...........................................................................................
Вдоль побережья шла полоса низких дюн и Айэт, глубоко увязая босыми ногами в песке, поднялся на одну, чтобы осмотреться. Он боялся здешних патрулей, но равнина, насколько хватал глаз, оставалась совершенно безлюдной. Уже далеко в море виднелся силуэт катера — у самого берега Инсу повернул его назад и они, погрузив вещи на спасательный плот, прыгнули за борт. Айэт невольно улыбался, вспоминая это. Хитрость друга казалась ему восхитительной...
...........................................................................................
На берег они выбрались в плавках — полотенец у них с собой не было, а тратить время на то, чтобы обсохнуть, никому не хотелось. Они так и двинулись в путь не одеваясь, таща на голых плечах узлы с вещами. Идти босиком по влажной траве было невероятно здорово. Она, правда, как оказалось, резала чуткую кожу между пальцами ног, но уже довольно скоро они выбрались на грунтовую дорогу и двинулись к горам по ней.
Дорога казалась бесконечной, но это безумно им нравилось — потому, что они шли по залитой ослепительным солнцем равнине, под глубоким, в перистых облаках, небом, где сильный горячий ветер мгновенно высушивал проступающий на теле пот, а горячая пыль ласкала нагие подошвы. На их пути попадались интересные препятствия — вроде колючего гравия, раскаленного от солнца и обжигающего исколотые травой босые ноги. Пройти по нему было непросто, но делая это Айэт упивался странно сладкой болью. Порой он даже закрывал глаза и шел в жаркой темноте, удивляясь тому, как точно "держит курс"...
Наконец, Инсу объявил привал и они поели, прикончив взятые с катера остатки провизии. Нажравшись, Айэт лег на живот, прямо в глубокую мягкую пыль, сомкнув подошвы босых ног и удобно подтянув под голую грудь руки. Так он продремал до вечера, рядом с другими, а потом они вновь двинулись в путь...
Дорога оказалась на удивление пустынной. Им встретилась лишь пара темно-золотых от загара девчонок — хмурых, пухлогубых, черноглазых, чьи лохматые спутанные гривы доходили до плеч и были чернее самой ночи. Одеты они были лишь в купальники. Очевидно, они вполне разделяли их взгляды на этот удивительный день...
Потом им попалось шоссе с довольно оживленным движением — здесь им чуть ли не полчаса пришлось ждать, пока оно будет пусто в обе стороны, насколько хватал взгляд. Потом, уже перед закатом, они пересекли двухпутную железную дорогу. Под питающими проводами, натянутыми высоко над землей на граненых бетонных столбах, то и дело проносились электропоезда, и здесь им опять пришлось ждать. В сумерках они заметили впереди новую дорогу, которую освещали неяркие синие фонари. Айэт удивился этому, точнее такой трате энергии. Дороги вокруг Асуса никогда не освещались.
— Ничего особенного, — с усмешкой сказал Инсу. — Здесь же метрополия. А Асус — только колония. Кстати, видите то селение? Там наверняка есть телефон. Если я доберусь до него, то смогу вызвать помощь. И наши приключения кончатся.
Но дойти до селения, чьи крошечные белые здания заманчиво мерцали огоньками вдали, не удалось — быстро стемнело, а идти в темноте по кочкам оказалось невозможно, да и их силы, в общем, кончились, вслед за едой...
Ночь они провели в укромной ложбинке, тесно прижавшись друг к другу. Им пришлось размотать свои узелки и одеться. Но под утро Айэт промерз так, что дрожал, отчетливо щелкая зубами. Потом они двинулись дальше в синей предрассветной мгле, на сей раз голодные, не выспавшиеся и злые.
Дорога до селения показалась Айэту очень долгой. Но здесь им всё же повезло — на улицах в такую рань никого не было и Инсу удалось отыскать будку уличного телефона. Прихватив несколько монет, найденных на катере, он скрылся в ней. Через минуту он вернулся, широко улыбаясь.
— Всё ещё лучше, чем я думал. Я связался с... моими друзьями. Они совсем рядом и скоро нас заберут.
На всякий случай, они ушли из селения, усевшись у края дороги. Вскоре у обочины затормозил большой синий автобус и они спешно взобрались в него. Автобус был пуст. Внутри оказалось лишь двое сонных парней, которые не обращали на них внимания. Инсу подсел к ним, донесся шепот...
Айэт помрачнел. Он, конечно, знал, что в Актале существует мощное и организованное движение сопротивления, именуемое Организацией, но не мог даже и представить, что его друг тоже принадлежит к нему, и явно не в рядовом чине, нет. Он понял, что без его помощи никогда не сбежал бы из лагеря и не добрался бы сюда. Всё это сделал Инсу.
...........................................................................................
До столицы они доехали без приключений — их всех сразу переодели в новую одежду, а при опасности они просто прятались под сидениями. Но дорога оказалась долгой. Синее Солнце уже приближалось к краю Вечной Стены, когда небо впереди заслонили гигантские здания Тар-Акталы.
