Седьмой крестраж

— Ты сидел под ней почти пять минут.

— Она просто хотела поговорить со мной. Я ведь весьма знаменитая личность, — ответил я, надменно вскидывая подбородок.

— Дружище, ты опять говоришь совсем как слизеринец, — заметил Рон.

Опустив голову, я попытался выглядеть как можно более по-гриффиндорски — размахивая руками вокруг себя, словно идиот.

— Ладно-ладно, она просто не знала куда меня девать, потому что я идеально подходил для всех четырёх Домов. Я был хитрым, очень смелым и вообще самым умным человеком, которого она когда-либо распределяла.

Рон весьма проницательно заметил:

— Ты ничего не сказал о верности.

— Правильно, она тоже подумала, что я прекрасно впишусь в общество хафлпафцев, потому что буду выглядеть еще великолепнее на фоне их неуклюжести. Но я сразу же отказался от такого счастья.

— Я тебе не верю, — категорично отрезала Гермиона. Вот эта честность и позволяет так легко манипулировать гриффиндорцами. Их одержимость "чувствами" и "отношениями" тоже полезна в этом деле.

— Гермиона, ты мой лучший друг. Разве стану я врать лучшему другу?

Она закатила глаза, хотя довольная улыбка всё же тронула её губы, а Рон возмущённо взвизгнул:

— Эй! Я думал, это я твой лучший друг!

Я проигнорировал его.

— Если подумать, в одном месте Скитер уж точно соврала. Она утверждает, что я рыдал над Локхартом, но это совершенно нелепо, она просто пытается сделать из меня сопливого слюнтяя, в подмётки не годящегося остальным чемпионам.

— Слезы, когда кто-то умирает, не делают нас слабыми, — обеспокоенно взглянула на меня Гермиона. — Именно в этом и заключается наша человечность.

— Да, думаю, мы уже нашли доказательства, что я гораздо лучше того, каким она меня описала, — резюмировал я.

Непонятным для меня образом это привело к ещё одной лекции об эмоциональных травмах.

* * *

Я бросился к замку, Гермиона и Рон следом за мной, как верные прихвостни.

— Несправедливо! Как они могли поставить мне наименьший балл? Я единственный, кто убил дракона!

— Ты не должен был убивать дракона, Гарри, — сказала Гермиона.

Я пренебрежительно отмахнулся:

— Этого не было в правилах... Все судьи должны быть отстранены. Они слишком предвзято судили. Кроме Дамблдора, но он-то должен быть пристрастен в мою пользу, поэтому от него тоже надо избавиться.

— Ты ещё и разбил все яйца, — добавил Рон.

— Этого тоже не было в правилах, и вообще, тут виновата дракониха. Это её телом их раздавило.

Гермиона потерла переносицу.

— Очевидно, для тебя истребление представителей исчезающих видов — недостаточно веская причина для снижения баллов?

— Только не тогда, когда эти самые виды стоят между мной и вечной славой, — отрезал я.

— Да ты вообще был невидим всё время! — воскликнула Гермиона. — Вряд ли это было так уж впечатляюще для зрителей.

— Но ведь взрывы-то были, — возразил я.

— О, это было круто, — восхитился Рон, и тут же получил шлепок от Гермионы.

— Совершенно верно. Если бы я не пытался произвести впечатление, то просто изгнал бы её, или ещё что-нибудь сделал в этом духе.

Рон удивился:

— Ты смог бы это сделать?

— Да запросто, — отмахнулся я. — Если б я знал, что победа над драконом не приветствуется, то просто отправил бы его домой.

* * *

В это время на Прайвет-драйв холодок ужаса скользнул по спине Петунии Дурсль. Она почувствовала, что только чудом избежала чудовищного несчастья. И если прикинуть все вероятности, то в этом определенно был замешан Гарри.

* * *

Гермиона прошагала по коридору, и метафорическое грозовое облачко над её головой было практически материальным, а воздух едва не трещал от сгустившейся магии. Искры осыпали окружающих нас одноклассников, и когда крошечная молния ужалила меня в руку, пролетев три фута, то, исходя из волшебной мощи Гермионы и того факта, что сейчас она была чертовски на меня зла, это вряд ли можно было считать случайной магией.

