Чаганов: После войны

Перед его широко раскрытыми глазами, как в старом кинофильме с его женой в главной роли, мелькают кадры — незнакомец бьёт кинжалом Лань Пин, она с удивлением смотрит вниз на длинное узкое лезвие, торчащее из груди, в луч света на миг попадает лицо убийцы...

'Это же Хэ',— проносится в голове у Мао, прежде чем он теряет сознание.

* * *

Кан Шэн, руководитель Шухэйбу — разведки, контрразведки Компартии Китая и Генерального штаба Китайской Красной Армии, склоняется над лежащим в раздвижном кресле Мао Цзэдуном:

— Председатель, скажите, как вы себя чувствуете?

— Что с Цзян Цин?— Рывком поднимается с места Мао.

— Примите мои соболезнования, Председатель,— на худом лице Кан Шэна возникает скорбное выражение,— ваша жена скончалась на месте.

— Показалось,— Мао обессиленно падает в кресло,— что лицо убийцы мне кого-то напоминает.

— Уму непостижимо, Председатель,— скорбное выражение Кан Шэна мгновенно превращается в льстивое,— как вам удалось за то мгновение ока рассмотреть её лицо. Это Хэ Цзычжень, ваша бывшая жена, которую вы отослали в Россию. В её карманах мы обнаружили советский паспорт со штампом пограничной службы в Чунцине и посольства Чан Кайши в Москве. Нам ещё аукнется наша былая доверчивость по отношению к советским, они уже переходят к открытому террору...

— Не говори глупостей,— резко обрывает его Мао,— товарищ Хэ родом из Чунцына, видимо она рвалась на родину, а русские не могли её насильно удерживать. Вместо того, чтобы просто отказывать ей во въезде, надо было провести с ней беседу... Я хочу её видеть, приведите её ко мне.

— К сожалению, Председатель,— в глазах Кан Шэна мелькает испуг,— это невозможно. Охрана, опасаясь, что убийца бросится на вас, ликвидировала её.

— Ты — болван,— в бешенстве Мао хватает с рядом стоящего столика трубку полевого телефона и начинает лупить ею Кана,— мало того, что ты не в состоянии защитить резиденцию Председателя, твои люди убивают единственного человека, который мог...

— Я виноват, Председатель,— частит Кан Шэн, стоически вынося побои и даже не пытаясь защититься от тяжёлых ударов по голове,— и достоин самого сурового наказания. Мне нет никакого оправдания, но позвольте заметить, что здесь не обошлось без предательства...

Мао с силой бросает разбитую трубку в стену, охранники у двери замирают в нерешительности.

— ... Посудите сами, ведь кто-то переправил Хэ из Чунцина в Яньань,— продолжает Кан Шэн, растирая кровь по лицу,— кто провёл её в Цзаоюань. Здесь ей ничего не было известно, так как сюда мы переехали лишь полгода назад, но Хэ здесь обошла наши посты и чувствовала себя как рыба в воде. Я думаю, что здесь не обошлось без русских — из их лагеря ваша резиденция — как на ладони...

— Ты — идиот,— Мао ищет взглядом вокруг себя ещё что-нибудь потяжелее,— никто не станет подсылать убийцу с паспортом своей страны в кармане... Бросьте его в подвал! Ну!

Охранники оживают только после того, как в их сторону летит телефонный аппарат.

* * *

— Скажите, товарищ Лю,— Мао подходит к небольшому изящно отделанному секретеру и достаёт из него початую бутылку голландского джина,— могут ли русские стоять за этим покушением?

