Зелёные слезинки

Но ночная тьма — это спасение. Если бы не она, раненый крейсер непременно добили бы, непременно. А теперь... теперь у них были неплохие шансы если не на прорыв к Владивостоку, то хотя бы на жизнь.

Жаль, что угля осталось так мало, обойти вокруг Японии уже никак не получится. Впрочем, даже и был бы уголь, всё равно рисковать идти прямо во Владивосток с имеющимися повреждениями — безумие. Идти нужно в какой-либо нейтральный порт. В Шанхай, например.

Но это завтра, всё завтра, сейчас не до того. Сейчас нужно пережить эту ночь и дождаться утра. Ночь — это не только спасение от более крупных и сильных вражеских кораблей. Ночью на охоту выходят маленькие, но чертовски опасные ночные хищники. Аркадию Константиновичу они напоминали скорпионов.

Человек в хороших прочных сапогах днём на открытой местности без особого труда и риска способен передавить сотни этих паукообразных. Но если скорпиону, например ночью, удастся незаметно приблизиться к человеку и нанести один единственный удар... для человека это вполне может окончиться весьма печально. Так и "Аврора". Днём она совершенно не боялась маленьких небронированных корабликов и даже в своём нынешнем состоянии была способна в одиночку схлестнуться с десятком миноносцев и выйти из этой схватки победителем. А вот ночью... Ночью всё менялось и крейсер из охотника превращался в дичь.

Аркадий Константинович взглянул на часы. Ещё нет и десяти вечера, впереди вся ночь. Нужно бы дать команду хотя бы части людей пойти отдыхать, иначе к утру многие просто упадут от усталости, позади страшный двенадцатичасовой бой. Особенно тяжело, конечно, кочегарам и машинистам. Ведь даже просто просидеть двенадцать часов в жарком аду машинного отделения — тяжкая задача. А они там не просто сидели, они напряжённо работали. Всё время боя машинное непрерывно обеспечивало крейсеру максимально возможный ход, безукоризненно выполняя все команды с мостика. А они, эти команды, шли сплошным потоком. "Полный вперёд", "стоп машинам", "самый полный назад" и так далее. А ведь это всё — разные режимы работы машин и смена одного режима на другой — не такая уж и простая задача.

Но иначе было нельзя. Постоянное маневрирование и скорость — единственные козыри "Авроры" при явном численном превосходстве противника. И именно благодаря этому маневрированию корабль уцелел и даже сохранил высокую боеспособность, хотя по нему иногда стреляли одновременно и три и четыре корабля противника, а однажды — даже десяток!

Хотя, конечно, совсем без попаданий по "Авроре" не обошлось. Попаданий, вообще-то, было много. Достаточно сказать, что даже флаг корабля сбивали семь (семь!) раз. И потери, конечно, были. Убито десять человек, причём один из них — командир корабля. Ещё пятеро едва ли доживут до утра. Просто раненых более восьми десятков, самых тяжёлых разместили в офицерских каютах и в офицерском коридоре. Да что говорить, и сам Аркадий Константинович тоже ведь относился к числу раненых.

Да, кораблю сегодня досталось изрядно. Все три трубы — как решето, одна едва держится, на палубе повсюду обломки, все баркасы разбиты в щепки, в бортах пробоины. И всё равно, всё равно "Аврора" сегодня так и не спустила своего изорванного осколками в лохмотья флага. Теперь только бы дотянуть до утра, потом будет легче. Дотянуть до утра.

Осторожно наступая на раненую в колено ногу, Аркадий Константинович отошёл от борта и вернулся в ходовую рубку.

— Ну как ты, братец? — обратился исполняющий обязанности командира Небольсин к стоящему у штурвала матросу.

— Я, ваше благородие, того... — несколько замялся с ответом рулевой.

— Правду говори, как есть, — подбодрил его Аркадий Константинович.

— Правду... Если правду, то менять меня нужно, ваше благородие. Подведу я вас, не сдюжу, устал я.

