Черные шпили домов приближались и скоро уже было не разобрать — где острые осколки скал впивались в небо с многочисленных островков, а где дома бывших служителей Мрака, грозили раскрыть все свои секреты любопытствующему...посмертно. Вода между островками была издевательски ясно-голубого цвета, спокойная и тихая. Никакой шторм, ветер, магическое возмущение не вызывало рябь на идеально гладкой поверхности. Даже глупая рыба не могла вскинуться над поверхностью — прочная прозрачная пленка покрывала все каналы в Форгосте, обрываясь только у самого выхода в море, где раскинулся порт. Кажется, какой-то король хотел так бороться с контрабандой и морскими тварями, случайно наколдованными одним экспериментатором.

Еще одна насмешка Форгоста — теплые огоньки домашних окон. Стекло само светилось наружу тепло-желтым сиянием, иногда с узором особо ярких линий, которые складывались в рисунки цветов или скелетов. Иногда и то и другое так тесно переплетались и перетекали друг в друга, что казалось, будто на стекле завелось чудовище. Правда, на его окнах в небольшой квартирке у широкого канала светились пентаграммы и демоны. Был еще один оригинал, который изобразил массивную мужскую фигурку с тонкими крылышками. Небольшими такими, изящными, будто лепестки ромашки, только прожилки более четкие. На окнах борделей скелеты переплетались в неприличных позах, связанные побегами с колючими шипами, а некроманты любили эти побеги заменять на требуху. У каждого дома своя специфика, что не говори.

Тонкие шпили и ломаные линии домов, будто высеченные из камня небрежным ударом молотка, заставляли Ричарда все сильнее прижимать к себе Элли и поправлять на ней плотный плащ. Солнце клонилось к закату, и дома постепенно светлели от фундаментов к острым кончикам крыш. Очень скоро город светился грязно-серым даже через слой чуть подтаявшего снега. Врата были, как всегда, открыты нараспашку и соленый морской воздух, сдобренный вонью разложения, вырывался на дорогу к Форгосту, предупреждая путника и давая ему обещания не самого приятного свойства.

Ричард поприветствовал стражу звоном монет, но разве его вина, что они не поймали их на лету и пять кругляшков упали в канаву? Да и лошади у магов резвые — не угонишься за должником по темным улицам. Страже вообще не нравилось по темным улицам ходить — была бы их воля, они бы на ночь запирали врата и прятались...снаружи.

По городу профессор гнал лошадей во весь опор, путая по улицам и темным переулкам, быстро пересекая каналы по старым мостам с уродливыми рожами диких тварей на перилах. Мало кто знал, что традиция пошла с первого неудачного экперимента мастера живой материи. Твари вырвались из-под контроля, съели мага и начали поедать жителей города. Остановили их как раз на мосту, превратив в камень. Превратили не до конца, и бедные сущности до сих пор жили, закованные в гранит, освещая главный мост города желтым светом своих безумных глаз.

Монстров для моста у своей квартиры в небольшом доме, который когда-то был лабораторией отца Эллисон, Экзор наколдовал сам из парочки скелетов, присланных по его душу. Красиво вывернул пару костей, широко раскрыл челюсти, нарастил пару клыков и пропитал светящимся раствором. Ну и носки надел, чтобы было ясно, чьих рук дело. Любитель нанимать скелетов оценил юмор и милостиво простил малолетнего мага с такой оригинальной любовью к вязаным изделиям. Уже потом Экзор понял, к кому дорывался, и кто его помиловал.

В квартире, как всегда, пахло жженой шерстью и засушенными травами. Еще с первых экспериментов молодого мага эти стены впитали первые же результаты — сожженные над горелкой волосы и свежезаваренный чай. Все три комнаты провонялись на веки вечные, только в спальне пряный аромат роз убаюкивал и дарил покой. Туда Ричард и отнес Элли, все еще укутанную в его плащ. Ей невероятно шел мех. Мягкие топорщащиеся шерстинки черного цвета и серый подшерсток красиво оттеняли нежную кожу и чуть покрасневшие от мороза губки. Оставить ее так?

