Дочери своих отцов.

— Ты ничего не...

— Да-да, я не понимаю твоих долгов перед собой и человечеством. Миранда. Ты когда последний раз видела себя в зеркале? Так к тому моменту, когда Воитель дойдет до Терры, от тебя даже скелета не останется. Мы примархи, но даже у наших тел есть пределы прочности.

— У меня нет времени с тобой спорить.

— Замечательно, — Виктория жестом подозвала пришедшего с ней сервитора, — Значит ты сейчас спокойно сядешь и поешь вместо того, чтобы тратить время на глупые споры.

Колдунья прикрыла глаза, слегка улыбнувшись. Забота Виктории порой становилась слишком навязчивой, но сестра была права: даже у их организмов имелся предел прочности.

— Как ты можешь оставаться жизнерадостной, когда в мире творится такое?

— Не думаю ни о чем плохом, — серьезно ответила Виктория, по возвращении на Терру вновь начавшая одеваться в цвета своего легиона, — Вы все ходите мрачные. И ты, и Мортиция, и Дорн с дочерью. Про Императора я вообще молчу, мне порой кажется, что он и улыбаться-то не умеет. Так вам дай волю, вы и себя, и всех вокруг в могилу сведете мрачностью и отказом от отдыха. Должен же хоть кто-то заставлять вас отдыхать?

— Тебе делать нечего что ли? — скептически поинтересовалась колдунья

— Есть. Но я не считаю себя обязанной взвалить на себя весь груз мира разом. Я тренируюсь сама, слежу за тренировками легионеров и новобранцев во всех шести ротах, которые я привела на Терру. И вот обеды ношу тем, кто не может найти десяток минут на то, чтобы поесть хотя бы раз в день. Ты, например, могла бы лично обучать пару десятков детей и поручить им обучать остальных самим, оставив себе больше времени на отдых и работу в паутине, которой требует от тебя Император.

— Я не могу.

— Вот только не надо сентиментальностей в духе 'это мои сыны'. Геносемя твоего легиона необратимо повреждено и этим детям не стать легионерами. Уже сейчас понятно, что если ты хочешь возродить легион — геносемя придется создавать с нуля. Но у нас до прихода Воителя не более десятилетия, а Император занят и не может тебе в этом помогать. Возрождение твоей Тысячи Сынов — это задача на несколько столетий упорной работы тем составом, которым ты пытаешься её выполнить. Оставь её на 'после победы'. Просто потому, что 'до' — вы не успеете.

Миранда покачала головой.

— Может быть, ты и права. Но я не могу просто так сдаться и отложить это дело на неопределенный срок. И... Ты так уверена в том, что Император одержит победу?

— Дело твое, — вздохнула Виктория, — Но моё мнение ты знаешь. И да, я уверена, что восстание потерпит поражение.

— Почему? Будущее не определено, и у Воителя есть шансы на победу...

— Ему не победить Императора, — с непреклонной уверенностью ответила колдунье сестра.

Миранда вздохнула. Хотела бы она разделять эту уверенность.

Четырнадцатая.

Она тихо улыбалась, занятая своей работой. Если захотеть, всегда можно найти невероятно срочное дело, но по прибытии во дворец искать эти невероятно срочные дела Мортиции совершенно не хотелось. Творение жизни не терпит суеты и спешки.

Вскоре после их прибытия на Терру, Император вызвал к себе сперва Викторию, а потом и её. Они много говорили о её исследованиях и работе, а убедившись в её верности, Император поделился с ней многими знаниями, сложив вместе и дополнив уже имеющиеся у неё кусочки головоломки. Её противоядия и лекарства нашли высочайшее одобрение. До этого дня Мортиция и не подозревала, насколько важно для неё это признание заслуг.

Создатель подарил ей Генотех и его секреты, и Мортиция проводила там дни и ночи, продолжая эксперименты с геносеменем. Она искала способы быстро восстановить численность легионов, переживших Истваан, и, по просьбе Миранды, искала возможности создать стабильное геносемя для её легиона. И если первое было несложной задачей, хотя и занимало немалую часть ресурсов лабораторий, то второе было тем творческим процессом, в котором нашла для себя цель и счастье четырнадцатая дочь.

