Седьмой крестраж

— Постой, постой, — сказал я. — Давай лучше я загадаю загадку, и если ты не сможешь разгадать её, то пропустишь меня?

Сфинкс с интересом взглянула на меня.

— Ладно, я принимаю твой вызов. Но должна предупредить, что нет такой загадки, которую я не могла бы разгадать. А когда я отгадаю, тебе придётся искать другой путь.

— Хорошо, договорились. Мне нельзя терять время.

Время, действительно, было дорого, так как судьи не позволили мне войти в лабиринт первым, хоть я и выиграл — очевидно же — в предыдущих испытаниях.

— Ну, давай свою загадку.

Я кивнул, обдумывая текст. Затем усмехнулся и продекламировал:

Родившись под кустом, я жизнь провёл под крышей

Хотя я спал меж львов, душой я ближе к мыши

Когда придёт мой смертный час

Увижу Грима злую пасть

Сфинкс на несколько минут задумалась и наконец ответила:

— Это человек.

— Неправильно, — я покачал головой.

Ответ был "дохлая крыса Рона". Или ещё что-нибудь, ведь я не стал бы играть честно, когда на кону моя победа. Сфинкс раскрыла рот, живо напомнив мне Гермиону.

— Но это невозможно! Ответ, несомненно, должен быть "человек".

— А вот и нет.

— Хорошо, тогда какой же был ответ?

Я вздохнул.

— А если б это я ошибся, разве ты сказала бы мне правильный ответ? Конечно, нет, потому что это было бы неуважением к моему интеллекту.

И тогда сфинкс напала на меня. Именно поэтому к волшебным созданиям относятся с подозрением: они не держат слово, да и вообще с головой не дружат.

* * *

Я шёл вперёд, ориентируясь на вопли Делакур. Вовсе не из какого-то дурацкого гриффиндорского рыцарства, это была лишь логика.

Ведь лабиринт оказался подозрительно лёгким. Он, конечно, был заполнен разными монстрами и ловушками, но ведь это было творение Дамблдора. Где же смертельные капканы и безжалостные чудовища? Ответ очевиден: они были вокруг Кубка.

Значит, что бы там ни убивало Делакур, оно, скорее всего, находилось прямо в центре. А ещё это значило, что она меня обогнала, — это было совершенно неприемлемо.

Мне повезло, Делакур оказалась всего в нескольких поворотах, и наспех наколдованные Указующие чары легко привели меня к ней. Но пройдя последний поворот, я остановился в изумлении. Девчонку вовсе не пожирал дракон и не разрывал на части горный тролль. Она корчилась под Круциатусом, который наложил не кто иной, как Виктор Крам.

Делакур испустила последний взвизг и упала в обморок, не в силах больше переносить боль. Ярость наполнила мою грудь, и мои руки задрожали, когда я стиснул волшебную палочку. Как он посмел... Как он посмел?...

— Это Гермиона тебя научила? — рявкнул я. — Говори правду!

Как он посмел использовать тёмное коварство Гермионы в своих интересах? Это позволено лишь мне!

Крам обернулся ко мне; в его глазах не отражалось никаких эмоций. Кажется, я был прав: он казался всего лишь вполне обыкновенным симпатичным школьником — как и я — но был холодным и расчётливым интриганом. Более того, этот холодный расчётливый интриган хотел украсть мою победу и выведать секреты Хогвартса. А это было недопустимо.

Я прищурился:

— Не отвечаешь? Трус! Разве ты — Ступефай!

Крам повалился на землю и застыл, не успев даже поднять на меня волшебную палочку.

— Это было так легко, что даже тоскливо, — пробормотал я, отправляясь на поиски Кубка.

После ещё нескольких мелких стычек с обитателями лабиринта я его обнаружил. Кубок Огня таинственно мерцал посреди центральной лужайки. Я ненадолго задержался, поправляя одежду и приглаживая волосы, чтобы выглядеть достаточно впечатляюще, когда предстану с победой перед публикой. Подумав секунду, я смял одежду и растрепал волосы обратно. Так я буду выглядеть более героически.

