Изжить влияние Темного Лорда — вот глобальная цель, и умение сдерживаться — тут только первый шаг.
Не то чтобы Чарли рвался перевоспитывать Рона, но обойти этот вопрос не получилось. Впрочем, оригинальный Поттер на этот счет не высказывался, так что Чарли, скорее, прикрывал тылы от слабой возможности предательства — по привычке. Доверяй окружению, но проверяй — и проживешь долго, хотя, возможно, и не слишком счастливо.
— Все равно это как-то чересчур, — вздохнула Джинни, — в голове не укладывается.
— Да, да, не укладывается, и как только организаторы додумались выпускать школьников против таких опасных существ? — Невилл внезапно оторвался от газеты и затараторил: — Чем они думали? Хорошо, что Гермиона такая сильная и красивая, а если бы нет? Ведь если посмотреть...
Он тараторил и тараторил, захлебываясь словами и возмущением, выплескивая аргументы, накопившиеся за время шестикратного прочтения и разглядывания фотографии. Кто-то с трибуны исхитрился сделать нормальную, большую колдофотографию, на которой Грейнджер стояла, поставив ногу на труп мантикоры. Рон, закатив глаза, отложил свиток и демонстративно заткнул уши на несколько секунд. Не помогло; Невилла несло, он говорил и не замечал, что происходит вокруг. Джинни смущенно смотрела на Лонгботтома, а также украдкой кидала взгляды на Гарри и думала, что влюбленные, как и она сама, странные люди.
Чарли вернулся к разглядыванию потолка, даже не пытаясь делать вид, что слушает.
— И за это второе место! Так нечестно!!! — заорал наконец Невилл и хлопнул рукой по столу.
Сидевшие за учительским столом Дамблдор и МакГонагалл, услышав выкрики Лонгботтома и стук по столу, переглянулись, не сумев сдержать улыбок. Сейчас «Величайший Светлый Волшебник» и холодно-строгая декан Гриффиндора больше напоминали дедушку с бабушкой, которые умиляются очередной выходке любимого внука.
— Вот она, сила Любви, — сказал Дамблдор. — Как она преображает и воодушевляет нас!
— При этом юный Лонгботтом считает, что ты, Альбус, отбил у него девушку! — не удержалась от реплики МакГонагалл.
— Думаю, когда мисс Грейнджер вернется, она быстро разберется с этим вопросом, как и со всеми остальными накопившимися вопросами.
— Ты считаешь, что Министерство не успеет победить до лета?
— Победить? — удивился Дамблдор. — Я скорее бы сказал — не проиграть, и да, надеюсь, что до лета этого не случится. Мы уже выявили трех околдованных и двух добровольных помощников Волдеморта в Министерстве, и кто знает, сколько их еще там? Случайный успех ловушки в Гринготтсе ничего не значит, по всем остальным статьям Волдеморт нас переигрывает.
— Разве он не понимает, что... — Минерва невольно понизила голос.
— Все он понимает и знает, чай со Статутом не хуже нашего знаком. У него еще есть пять месяцев, чтобы захватить власть, и самое ужасное, что мы не можем этому помешать. Если Амелия погибнет, на новых выборах наверняка пройдет кандидатура мага, подконтрольного Тому.
— Но разве ничего нельзя сделать, Альбус?
— Традиции! Проклятые вековые традиции! — со злостью ответил директор Хогвартса. — Волдеморт плюет на эти традиции и побеждает, а Министерство не в силах отрешиться от некоторых вещей. Пора, пора изменять общество, иначе мы все погибнем.
— Так выставь свою кандидатуру, Альбус! — опять понизила голос МакГонагалл.
— Можешь говорить спокойно, Минерва, нас не подслушают, — успокоил ее Дамблдор. Поправил очки и со вздохом произнес: — Я не буду выставлять свою кандидатуру и не буду министром. Никогда.
— Но...
— Стремление к власти убило мою сестру, и я не желаю повторять все это, — неестественно спокойно продолжил Дамблдор. — Амелия Боунс — прекрасный министр и будет сражаться с Волдемортом до последнего вздоха. Все, что нам нужно, это незаметно прикрывать ее спину, благо Амелия и сама очень сильный маг. Кингсли и Артур отлично справятся, и предлагаю закрыть эту тему.
— Хорошо, — Минерва немного опешила от такого признания о сестре. — Как скажешь.
— Гарри Поттер, вот кому суждено изменить магический мир, — продолжал дедушка Альбус, не слушая собеседницу, — и ему это будет легче сделать, чем мне. Друзья помогут Гарри, и, возможно, он сумеет спасти все магическое сообщество.
— Альбус, ты о чем? Опять о пророчестве?
— Нет, Минерва, я о том, что магическому миру нужны перемены, — серьезно ответил Дамблдор. — И национальному герою, победителю Темного Лорда, знаменитому Гарри Поттеру будет легче их осуществить. Его подруга Гермиона поможет ему — как своей славой, так и силой, и знанием мира магглов.