— Хорошо, братец, молодец, что правду сказал. Сейчас придумаем что-нибудь. Константин Викторович!

— Да, Аркадий Константинович? — повернулся к командиру старший штурман.

— Список раненых принесли?

— Так точно. Вот, извольте.

— Благодарю. Так, посмотрим... — Небольсин углубился в чтение списка. — Хм... Кошкин... Мягков... в живот, как скверно... Гришин контужен... Ага, Ломовой не ранен, очень хорошо. Тогда...

— Ломовой убит, Аркадий Константинович.

— Проклятье!

— Придётся, видимо, кому-то из офицеров стать к штурвалу.

— Из офицеров? Нет, офицеры мне все нужны, у нас и так восемь офицеров ранено, трое тяжко. Да ещё Евгений Романович погиб так некстати.

— И как же быть?

— Разрешите обратиться, ваше благородие! — раздаётся через пару секунд голос рулевого Цапкова.

— Да, братец, что тебе? — говорит Аркадий Константинович.

— Ваше благородие, может тогда Стёпку вернёте?

— Стёпку?! Вот уж нет, нечего этой пьяни у штурвала делать, верно Евгений Романович его отставил.

— Тогда, ваше благородие, действительно придётся меня офицером менять.

Дверь в рубку внезапно распахивается и на пороге возникает запыхавшийся лейтенант Старк.

— Господин капитан! — взволнованно говорит Старк.

— Да, лейтенант. Что случилось?

— Только что получено сообщение с "Олега". Они слышали звук выстрела минного аппарата!

— Зараза! Нашли-таки, макаки желтозадые. Огня не открывать! Приготовиться к минной атаке! Машинное, готовьтесь дать самый полный!

— Есть!

— Так. Теперь тут. Константин Викторович, будьте добры, распорядитесь пригласить в рубку этого пьяницу Стёпку. Придётся, видно, всё равно его поставить, из оставшихся в строю он однозначно лучший.

— Слушаюсь, Аркадий Константинович, — говорит старший штурман и тотчас выходит из рубки.

Следующие минут пять прошли в напряжённом ожидании, наблюдатели до рези в глазах всматривались в мрачные воды Корейского пролива, высматривая, не мелькнёт ли где силуэт страшного ночного хищника. Но вот в рубку прибывает новое действующее лицо, матрос.

— Господин капитан второго ранга! — начинает тот доклад. — Матрос...

— Довольно. — прерывает доклад матроса Небольсин. — К штурвалу можешь стать?

— Так точно, могу, ваше благородие.

— Меняй Цапкова.

— Есть!

— И смотри у меня, каналья, чтобы без фокусов! Справишься этой ночью — верну тебя в рулевые.

— Буду стараться, ваше благородие.

— А ещё раз так нажрёшься — сгною в карцере. Понял?

— Так точно, ваше благородие!

— Всё, меняйтесь.

Вновь прибывший матрос меняет у штурвала рулевого, которому Аркадий Константинович приказал немедленно идти ужинать и ложиться спать, он будет нужен утром отдохнувшим.

— По правой раковине самодвижущаяся мина!! — раздаётся в темноте отчаянный крик наблюдателя.

— Машинное, самый полный вперёд! — немедленно реагирует Небольсин. — Не стрелять! Ну, братец, давай! Давай, голубчик, выводи, ты же можешь. Давай, милый. Я тебе сам водки куплю, только справься. Умеешь же, каналья!

Стальная махина корабля дрогнула и чуть накренилась, резко меняя курс. Крейсер 1-го ранга Российского Императорского флота "Аврора" начал осуществлять манёвр уклонения от самодвижущейся мины. У штурвала корабля стоял и уверенными движениями направлял его матрос первой статьи Степан Овечкин...

[Примечание автора. Контр-адмирал Аркадий Константинович Небольсин, принявший командование крейсером "Аврора" во время Цусимского сражения в связи с гибелью командира, погибнет в Гельсингфорсе 3 марта 1917 года от рук взбунтовавшихся матросов, на следующий день после отречения от престола Николая II. Таким образом, его можно считать одной из самых первых жертв Гражданской войны.]