Ухмыляясь, я ухватил свой трофей и почувствовал знакомый рывок портключа в районе желудка.

Глава 9. ГП и Аластор Муди, часть 4

Я упал на траву, выронив Кубок, и меня стошнило. Помотав головой, чтобы отойти от действия низкокачественного портключа, я заметил, что оказался в местности, совсем не похожей на окрестности Хогвартса.

Это было нехорошо, так как лишало меня возможности должным образом погреться в лучах славы. Кроме того, тут был какой-то упиванец в маске рядом с булькающим котлом, который направил на меня волшебную палочку. Это тоже было неприятно.

Откатившись, я ушёл от проклятия, вскочил на ноги и прицелился во врага. Когда я понял, кто из моих последователей только что не смог убить меня, то ухмыльнулся. Эти волосы я узнаю всегда.

— На кого же ты теперь работаешь, Люциус?

И глупый Люциус немедленно подтвердил мою догадку, ответив:

— С чего ты взял, что я на кого-то работаю, Поттер?

— Потому что ты никогда не затеял бы такое сам по себе, — фыркнул я.

— Я вполне могу...

Внезапно его прервал скрежещущий голос:

— Не спорь с мальчишкой, Люциус. Когда он поймает тебя на вранье, пострадает моя репутация.

— Кто это сказал? — нахмурился я.

Из-за спины моего бывшего приспешника раздался сдавленный смешок, и тот же голос произнёс:

— Повернись. Я хочу сделать это лицом к лицу.

Люциус развернулся, неловко удерживая руку так, чтобы его волшебная палочка по-прежнему была направлена на меня. Свободной рукой он развёл в стороны роскошные светлые волосы на затылке. Я всегда знал, что он под ними что-то прячет, но представить себе не мог всей правды. Из его затылка выглядывало второе лицо — багровое и сморщенное, которое сказало мне:

— Так-так, Гарри Поттер. Похищен и взят в плен перед самой своей величайшей победой...

— Да кто ты такой, наконец? — перебил я.

Рот странного лица искривился в болезненной улыбке.

— Я лорд Вольдеморт, — сказало оно.

— Что?! Быть того не может!

Это было, и в самом деле, невозможно, разве что взбунтовался ещё один крестраж?

— А ты, значит, думал, что я погиб? Думал, что действительно убил меня?

— Ну... — тут я решил, что лучшей тактикой будет собрать побольше информации. — Вообще-то, верится с трудом. Если ты не умер тогда, то где же ты был все эти годы?

Лицо нахмурилось.

— О да, это незабываемая история... Видишь ли, после того, как моё тело сгорело, душа моя, вопя от боли, полетела в Албанию. ТРИ ЧАСА непрерывного крика!

— В самом деле? Казалось бы, и одного часа должно было хватить, чтобы привыкнуть.

Он не обратил внимания на мои слова — очень невежливо с его стороны.

— Бесплотным духом я скитался по Албании, пока на меня не наткнулся один скудоумный профессор. Я легко овладел им и пробрался в Хогвартс под носом у старого пня — я надеялся украсть Философский камень и с его помощью вновь обрести своё тело. К сожалению, я не успел это сделать, потому что ты убил моего носителя.

От изумления я едва не выронил волшебную палочку.

— Квиррел? Ты вселился в Квиррела?

— Именно так.

— Но он же был бездарным учителем! Почему ты не помог ему?

— А зачем мне обучать будущих солдат Дамблдора? Если бы он этого хотел, то мог бы нанять меня, как он нанял других преподавателей... В общем, после смерти Квиррела я скитался по Запретному лесу, не зная, что предпринять. Но однажды я увидел нечто, вдохновившее меня на действия.

— Это был единорог? — живо спросил я.