Гермиона вошла в туалет Миртл, заворчав, когда я, не раздумывая, последовал за ней, развернулась и вскинула на меня волшебную палочку.

Я определённо должен был знать, что это ловушка. Никто и никогда не посещает Миртл просто так.

Гермиона выплюнула:

— Прекрати меня преследовать, Гарри.

— Нет, пока ты не скажешь, кто пригласил тебя на Рождественский бал, — ответил я.

— Да какая тебе разница? — воскликнула она.

Я тяжело вздохнул:

— Ты же знаешь, как я ненавижу, когда от меня что-то скрывают.

Закатив глаза, она опустила палочку.

— Ты узнаешь об этом через пару недель, как и все остальные.

— Но ты ведь мой лучший друг. Если я не знаю твои секреты, какие же мы тогда друзья?

Гермиона упрямо посмотрела на меня, отказываясь уступить.

— Он что, настолько страшный, что ты даже боишься рассказать о нём?

— Он не страшный.

— Конечно, ты так не думаешь. Ты же идёшь с ним на бал, но, наверное, боишься, что мы не одобрим его кандидатуру, — и тут мои глаза широко распахнулись от внезапной догадки. — Ты что, идёшь с Малфоем?

Гермиона смогла только вздохнуть, удивлённая, что я её раскрыл:

— Что-о-о?

— Да-да, теперь-то всё становится понятно, — пробормотал я. — И ощутимое напряжение между вами двумя, и странная ненависть Рона к Малфою, и ваш дурацкий флирт в прошлом году...

— Он обозвал меня грязнокровкой, и я ударила его, — четко выговаривая каждое слово, припечатала она, словно я был идиотом.

Я кивнул.

— Верно. Ну, думаю, ты могла бы выбрать и гораздо худшую кандидатуру. Он богат, и точно не станет вести себя, как какой-то хафлпафец или ещё похуже.

— Я не встречаюсь с Драко Малфоем.

Я усмехнулся.

— Ну-ну, сейчас совсем нет никакой необходимости корчить из себя невинность. Этот запретный роман почти...

— Виктор Крам, — произнесла она.

— Что?

— Меня пригласил Виктор Крам, — Гермиона нахмурилась. — Мы не собирались об этом говорить, потому что его поклонницы могут плохо отреагировать. Кроме того, вы с Роном тоже вели себя не лучшим образом, поэтому я не стала вам рассказывать.

— Чемпион Дурмстранга? — переспросил я.

— И ловец болгарской квидичной команды, — добавила она с гордостью.

Я рассмеялся, когда до меня, наконец-то, дошли причины, по которым Гермиона не хотела признаваться.

— О, понимаю. По сравнению с тобой Гриндельвальд просто отдыхает.

Она надулась, недовольная тем, что я так быстро раскрыл её замысел.

— Что ты имеешь в виду?

— Не притворяйся глупой, Гермиона. Я знаю, что ты об этом читала. Ты ведь обо всём читаешь.

— Понятия не имею, о чём ты говоришь, — отрезала она.

Я ухмыльнулся.

— Ты хочешь соблазнить иностранного волшебника, чтобы украсть его Тёмную магию, конечно же.

— Я даже не думала об этом! — воскликнула она, заворачиваясь в негодование, как в мантию.

— Ты надеешься, будто я поверю, что ты совершенно случайно решила встречаться с чемпионом Дурмстранга — школы, известной своими Тёмными искусствами?

— Да, — фыркнула Гермиона, надменно вздёрнув подбородок. — Он очень милый, и он сам пригласил меня на бал, чтоб ты знал.

Кажется, я переоценил Гермиону. Думал, что она хитрая и безжалостная ведьма, — которой она, несомненно, и станет спустя некоторое время. Но пока она была просто четырнадцатилетней девчонкой, весьма наивной в некоторых вопросах. Мне было почти жаль разрушать оставшиеся у неё невинные мечты.

