок и теперь я уже говорил с ним по телефону.

— Рад вас слышать, дядя Генри! Здравствуйте!

— Привет, парень! Как ты там живешь?

— У меня все хорошо, тетя Мария может подтвердить, — ответил я, отыгрывая роль подростка.

— Жена сказала мне, что тебе уже стукнуло шестнадцать. Почему ты нам не позвонил?

— Не хотел беспокоить, а вы оба люди занятые.

— Это неправильно, Майкл! Или мы больше не друзья? — в голосе сенатора чувствовалась обида.

— Друзья, дядя Генри! Обещаю, что исправлюсь и приглашу вас обоих на свой следующий день рождения.

— Вот это правильно. Теперь о поездке в Европу. Ты что-то решил?

— Не знаю, дядя Генри. Мне очень хочется поехать, посмотреть мир.... Но тут Макс... и моя жизнь. Если честно, то пока ничего не могу сказать. Вы точно не приедете?

— Извини, парень, но дела заставляют меня безвылазно сидеть в Вашингтоне. Только вчера я дал окончательное согласие на новую работу, поэтому мне понадобится все мое время, чтобы закончить со старыми делами, так что, как ты понимаешь, у меня на счету каждый день. Насчет большого путешествия еще раз подумай, а теперь извини, мне надо идти. И еще. Майкл, я буду очень рад снова увидеть тебя. До свидания.

— До свидания, дядя Генри.

ГЛАВА 2

За годы своей работы за рубежом, мне приходилось иметь дело не только с китайцами, но также с корейцами и вьетнамцами. Сталкиваясь с представителями всех этих народов, пришлось изучить их традиции, тонкости общения и выражения чувств. Именно поэтому, придя на очередную тренировку в тир, я сразу заметил, что уборщика-корейца заменил китаец. Для обычного посетителя они были на одно лицо, да и мало ли что бывает, заболел человек или сменил работу, но в этом случае корейца сменил бы его земляк, но никак не китаец. Его появление стало поводом чтобы на ум пришел Ли Вонг, который, как я прекрасно знал, не оставит безнаказанно смерть своего сына. У меня была надежда, что Триада не сможет связать мальчишку-американца со смертью китайца в его номере. Единственный след мог дать шофер-китаец, который привез нас тогда на место встречи, но из того, что он видел, он должен был быть уверен в моей смерти. Если глубоко не копать, то гибель Вэя в гостинице и то, что случилось в карьере, объединить весьма сложно, тем более что прямых свидетелей не осталось, вот только старик, с его въедливым и острым умом, вполне может выстроить логическую цепочку, если ему доложат о пятнадцатилетнем подростке.

'Так оборвалась ниточка или нет? Или Вонг сумел найти и связать оборванные концы? Если так, то этот уборщик — первый тревожный сигнал, говорящий о том, что старик нашел меня. Насколько я его знаю, он захочет получить меня живым, для того чтобы узнать, что произошло на самом деле, как и получить удовлетворение от моей смерти. Если все так обстоит, то, как долго китайцы знают обо мне? Триады, как организации, в Лас-Вегасе нет, значит, сейчас здесь только информаторы. Если у меня не паранойя, то они только-только начали отслеживать меня. Старик опытный, осторожный и хитрый хищник, который видит во мне достойного соперника, но и он толком не знает, что я собой представляю. При этом он должен понимать, что у него только одна попытка, а о последствиях неудачи ему придется сильно пожалеть. Пришлет пару соглядатаев, которые определят место, где я более всего уязвим, а затем приедут боевики. Для основной операции Вонг отберет человека четыре, которым объяснит, что я опасен, а значит, надо действовать с особой осторожностью. В общих чертах это все. Осталось только все это проверить'.

Закончив стрельбу, я немного поболтал со служащим тира, который отвечал за техническое состояние оружия, при этом вскользь поинтересовался новым уборщиком, который в этот самый момент подметал пол: — Куда прежнего старичка дели?

— Старикашка Дэ Хюн частенько болел, но тогда его заменяли внуки. Теперь появился.... Имя никак не запомню. Кстати, ты первый заметил, что у нас новый уборщик.

