| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Зуб даю! Я ведь сам через это прошел, — ответил я ему.
Парень снова приободрился и уточнил:
— А почему именно зуб?
— Присказка такая. А что, у вас так не говорят?
Марик покачал головой.
— Я запомню, — сказал я в ответ и предложил Волчонку подкрепиться, так как время уже было обеденное.
Парень с радостью согласился, и мы отправились к дому Хагела, зайдя по пути ко мне и бросив в доме мои мокрые вещи и трофеи. В столовой уже было общее собрание, на котором присутствовали все защитники Города.
— Ну где вы ходите! — раздались несколько недовольных криков моих бойцов, когда мы появились на пороге. Воины Хагела тактично промолчали и только хмыкнули.
Я внимательно оглядел столы. На них были расставлены тарелки с уже наверняка остывшей едой и кружки, явно не пустые. С дальнего угла столовой к нам приближался Хагел. Поняв, что сейчас будет, я сместился в сторону, открывая Марика для всеобщего обозрения. Остановившись перед ним, Хагел торжественно произнес, мимоходом сунув мне в руки одну из кружек, что держал в руке, а вторую отдав Волчонку:
— Марик, сегодня ты показал себя настоящим защитником нашего Города. Поверь, немногие рождены для славных подвигов, немногие могут похвастаться своим героизмом, но сегодня ты попал в их число и я с радостью поздравляю тебя с этим. Ведь именно сейчас ты доказал, что Алекс не зря принял тебя в свой отряд, именно сейчас ты стал настоящим воином!
Воины начали подниматься со своих мест, поднимая кружки.
— За Марика!
— За героя!
— За воина!
Волчонок опять покраснел и оглянулся на меня в поисках поддержки, но я только улыбнулся и поднял кружку, внеся свою лепту:
— За нашего разведчика!
А затем Хагел опрокинул свою кружку в себя и все дружно последовали его примеру. Вино в ней было кислым, невкусным, поэтому я сделал всего несколько глотков. Ну а после началось празднование и чествование Марика. Ему пришлось детально рассказать все произошедшее, так как я от этого дела самоустранился, отдав должное обеду. Хагел впервые на моей памяти присоединился к нам, шепнув мне мимоходом, что кузнец уже приготовил вторую партию металла на переработку для моего 'амулета'. Я мысленно выругался, так как даже и не думал повторять свой опыт с изготовлением эльфийской стали. Все защитники уже более-менее облачены в защитные доспехи, причем, судя по последним партиям, кузнец начал экспериментировать с кожей и тканью, делая нечто наподобие наших бронежилетов. Клинки уже также есть у каждого, за что ему только честь и хвала. Но вот создавать переизбыток данного продукта весьма чревато. Я вообще-то за него хотел получить довольно неплохие деньжата, а тут приходится потеть абсолютно бесплатно.
Поразмыслив немного, я все же пришел к выводу, что переработать хоть часть все же придется. Моим бойцам нужны вторые клинки, так как щит им уже вряд ли нужно будет держать, а двуручная техника хоть и требует гораздо больше времени для освоения, но гораздо эффективнее обычного владения мечом. Тем более, что с таким оружием, которое может легко перерезать вражеский клинок, мои парни, даже будучи дилетантами, сумеют на равных противостоять степнякам, а в будущем... Какое будущее, оборвал я себя. Как будто у меня будет время, чтобы преподать им парочку уроков владения мечом. Размечтался. Тут выясняется, что нам будут противостоять еще и маги, а я все планы строю.
Быстро доев свою порцию, я еще раз поздравил вконец смущенного Марика и покинул шумное празднование, направившись к нашему кузнецу. Интересно, сказал ему Хагел, что я маг, или все же промолчал об этом, как мы и договаривались? Меня тревожила эта мысль потому, что я раньше вроде бы говорил, что у меня амулет для превращения металла одноразовый, а теперь вдруг выяснится, что у меня их было два... Нет, одна ложь рождает следующую, так можно и запутаться. Проще было сразу признаться, а я все темнил. Кстати, а почему я все еще скрываю свои способности? разве они и вправду сделают меня чудовищем в глазах окружающих? Ведь жители Города сегодня спокойно восприняли истинную сущность Марика... Хотя, спокойно, это немного не то слово.
Идя по улицам Города к кузнецу, я все думал, почему же продолжаю ото всех таиться. Пройдя с десяток дворов, я обнаружил причину — мой характер. Оказалось, все дело было лишь в том, что я состоял как бы из двух половинок, двух разных сознаний. Одно из них — человеческое, которое никогда не использовало магию и, естественно, не привыкло жить с этим качеством, а второе — эльфийское, которое уже давно привыкло скрывать свои знания от сородичей. Вот потому мне привычнее стрелять из лука, чем поражать врагов плетениями, вот почему мне не доставляет особого неудобства сокрытие моих талантов от окружающих. Просто такой у меня характер!
Дойдя до кузни, я услышал доносившийся из неё грохот и лязг.
— Здесь куют металл... — пропел я и зашел внутрь.