Это было очень серьезное заявление. Дамблдор, в сущности, впервые озвучил тот долговременный план, ту мысль, которая зрела в нем прошлые три года. Вначале дедушка Альбус просто собирался помочь пророчеству воплотиться в жизнь, победить Волдеморта при помощи Гарри Поттера. Но затем, понаблюдав за развитием событий, он понял, что можно расширить план, продлить его в будущее и наметить новую цель, куда глобальнее победы над Темным Лордом. Поэтому Гермиона была отправлена на Турнир, и поэтому Рону Уизли никто не стал напоминать о событиях мая 1993 года. Все это входило в категорию «разумного риска», и выигрышем в этой новой партии мог стать спасенный от загнивания и стагнации магический мир.
Не власть магов над глупыми магглами, как он мечтал в юности. Не прятки от людей и попытки не вызвать их гнева и нового уничтожения магов, как оно выяснилось в середине жизни. Нет, обретя мудрость в старости, Дамблдор понял, что спасением магического мира может стать сотрудничество магглов и магов. Но как осуществить этот воистину грандиозный План, перед которым померкло бы и уничтожение десятка Темных Лордов, Дамблдор не знал, пока Гарри Поттер не появился в Хогвартсе. Появился шанс, и, следуя данному самому себе, после гибели Поттеров, слову не колебаться с исполнением планов, дедушка Альбус приступил к делу.
И вот теперь он рискнул озвучить часть плана.
Ведь если верные соратники и соратницы, братья и сестры по Ордену, не примут план, то как можно рассчитывать на остальной магический мир? Продавливать силой? Становиться самому Темным Лордом? Бред! Но если идеи найдут отклик и понимание, то можно постепенно перенацелить Орден на новый План. Волдеморт опасен, но там достаточно удерживать и охранять ключевую фигуру — министра Боунс, чтобы Том проиграл. Рано или поздно у него закончатся слуги, и тогда он ничего больше не сможет сделать. Со всей своей мощью, бессмертием и знанием змеиного языка.
— Альбус? Ты серьезно? — нахмурилась Минерва. — Тебе мало того, что на плечи Поттера взвалена борьба с Темным, так ты еще и хочешь его в политику толкнуть?
— Победитель Темного Лорда, — заметил Дамблдор, — будет значить в политике Британии очень много. Власть не может быть целью, но если использовать ее как инструмент для достижения целей, то можно многого добиться. Достаточно начать, остальной магический мир присоединится.
— Или они все-таки оккупируют страну, повинуясь Статуту, — фыркнула МакГонагалл.
— Да, это серьезная проблема, — кивнул директор. — Но ты согласна, что магическому миру нужны перемены?
— Если это позволит обойтись без новых смертей и новых Темных, то конечно!
Все-таки хоть что-то, подумал Дамблдор. Минерва правильно указала на самое слабое место Плана: Статут Секретности. Его так просто не нарушить, а то, что планировал Дамблдор, — это не просто нарушение Статута, это его отмена. Основополагающий документ, который внедряли кровью и магией и к которому все привыкли... сколько крови и магии потребуется, чтобы отменить его? Не закончится ли все это новым избиением и войной на уничтожение магов? Вопросы далеко не праздные, и Дамблдор давно над ними размышлял.
Пророчество. Да, пожалуй, когда Гарри вернется, надо будет познакомить его с пророчеством. И понемногу начать посвящать в свои планы и готовить к новой цели. Или, возможно, будет лучше просто сообщить Гарри обо всем и предложить выбор? Чтобы он осознанно и добровольно пошел по дороге, которая, быть может, спасет магический мир? Да, если Гарри повзрослел в Дурмштранге, то это будет лучше всего. Если он готов принять информацию о пророчестве и родителях, то, следовательно, имеет право решить: пойдет ли он дальше, во имя спасения магов?
— Тогда вернемся к этому вопросу после победы над Волдемортом, — сказал он Минерве.
Глава 13
У меня очередной приступ размышлений, вызванный попыткой все-таки ознакомиться с историей магов Европы. Как заколдованная эта история, все руки не доходили и не доходили. Возможно, это потому, что задача с историей не первостепенная, есть более насущные вопросы — вроде тренировок и попыток скрестить ужа с ежом, физику и магию, и даже родить дефиниции.
Лавры Эвклида спать не дают, ага. Ну а что, «первая аксиома Грейнджер» — звучит ведь?
Так вот к чему все это. История Европы, да что там, история всего человечества — это история войн. Глобальных, на полматерика, маленьких, в пределах города, но все равно: куда ни глянь, постоянно кто-то с кем-то сражается, дерется, ходит в набеги, убивает, грабит, в общем, ведет нормальную цивилизованную жизнь. Европа, понятное дело, двигатель прогресса, а значит, драки тут были вдвое яростнее и крупнее. Всякие там Столетние войны да Мировые. Казалось бы, маги должны соответствовать, то есть уметь драться, иметь давние традиции сражений и грабежа, кучу боевых заклинаний, не говоря уже о походах друг на друга вместе с людьми. То есть берется полтысячи наемников, а к ним один маг. Развернув знамена, едут грабить соседний замок или город.