Впрочем, задачи творения жизни не ограничивались для неё помощью Миранде. Когда Мортиция спросила Императора, почему он создал их женщинами, тот ответил, что причина в различии мышления, что Дочери, по его замыслу, должны были в чем-то дополнять, а в чем-то сдерживать отцов. Впрочем, как заметил тогда Император, этот замысел осуществился лишь частично. Частично, но вполне достаточно для того, чтобы счесть его успешным, и её, Мортиции, присутствие здесь — лишнее тому доказательство.

Тогда Мортиция спросила его — если они женщины, способны ли они к воспроизводству себе подобных? Являются ли примархи полноценным видом, способным к воспроизводству, или же лишь мутантами, неспособными оставить потомство естественным путем? Император был уверен во втором, но уточнил, что не проводил подобных экспериментов. Эта мысль не давала ей покоя. Она не думала о последствиях подобного открытия, ей двигал лишь интерес ученой и желание установить истину. И у неё было несколько фактов, позволяющих считать, что как минимум Дочери способны или могут стать способны родить здорового ребенка, который унаследует не менее половины возможностей матери. Но торопиться с проверкой теории она не желала, зная — жизнь это нечто большее, нежели просто тело.

Двенадцатый.

Арматура.

Фурия привычно держалась рядом с отцом, насколько это вообще было возможно. Как минимум, она старалась не выпускать его из вида. Один, десяток, даже сотня Ультрадесантников не могли сколько-нибудь серьезно навредить ей, но на каждого уходило время. Даже если это были доли секунды на взмах топором. А помимо них были смертные и техника. Миллиард смертных солдат. Танки, артиллерийские установки, Легио титанов... Дочь Ангрона это радовало. Гвозди впивались в мозг, заставляя забывать обо всем, кроме врагов вокруг. Сегодня их песнь была чуть громче, чем обычно, и следовать за отцом было легче.

Резкий грохот и содрогание земли под ногами вырвало её из забытья ярости. Заминированные здания рушились, словно в замедленной съемке, земля под ногами проваливалась вниз. Несколькими прыжками Фурия выскочила из опасной зоны, оглядывая перекресток, на котором только что погибло множество её братьев. Ультрадесант хорошо подготовился к встрече, и они наступали — Фурия осталась практически в одиночестве. Но волновало её сейчас не это — отец остался там, под завалом. Под грудой камня, земли и металла. Он был жив, она чувствовала это, но неожиданно проявившиеся сомнения заставили её остановиться, не бросаться вперед на врага. Не лучше ли будет, если он там и останется? Если она возглавит легион, вернет его к тем временам, о которых порой рассказывали ей древние дредноуты, когда Пожиратели Миров еще были Псами Войны, когда Гвозди не меняли их, когда они воевали куда эффективнее, чем сейчас...

Кхарн окликнул её, и она резко дернула головой, отгоняя странные мысли и возвращаясь в бой. Восьмой капитан подошел вовремя, но его положение, как и вообще положение Пожирателей Миров, было весьма тяжелым. Снайперы Ультрадесанта знали свое дело, а стаи десантно-штурмовых кораблей, вооруженных тяжелыми болтерами, выкашивали ряды астартес. И все же они держались, а в это время небо разрезал зеленый луч телепортации.

Лоргар первым из Несущих Слово появился на Валике. Он шагнул к кратеру, и начал вырывать куски земли психической силой, небрежно отмахиваясь от наступавших Ультрадесантников. Фурия приблизилась к нему, позволяя ему заняться откапыванием его отца и прикрывая повелителя Семнадцатого Легиона от нападавших.