Узнав, что хотел, перевел разговор на новую модель пистолета, потом мы немного поспорили, после чего я ушел.

Резкая смена уборщика подстегнула мою подозрительность, но внешне ничего не изменилось в моем поведении, все так же я менял маршруты, маскируя их под прогулки. Азиатов в Лас-Вегасе было немного, поэтому я был уверен, что рано или поздно вычислю 'хвост', вот только слежки не было. Отсюда можно было сделать вывод, что Триада вычислила мои базовые маршруты и теперь за мной просто наблюдают из-за витрины китайского ресторанчика или из окна прачечной.

'Может, и нет ничего? Впрочем, есть способ проверить'.

Проверку я решил устроить, зайдя в китайскую забегаловку, которая находилась совсем недалеко от спортивного клуба. Мне приходилось бывать там пару раз, поэтому было известно, что через окно столовой хорошо просматривался отрезок пути до самого входа в боксерский клуб. Если все так, то я там наткнусь на наблюдателя, хотя есть вероятность, что эту роль исполняет кто-то из персонала ресторанчика. Так как фактора неожиданности никто не отменял и тогда есть неплохой шанс, что тот, кому поручено следить, выдаст себя. Подойдя дворами к китайскому ресторанчику, я резко и неожиданно зашел в дверь. Бинго! За дальним столиком, рядом с дверью, ведущей на кухню, сидели и пили пиво два крепких китайца. Я сразу оценил место, которое они выбрали: с улицы их не увидеть, так как столик стоит не прямо у окна, зато они могли легко отслеживать идущих людей. Кроме них в помещении сидело трое молодых парней, судя по виду, студенты. Перед ними стояли миски с лапшой, политой соусом, блюдо с жаренными куриными крылышками и пиво. Устроившись за столиком у стеклянной витрины, они видно только что увидели для себя смешное, и теперь глядя на улицу, тыкая пальцами в стекло, весело ржали во весь голос. Если они не обратили на меня не малейшего внимания, продолжая смеяться, зато китайцы явно напряглись. Нет, внешне ничего не изменилось в их поведении, но умение замечать мельчайшие детали и проводить анализ поведения у меня никуда не делось. Китаец, сидевший лицом к входу, не изменился в лице, но при этом слишком резко поднес к губам стакан. Им он пытался замаскировать движение губ, какую-то короткую фразу, обращенную к своему приятелю, сидевшему спиной ко мне. Его напарник ничего не сказал, но было видно, как напряглись его плечи. Я напрягся не меньше, при этом тоже сделал вид, что все хорошо, после чего сказал, подошедшей ко мне китаянке: — Привет! Вода есть?

— Здравствуйте. Есть все. Вода. Сок. Пиво. Холодный чай, — это было сказано на ломаном, но вполне понятном, английском языке.

— Дайте мне попить прямо сейчас воды, а с собой — маленькую бутылочку холодного чая.

— Десять центов.

Я согласно кивнул головой.

— Сядьте, пожалуйста. Сейчас принесу.

Получив заказ, я в три жадных глотка выпил воду, затем сунул в сумку купленную бутылочку холодного чая, после чего вышел на улицу и неторопливо зашагал в сторону спортзала, прокручивая в голове возможные версии развития событий, пока не остановился на двух наиболее вероятных вариантов. Более вероятный, что меня похищают и вывозят в Лос-Анджелес, а второй — Вонг приедет сюда сам. Сомнений в том, что старик знает, кто убил его сына, больше не было. Вступать в схватку с Триадой, это, то же самое, что идти с противопехотной гранатой против трех вражеских танков. Можно, конечно, убрать Ли Вонга, вот только какие будут последствия? Да и время теперь работало против меня. Если китайцы что-то заподозрили, то могут позвонить Вонгу....

'Стоп. Позвонить. Точно. Действительно, мне надо ему позвонить и как можно скорее'.