— Элли, — шепотом позвал Ричард, втайне надеясь, что девушка будет все так же крепко спать, а он сам ее разденет и смажет тонкую обветренную кожицу мазью с медом молоком.

— М-м-м? — не отрывая глаз, промычала Эллисон и попыталась выпутаться из плотной ткани. Свой плащ Ричард очень скоро отвоевал и надел на себя — ночью предстояло нанести пару визитов. Плащ Элли так же быстро слетел с хрупких плеч. Потом платье и сапожки...Девушка недовольно поморщилась от холода в одном белье и капризно что-то прошептала себе под нос.

— Что-что? — укрыв девушку и наклонившись к ней поближе, решил уточнить Ричард.

— Спать, говорю, будем, а не по городу шляться, — сонно пробормотала Элли, схватила мужчину за руку и тут же на нее улеглась, заставив и Ричарда улечься с краю небольшой кровати.

— Я упаду во сне.

— М? Умгм...

— Ладно, ты победила, — усмехнулся профессор и обнял девушку, с удовольствием ощутив на шее ее теплое дыхание. Все равно дела до раннего утра потерпят. С сонными и усталыми после ночи работы некромантами общаться куда приятней и продуктивней. — Ты ведь не хотела, чтобы я рядом спал.

— Теперь хочу, — чуть пожала плечами Эллисон и уснула. Своевольная, но Ричарду это понравилось.

* * *

Утром я уже знала, что проснулась одна в постели, даже не открывая глаза и не прислушиваясь к собственному телу, на которое уже не давила тяжесть мужской руки. Может сказать Ричарду, что это трусость с его стороны? Банально, но вдруг сработает?

Завтрак ждал меня на небольшой плите. Кастрюлька с овсянкой была завернута в цветастое полотенце, которое удержало тепло и дразнящий запах молока и ванили. И когда только успел? Дверь хлопнула еще до холодного рассвета за старыми рассохшимися ставнями, а сейчас утро было в разгаре. Низкое зимнее солнце лишь иногда освещало черные крыши домов Форгоста, лениво выглядывая из-за белоснежных туч и тут же прячась обратно, не желая видеть скучный город, ночные жители которого спали, а обычные люди не очень-то торопились заполнять улицы. Хотя, как я заметила поглядывая на улицы через мутное стекло, магазинчики были открыты. Отлично. Еще бы знать, что Ричард в ближайшие часы не придет и не будет злым призраком рыскать по Форгосту в поисках меня.

Планы на ближайшие часы были колоссальными. Но от них меня отвлекли приоткрытые двери лаборатории. В том, что это была именно она, я не сомневалась. Остатки охранных заклинаний и проклятий все еще вились витиеватыми письменами и отдельными нитями по двери и части стены. Если бы Ричард не хотел, чтобы я туда заглядывала, он бы запер дверь, правильно?

Вот только за деревом, пропитанным атимагическим составом, была не святая-святых алхимика, а что-то вроде музея артефактора. Причем артефактор этот — я. В шкафчиках на стенах за стеклянными створками стояли мои "поделки". Еще самые первые мы с отцом делали вместе, когда я только училась держать в руках волшебную палочку и маленькое магическое шило, которым можно было продырявить и металл, и кожу. Мои медальоны одной связкой покоились в первом шкафчике, связанные магической цепью, сковавшей их силу, но не сияние магии. Отец не мог понять, почему каждая бляшка в моих руках обязательно светилась собственным светом, иногда с переливами и отдельными лучиками, которые составляли целые созвездия. А я просто так обозначала направления магии. Зеленые защитные амулеты и желтые исцеляющие. Красные бляшки хранили в себе свернутыми проклятия и огненные стрелы для врагов, которых у меня тогда еще не было, а вот отцу могли пригодиться. Синие алюминиевые бляшки для усиления ментальных способностей и защиты от телепатии — не раз они меня спасали от наказаний, не давая маме прочесть мои мысли. Черные кругляшки с рваными краями для некромантии. Кажется, с их помощью, я впервые подняла зомби мертвого воробушка. Белое сияние, как не странно, шло от амулетов для занятий демонологией. Гравировка пентаграмм будто раскалила серебро добела, но сами кругляшки с заточенными краями были холодны, как кусочки льда. Были еще коричневые, выточенные из дерева бляшки для живой материи и ее превращений, которые очень нравились маме. Особенно вот этот небольшой кругляшек с нераспущенным бутоном розы с одной стороны. На обороте я нарисовала мамин вензель. Ну и простые стеклышки с амальгамой для иллюзий.