Дрожь земли возвестила о прибытии титанов. Вражеских титанов. Проклятый пес войны Легио Лисанды приближался, и два примарха казались его принцепсу более чем заманчивой целью. Гвозди взвыли в голове, но Фурия, пожалуй впервые в жизни, осознанно подавила их воздействие. Титан не взять грубым бешенством. Её губы искривились в ухмылке, когда она бросилась вперед и вверх по ноге титана, перерубая топором коленное сочленение. Титан, пытавшийся сделать шаг, покачнулся, и едва не упал, а она карабкалась выше, желая добраться до кабины, и сделать это раньше, чем титан успеет выстрелить. Она сомневалась, что Лоргар переживет залп плазменной пушки титана в упор.

Ей почти удалось. Первый выстрел Лоргар принял на психокинетический щит, и Фурия безмолвно поразилась той силе, которую давало ему колдовство. Она чуяла, что без этой магии даже примарх превратился бы в обугленную головешку. Второго выстрела титан сделать не успел. Она спрыгнула в кабину, в доли секунды убив троих членов экипажа. Фурия спрыгнула вниз, на землю, титан пошатнулся и медленно завалился на спину. В это мгновение Ангрон вырвался из-под завала. На краткий миг двенадцатая дочь ощутила укол странного сожаления.

Девятнадцатый.

Сразу после Истваана-V.

Коракс молча вспоминал прошедшую битву и память о том, как она началась, заставила его вздрогнуть. Кёрз. В тот момент Коракс отчетливо ощутил, что они слишком похожи, и что он сам был в шаге от того, чтобы стать таким же, как Конрад. Это понимание ужасало настолько, что он бежал, оставив и Кёрза и недобитого Лоргара. Возможно, он должен был сразиться. Убить их, хотя бы и ценой своей жизни. Но он не смог.

Эти мысли вернули его к размышлениям о дочери. Он привык считать её ребенком, маленьким и беззащитным. И эта битва с одной стороны подтвердила это мнение — она едва не погибла. Но с другой стороны, его Вороненку хватило мужества встретиться со своими страхами, своим темным отражением. Сложно сказать, кто вышел победителем в их схватке. Вороненок едва не погибла, но и её соперница осталась не в лучшем состоянии. Вот только Келли окружали её воины, а Гвардия Ворона отступала, прибегая к излюбленной тактике, и не могла помочь Вороненку. Но он не мог бросить дочь умирать, не мог рискнуть и задержаться, чтобы добить дочь предателя. Он просто забрал Кору и сбежал вместе с ней.

Сейчас дочь, как он думал, тихо сидела там, где он оставил её. Её раны все еще не зажили до конца, и Коракс надеялся, что дочь не станет тревожить их еще сильнее.

Она и не стала. Коре тоже было о чем подумать.

Путь на Терру занял у легиона полгода, и эти полгода прошли в ожидании встречи. Прием был далек от теплого — обыск корабля Имперскими Кулаками, постоянная подозрительность — это было объяснимо, хоть и неприятно. Как только корабли Коракса пропустили к Терре, он не медля направился на поверхность с почетной гвардией ,надеясь на встречу с отцом.

Внизу его встретил регент в окружении кустодианской гвардии. Малкадор приветственно склонил голову и Коракс кивнул в ответ, когда позади него выстроилась почетная гвардия.

— Надеюсь, они здесь только для красоты, — произнес Коракс, бросив пристальный взгляд на вооруженных кустодиев.

— Исключительно для церемониала, — ответил Малкадор. — Прошу прощения за вынужденные формальности, но ты должен понимать, что в подобные времена мы не можем допускать никаких послаблений в вопросах безопасности.

— Видимо, слово примарха уже ничего не стоит, — сказал Коракс и сделал шаг вперед.

Кустодии выстроились в два ряда вокруг Малкадора и него, окружив свиту примарха Гвардии Ворона.

— Только некоторых, — ответил Сигиллит. — Несколько твоих братьев и племянниц остаются верны своим клятвам. Твоя преданность оценена по достоинству.

Примарх рассмеялся, но в выражении лица Сигиллита не было ни намека на веселье. Малкадор продолжал говорить, пока они спускались по трапу.

— Какая интересная формулировка, — заметила Кора, — Не 'братьев и их дочерей'. 'Братьев и племянниц'.