Но нет, такого не было. Даже когда маги не прятались под Статутом, они не отличались боевитостью. М-м-м, как бы это правильнее сформулировать... Маги не развивали боевую магию и не разрабатывали заклинаний против толпы. Адское Пламя — это конечно вещь, но его один маг на сотню сумеет кастануть так, чтобы самому при этом не погибнуть. Учитывая соотношение магов и людей, все вообще становится печально.
Вот если бы маги регулярно воевали друг с другом при поддержке отрядов людей, тогда бы у них все было нормально. Магия, бьющая по толпе и площадям, отлично развилась бы, постоянно кропались бы новые заклинания, в общем, все как у людей. Огромная война — тут же куча нового вооружения, новая тактика и стратегия, мысль резко скачет вперед. Разумеется, это должна быть глобальная война, наподобие Наполеоновских походов или все тех же Мировых.
С другой стороны, будь маги настолько боевиты, они бы и от людей под Статут не прятались бы, не так ли?
Начинают людишки резать ведьм, колдунов и чародеев — тут же подъезжает отряд боевых магов и взвешивает по толпе до горизонта. Хм-м-м, в таких раскладах, пожалуй, маги бы правили людьми, а не прятались. И не служили бы исправно людским владыкам, а те бы сами к магам на поклон бегали. Можно ли из этого сделать вывод, что сама природа магии Поттерианы делает магов мирными? Или не слишком боевыми, так точнее будет? То есть один на один подраться, дуэли там — это можно, но по-настоящему боевой магии так и не создали?
Чтобы хрендакс — и целый город всмятку!
Опять же злополучный финал чемпионата мира: маги разбегались, практически никто не пытался дать отпор, хотя даже если б один из сотни начал бы сражаться — тысяча магов затоптала бы и вейл, и Пожирателей. Или вот в Первую Войну, когда Волдеморт с бандой в три десятка Пожирателей нагнул страну. Пусть даже Министерство бездействовало, все равно небоевитость магов и готовность прогнуться под сильного просто поражают. Ведь у Тома была куча помощников — кто из страха, кто добровольно, но помощников! Доносили, передавали сведения, снабжали деньгами! Готов поклясться, что даже сейчас, несмотря на законы о смертной казни, у Волдеморта тоже помощники имеются.
Правда, из этого есть один позитивный вывод.
Достаточно быть сильным — и можно смело плевать на магическое сообщество. Оно утрется и сделает вид, что не замечает твоих... странностей, назовем их так. Гарем не гарем, но проблема легализации однополых отношений при такой постановке вопроса — магическая сила есть, обоснования не надо — снимается. Или хотя бы сильно облегчается ее решение. Не хватало еще и на этом поле заморачиваться.
Должно быть просто: пришел, увидел и потрахался.
Или, перефразируя Остапа Бендера: не надо делать из секса культа. Он должен быть, и все тут. Хм-м-м, биться за свое счастье тогда и не придется. Достаточно быть самой сильной лягушкой на болоте, чтобы девяносто девять процентов магов заткнулось и замолчало. Странно, конечно, все-таки маг сам себе САУ, и в древние времена маги должны были доминировать по всей Земле. Вот как палочку изобрели, так сразу и должны были начать. Ведь они, древние маги, после изобретения палочки нагнули весь остальной магомир. Почему же не справились с людьми? Или просто высокомерно прошли мимо, посчитав, что раз магии нет, так и внимания люди не стоят?
Ох, похоже, я опять в тупик исторической лжи завернул.
Где-то кто-то нам чего-то врет, но где? Достоверно известно, что маги были на грани уничтожения. Возможно ли, что они уже пытались установить свою власть над людьми и просто получили в ответ? Нет, опять не сходится. Чтобы попробовать взять верх над людьми, маги должны быть боевитыми, а такие под Статут не прячутся. И не надо говорить про естественный отбор, в каждом поколении есть и трусы, и герои, и если маги спрятались тогда, и не бегут биться сейчас, и не проявляли активности на полях сражений в Средние Века, то значит, это свойство магов. Врожденное или приобретенное?
Наверное, оно и неважно.
То есть либо у магов есть ген, дающий возможность магичить, и он же приглушает их боевые порывы. Либо магия, пропитывая мага, изменяет его, настраивает на миролюбивый лад. Либо маги в прошлом были боевыми, и такие первыми погибли в сражениях перед принятием Статута, а оставшиеся, вкупе с придуманной сказкой и ложью, еще и спрятали или уничтожили все разработки по боевой магии.
У всех этих вариантов есть свои недостатки и даже, я сказал бы, дыры в обосновании.
Нет, пожалуй, вариант со спрятанными наработками не годится. Возвращаясь к началу раздумий: были Мировые Войны, и обе они начинались в Европе. И там, и там было кровавое месиво миллионов людей и магов. Немного, но маги все же участвовали. В основном магглорожденные, по вполне понятным причинам. Так вот, там, в этих мясорубках, они неминуемо изобрели бы что-то массовое. Как пишут в «Подлинной истории магической Европы ХХ века», маги на войне активно применяли заклинания, наплевав на Статуты, секретность и прочие вещи.
