Бои за Утрехт отличались особым упорством. Даже с подходом пехоты и артиллерии, советские соединения не смогли быстро взять город, сказывалась нехватка боеприпасов. Кроме этого, руки советских воинов связывал приказ командующего, по возможности щадить городские постройки, чья история исчислялась веками.
С большим трудом, им удалось взять под контроль восточные пригороды города и несколько продвинуться к центру Утреха. Завязались ожесточенные бои, после которых советские соединения выйти к каналу Аудеграхт и встали. Преодолеть оставшийся отрезок пути они не смогли.
Не желая ввязываться в затяжные и изматывающие бои за город, маршал Рокоссовский решил взять Утрехт в кольцо. Для этого, он направил часть сил в обход города с севера, на Маарссен. Танкисты 12-й гвардейской бригады блестяще справились с этим заданием. Однако их успехи породили цепную реакцию, обернувшуюся для Голландии страшными бедами.
Все дело заключалось в том, что генерал Крафтон решил воспользоваться рецептом фашистского гаулейтера Зейсс-Инкварта, пригрозившего затопить Голландию в случаи наступления союзников. Секретным приказом генерала Крафтона, все дамбы и плотины северной Голландии были приготовлены к взрыву и специально выделенные офицеры, терпеливо ждали условного сигнала.
Появление советских танкистов в Маарссене вызвало шквал паники и страха. Телефоны и радио разрывалось от истошных криков "Русские танки идут!", что самым пагубным образом сказалось на всей британской обороне. Тактический успех гвардейцев был воспринят англичанами, как начало русского наступления на Амстердам. Свежих оперативных резервов помешать этому у Крафтона не было, и он решил остановить врага при помощи вод Северного моря.
Из-за большой спешки, англичане не успели произвести необходимые расчет столь сложной операции. Число дамб предназначенных к уничтожению, было определено, что называется "на глазок", без точных расчетов. Стремясь остановить противника, англичане взорвали несколько больше дамб и плотин чем следовало.
Также, при проведении операции, не были оповещены команды дамб, соседствующие с подлежащими уничтожению объектами, что дало непредсказуемый эффект. Находясь в постоянном напряжении, эти команды восприняли взрывы соседних плотин как знак прихода русских. Охваченные паникой и страхом не успеть выполнить приказ, они стали уничтожать охраняемые дамбы на свой страх и риск.
Взорванные примерно в одно время, дамбы обрушили на низинные земли огромное количество морской воды, что привело к катастрофическим последствиям. Выпущенный на свободу джинн ударил не столько по врагам, сколько по породившим его людям.
Со скоростью курьерского поезда, вода стремительно растекалась по Нидерландам, сметая все на своем пути. В одно мгновение дороги стали непроходимыми, всякое сообщение между городами нарушилось.
После взрыва северных дамб, советские войска не продвинулись дальше Утрехта и на километр, ибо все пространство от Буссома до Роттердама было залито водой. За два дня разгула морской стихии, Амстердам и Гаага превратились в острова посреди моря.
Вода по Нидерландам распространилась неравномерно. В некоторых местах её глубина достигала пятнадцати метров, в других два-три, в третьих не доходила и до колена. Благодаря этому удалось избежать массовой гибели людей но, ни о какой дальнейшей обороне Голландии речь не шла. Находившиеся в северных провинциях британские войска, бросая технику и тяжелое вооружение, с огромным трудом вышли к Амстердаму и Лейдену.
Многие солдаты отказались идти на запад и предпочли сдаться в плен.
— Русские ничего плохого нам не сделают. Мы в недавнем времени были союзниками и вместе били немцев. Мы не свершали никаких преступлений против них и значит, нам нечего бояться ледяной Сибири — говорили солдаты и сержанты, и офицерам нечего было им сказать в ответ. Они только молча отдавали им честь и, понурив голову, двигались на запад.
Подобная картина, но в гораздо больших размерах наблюдалась в южных провинциях Голландии. Несмотря на то, что их залило в меньшей степени, число не желающих отступать на Гаагу было гораздо больше чем на севере.
— Это не наша война, а мистера Черчилля. Если ему надо пусть воюет, а мы навоевались, хватит. Отдохнем в гостях у маршала Рокоссовского! Он настоящий джентльмен — говорили британцы, и в их словах была доля правды.
Имея уважение и сострадание к врагу, маршал Рокоссовский запретил открывать огонь по отступающему противнику. После уничтожения дамб, небо над Голландией очистилось, и советские войска получили возможность использовать самолеты. Поднятые в воздух, они в течение всего дня внимательно следили за действиями британцев. Однако при этом ни одна бомба, ни одна пулеметная очередь не обрушилась с неба на англичан.
Борьба за Голландию была проиграна и премьеру Уинстону Черчиллю, ничего не оставалось, как признать это. Повесив всех собак на несчастного Крафта, он отправил генерала в отставку без пенсии и мундира, и отдал приказ о начале эвакуации британских войск из Голландии. Это были одни из последних распоряжений сделанных Черчиллем на своем посту.