— Не хотелось бы тебя расстраивать, но он просто использует тебя, чтобы вызнать секреты Хогвартса.

Гермиона сверкнула глазами, и в следующий миг её палочка вновь была нацелена на меня.

— Прости, что ты сейчас сказал?

— Иначе я просто не знаю причины, почему он пригласил на бал заучку-четвероклассницу.

Не знаю точно, что за чары она на меня наслала, но к тому времени, как мне удалось их снять, Гермиона уже покинула девчачий туалет.

* * *

Я дописал сочинение по зельям, полагаясь исключительно на свои знания. Можно было воспользоваться книгами, но Снейп всё равно влепил бы мне "тролля", как всегда. Рон развалился рядом со мной на диване. Голова его покоилась на диванных подушках, а сам он безучастно пялился в потолок.

— Хочешь сыграть в шахматы?

— Нет, — отказался я.

— До сих пор переживаешь, что я обыграл тебя в первом классе?

— Мы уже обсуждали это. Я позволил тебе выиграть, — сухо заметил я.

— Ну да, конечно, почему же ты тогда не возьмешь реванш, а? — фыркнул Рон.

— Это будет слишком легко.

— Ага, легко для меня, — пробормотал Рон.

Я проигнорировал его наглый выпад. Гриффиндорская гостиная нынче была переполнена; особенный переизбыток наблюдался с Уизли. Джиневра заняла место у камина, успокаивая расстроенного Лонгботтома, а близнецы собрали вокруг себя толпу любопытных, которые должны были стать очередными подопытными кроликами.

Гермиона засела в углу. Уставившись в наполовину готовое задание по арифмантике, она задумчиво грызла перо. Иногда она поглядывала в нашу сторону, но не делала ни малейшего движения, чтобы подойти. Наверное, я как-то задел её чувства. Рона она тоже избегала: тот постоянно твердил, что приглашение на рождественский бал она просто выдумала.

Меня забавляла его непроходимая тупость; Рон и впрямь полный придурок. Но эти веселые мысли недолго занимали меня, особенно, когда не с кем было обсудить сочинение по зельям. Рон с надеждой посмотрел на меня:

— Ну что, в шахматы?

Я скучал по Гермионе.

Эта мысль меня тревожила. Раньше я никогда особо не раздумывал, избавляясь от непокорных прихвостней, к тому же Гермиона вряд ли знала что-нибудь из Тёмной магии. Но я, кажется, уже успел привыкнуть к ней.

Был лишь один способ справиться с ситуацией. Это будет неприятно, но я уже выдержал несколько лет, страдая от навязчивости Беллатрикс. Выдержу и это.

Я встал, прошелся по гостиной, и заговорил с поражённой девочкой:

— Джиневра, так уж сложилось, что мне снова понадобились твои услуги, — сказал я.

Она просияла:

— В самом деле?

— Временно, конечно же, — уточнил я. — Нам снова нужен кто-то на место Гермионы. Ты ведь умеешь читать?

Продолжая глупо улыбаться, Джиневра подняла брови, так и не ответив на мой вопрос. Казалось, она уже пытается вжиться в роль.

— Прекрасно, — сказал я. — Но надо будет сделать больше. Ты должна как можно скорее прочитать все книги в школьной библиотеке.

— Хорошо, — согласилась Джиневра.

Я одобрительно кивнул:

— За мной.

Прежде, чем отправиться со мной, она обратилась к Лонгботтому:

— Ты обязательно где-нибудь найдешь свою палочку, Невилл.

Рон даже не взглянул на нас, когда мы подошли, продолжив мрачно пялиться на шахматную доску.

— Сыграй с ним, — приказал я.

Рон, нахмурившись, проворчал:

— Что она здесь делает?

— Я ваша новая Гермиона! — заявила Джиневра.

— Не нужна мне новая Гермиона, — отозвался Рон.

Мне оставалось лишь закатить глаза.

— Ладно, но и я не собираюсь помогать тебе с домашней работой.