Насчитывающий девять миллионов жителей город был огромен — Айэт убедился в этом, когда им больше часа пришлось добираться до места, где их должны были встретить. Колоссальные здания в виде прямоугольников, квадратных и многогранных призм, казалось, доставали до небес. На их плоские крыши садилось и поднималось множество реактивных леталок — их гул часто заглушал шум уличного движения. От количества людей и машин вокруг у юноши закружилась голова. Он едва мог поверить, что видит всё это наяву...
На окраине города их путешествие закончилось. Проехав в ворота высокой сетчатой ограды, окружавшей длинное четырехэтажное здание, автобус остановился. Вокруг него было много одинаково одетой молодежи. Военных, судя по виду, и сердце юноши замерло. Неужели их всё же предали?..
Но, к облегчению Айэта, они не вошли внутрь, а, обойдя здание, вышли на другую улицу. Через несколько минут их провожатые предложили им войти в подъезд одной из жилых башен.
Из просторного темного вестибюля они поднялись в более тесное и ярко освещенное помещение в самом центре здания. В него выходили двери лифтов. Через минуту они вышли на самом верхнем этаже и через отпертую их провожатыми решетку попали на темную лестницу.
Вход на чердак заграждала массивная стальная дверь. Она бесшумно раскрылась перед ними, но за ней, в просторном светлом коридоре, никого не было.
Только когда наружная дверь закрылась за ними, открылась одна из боковых. Они вошли в большое низкое помещение без окон, залитое ярким светом. В нем стояла какая-то аппаратура, за ней сидели серьёзные, тихо переговаривающиеся люди. Штора, скрывавшая внутренний проем, сдвинулась и вошел ещё один человек.
Сначала Айэт взглянул на его одежду — ослепительно яркую радужную куртку. Только потом он взглянул на его лицо. Перед ним был рослый, отлично сложенный юноша. Под его взглядом Айэт невольно отступил. Он растерялся.
— Не бойтесь, — парень усмехнулся. — Я Нэйс Анкус, руководитель Организации.
Глава 6.
Падение с небес
— Как ты там? — спросила Хьютай.
Ответ раздался из динамика белого воспринимающего устройства, парившего перед ней на силовых крыльях.
— Отвратительно. Если бы не ты, я бы дождался восстановления моего тела.
Хьютай вздохнула. Тогда, вновь очнувшись, она так и не увидела Анмая. Комцентр сообщил, что он не пережил перехода. Но прежде, чем она испугалась, машина напомнила ей, что сознание её парня живо и желает говорить с ней. Этот разговор успокоил её. Хьютай не верила, что её Анмай мертв — ей казалось, что он просто уехал куда-то на полгода — но без любимого ей было очень одиноко...
Что ж, ничего не дается даром. Они ослабили разрушительный импульс вовне, но внутри корабля он стал сильнее. В итоге, на борту "Астрофайры" осталась едва половина из полумиллиона файа. Остальные умерли — на время восстановления их тел. Это было не простое эмбрионирование — оно шло слишком медленно. Биоформаторы выращивали отдельные ткани из синтезированных на основе исходной генетической информации культур стволовых клеток, и уже из них собирали тело. Но это была не механическая сборка, а скорее, срастание независимо развивавшихся частей. В это же время в растущий мозг заносилась вся информация из матрицы. Если бы и воскрешенных оказалось недостаточно, "Астрофайра" могла начать производить новых членов экипажа — не биороботов, а точно таких же, как Хьютай, файа.
Она невольно усмехнулась. Производство людей в промышленных количествах — и промышленным способом — казалось ей невероятно унизительным. Но вся история развития науки — это история умаления человеческой исключительности. А скоро людей не останется нигде и такие казусы станут историей...
— Ты не хочешь полететь с нами? — спросила она.
— Подключившись к компьютеру высадочного корабля? Я предпочту отдохнуть полгода, а потом узнаю всё сразу! — Анмай отключился.
Хьютай проводила взглядом улетающее устройство. Она была обижена отказом парня, но вполне могла его понять. После прибытия в Линзу они собрали уже массу информации — но вот толку от неё оказалось немного.
Устройство Линзы оказалось намного сложнее, чем они ожидали — одних солнц в ней было семь. Её центральную часть диаметром в три миллиона миль отделяла цилиндрическая стена из поставленных впритык труб невообразимого размера.
Гравиметры показали, что в самом центре Линзы находится огромная компактная масса вещества — звезда, красный карлик. Но ни к ней, ни к силовым установкам Линзы нельзя было подобраться. Кольцевая стена оказалась сплошной, без проходов.
Распределение масс в Линзе было таким, что в её верхней центральной части царила невесомость. В периферийной части этой зоны невесомости, уже за пределами стены, вращалось двадцать одно небесное тело: четырнадцать планет и семь солнц, которые были искусственными сооружениями.
