Но Степан не строил по этому поводу никаких иллюзий. Не стоит слишком обольщаться, находясь в золотой клетке. Потому что такие клетки очень легко превращаются в железные...

Нас следующее утро тоска, к счастью, ушла. Остались только слабость и пустота...

В голове никаких мыслей не было вообще. Ни весёлых, ни грустных...

Так что и весь этот день Степан тоже просидел к каюте.

И, как оказалось, зря. Именно в тот вечер, когда Степан валялся на лежанке в расслабленном состоянии, их корабль пришвартовался к причалу столицы островной провинции. Первого большого города на их маршруте.

Обнаружил он это лишь утром. Поднялся на палубу — а корабль у причала стоит.

Как выглядит город в целом, Степан в это утро так и не понял. Потому что с палубы корабля был виден только порт.

В обе стороны от корабля располагались причалы. Причём отнюдь не лодочные. К таким причалам довольно большие корабли могли пришвартоваться.

Они и пришвартовывались. Степан насчитал семь кораблей с одной стороны и одиннадцать с другой.

Цепочка причалов в обе стороны уходила далеко-далеко. Так что при необходимости к ним могло пришвартоваться кораблей двести. Не меньше.

Вся суша перед причалами была занята портовыми сооружениями. Какие-то непонятные машины непосредственно возле причалов. Широкие дороги, по которым снуют повозки с различными грузами. А вдали — то ли казармы, то ли склады.

Степан в судостроении, можно сказать, не разбирался. И всё же, глядя на причалы с пришвартованными к ним кораблями, он не мог понять одну вещь: как это корабли ухитряются подходить к самому берегу? Ведь, как бы круто ни шло вниз океанское дно, непосредственно у берега всегда мелководье...

Но, внимательно присмотревшись к тому, как устроены причалы, Степан понял, в чём тут дело.

Оказывается, причалы размещались не на берегу, а на огромных тяжёлых плотах, накрепко прикреплённых к берегу. Так что возле наружных кромок плотов глубина была довольно большая.

Всё, что до сих пор видел Степан, не было слишком неожиданным. До поры до времени. Потому что, внимательно взглянув направо, он увидел вдали два сооружения, которые, кроме как 'чудовищными', назвать было невозможно.

В первом приближении они походили на детские горки. Правда, с несколькими существенными отличиями.

Во-первых, очень пологие.

Во-вторых, прямые как стрела, — без всяких загибов.

В-третьих, их нижний конец опускался прямо в море.

И, наконец, в-четвёртых, они были совершенно гигантского размера — по длине и особенно по ширине.

В общем, какая-то детская площадка в стиле Церетели.

Степан долго ломал голову, пытаясь сообразить, что это за странные сооружения. Но примерно через час он увидел одно из них в действии — и всё понял...

Один из кораблей отошёл от причала и медленно поплыл в сторону странного сооружения. Доплыв до него, он развернулся и медленно поплыл в сторону берега. А потом вдруг остановился — как будто на мель сел.

Но это была не мель, а жёлоб таинственного сооружения. Точнее говоря, та часть жёлоба, которая находилась на глубине нескольких метров под водой.

На берегу тем временем тоже кипела работа. В двух деревянных сооружениях, больше всего похожих на огромные сараи, распахнули ворота. Поскольку внутри них был полумрак, рассмотреть ничего было невозможно.

Степан лишь увидел, как из этого полумрака вытащили концы толстенных канатов и потащили их к берегу. После того, как эти концы положили возле самой воды, к берегу подплыли две лодки. К каждой из них прикрепили по половине канатных концов.

После этого лодки поплыли к кораблю. Одна — к правому борту, другая — к левому.

Дальше всё было просто. Концы один за другим кидали на пулубу корабля — а там их уже закрепляли. Как именно, Степан разглядеть не мог — было слишком далеко.

После того, как все канаты были закреплены на корабле, лодки отплыли куда-то в сторону. Степан замер. Он уже начал догадываться, что сейчас произойдёт.

После того, как канаты были закреплены, часть людей, стоящие у жёлоба, отошли в стороны, а другая часть — скрылись в огромных сараях. А потом канаты, лежащие на земле, начали постепенно натягиваться.

Наверняка в сараях было что-то вроде лебёдок. Кто крутил колёса — люди или лошади — оставалось только догадываться.

Вот уже верёвки натянулись, как огромные струны. Раздался... нет не звук — какое-то беззвучный рокот, от которого вздрагивала земля под ногами и щемило сердце. А потом корабль дёрнулся и очень-очень медленно стал подниматься по жёлобу вверх.

'Вот будет кошмар, если хоть один канат сейчас лопнет!' — подумал Степан. Но нет — канаты оказались достаточно прочными, и подъем корабля благополучно продолжался.

Где-то через час корабль очутился почти на самом верху жёлоба.

Что было дальше, Степан не видел, потому что на площадку поднялся один из слуг и увёл его в каюту.

Увиденная картина вызвала у Степана двойственные чувства.