— Не все Дочери столь же солидарны со своими отцами, как ты, Кора, — Малкадор мягко улыбнулся, — И в нашем случае это хорошо.

Кора не ответила, обдумывая услышанное.

'Как может дочь предать своего отца? А Императора? А как сын может предать отца?' — мотивы предателей ей были неизвестны и она не могла представить ни единого повода для столь чудовищного поступка. 'Быть может, увидев предательство отцов, они ужаснулись и отреклись от них ради верности Императору? Да, должно быть, так и было... Но что хуже — предать отца или предать Императора?'

Примархов разместили на отдельной вилле с определенной, непривычной им обоим, роскошью. Отец взялся описывать события Истваана, дочь молча наблюдала за подземным озерцом, размышляя о грядущем.

Третья.

Прибытие Коракса и его дочери обрадовало Викторию, но время для встречи нашлось лишь на следующий день. В чем-то это было даже хорошо — все примархи, присутствующие на Терре, смогли собраться вместе. Все они пришли вместе с Дорнами. Коракс и Кора уже ждали их в Зале Побед.

Виктории нравился символизм этого зала — многие, наверное, сочли бы часть хранящегося здесь мелочами, но Третья Дочь понимала ценность первого шага. Первым тишину нарушил Рогал.

— Брат! — воскликнул он, приветственно подняв руку. Мужчины подошли друг к другу и взялись за запястья. Коракс окинул четверку дочерей долгим взглядом, но кивнул им.

Виктория присела в реверансе, не намеренная менять привычек. Её длинное пурпурное платье тихо шуршало при движениях. Ремилия приветливо улыбнулась. Миранда и Мортиция ограничились кивками.

— Я же обещал, что буду сегодня, — улыбнулся Дорн, стараясь не замечать возникшей напряженности.

Кора подошла к сестрам. Отцы и Малкадор отошли в сторону окна, сестры же ушли в другую сторону, чтобы не мешать им своими разговорами.

— Как такое возможно? — тихо спросила Вороненок, — Мы не понимаем, что могло заставить... — она не договорила, отвела взгляд.

— Ложь и колдовство, — ответила ей Мортиция и Виктория согласно кивнула, — Как бы я ни относилась к колдунам, — тут Мортиция бросила предостерегающий взгляд в сторону Миранды, — Никейский совет стал одним из гвоздей в крышке гроба Императора.

— Не говори так! — хором возмутились Кора и Ремилия.

— Спокойнее, сестры, — вступила в разговор Виктория, — Часть примархов, что предали Императора, попали под влияние сущностей варпа и не вполне контролируют свои действия. Своевременное вмешательство квалифицированных псайкеров могло помочь им... Но, поскольку легионы-предатели по большей части отказались от соблюдения эдикта, верные Императору оказались в невыгодном положении. Мы вынуждены были бежать. Я предупредила Фарах... Кстати, что с ней?

— Не знаю, — покачала головой Кора, — Но на Истваане-V её не было. Только её отец, который... — Кора сглотнула, — Феррус Манус умер. Его убил Ангрон. Убил и отрубил ему голову.

— А Вулкан? Венера? — Ремилия отчетливо побледнела, услышав о смерти примарха.

— Они живы, — ответила ей Мортиция.

— Откуда тебе знать? Я видела, как Вулкан исчез в эпицентре ядерного взрыва... — Удивилась Кора.

— Ах да, ты же не знаешь... — Мортиция улыбнулась, и эта улыбка на её болезненно худом лице смотрелась неестественно, — Император преподнес мне великий дар. Он дал мне знание о том, как были созданы все примархи. И отцы, и мы. И я знаю об особенностях каждого из примархов. Так вот. Вулкан — Вечный, как и его дочь. Их можно убить, все датчики зафиксируют смерть, но некоторое время спустя тело залечит повреждения и примарх оживет. Хотя, возможно, не совсем в здравом уме... Чтобы убить Вечного, нужно присутствие парии, как я полагаю. Я не до конца разобралась в этом механизме, но он явно как-то связан с варпом. Кстати, раз уж я подняла эту тему... Что твой отец планирует дальше, Вороненок?