Планеты Линзы были настоящими планетами, похожими на Файау — на них были атмосферы, моря и жизнь. Солнца же представляли собой нейтридные многоугольники диаметром в пятьдесят тысяч миль. На их плоскостях, обращенных к поверхности Линзы, сияли колоссальные плазменные прожектора. Плазма удерживалась и нагревалась мощными магнитными полями. Энергия для их генераторов поступала из центральной части Линзы, через её внутреннее магнитное поле. Падая на её нижней плоскости почти до нуля, здесь оно достигало максимальной величины. Температура и спектр излучения у солнц были разными. Цвет их соответствовал семи цветам радуги, и в этом был какой-то смысл. Цветовой код очень легко передавал эмоции: фиолетовые тона обозначали тайну, черные — скорбь и угрозу, синие — спокойствие, желтые тревожны, зеленые — это зелень, растения, то есть буйство жизни, красный ассоциируется с агрессивностью — но это всё у файа! Что этот набор солнц означал для Мэйат, невозможно было представить.
Все они плыли по одной орбите, располагаясь как бы в вершинах призрачного многоугольника. Для наблюдателей на поверхности Линзы солнца всегда оставались неподвижны друг относительно друга. То же можно было сказать и о планетах, но они располагались в вершинах второго, большего многоугольника и потому вращались медленней. Солнца неуклонно обгоняли их — и тот же рисунок солнц и лун повторялся только через год. А солнца и пары лун менялись каждый месяц. 350-дневный год Линзы очень точно делился на семь 50-дневных месяцев — и на 50 семидневных недель. Такое совпадение никак нельзя было назвать случайным. Тем более, что и длина суток тут практически точно совпадала с длиной стандартных суток Файау — суток её Первичного Мира. Тем не менее, планеты, игравшие для обитателей Линзы роль лун, оставались вне зоны освещения солнц. Их свет падал на них через отверстия в боковых гранях нейтридных оснований светил.
Сразу после проникновения в Линзу "Астрофайра" вышла в эту зону невесомости, туда, где вращались солнца и планеты. Ей нужно было пополнить запасы массы. Для этого отлично подошла одна из планет, жизнь на которой непонятно почему погибла. "Астрофайра" зависла над ней, и чудовищный столб плазмы, рвущийся с поверхности, обдал её. Облака камня, испарявшегося под напором гамма-излучения её двигателей, втягивались внутрь корабля. Казалось, на поверхности планеты зажглась звезда. Через несколько часов масс-приемники звездолета заполнились, но вся планета покрылась раскаленным паром...
Покончив с неотложными делами, они занялись изучением поверхности Линзы. Суши на ней было больше, чем воды, и нигде моря не составляли единой системы — они располагались группами, окаймленными горами. Это напоминало сетку с тысячемильными ячейками. Радиальные стены из нейтрида делили её на 14 сегментов. На каждом фиксировались многочисленные признаки развитой жизни, в том числе и разумной. Кольцеобразная зона между центральной и радиальными стенами представляла собой сплошной, без единого острова океан — лишь на его окраины падал солнечный свет.
Поскольку число сегментов было равно числу планет, естественно было предположить, что Мэйат поместили четырнадцать планет, жизнь на которых едва достигла стадии многоклеточных организмов, сюда, внутрь искусственного сооружения, и одновременно перенесли её на поверхность соответствующих сегментов. Конечно, внутри Линзы, в её неизменных условиях, эволюция должна была резко замедлится. Поэтому разумные существа в каждом сегменте возникли немногие миллионы лет назад. Впрочем, файа не знали, вводили ли Мэйат какие-либо изменения в плазму наследственности или нет.
На примыкающих к кольцевому океану участках поверхности температура была тропической, у обода — близкой к нулю. Моделирование показало, что никаких времен года тут нет. Климат всегда был неизменным. Излучение солнц было сфокусировано таким образом, что освещало только нижнюю поверхность Линзы и не падало на её свод. Он и межсегментные стены были совершенно черными и практически не отражали света, за исключением особых зеркал. Отражая день других сегментов, они создавали эффект звездного неба.
Поскольку здесь не могло быть никаких тектонических явлений и все геологические структуры были созданы в момент строительства Линзы, по степени их эрозии можно было установить её возраст. Он оказался равен примерно миллиарду лет.
Назначение Линзы до сих пор оставалось неясным. Наблюдение за развитием жизненных форм в сходных условиях требовало безумных затрат времени. Может, Мэйат, её Создатели, хотели узнать, уживутся ли разные разумные формы? Но Хьютай показалось, что такой способ проверки был организован глупо и по-детски. Во-первых, возникновения таких форм пришлось ждать почти миллиард лет. К тому же, он был довольно рискованным — вечных машин не бывает, а если энергетические системы Линзы разрушатся от времени, вся жизнь в ней просто вымерзнет.
Сегменты Линзы были изначально изолированы друг от друга. Вдоль всего побережья кольцевого океана шел ряд исполинских стальных колонн. Они создавали силовое поле колоссальной протяженности. Но разумные существа легко могли преодолеть барьер, общаясь по радио или с помощью космических кораблей, причем самых примитивных конструкций. Для чувствительной аппаратуры "Астрофайры" не составило труда установить, что так они и делали. Впрочем, они могли общаться и более простым способом — многие защитные башни давно не действовали. Но предусматривали ли вообще Мэйат возникновение разума в их творении?..