С одной стороны, наблюдать за подъёмом корабля на берег было очень интересно. Как жаль, что он не сумел досмотреть его до конца! Хотя примерно представить можно. Поднятый на берег корабль гораздо легче чистить, конопатить, смолить... Или что там ещё делают с кораблями?

С другой стороны, было очень хорошо видно, что люди этого государства в плане технологии отнюдь не дикари. Они знают многое такое, о чём Степан не имеет ни малейшего представления.

Но вот есть ли хоть что-то, что хорошо известно ему, но совершенно не известно им? И не просто интересное или забавное, а безусловно полезное?

Вот если бы перед ним, Степаном, поставили задачу: как вытащить корабль из воды, чтобы отремонтировать? Смог бы он решить её?

Во всяком случае, попытался бы... Но как?

Если говорить честно, вряд ли ему пришло в голову что-то, похожее на детскую горку. Скорее всего он попытался бы сделать аналог сухого дока...

Стоп! Это интересно... Может быть, сухой док в самом деле реально сделать в условиях средневековья?

Какая там основная идея? Есть бассейн, достаточно широкий и глубокий, чтобы в нём мог поместиться корабль.

Вот корабль в него и заплывает. После этого ворота, через которые он заплыл, закрываются. На не просто закрываются — задраиваются так, чтобы через них ни капли не просочилось. Затем вода из бассейна откачивается — и пожалуйста! Корабль находится на суше и с ним можно делать что угодно!

Ясно и просто? Если бы!

Ну, с бассейном всё вроде бы понятно. Его выкопать можно. А как сделать такие водяные ворота, чтобы их и открывать /закрывать легко было, и вода бы через них не просачивалась? Сделать резиновые уплотнители? А есть ли здесь что-то, хотя бы отдалённо напоминающее каучук?

Вторая проблема — как откачивать воду? Степан имел очень смутное представление о том, как устроены различные типы насосов.

Но если бы даже, решив огромное количество технических проблем, Степан и сумел бы построить сухой док — что бы это дало? Всего лишь ещё один вариант решения уже решённой проблемы.

Да, конечно, он мог бы сказать, что сухой док гораздо лучше, чем уже созданный и освоенный гигантский подъёмник. Но чем? В данный момент Степан и сам этого не знал.

В общем, бессмысленная это затея... Надо что-то другое придумать...

Больше в этот день Степана на прогулку не выпускали. Так он и провёл вторую половину дня, думая на всякие грустные темы...

А вечером, когда он уже начал дремпть, корабль вдруг дёрнулся и начал медленно двигаться. Похоже, они покидали этот огромный город. Жаль, что так и не удалось толком его рассмотреть...

Эта мысль была последней перед тем, как Степан заснул.

Глава третья. Слова чужого языка...

Утро следующего дня оказалось богатым на новости.

Начать с того, что в гостевых аппартаментах появилось ещё два обитателя.

Последнюю среднюю комнату занял весёлый молодой человек. Хорошо одетый, энергичный и очень уверенный в себе.

В последней маленькой комнате обосновался слуга этого молодого человека.

Но главная новость заключалась в том, что Степана наконец-то начали учить языку. А учителем как раз и был вновь прибывший молодой человек.

Первое занятие состоялось сразу после завтрака. Когда Степан, не о чём не подозревая, собрался на утреннюю прогулку, весёлый молодой человек знаками остановил его и (опять же знаками) пригласил к себе в каюту.

Когда входная дверь за ними захлопнулась, хозяин каюты повернулся к Степану, и, приложив правую руку к левой стороне груди, слегка наклонил голову и произнёс:

— Алгур Иргуш.

Степан сразу понял, что хозяин каюты только что себя назвал.

И ответил аналогичным действием. Только (сам не понимая почему) назвал лишь своё имя (без фамилии).

Весёлый молодой человек улыбнулся. Процесс изучения языка начался.

Следующим словом, которое узнал Степан, было слово 'человек'. Обозначено оно было очень просто: Алгур Иргуш приложил руку к своей груди и произнёс 'денаш', а потом коснулся груди ученика и сказал то же самое. Что это ещё могло обозначать, кроме человека?

В течение следующего получаса Степан узнал больше двух десятков слов. Самых простых: голова, рука, нога, стоять, сидеть, идти... В общем, таких, значение которых можно было объяснить 'с ходу'.

Чуть сложнее было изобразить 'да' и 'нет'. Но, вероятно, они были очень важны для дальнейшего обучения, поэтому Алгур Иргуш, проявив большое упорство, всё-таки донёс эти слова до Степана.

Кстати говоря, вместе с 'да' и 'нет' Степан узнал их эквивалент в виде жестов. Жесты эти для жителя Земли были странными и непривычными. 'Да' обозначалось лёгким помахиванием кистью руки (очень похожим на жест приветствия). Чтобы показать 'нет', надо было эту самую кисть сжать в кулак и снова разжать.

В общем, обучение языку началось довольно быстро. Степан прикидывал, что уже где-то через пару дней он начнёт строить простейшие фразы.

Оказалось, что не так всё просто.

Во-первых, Алгур Иргуш решил проверить, насколько хорошо Степан помнит пройденный материал. Он начал показывать знаки один за другим, а Степан должен был произносить соответствующие им слова.