Глава XVI. Лондонский туман.
И вновь, размеренно и неторопливо, Сталин мерил шагами узорный паркет своего кабинета, тихо поскрипывая мягкими сапогами. Привычно зажав в руке трубку, вождь думал, оценивал, размышлял.
За длинным столом заседаний сидел нарком внутренних дел Лаврентий Берия, недавно закончивший свой доклад и терпеливо ждавший решения вождя. Важность изложенного им дела подчеркивал тот факт, что на наркоме был одет маршальский мундир.
Несмотря на то, что военная форма очень шла наркому, он обычно предпочитал ей гражданский костюм. Этот вид одежды был ближе Лаврентию Павловичу, который, несмотря на своё высокое звание, оставался сугубо гражданским человеком. Занимаясь тайной разведкой, создавая атомное оружие, всесильный нарком как любой простой человек имел свою неисполненную мечту.
Одни так и не постигли тайну бытия, другие не смогли заняться любимой астрономией, а Лаврентий Берия так и не стал архитектором градостроителем. К этому он стремился всю свою жизнь и хотя обстоятельства заставляли его заниматься другими делами, наличие мечты исключало наркома из числа военных.
— Значит, господин Черчилль сумел добиться переноса парламентских выборов на февраль 1946 года. Следует отдать должное его ораторскому таланту. При всех своих военных неудачах, он цепко держится на капитанском мостике британской империи, умело убеждая англичан, что черное это белое и, что лучшие времена ещё впереди. И как нестранно, ему верят — удивился Сталин.
— Его поддерживаю парламентарии, а не простой народ, — вступился за англичан Берия, — а эта продажная публика смотрит исключительно в рот большому капиталу. Что им толстосумы прикажут, за то они и проголосуют.
— Это все понятно, но ведь среди них есть трезвомыслящие люди, которые хорошо понимают, что курс выбранный Черчиллем ведет Британию в никуда. Каждый день, каждый месяц этого конфликта все больше и больше вгоняет их страну в американскую кабалу. Ведь Атлантическая хартия, которую подписал Черчилль в августе сорок первого года, ставит жирный крест на экономике Англии, лишая её заморских колоний. И в первую очередь Индии.
— Мне кажется, что американцы специально поддерживают политику Черчилля, чтобы как можно быстрее и прочнее привязать англичан к своей колеснице. Чем хуже Британии, тем лучше Штатам и тем скорее случиться её политическая капитуляция — высказал предположение нарком, и Сталин согласился с ним.
— Верно, говоришь, Лаврентий, — с грустью в голосе констатировал вождь. — Значит, американские денежные тузы перебили военные успехи нашего славного Багратиона и несмотря ни на что, Черчилль остался на своем посту.
Сталин подошел к карте мира висящей на стене кабинета и пристально посмотрел на то место, где находилась Америка. Раскинувшись от одного океана до другого, она чем-то напоминала орла, крепко вцепившегося в океанское побережье.
— До этих некоронованных королей "свободного мира" нам в ближайшее время не добраться и не победить. Слишком неравные силы на сегодняшний момент у нас с ними. И слишком большую цену нам приходиться платить за нынешнее противостояние с их сателлитом — вождь отвел глаза от карты и обратил свой взор на замершего по струнке наркома.
— Как говорил меня мой горийский сосед, заядлый картежник Нестор Затона: туз всегда бьет короля, а туза может побить джокер. В его колоде, все тузы были в виде денежных мешков, а джокеры в виде шутов-скоморохов, — усмехнулся Верховный, остановившись напротив Берии.
— Мы исчерпали все доступные средства для устранения Черчилля с поста премьера. Значит, пришла пора вводить в действие нашего джокера. Я имею в виду господина Ильина. Он готов? — вождь пытливым взглядом посмотрел на собеседника. Уж слишком много теперь зависело от его ответа.
— Да, Иосиф Виссарионович, готов, подтвердил нарком, — когда прикажите начинать операцию?
— Дело важное и очень ответственное и потому спешка, и привязка к какой-либо дате, недопустимо. Советское правительство будет радо, если это событие произойдет в октябре месяце — изрек Сталин, закрывая эту тему разговора.
— Ясно, товарищ Сталин. Генерал Судоплатов лично контролирует эту операцию, и я уверен, что все пройдет нормально — предано блеснул пенсне нарком, но вождь даже не посмотрел в его сторону. Выносить смертный приговор мировому лидеру, пусть даже трижды врагу твоего Отечества было для вождя очень неприятным моментом. В отличие от Троцкого, Бухарина или Тухачевского, готовых не моргнув глазом подписать любой смертный приговор ради достижения своих целей, для Сталина это было крайним случаем.
За годы нахождения на посту главы партии и правительства, он очень неохотно прибегал к этому средству как внутри страны, так и за её пределами. В начале тридцатых годов Ягода разработал план по физическому уничтожению Пилсудского, злейшего врага Советской власти, однако Сталин не дал добро на его осуществление.