Дальше были более сложные артефакты. Накопители, перчатки из прочнейших материалов с заклепками, защищавшими руки отца от острых нитей магии, которые он связывал в новые узоры, волшебные палочки, бытовые предметы с небольшими секретами, вроде гребешка, который насвистывал незатейливую мелодию, когда им проводили по волосам. Была еще шкатулка для писем, которая сама сортировала почту по адресатам. Рама для картин, которая визжала, если ее трогали руки вора или излишне старательная горничная терла полотнище мокрой тряпкой, грозя испортить творение искусства.

Последний шкафчик был открыт и в приглушенном свете солнца сиял медный браслет на кожаном ремне со шкалой времени, стилизованной под старину. Шкала часов (рубины, впаянные в медь) была ближе к центру, чуть шире диаметром шли минуты — изумруды и секунды широким кругом хрусталя рассыпались по самому ободку. Теперь это вдвойне антиквариат. Самые точные часы в мире. Не механика, а магия, черпавшая силу из света солнца, луны и звезд. Достаточно даже отраженного рассеянного луча и капелька света в самом центре пластины стечет к определенному часу, потом переползет на минуты и если браслет чуть тряхнуть, то и секунды забьются живыми искорками. Незаменимая вещь для ритуалов, которые нужно проводить в строго определенное время и ни минутой/секундой позже. Или зелье приготовить, или травы собрать, или демона определенной силы вызвать. Для таких дел настроенные на часовой пояс всей страны механические хронометры не подходили, требовалось время в отсчете от звезд. Именно поэтому ритуалы в основном проводились или под открытым небом или в комнате с проекцией звезд на потолке, но неизменно в тихие ночи без единого облачка на темном полотне. Мой браслет помог бы избавиться от таких ограничений. Он даже облачность фильтровал.

Вот только браслет не работал. Я так и не закончила работу над ним, а настраивать было много чего. Тонкие нити колдовства и подгонка зависимости движения капли от яркости, угла падения луча. Да и каждому камушку надо было сделать привязку к светилам. Сложная работа, которую я хотела закончить с отцом, потому как без дополнительной пары рук было не обойтись. Что ж, кажется, я нашла подарок на день рождения Ричарда, осталось найти ассистента, чтобы этот подарок довести до ума.

Кажется, Крис говорил о своем учителе на летних каникулах, как о сильном артефакторе? Помощь хорошего специалиста пришлась бы кстати. Вот только как я его найду?

Как здесь вообще артефактора найти? И что я могу ему предложить? Очень много денег, разве что, или свою помощь взамен. Начнем пока с денег.

В моей сумке все еще валялся кошелёк и некоторые вещи, прихваченные еще из подвалов Отдела. Вывалив все содержимое на пол, я уселась рядом и отсчитала по одной две сотни монет. Примерно столько же я заплатила за свою учебу в университете, так что за пару часов работы это более, чем достойная плата, да еще и с надбавкой, и, судя по тому, какая у меня появилась идея, это будет даже не надбавка, а компенсация за моральный ущерб. На каменном полу, покрытом тонким ковром, валялся кинжал искусной работы, который мне впихнула в руки Нора, когда собиралась в побег. Если я не ошибаюсь, то по приходским книгам этот артефакт проводили под неказистым названием Птица Мести. Тонкое лезвие с выгравированными четырьмя гарпиями, чьи крылья распахнуты и подняты вверх, переходя в рукоять из переплетенных металлических перьев. Гарпиям следовало шепнуть имя или просто назвать основные отличительные черты существа, которое следовало убить. Кинжал сам открывал портал к искомому и поднимал руку для удара.

