Граница - новая версия. Часть вторая

— А мужчины не становятся ведьмами? — перебила его Кикса. Залемран, уж на что был рассеянным человеком, а всё же обратил внимание на необычное поведение ученицы. Это на неё так день, проведённый дома, повлиял? Не стоило отпускать девчонку гулять, ей, видно, забивают голову всякими глупостями такие же, как она, пустые девицы. А тут никуда не ходила, и даже расспрашивать начала. А там, глядишь, и уроки понимать будет...

— Нет, дитя моё, — мягко ответил магистр. — Только не спрашивай, с чем это связанно — я не знаю. Может, мужчины реже отвлекаются на жизненные мелочи, и чаще ставят перед собой великие цели, когда открывают в себе волшебную силу. А, может, для нас меньше значат душевные невзгоды. Но мужчины ведьмами не становятся никогда.

— А говорят, женщины вообще не должны становиться магами, — вспомнил Ковек. — Женщины-маги — ошибка природы, верно, магистр Залемран?

Кикса бросила на него негодующий взгляд, но не решилась спорить. Танар рассмеялся так, что даже поперхнулся.

— Ты это Леани пойди расскажи, — весело посоветовал он. — Ей как раз сегодня было не с кем подраться!

Залемран строго посмотрел на шутника, но, увлечённый своей идеей, Танар даже не заметил укоризненного взгляда наставника.

— Не совсем, — ответил Залемран Ковеку. — И уж точно это не относится к огненным магам.

— А к обычным? — спросила ободрённая этим ответом Кикса. Залемран виновато развёл руками.

— Ну, как тебе сказать... В древности, ещё до основания Карвийна, магу наследовал не его сын, а сын сестры или дочери. Вместе с волшебной силой он получал и имущество, тогда как родные дети должны были осваивать другое ремесло. Сегодня мы предполагаем, что магия передаётся по женской линии, женщины наследуют её и передают своим сыновьям, но сами не могут овладеть спящим в них могуществом. А мужчины — передать его по наследству. Наверное, природа так рассудила, чтобы человечество не уничтожило её на заре своего существования.

— Если женщина не может воспользоваться своим могуществом, — рассудительно произнёс Ковек, — волшебниц вовсе не должно быть. А они есть. Та же Леани. Заклятые, опять же. Ведьмы.

— Что касается Заклятых, тут нам ничего не известно, — сообщил Залемран. — Считается, что они нашли способ как-то пробуждать дремлющую в них силу... но сто лет назад их изучением никто всерьёз не занимался, хватило того, что отогнали от городов. А Леани... Когда маги построили Карвийн, они стали жить в своём окружении, и жениться на сёстрах своих товарищах. Это позволило магам установить ту же систему наследования, какой придерживалось остальное королевство. Однако пришлось отказаться от древних предрассудков о женской бездарности. Мать, в чьей крови дремлет могущество, и отец, в чьей крови оно бурлит — такая пара может породить волшебницу точно так же, как и волшебника, вот и всё.

— Кстати, говорят, у такой девочки не может быть детей, — заметил Танар и покосился на наставника. Не потому ли тот отказывается жениться на дочери Браннита, а?

— Вздор! — отрезал Залемран. — Та же Леани — маг уже не помню в каком поколении, по обеим линиям причём. Но вот предположения, что такой девочки родится только девочка, и у той только девочка, и так далее, — оно не лишено оснований. Во всяком случае, опровержений этого факта я пока не встречал.

Разговор сам собой затих, и больше уже не возобновлялся. Танар и Ковек переглядывались с таким азартом, что магистр мысленно прощался с мечтой отдохнуть после обеда. Тиселе смотрела вокруг безо всякого выражения. Смертные мальчишки раскусили её. Она оказалась недостаточно хороша для того, чтобы прятаться среди тесных стен. Плохо. Очень плохо. Что скажет страж, когда питомица вернётся в леса ни с чем? Кикса опасливо поглядывала на ведьму и как будто собиралась что-то сказать. Наконец, Залемран доел поданный к столу сыр, допил вино и поднялся. Это послужило сигналом и для остальных.