С началом войны с Германией, через своих агентов, Берия подготовил план ликвидации Гитлера. Все было готово, но и на этот раз Сталин не отдал приказ на его устранение. Единственный раз, вождь согласился на ликвидацию представителя имперского кабинета, в конце срок первого года. Тогда германский посол в Турции фон Папен, усиленно склонял премьера Иненю к объявлению войны СССР.
Случись это и у немецких дивизий были бы неплохие шансы выйти к Армянскому нагорью. Ликвидация фон Папена должна была охладить восторженный пыл, как немцев, так и турок. По стечению обстоятельств покушение не удалось, что в глубине души обрадовало Сталина. Он запретил Берии применять какие-либо репрессивные санкции, против сотрудников, проводивших операцию.
— Будем считать её холостым выстрелом перед открытием огня на поражение — сказал Сталин и оказался прав. В сорок втором году, когда фельдмаршал Лист рвался к Волге и Закавказью, турки так и не решились напасть на Советский Союз, несмотря на громкие призывы Гитлера. Да и сам фон Папен, не очень рьяно выполнял приказы своего шефа Риббентропа.
Теперь, судьба третий раз поставила Сталина перед суровым выбором, и он был вынужден сделать свой нелегкий выбор, ради блага государства.
Шапка Мономаха тяжка для любого человека и чтобы, успокоить нервы, вождь вновь двинулся по просторам своего кабинета. Перебирая пальцами пустую трубку, он дошел до дверей кабинета, немного постоял в раздумье и повернул обратно.
Когда он подошел к наркому, то был абсолютно спокоен. Подняв глаза на Берию, вождь заговорил ровным, спокойным голосом.
— Будем считать, что господин Ильин благополучно справиться с порученным ему заданием. Где гарантия, что занявший место Черчилля политик, не будет настаивать на продолжение конфликта и завершит его миром? — говоря с наркомом, вождь упорно не хотел произносить слово "война", заменяя его "конфликтом". Это было обусловлено тем, что к новой широкомасштабной войне, внутреннее Сталин не был готов.
— Вы напрасно опасаетесь, товарищ Сталин. Второго политика, равного по своему весу Черчиллю, у англичан нет. Кто бы, не сменил его на посту премьера, он будет вынужден начать мирные переговоры — стал заверять вождя Берия, но тот, в ответ только покачал головой.
— Наши друзья американцы считают, если нет человека, нет и проблемы. Глупый и в корне неправильный подход. Если человек создает проблему, следует решать причину её породившую, а не устранять человека. Ведь нет никакой гарантии, что вместо одного неудобного человека не появиться другой, — высказал свою мысль Сталин. — Сейчас Черчилль держится только благодаря мощной поддержке из-за океана. Худо-бедно, но держится, несмотря на все наши попытки убрать его с политической сцены, даже временно. Что помешает американцам посадить на власть второго Черчилля?
Нарком попытался привести свои аргументы, но вождь повелительно махнул трубкой и он весь обратился в слух.
— То, что сейчас у англичан нет равного ему по авторитету и политическому весу человека, ровным счетом ничего не значит. В истории очень часто было, когда после сильного и волевого человека к власти приходили мелкие людишки, которые не шли ни в какое сравнение с предшественником. Господин Трумэн наглядный тому пример — привел аргумент Сталин, и нарком вынужден был согласиться.
— Слабый или вздорный человек, стоящий у власти очень выгоден. Если к нему подобрать нужный ключик, то им можно легко управлять. Кто, скорее всего, сменит Черчилля на посту премьера? Его заместитель Энтони Иден, так?
— Да, товарищ Сталин, — подтвердил нарком, — скорее всего он.
— Что у нас на него есть из компромата? Насколько я знаю очень мало и это понятно. Твои орлы его в разработку серьезно не брали — вождь вопросительно посмотрел на наркома и тот вновь подтвердил его правоту.
— У немцев на него компромата, думаю, было больше. Архив Гитлера в этом деле нам бы очень помог, но в этой суматохе он, скорее всего, затерялся или оказался у союзников. И даже если это не так, найти компромат на Идена им не составит большого труда и заставить его играть по своим правилам.
— Не согласен, товарищ Сталин. Иден не Черчилль. Никто его не готовил к замене, как готовили вместо Рузвельта Трумэна, и значит, на его обработку уйдет довольно много времени. К тому же устранение премьера вызовет сильный шок и страх у британских политиков, и они будут действовать очень осторожно. Вспомните фон Папена, очень наглядный пример — напомнил вождю нарком и тот был вынужден признать его правоту.
— Все верно, но я не исключаю того, что американцы пойдут ва-банк. Ставки слишком высоки и ничто не помешает им сняв белые перчатки взять Идена за ... за горло — нашел подходящее слово Сталин. — Лично у меня нет никакой гарантии, что наш дипломат противостоит такому ковбойскому наскоку.
— Что вы предлагаете? Проведение операции "Консервы"? — мгновенно сориентировался Лаврентий Павлович. — Бельты очищены, сообщение Швеции с остальным миром восстановлено.