* * *

Джиневра Уизли не стала Гермионой Грейнджер. Она, конечно, очень старалась, — почти поселившись в библиотеке и таская за собой Рона (а зачастую и Лонгботтома). Но ей всё-таки не хватало той жуткой, непоколебимой целеустремленности, что была квинтэссенцией Гермионы.

Голова Рона стукнулась о библиотечный стол:

— Я просто не понимаю. Это сочинение по ЗоТИ страшно сложное.

— Я младше тебя на год, но легко справляюсь, — возразила Джиневра.

— Не понимаю, — произнес Лонгботтом, — почему Муди преподает во всех классах одно и то же? Ведь даже для нас это достаточно сложно. Первоклашки, наверное, вообще в шоке...

Джиневра рассмеялась, напрочь забыв о своем едва начатом сочинении:

— Ну да, но вы должны всё-таки признать, что они когда-нибудь будут самым крутыми детьми, ведь им всего одиннадцать, а они уже научились, — она захрипела, подражая отставному аврору, — "как распознать врагов и поддерживать постоянную бдительность".

— Не понимаю, отчего он так на этом зациклен, — произнес Рон. — Война ведь закончилась больше десяти лет назад. Этот Муди — параноик похлеще Гарри.

— А мне нравится. И это смешно, — чирикнула Джиневра.

— Ну, может быть, — Рон пожал плечами.

— Поверить не могу, что он показал нам... Непростительные, — Лонгботтом вздрогнул и испуганно огляделся, словно лишь за упоминание этих проклятий его могли бросить в Азкабан.

— Похоже, это была плохая идея, — признала Джиневра, — особенно, учитывая, что случилось в Рейвенкло на прошлой неделе.

— О чем ты? — спросил Рон. Лонгботтом тоже выглядел сбитым с толку, как всегда.

Её глаза расширились:

— Вы что, правда ничего не слышали? Да весь Рейвенкло гудит об этом.

— С чего бы мне это болтать с рейвенкловцами? — удивился Рон.

— Разве это у тебя нет с ними сдвоенных занятий?

— И что?

— Короче, они играли в игру "Правда или вызов", — в ответ на недоуменные лица парней она пояснила: — Это какая-то магловская игра, но самое интересное то, что они использовали Империус, чтобы заставить проигравших выполнить задания.

— Фигасе, — пробормотал Лонгботтом.

— Ходят слухи, что Муди могут за это уволить, — добавила Джиневра.

— О, надеюсь, так и будет, — заявил я. Лицо Рона побледнело, Джиневра вскочила со своего места, а Лонгботтом вообще опрокинулся вместе со стулом, сдавленно пискнув.

— Г-гарри? — пробормотала Джиневра.

— Да? — отозвался я.

На лицо Рона медленно возвращался румянец.

— Почему ты снова прячешься под мантией-невидимкой?

— Думаю, Муди хочет убить меня, — заявил я. — Он посоветовал мне воспользоваться метлой во время первого тура. Как будто любой может обогнать дракона, не говоря уж обо мне. Кроме того, он всегда таится. Наблюдает.

— Ну... ладно, — медленно произнес Рон, неуверенно взглянув в мою сторону.

Джиневра просияла:

— Скажи мне, если он вдруг что-то выкинет, и я тебе помогу.

Я кивнул, потом сообразил, что они этого не увидели, но понял, что мне это не важно.

Джиневра взглянула на лежащего Лонгботтома и спросила:

— Ты в порядке, Невилл?

— Я... да, наверное, — он вскарабкался на ноги, немного покачиваясь.

— Что-нибудь травмировали, Лонгботтом? — ворчливый голос рявкнул через всю библиотеку.

— Э... н-нет, сэр, — заикаясь, отозвался тот.

— Хорошо, — вращающийся глаз Муди уставился прямёхонько на то место, где я стоял под своей мантией-невидимкой. — Если хлопнется в обморок, доставьте его к Помфри, Поттер.

Великий Мерлин, он может видеть сквозь мантию. Я застонал и, смахнув чей-то учебник, уселся на стол.

Рон дёрнулся:

— Тебе обязательно это делать, пока ты невидим?