— Нет, это был Грим. Он бежал, сломя голову, как будто спасаясь от смерти. И я внезапно вспомнил, что сделался бессмертным вовсе не для того, чтобы провести вечность бесплотным духом, а потому что... вообще-то, я не помню, почему.

Зато я помнил. Это был единственный способ гарантировать, что я выживу в Хогвартсе достаточно долго, чтобы закончить школу. Затем я обнаружил, что семёрка — это магическое число, а к тому времени, как увлечение арифмантикой у меня прошло, я уже сделал четыре крестража, и глупо было останавливаться.

— В любом случае, я понял, что бессмысленно ждать моих сторонников, которые всё равно не придут, — продолжил он. — Нужно было просто найти кого-то бесхребетного, кого я смог бы запугать, не имея ни тела, ни магии.

— И ты выбрал Малфоя... — пробормотал я, кивнув самому себе. Ситуация начала проясняться.

Странное лицо фыркнуло.

— Ты что, уже имел с ним дело?

— В основном, с младшим, — ответил я.

— А, этот клон... Он был мне весьма полезен для связи с моим шпионом в Хогвартсе; без него было бы сложнее организовать нашу встречу.

Проклятый Северус и его нерушимая верность.

— Так, значит, это ты всё время мешал мне? Я должен был догадаться, что судьи не были бы так несправедливы без чьего-то злокозненного воздействия!

Лицо повременило, восхищаясь, наверное, мощью моего разума, прежде чем ответить:

— Да, разумеется, это был я. Это... это входило в мой план. Я ведь, всё-таки, Тёмный лорд. И настало время вернуться к былой славе. Люциус! Начинай ритуал.

Мерзкое лицо вновь скрылось под завесой светлых волос, когда Малфой, нагнувшись, подобрал человеческий череп и бросил его в котёл, приговаривая:

— Кость отца, без ведома взятая, воскреси своего сына... Плоть слуги, добровольно данная, возроди своего господина...

С этими словами Люциус приложил волшебную палочку к запястью и пробормотал режущее заклятье. С неприятным треском его рука отделилась и упала в котёл. Затем он повернулся ко мне и произнёс:

— Кровь врага, против воли отнятая, оживи своего противника!

— С каких это пор мы стали врагами? — воскликнул я, не отводя волшебной палочки от Люциуса.

— Мы были врагами всегда, — донёсся приглушённый ответ из-под Люциевых волос.

— Я тебя сегодня впервые увидел, — возразил я.

— Ты убил меня, когда был ещё младенцем.

— Возможно, но вряд ли ты будешь винить меня в том, что сделал младенец.

— Очень даже буду, — ответило оно.

— Ну, вряд ли в этом стоит кого-то обвинять. Это было... ну, просто не повезло.

Не знаю, что именно случилось в тот Хэллоуин, но в этом явно не было моей вины.

— Люциус, повернись и убери свои проклятые волосы, — приказало лицо. Малфой повиновался, хотя ему пришлось бросить волшебную палочку, потому что его левая рука плавала в котле, а запачкать волосы кровью он, наверное, не хотел.

Показавшись снова, лицо продолжило:

— И ты убил моего носителя.

— Это получилось случайно, — ответил я.

— Ты же применил Смертельное проклятие! — возразило оно, повысив голос.

— В этом смысле, конечно, не случайно. Но я же тогда не знал, что он был твоим носителем, значит, я вовсе не бросал тебе вызов!

Это, кстати, напомнило мне, что я давно не обновлял свой список.

— Это неважно; я считаю нас врагами, и твоё мнение ничего не значит, — объявило лицо, снова скрывшись за Люциевыми волосами. — Если попробуешь спорить, я убью тебя.

— Ну ладно, — хмыкнул я, — раз ты так настаиваешь, то... Ой! Гадские горгульи, что это было?!

Ниточка крови из моего плеча, секунду назад разрезанного Малфоем, потянулась к котлу и с шипящим звуком опустилась в него. Люциус выгнулся назад и погрузил затылок в бурлящую жидкость, взвизгнув, когда варево покрыло его белые локоны. Воздух наполнился ярким искрящимся сиянием — оно напомнило мне наиболее вычурные из мантий Дамблдора.