Оказалось, что с первого раза запомнилось всего несколько слов. Но Алгур Иргуш проявил невероятное терпение, три раза подряд повторив забытые Степаном слова. А потом устроил вторую проверку. Теперь Степан запомнил почти половину слов.

В конце концов на шестой проверке Степан сумел повторить все слова. Но Алгур Иргуш на этом не успокоился и решил сделать ещё одну проверку — седьмую.

Когда и она была пройдена успешно, обучающий широко улыбнулся. Похоже, учёба происходила в приемлемом темпе.

Степан решил, что теперь они перейдут к изучению следующей порции слов — и всё покатится по уже пройденной колее.

Но оказалось, что самое трудное ещё впереди...

Алгур Иргуш опять стал показывать все знаки один за другим, сразу же говоря нужное слово. А Степан должен был эти слова повторять.

Если это была проверка знания слов, то какая-то уж больно простая. Нет, тут явно что-то другое!

А потом Степан заметил, что Алгур Иргуш внимательно вслушивается в то, как землянин произносит новые для себя слова. И очень быстро стало ясно, для чего это нужно.

Тут надо сделать небольшое отступление. Новый язык звучал не совсем так, как русский. В каждом звуке, в принципе, чувствовалось отличие. А три звука вообще никаким русским не соответствовали.

Степан произносил слова как мог. На привычный для себя манер. С точки зрения местных он наверняка говорил с заметным акцентом.

Что дело именно в этом, стало ясно через пару минут, когда Алгур Иргуш стал произносить одно и то же слово по два раза. Сначала так, как говорил Степан (то есть с русским акцентом), затем — в правильном (то есть местном) варианте.

Впрочем, Алгур Иргуш не стал произносить все слова. Остановившись примерно на четверти списка, он произнёс слово 'денаш' (человек) с русским акцентом, одновременно сделав правой рукой жест 'нет'. А затем то же слово, но на местный манер, сделав рукой жест 'да'. И вопросительно поглядел на Степана.

Степан произнёс слово 'денаш', как умел (с русским акцентом), сделав при этом знак 'нет'. А потом зажал рот рукой, сделав другой рукой жест 'да'.

Алгур Иргуш улыбнулся: они поняли друг друга.

И начался кошмар...

Степан вспомнил, как класс, в котором он учился, начал изучать английский язык. Как их всех измучили с произношением! Тогда казалось, что они неплохо освоили странные и непривычные звуки этого языка. И только (уже во взрослом возрасте), пообщавшись с реальными носителями языка, Степан понял, с каким сильным акцентом он говорит. Получается, не очень-то хорошо его учили...

Здесь, судя по всему, было не так. Алгур Иргуш оказался очень въедливым преподавателем. И к делу подошёл невероятно серьёзно.

Об этом можно было судить хотя бы по тому, что следующие два часа они отрабатывали произношение одного-единственного слова.

Слово было то самое, первое: 'денаш'. Выяснилось, что Степан в нём все пять звуков произносит неправильно!

С первым и последним звуками всё было относительно просто: 'д' надо было произносить с лёгким придыханием, а 'ш' — с чуть большим шипением, чем в русском языке. С 'н' было чуть потруднее: этот звук должен был быть непривычно звенящим. И даже каким-то протяжным.

Но в конце концов с тремя согласными закончили. Остались две гласные.

Степан решил, что с ними-то больших проблем не будет: на слух они практически не отличались от русских 'е' и 'а'.

Но оказывается, главная проблема как раз и заключалась в том, что Степан не чувствовал никакой разницы! Потому что с точки зрения Алгура Иргуша разница была, и очень даже заметная...

Степан чуть не свихнулся, пытаясь эту разницу понять. Раз за разом он вслушивался в звуки чужой речи, пытаясь понять, что он делает не так.

Алгур Иргуш вёл себя при этом на удивление терпеливо, не высказывая никакого видимого раздражения по поводу непонятливости своего ученика.

Наконец Степан сумел расслышать, что 'е' в слове 'денаш' чуть-чуть похоже на 'и'. И начал пытаться этот звук воспроизвести.

Оказалось, что надо было при произнесении этой гласной открывать рот чуть-чуть меньше. Только и всего!

Со второй гласной дела пошли гораздо быстрее. Оказалось, что местное 'а' чуть-чуть похоже на 'о'. И при его произнесении рот надо открывать чуть-чуть побольше. И ещё немного округлять.

Когда Степан всё-таки научился правильно произносить первое слово, наступил, наконец, долгожданный перерыв на обед.

Остальные уже давно поели, поэтому Степан и его учитель обедали вместе. Блюда им подали совершенно одинаковые. А так как Алгур Иргуш был лицом достаточно привилегированным, обед получился очень вкусным и даже, можно сказать, изысканным.

Степан надеялся, что после обеда ему дадут отдохнуть. Ничего подобного! Когда был съеден десерт, состоящий из грозди ягод, похожих на виноград, Алгур Иргуш жестом пригласил Степана продолжить занятия. А тому так не хотелось этого делать!