Меня встретил Вашун с радостной улыбкой и показал большую груду металла, получившуюся из трофейного оружия. Скользкую тему про мой амулет он поднимать не стал, а просто доложил, что скоро приступит к ковке кинжалов. Я похвалил его и попросил еще сделать каждому воину второй клинок по моему образцу. Вашун почесал затылок, что-то прикидывая, а потом заверил меня, что стали, что я сделаю, должно с лихвой на это хватить. Это было хорошо, так как больше я таким заниматься не был намерен, за спасибо обеспечивая весьма дорогим оружием армию Мардинана. Нет уж, лавочка закрывается, господа хорошие. Отныне все только за деньги!
Дождавшись, пока все посторонние покинут кузницу, я присел перед бесформенной грудой металла и сосредоточился. Не то, чтобы я особо напрягался, но в этот раз процесс прошел значительно быстрее. Уже через пятнадцать минут передо мной была раскаленная глыба эльфийской стали, которую я быстро разрезал лезвиями на маленькие бруски, а затем остудил. Отряхивая свои штаны от мусора, я решил в следующий раз немного поэкспериментировать. Ведь и Черный меч должен быть из похожего материала, значит, теоретически его удастся создать и мне. Нужно только найти правильный алгоритм и догадаться, как встроить в металл свойство отражения любой магии. Кое-какие идейки уже забрезжили в моей голове, но для них опять не хватало времени. Завтра в степь, нужно будет приготовиться получше, да и выспаться перед дорогой не помешает.
Выйдя из кузницы, я обнаружил Вашуна все в той же пивной, где он расслаблялся, в одиночестве потягивая кисловатый напиток. Узнав от меня, что все готово, он одним махом допил свою кружку, и хотел было уже возвращаться к работе, но я еще задержал его на полчасика, показав, как можно прилично сэкономить материал, делая шлемы, непохожие на ведра. Оказалось, что этот вариант был в ходу только из-за того, что клепать их было удобнее. Когда же я показал ему и начертил на земле форму круглого шлема с широким забралом и большим воротом, защищающим сзади шею, он признал, что мой вариант куда более удобен в производстве. Показав Вашуну, как его легче всего сделать из составных частей, я напомнил кузнецу, что толщина стали может быть совсем ерундовой, так что весить эта каска в итоге должна совсем немного, иначе лучше сразу вернуться к привычным ведрам.
После этого я пожелал мастеру не перенапрягаться и отправился к себе домой. Идя по улице, я столкнулся с моими парнями, что в приподнятом настроении отправлялись к загону с лошадьми, прихватив с собой луки и сопровождаемые несколькими инструкторами из числа воинов Хагела. Похоже, что праздник длился долго, подумал я, не став к ним присоединяться. Мне эти тренировки не слишком нужны, зато пообщаться с королем не мешало бы. Договорились же, что буду докладывать почаще, так что придется отчитываться, хотя данных почти никаких, одни догадки.
Придя к себе в пустой дом, я сел на лавку и достал разговорный амулет. Но не успел я его сжать в руке, как услышал на улице неторопливые шаги, направляющиеся явно к моей двери. Кого еще там демоны несут, подумал я, пряча амулет в карман. Через мгновение раздался легкий стук в дверь и знакомый голос мягко спросил:
— Алекс, вы разрешите мне войти?
Открыв дверь, я обнаружил на пороге местного священника. Вот и пришли мои проблемы, пронеслась мыслишка в голове.
— Здравствуйте, святой отец, чем могу быть полезен? — вежливо поинтересовался я.
— Я давно хочу поговорить с вами, да все не было подходящего случая. Вы позволите мне зайти и отнять у вас немного вашего драгоценного времени?
Ну, прямо как проповедники на Земле, что постоянно ходят в гости по утрам и вечерам, да еще и задалбывают телефонными звонками, подумал я, посторонившись и пропуская нежданного визитера в комнату. Оглядевшись, святой отец сказал мне:
— А у вас тут весьма скромно, я бы даже сказал, здесь властвует аскеза. Эта обитель подошла бы благочестивому монаху, но никак не воину.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — указал я ему на лавку и добавил, когда святой отец примостился на краешек. — Как-то не было времени заниматься обустройством жилища...
— Да-да, знаю. Все дела, заботы по защите Города, — подхватил священник. — Не нужно оправдываться, я все прекрасно понимаю.
Он замолчал, рассматривая меня. Ладно, поиграем по его правилам, раз уж он так хочет.
— И о чем вы хотели со мной поговорить? — спросил я, пододвигая тяжелый стол, и усаживаясь на него, чтобы быть напротив гостя.
Священник с неодобрением покосился на мое весьма неприличное поведение. Да, я прекрасно понимаю, что сидеть на столе некрасиво, но больше мебели у меня в доме не было, так как все уже давно растащили запасливые соседи. А стол и лавку не вынесли только потому, что им проще было сделать новые, чем возиться с этим старьем. Так что пришлось мне проявить такую грубость, ведь садиться рядом с ним я не хотел, и теперь священнику приходилось смотреть на меня снизу вверх, что не добавляло ему комфорта.
— Я бы хотел поговорить с вами о жизни, — наконец заявил священник.
— О моей жизни? — уточнил я, готовясь к обвинениям.