Внезапно из котла взметнулись клубы белого дыма, и Люциус со стоном отлетел в сторону. Обрубок его руки ещё кровоточил и, вглядевшись, я заметил торчащий из него краешек кости. Хуже того, его великолепные волосы пропитались зельем и свисали сосульками, в которых запутались какие-то неаппетитные кусочки из котла. Его роскошная причёска была полностью уничтожена. На секунду мне захотелось даже ему посочувствовать.

Когда облака дыма достигли соответствующей драматичности, из них появилась неясная фигура, устрашающая и отчётливо чистокровная — высокая и аристократичная. Более того, она была пугающе нечеловеческой, змееподобной, с красными глазами — она была похожа... на меня.

Да, несомненно, — лорд Вольдеморт возродился, несмотря на то, что он... то есть, я... уже был здесь.

— Тёмный лорд, я полагаю? — поинтересовался я.

— Разумеется, — ответил он.

— И ты, значит, задумал...

— Ну, убить Дамблдора, захватить Британию, остальное решу потом, — небрежно ответил он. — Не хочешь присоединиться?

— Но ты, кажется, говорил, что мы враги?

Он пожал плечами:

— Так было нужно для ритуала.

— Пожалуй, я и сам бы так поступил, — признался я. — Но ты уверен, что ритуал не отменится, если ты признаешь, что мы на самом деле не враги? Если твоё тело вдруг начнёт распадаться на куски, будет обидно потерять все труды, которые вложил Люциус.

— Я не думаю, что это случится, — с усилием произнёс Вольдеморт.

— А ты уверен? Ты действительно проводил исследования, или, может быть, нашёл краткое описание в старой книжке, и решил, что это подходящая идея?

Вольдеморт промолчал, и я вздохнул. Похоже, что я... что он так ничему и не научился.

— А знаешь, я кое-что заметил, — сказал он, пристально глядя на меня. — Ты точно такой, каким я был в твоём возрасте: хитрый, любознательный, не любишь компанию своих сверстников и гораздо талантливее их. Один в один, как я.

Следовало предвидеть, что он догадается. В конце концов, он это я, а я никогда не был тупым гриффиндорцем, рассеянным рейвенкловцем или посредственным хафлпафцем. Нет, я гораздо сообразительнее.

— Я знаю твой секрет, Поттер, — ухмыльнулся он. — Ты такой же, как я. Ты — гениален.

— Наконец хоть кто-то заметил. Между прочим, у меня высший балл по всем предметам, и только на зельях приходится для этого напрягаться. Но лишь потому, что Снейп такой откровенный упиванец.

— Ах да, Северус, мой вернейший слуга... — пробормотал он. — И раз уж мы коснулись этой темы, полагаю, что моим отбившимся от рук поданным пора узнать о возвращении своего господина.

Наклонившись, он что-то достал из кармана Люциевой мантии. Это оказалась моя старая тисовая палочка, с которой было связано столько тёплых воспоминаний. Это ведь с ней я впервые произнёс Смертельное проклятие. Я ухмыльнулся, припоминая самые славные моменты, а моё альтернативное "я" с очень похожей усмешкой на лице прижало тисовую палочку к Тёмной метке Люциуса, прошептав заклинание, от которого тот снова содрогнулся.

Вольдеморт выпрямился и, насмешливо склонив голову, посмотрел на меня холодным взглядом.

— И как скоро ты их ждёшь? — спросил я.

Он пожал плечами:

— Минут через десять, наверное? Они никогда не были слишком пунктуальными, и боялись меня гораздо меньше, чем станут бояться через четверть часа.

Я кивнул и подошёл к Люциусу, который тем временем ухитрился перетащить себя в сидячее положение и, не отрываясь, смотрел на свою культю.

— Моя рука, милорд, — пробормотал он дрожащим голосом, — моя рука...