Если я попрошу Птицу Мести найти самого сильного артефактора города, то уж точно не промахнусь. Главное — вовремя остановить гарпий и не дать им убить потенциального помощника. Ну и на себя щиты навешать надо. Если Крис был прав и артефактор сильнее нынешнего начальника Отдела тайных знаний, то очень рискую. Интересно, а Ричард тайком на меня сильную защиту повесил? Уверенна, что сильную. Но мои же простенькие защитные бляшки, которые он до сих пор хранил за тонким стеклом, мне еще пригодятся. Такой ворох в свое время мог выдержать десять секунд атак отца.

Одевшись в рабочее платье, навесив на грудь свои артефакты и добавив несколько слоев защиты сверху, я взяла заготовку часов и кинжал.

— Птица мести, — начала я и четыре гарпии тут же чуть повернули ко мне свои лица. Крылья в руке затрепетали, чуть раня острыми перьями руку. — Найди в этом городе самого сильного артефактора.

Когда в прошлом семестре профессор Бен рассказывал, что крик гарпий подобен скрежету гвоздя о стекло или крику "Занято!" из общественного туалета на столичном рынке, он нагло врал. Скрежет куда приятней и крик просто пение светлых духов. Гарпии могли убить собственными вокальными данными при достаточно длительном воздействии. И не громкостью, нет. Просто жить не хочется от такого воя. И когда кинжал разрезал пространство, выбросив меня прямо на мужчину в одном полотенце, ему тоже резко перехотелось жить в таких условиях. Скинув меня на пол, при этом лишившись полотенца, мужчина помогал вбивать длинное лезвие в деревянный пол и, судя по скрежету, дальше в камень. Гарпии успокоились только когда полоска стали полностью скрылась, а рукоять я обмотала тем самым полотенцем, чтобы не хлопала крыльями и не резала руки.

— Пожалуй, за последние семьдесят лет это самое удачное покушение, — все еще нависая надо мной на четвереньках, прошептал мужчина. Непривычно холодное дыхание шевелило кожу на затылке, а руки без ногтей не спешили отпускать мои ладони.

— Вы артефактор? — как ни в чем не бывало начала я.

— В числе прочего, — признался мужчина, чуть склонившись к моему уху, отчего длинные темно-зеленые волосы чуть щекотнули щеку и закрыли от меня комнату. А о том, как плотно он прижался к моему телу, я предпочитала не думать. Чем прижимался, меня тоже очень смущало.

— Вы-то мне и нужны! — как можно радостнее и громче сказала я.

— За меня назначили такое хорошее вознаграждение? Кинжал Птиц Мести, так много побрякушек в вашем декольте, — правая рука мужчины наконец-то перестала удерживать мою ладонь прижатой к полу, но только чтобы пройтись по моей груди и моим защитным артефактам. — Много-много слоев защиты. Неплохо для такой маленькой девочки, да и покровитель ваш неплох.

— Я...эм... может, слезете с меня? Мне нужна помощь с артефактом, я заплачу.

— Натурой обычно не беру, но раз вы так настойчиво предлагаете...Пожалуй, даже позволю такой маленькой девочке побыть сверху, — хрипло, но, кажется, шутливо прошептал мужчина и чуть лизнул мое ухо, прикусывая мочку и спускаясь ниже к шее в то время как его рука запуталась в ворохе амулетов и несильно дернула тонкие шнуры. Вот только сами бляшки от этого рассыпались пеплом. Да и мужчина наклонился чуть ниже, почти прижимая меня к полу и заставляя почувствовать холод его тела и покраснеть от осознания в каком я положении, а точнее — позе. Кажется, он даже не человек... но слабые места у него, как и у обычного мужчины — пах и раненое самолюбие.