— Не только. Я хотел бы спросить вас, знаете ли вы, что каждая жизнь бесценна? — священник пытливо взглянул мне в глаза.
— Читал в детстве об этом, — признался я.
— А знаете ли вы, что Единому не угодно насильственное лишение жизни своих творений?
— Догадываюсь, — ответил я.
Эта игра в вопросы и ответы начала мне надоедать.
— А...
— Святой отец, — прервал я гостя. — Перестаньте кружить вокруг да около! Как вы справедливо заметили, у меня еще много планов на сегодня, ведь мне еще ребят готовить к завтрашней вылазке в степь, так что сразу переходите к делу.
Священник недовольно посмотрел на меня, но все же вывалил на меня то, с чем пришел, обойдясь без пространной преамбулы.
— Я уже давно за вами наблюдаю, Алекс, и вижу, что вас совершенно не волнует ценность человеческой жизни. Меня это тревожит, так как подобные настроения проникают в сердца молодых воинов, что обращаются ко мне за словом поддержки и утешения. Более того, несколько молодых людей прямо мне заявили, что врагов жалеть нельзя и что учение Единого об этом моменте говорит не совсем верно. В ответ на мои расспросы о том, кто же это им поведал, молодые люди указали на вас. И теперь я пришел сюда, чтобы хоть немного развеять заблуждения, царящие в вашей душе. Я хотел бы спросить вас, где вы нахватались подобной ереси и как можете попирать основы нашей веры?
Так вот оно что! Фу-ух, а я уже переживать начал.
— Святой отец, — спокойно ответил я. — Я никак не хотел 'попирать' вашу веру и веру ваших прихожан, я всего лишь забочусь о своих подчиненных. Я не проповедую отречение от Единого или веру в какого-то другого бога, я просто стремлюсь сохранить как можно больше жизней своих ребят, а это зависит от того, насколько качественно они будут уничтожать врагов. Если вас это не устраивает, пожалуйста, оставьте свои мысли при себе и не пытайтесь навязывать их моим парням. Поверьте, я не угрожаю вам и не пытаюсь никоим образом обидеть. Просто я уверен, что будет намного лучше, если мои бойцы будут встречать врага не с верой в сердце, а с мечом в руке.
Священник вздохнул и мягко произнес:
— Сын мой, я начинаю понимать, что вы много плохого испытали в своей жизни, раз в каждом встречном видите врага.
Я усмехнулся в ответ:
— О, поверьте, это далеко не так!
— Но ваши слова это подтверждают, — укорил меня священник.
— Я просто хотел сказать, что каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Вы должны утешать страждущих и наводить порядок в их душах, а я должен защищать людей от врагов. Разве это не справедливо?
Священник подумал и возразил:
— Но вы же проповедуете насилие своим людям, разве это правильно?
Я выдохнул, похоже, разговор затянется надолго.
— Отче, я не проповедую насилие ребятам, я только хочу, чтобы они не размышляли, убивая врагов, не терзали себя сомнениями, а просто делали свое дело, защищая мирное население.
— Но вы же говорили им, что жалость к врагам недопустима, а это не так!
— Неужели? — ехидно спросил я.
— Да! — с уверенностью заявил священник. — Любое создание Единого, даже погрязшее в грехах, может исправиться и вернуться на путь истинный. Не стоит лишать его жизни только потому, что его заблуждения противоречат вашему мировоззрению.
— Отче, а разве применимо это к степнякам? — поинтересовался я.
— Это касается всех разумных созданий, — отрезал мой гость.
И этот священник живет на границе? Разве он не повидал жизнь во всех её проявлениях? Разве на его глазах не убивали людей? Как он вообще может после этого говорить такое?
— Святой отец, а вы давно здесь живете? — уточнил я.
— Уже год, — ответил священник.
— И что, жизнь вас еще не убедила в несправедливости ваших утверждений? Как такое возможно? Вы что не замечали происходящих нападений кочевников, убийств защитников Города? Вы ведь сами только недавно провожали в последний путь ваших прихожан. И теперь выходит, что вы жалеете степняков, а не людей, убитых ими?
Я начинал потихоньку закипать. Спокойно, сказал я себе, если ты дашь ему в морду, ничего не поменяется, а вот люди просто не поймут.
— Не искажайте мои слова! — ответил мне мой гость. — Я не говорил, что их нужно оправдывать, я лишь сказал, что их нужно пожалеть! Они не понимают, что творят, и какая им будет уготована расплата за все их грехи. Я не говорил, что нужно бросать оружие при набеге и уговаривать их обратиться в лоно истинной веры, но все же им нужно давать хотя бы возможность исправиться! Вы же лишаете их этого!
— Это когда же это? — не понял я.
— Вы хладнокровно убиваете пленных, пытаете их. Я вижу, что в вас нет ни капли сострадания к загубленным вами заблудшим душам. Это очень плохо, потому что свидетельствует о том, что тьма уже глубоко проникла в ваше сердце.
Тьма? Это о чем он? Я даже не заметил, как мы плавно поменяли тему разговора. Священник между тем продолжал, глядя на мое удивленное лицо:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