— Магистр! — наперебой закричали ученики. — Вы должны нас выслушать! Пойдёмте в лабораторию!

Залемран вздохнул, смиряясь со своей участью. Тем временем Кикса нагнулась к Тиселе и, пользуясь тем, что мужчины на них не смотрят, тихонько шепнула:

— Скажи, что все ещё хочешь спать. Пожалуйста! Это важно!

Тиселе с трудом удержалась, чтобы не шарахнуться, когда чужие зубы оказались так близко от её уха, но сумела взять себя в руки, и кивнула. Сразу же за этим Залемран перевёл на неё пристальный взгляд.

— Прошу прощения, я не был к вам внимателен, леди, — вежливо, но ничуть не пытаясь подделываться под степные обычаи, произнёс он. — Быть может, вы захотите поговорить со мной — сейчас или чуть позже?

Тиселе покосилась на Киксу — и увидела напряжённые, чего-то ждущие серо-голубые глаза девочки.

— Благодарю тебя, добрый хозяин, — ответила она на языке степей. — Рада буду я говорить с тобой под твоим шатром, но одолела меня усталость, и как милости прошу я у тебя — отпусти меня продолжить мой отдых!

Залемран вопросительно взглянул на Ковека, и ученик перевёл ему слова ведьмы. Похоже, странная варварка не собирается нападать... может, и правда пришла из степей, и даже не знает, что в королевстве такие, как она — вне закона. Их гонят от стен городов, и только на окружающих деревни частоколах вешают ящики с едой, чтобы ведьмы не вовсе помирали с голоду. Когда лепёшка исчезает, крестьяне кладут на её место ещё еду и что-то из одежды, но если пропадёт ещё и это подношение — две недели не будут ничего класть, чтобы ведьма здесь не задерживалась. Их щадят, потому что ведьмовство — это болезнь, от которой нет лекарства, но не терпят рядом с людьми. А эта и впрямь как будто только из степей вылезла. Потому и колдует, не скрываясь, небось.

Магистр, выслушав перевод, благодарно кивнул. Возиться с дикаркой ему не хотелось.

— Кикса, — позвал он. — Могу я надеяться, что ты позаботишься о гостье?

Девочка буркнула что-то вроде согласия, и магистр ушёл в лабораторию, увлекаемый возбуждёнными своими открытиями учениками.

— Маленькая сестричка?.. — спросила на степном языке Тиселе, как только девушки вернулись в комнату Киксы, и тут же перешла на язык королевства. — Ты хотела поговорить со мной? О чём же?

Кикса плотно прикрыла дверь, села на кровать и потянула за собой Тиселе. Едва гостья уселась, как девочка обхватила её за шею и шёпотом выпалила в самое ухо:

— Они тебя разоблачили! Убегай скорее!

Тиселе со свистом втянула воздух и прошипела самую злую угрозу на языке леса. Ведьме она заменяла человеческие ругательства. Кикса отпрянула, но рук не разжала. Это... удивляло. Ни один человек ещё не относился к Тиселе по-доброму, если знал, кто она такая. А если и не знал.

— Зачем ты говоришь мне это, сестрица? — спросила ведьма. Ей в самом деле было интересно. Девочка из страны тесных стен предупреждает её — зачем? И что за искра тлеет под оковами, наложенными на душу и волшебную силу девочки?

— Ты ведьма! Заклятая! — всё так же шёпотом воскликнула Кикса. — Они убьют тебя, если сумеют!

Ведьма оскалилась, показывая нечеловеческие клыки, и зарычала. Странная девочка и тогда не отстранилась, только напряглась в предчувствии удара. Тиселе медленно выдохнула.

— Маленькая сестричка, — со всей мягкостью, на которую была способна, выговорила она. — Какая беда гложет твоё сердце? Откройся мне. Зачем ты помогаешь врагу своего народа? Ведь я враг для таких, как ты, маленькая сестричка.

Кикса разжала руки и судорожно вздохнула.

— Я их ненавижу! — призналась она. — Всех их ненавижу! Их города, и их магию, и магистра нашего, и всех! Добренький такой! Учит! А сам только и мечтает, чтобы от меня отделаться! Вздыхает, что я медленно учусь! Нельзя, мол, меня до срока отправить на север! Не хочу! Не поеду!