— Исключать этого, конечно, нельзя, Председатель,— голос 'второго человека в партии' и главного советника Мао кажется таким же бесцветным как и его внешность,— но вряд ли это так. Им совершенно ни к чему так расправляться над Цзян Цин, тем более поручать это Хэ, долгое время проживавшей в Советском союзе. Нам хорошо известно, что она несколько раз пыталась вернуться в Китай, поэтому зная настойчивый характер товарища Хэ — это было только вопросом времени. А помноженный на такие черты как ревность и несдержанность можно было предположить, что она склонна к чему-то подобному. Я бы высказал предположение, что отказывая ей во въезде, Кан Шэн мог провоцировать её на это покушение. В конце концов ему, как руководителю вашей охраны, было проще всего подвести Хэ к Цзян Цин на расстояние вытянутой руки...

— Как вы думаете, товарищ Лю,— Мао, не предлагая собеседнику, наполняет стакан для виски джином и делает маленький глоток,— может быть отменить мой визит в Чунцин? Существует ли опасность нового покушения на нас, на вражеской территории врагам будет это сделать легче?

— Опасность покушение без всякого сомнения реальна, Председатель,— почтительно склоняет седую голову Лю Шаоци,— и главным образом со стороны Чан Кайши. То, что американцы прислали свою миссию в Яньань больно бьёт по его самолюбию. После этого претензия Чан Кайши на лидерство в Китае померкла. Однако, на мой взгляд, теракт именно в Чунцине полностью бы поставил крест на его перспективах. И американцы, и русские, которые также выступают за переговоры, никогда не простили бы этого ему...

— Русские и американцы имею разные цели в Китае,— чиркает спичкой Мао, прикуривая сигарету 'Лаки страйк'.

— Совершенно с вами согласен, Председатель, но в этом они едины — и те, и другие не хотят допустить единства всего китайского народа. Им так удобнее — разделяй и властвуй, вот их цель.

— Этот новый лидер русских,— прищуривает глаз от сигаретного дыма Мао,— Ча Ган — 'Чайный базар'...

— Точно так, Председатель.

— ...Да. Он, судя по фото, ещё очень молод, а следовательно, не опытен.— Мао с кряхтением откидывается в кресле.— Как вы считаете, товарищ Лю, есть ли надежда, что юноша собьётся с пути, проложенного Кормчим?

— Очень слабая, Председатель, судя по его действиям, Ча Ган и есть наш самый заклятый враг. Согласно сведениям из аппарата ИККИ, именно он продвигает в Кремле идею сделать Ван Мина новым лидером Китая. Для этого готовится почва в виде создания коммунистической партии-двойника, исключения КПК из Коминтерна и введении туда партии Ван Мина.

— В таком случае,— хмурится Мао, отрываясь от спинки кресла,— у русских, всё-таки, есть причина убить меня.

— Всё верно, Председатель, причина есть, а условия для покушения ещё не созрели. Русские не хотят также чтобы Чан Кайши захватил всю власть в Китае, если погибнет признанный в народе лидер китайских коммунистов. Кто знает у нас какого-то Ван Мина?

— Пожалуй вы правы, товарищ Лю,— Мао делает большой глоток джина,— условия не созрели. Надо будет в Чунцине непременно уломать генерала Маршалла на поставки оружия, без него нам всем смерть.

* * *

— Товарищ Цзян, какая честь для меня,— расплывается от удовольствия глава тайной полиции Гоминьдана генерал Дай Ли,— приветствовать у себя в кабинете сына нашего почтенного Председателя.

— Благодарю вас, товарищ Дай, за эти слова,— 'Елизаров' с почтением склоняет голову перед старшим,— и прошу извинить меня за столь поздний визит. Важные обстоятельства вынудили меня нарушить правила приличия.

Генерал делает знак помощнику и тот мгновенно исчезает за дверью:

— Понимаю-понимаю, у государственных дел нет перерыва на отдых. Как прошла ваша поездка в Москву.

— Спасибо, генерал, она была полезной и помогла отцу принять окончательно решение по известному вам вопросу. Он просит прощения за тот публичный выговор, которому подверг вас на последнем заседании Военного Совета Национального правительства. Это было сделано намеренно, чтобы информация о вашей размолвке разлетелась как можно шире.