После тренировки я остановился возле свободной телефонной будки, зашел и набрал номер, который, в свое время, мне дал глава лос-анджелесской Триады. Этим звонком я пытался убить двух зайцев: узнать на месте ли старик, а заодно попробовать договориться с ним о том, что его месть будет касаться только меня. Если тот попробует мстить кому-либо из близких мне людей, пусть знает, что ни он, ни его младший сын бессмертием не обладают.

— Пожалуйста, говорите, — раздался в трубке, после соединения, женский голос.

— Мне нужно поговорить с уважаемым Ли Вонгом, — сказал я по-китайски поднявшей трубку женщине.

— Кто хочет с ним говорить?

— Не важно. Просто скажите, что это касается его сына.

— Ждите.

Спустя несколько минут в трубке раздался голос старого китайца: — Я слушаю.

— Многих вам лет жизни, уважаемый господин Вонг, — вежливо поздоровался я со старым китайцем.

Он говорил по-китайски, и я ему ответил на его родном языке.

— Майкл. Я так и думал, — узнав меня, его голос не дрогнул, при этом был холоден и резок, как сильный порыв зимнего ветра. — Ты убил моего сына.

— Он не оставил мне выбора, уважаемый господин Вонг. Единственное, что можно добавить к моим словам: наша схватка была честной.

Я знал, что именно это он хотел от меня услышать. Еще ему хотелось узнать причину тому, что случилось, но проявлять любопытство, значит 'потерять лицо'.

— Ты убил моего сына, поэтому умрешь сам. Медленно умрешь.

— Мне очень жаль, что так получилось, но я звоню не для того, чтобы оправдаться или вымолить свою жизнь. Совсем нет. Что сделано, то сделано. Уважаемый господин Вонг, я уезжаю из этой страны, далеко и надолго, если не навсегда. При этом мне очень хотелось бы надеяться, что ваши чувства не заглушат голос разума.

У старика, несмотря на возраст, был острый ум, и он должен был понять, что я звоню для того, чтобы сказать: его месть касается только меня и никого больше.

— Ты и только ты, виновник гибели моего сына, поэтому твоя смерть будет страшной. Знай, в какую бы нору ты не забился, от меня тебе никак спрятаться, — в его голосе не чувствовалось ни отголосков ненависти или скрытой злобы.

Он понял меня, а главное, принял мои условия. Наверно, он все еще продолжал считать, что во мне живет дух воина. Как бы то ни было, я получил, что хотел.

— Спасибо, уважаемый господин Вонг. Я был уверен, что мы поймем друг друга. Еще раз повторю: мне очень жаль, что так получилось.

Несколько секунд тишины, а затем на том конце провода раздался щелчок. Я, в свою очередь, повесил трубку и вышел из будки. Мне действительно было жаль, только не сына Вонга, который оказался завистливым глупцом, а тех потерянных возможностей, которые мне могла дать китайская Триада. Связи, информация, оружие. Все это я потерял из-за нелепых амбиций одного придурковатого китайца. На меня вдруг неожиданно нахлынула злость.

— Вэй, ты мудак. Полный мудак.

После этих негромко, но с чувством, сказанных вслух слов, я неторопливо зашагал по улице.

'Правильно, что сразу не отказался от поездки. Только для этого мне нужно дожить до отъезда'.

Следующие два дня я носился по городу так, что по вечерам напоминал загнанную лошадь. Говорил по телефону, готовил документы, консультировался с юристами, дважды посетил нотариуса, потом обрадовал леди Вильсон своим согласием на поездку в Европу. Провожать ее не стал, чтобы не привлекать излишнего внимания возможных наблюдателей, объяснив это тем, что у меня свидание с девушкой. Леди Вильсон при этих словах многозначительно улыбнулась, а затем спросила: — Когда тебя ждать, Майкл?

— Через два-три дня, тетя Мария.

— Ты все правильно решил, мой мальчик. Мы будем ждать тебя.

Вечером того же дня у меня в номере состоялся разговор с Максом. Впустив его, я тщательно запер дверь.

— Что на этот раз случилось? — спросил меня Ругер, садясь в кресло.