— На север, маленькая сестричка? — прошептала Тиселе. Перед глазами ведьмы встала нарисованная людьми тесных стен картина королевства. Дорога, рассекающая его с севера на юг. И самая верхняя точка — ярко-алый замок. Замок огненного ордена. Север королевства. Его оплот и защита.

— Ну да, на север! — подтвердила девочка, в запале забыв, что никто не рассказывал гостье, откуда взялась в доме магистра ученица ордена. — Ты знаешь, какие у нас там порядки? Нет? Они только и ждут, когда я созрею! Не учат ничему почти, только чтобы не сгореть самой случайно, и всё! Им не нужно это, им нужна моя кровь!

— Кровь? — медленно спросила ведьма и скривилась от отвращения. Заклятые научили её уважать дар жизни, особенно в юных. Особенно в девушках. Люди безжалостного пламени собирались убить Киксу, как когда-то люди бескрайних степей — Тиселе? Они убивают девушек и так получают свою страшную силу?

— Ну да, кровь! — подтвердила девочка, не заметившая гримасы собеседницы. — Свежая кровь, которую сольют с застоявшейся кровью тамошних магистров, и получат здоровых и сильных детей. Так поступают со всеми девушками, родившимися вне ордена. А тем, кто родился в нём, наоборот, запрещают вступать в брак. Но зато учат!

— А ты хочешь?.. — медленно спросила Тиселе, разобравшись в речах собеседницы. — Учиться? Владеть той страшной силой, которая сжигает живое и неживое?

— Да нет же! — раздражённо отмахнулась Кикса. — Зачем она мне? Я хотела стать магом! Обычным магом! Учиться здесь, в Карвийне! Магистр всё ругается, что я к Ланике бегаю поболтать, а ведь это моя родная сестра! Меня увезли всего пять лет назад, а никто и не помнит, в каком доме я жила, пока не пришла к воротам Коллегии! Я хотела учиться здесь, но сначала случился пожар, потом я протянула к нему руку, и он погас! Это случилось случайно, семью богами клянусь, случайно! Я не хотела этого! Но все видели, и с севера приехали огненные маги. Они что-то делали, колдовали, и сказали, что видят во мне искру этого паршивого их дара! И увезли сразу же! Я даже с мамой не попрощалась! Я ненавижу их! Ненавижу! Почему они не хотят оставить меня в покое?

Девочка уткнулась лицом в ладони, и разрыдалась. Тиселе в растерянности посмотрела на неё. Слёзы. Детские слёзы. Она никогда не видела, чтобы люди плакали.

— Тебя не тронут ни клыки, ни когти, спи спокойно, моё дитя, — прошипела-прошелестела она на языке лесов, осторожно погладив девочку по плечу. Эту колыбельную не раз пел маленькой ведьмочке страж. — Бури пройдут над твоей головой, но ветки мои защитят тебя. Реки пройдут у ножек твоих, но корни мои защитят тебя. Страшная нежить, и злые враги — мимо пройдут, мимо пройдут. Боль, и усталость, и тяжесть пути — нас не найдут, нас не найдут...

Нечеловеческий, даже и не звериный шёпот ведьмы в самом деле подействовал успокаивающе, и рыдания постепенно стихли. Кикса вопросительно посмотрела на Тиселе.

— Ты что-то говорила, да? Это на твоём языке? Я не поняла тебя.

— Да, — вздохнула ведьма, внезапно почувствовав себя очень-очень старой. И, почему-то — человеком. Человеком, который может помочь другому человеку. И хочет. Это было очень странное чувство. — На одном из моих языков. Не спрашивай, маленькая сестричка. Лучше ответь — ты примешь помощь от Заклятой, или нет? От ведьмы?

Кикса недоверчиво покосилась на собеседницу.

— Мне нельзя помочь, — убеждённо заявила она. — Ты ведь не возьмёшь меня в леса, верно? Вы ведь в лесах прячетесь, я правильно поняла?

— Нет, — покачала головой ведьма. — Тебе нечего делать в лесах. Твой дар проснулся уже, и он слишком страшный для нас. Но я могу тебе помочь. Не сейчас, потом.

На зарёванной мордашке девочке постепенно стала проявляться надежда.

— Я не понимаю тебя, — неуверенно произнесла Кикса.

— Ты отдашь мне свой дар? — прямо спросила ведьма. — Не сейчас, пока я не готова его принять. Но — потом? Если ты потеряешь дар, тебя ведь отпустят?

— Не знаю, — нахмурилась девочка. — Если не поймут, как это сделано... Но ты ведь...

— Никто ничего не заметит! — поспешно заверила Тиселе. — Я всё сделаю так, чтобы...

Она осеклась, глядя как с недетской серьёзностью Кикса качает головой.

— Ты ведь видела, твои заклинания тут все узнают, — грустно сказала девочка. — Убегай в свои леса, ты не сможешь ничего сделать для меня.

— Я всё сделаю! — с жаром заявила Тиселе и по-матерински поцеловала девочку в лоб. Вместе с поцелуем она впустила в девочку заклинание-метку. Такая метка растворялась в собственной магии волшебника, и никак себя не проявляла, пока её не позовёт создатель. Только вот прежде её ставить не приходилось: это было единственное из известных Тиселе заклинаний, которые требовали взаимной приязни. Она и не хотела учиться этому волшебству, да Судья настояла. А ведь, казалось бы, к кому Тиселе чувствовать приязнь?

Девушки до самой темноты просидели в полном молчании, взявшись за руки, как разлучённые в детстве и нашедшие друг друга сёстры. Говорить больше было не о чем. Кикса боялась, что сейчас эта странная, пожалевшая её ведьма, гостья из чужого и загадочного мира встанет и уйдёт навсегда, унося с собой невозможное, невероятное обещание помочь. Тиселе просто не хотела повторять свои заверения, если в них не поверили с первого раза. Она дала слово, и выполнит его, а сейчас остаётся молча прощаться. Так ни и сидели в тишине и спокойствии, когда вдруг с улицы донёсся знакомый запах. Ведьма оскалила зубы. Тот человек! Тот самый! Который поймал её в селении у гор! Тот человек!

В это время вернувшийся с гор Вийник как раз подходил к дому своего друга. Он отказался от всех своих планов, едва поспал и поспешил в Карвийн. Не столько благодарить за помощь, сколько делиться сделанными за десять лет открытиями. Их явная связь с нелепым нападением степной девочки тревожила больше всего.

— Ты чего? — испуганно позвала Кикса.

— А?.. — очнулась Тиселе. — Прости меня, маленькая сестричка. Я чую зло, которое входит в дом.

— Чуешь зло? — недоверчиво сморщилась девочка. — Ты и это умеешь?

— Волшебство имеет запах, — пояснила Тиселе. — В лесу все умеют его чуять, но только... из людей — только я так хорошо. Только ведьма. Я чуяла волшебство, которое сорвалось с поводка твоих юных собратьев. Прости, маленькая сестричка, что напугала тебя тогда.

— А сейчас ты что чувствуешь? — заинтересовалась Кикса.

— Сюда идёт человек... — медленно проговорила ведьма втягивая воздух сквозь расширенные ноздри. — Очень сильный. Смелый. Безжалостный. Но... он не враг этому дому. Я слышу его шаги — в них ожидание приюта.

— А, — догадалась Кикса. — Я знаю. Это друг магистра, наверное. Он говорил, что к нему придёт его друг, только не сегодня, я через два дня или позже.

Она с любопытством поглядела на ведьму.

— Говоришь, безжалостный? Я слышала, он преступник. Его поймали и на десять лет отправили на корабль, короне служить. Вместо тюрьмы.

Тиселе это ни о чём не говорило.

— Он входит в дом, — объявила она. — Маленькая сестричка! Никому — ни сестре, ни матери, ни отцу, ни брату, ни жениху, ни возлюбленному, ни учителю, ни ученику, ни врагу, ни другу — не говори обо мне! Клянёшься?

— Клянусь, — послушно кивнула девочка. — Я тебя не выдам. Но магистр и Танар с Ковеком...