Продолжение главы 8

— ...Пожалуйста, Дусь, ну мне так стыдно, ну возьми, пожалуйста, — канючит Светка, протягивая мне пятитысячную купюру.

— Светлана! — одёргиваю я её. — Прекрати немедленно! Перестань и убери деньги. Неужели ты думаешь, я из-за денег? Убери, или я обижусь, действительно обижусь. Да была бы тут вместо тебя, скажем, Сашина, разве стала бы я с ней возиться? Позвала бы просто Кузьминичну, да и дело с концом. И пусть Сашина, как протрезвеет, сама всё ей объясняет.

— Бедный Овечкин, мне его так жалко. Как думаешь, что ему теперь будет?

— Не знаю. Вроде, мы и не в школе сейчас, но всё равно залёт у него зачётный получился.

— Бедненький.

— Он сам виноват. Проверь, мы ничего не забыли? По ящикам посмотри и в шкафу тоже.

— Не, вроде ничего, — говорит Светка, по очереди выдвигая все ящики в обеих тумбочках.

— А пижаму свою забрала? Она в ванне на трубе висела.

— Ой, забыла! — скачет Светка в ванную комнату. — Она почти высохла, Дусь! Спасибо тебе огромное, что постирала.

— Давай, убирай её в сумку и пошли уже, у нас десять минут до отправления осталось.

— Ага, я сейчас, я быстро.

— Голова как, прошла?

— После таблетки лучше намного, почти не болит.

— А не тошнит?

— Не, сейчас всё нормально. Дусь, я даже не знаю, как благодарить тебя. Что, вот что для тебя сделать? Проси что хочешь, прямо всё-всё, я всё сделаю. Хочешь, айфон тебе подарю?

— Не дури.

— А что хочешь?

— Ммм... Пожалуй, есть у меня пара желаний. Точно выполнишь?

— Конечно! Для тебя — всё, что угодно.

— Тогда моё первое желание такое: пообещай больше никогда в жизни не напиваться до скотского состояния. И даже вообще не пить ни капли, пока тебе восемнадцать не исполнится.

— Конечно, Дусь, я обещаю. Да я и сама не хочу, мне так плохо ночью было, так плохо! Ни за что больше эту дрянь в рот не возьму! Только, Дусь, это ведь больше для меня самой желание, а не для тебя. А что для тебя сделать?

— У меня ещё второе желание есть.

— Говори!

— Расскажи мне, что там у вас с Овечкиным было вчера? Меня-то пока никто на свидания не приглашал, мне любопытно, как это происходит. Только честно, ничего не скрывая, хорошо?

— Ммм... Ладно. Другому кому не рассказала бы всё, но тебе расскажу, слушай. Значит, дело было так...

Светка, стоя на коленях, застегнула молнию на своей сумке и начала рассказывать.

То, что кинотеатр они не нашли, я уже и так знала. Но, похоже, не больно-то они и искали его. Сначала просто так гуляли вдвоём по улицам вечернего Суздаля. Овечкин больше анекдоты травил, а Светка ржала и вообще чувствовала себя совершенно счастливой.

Потом Овечкин захотел покурить, вытащил из кармана пачку "Парламента", зажигалку и даже сигарету достал одну. А Светка тут возьми, да и ляпни, что ей не нравится запах табачного дыма и вообще она не представляет, как можно целоваться с парнем, который только что курил перед этим. Всё равно, что с пепельницей целоваться, фе.

Беднягу Овечкина аж переклинило всего от таких слов. Он, наверное, минуту осмысливал, что именно ему Светка сказала, стоя с незажжённой сигаретой во рту. А потом... потом он взял, да и выплюнул эту сигарету в лужу, смял в кулаке едва початую пачку "Парламента" и зашвырнул её куда-то в мокрые кусты. Следом и зажигалка отправилась. Всё, говорит, я бросил. Если бы на месте Овечкина был какой другой парень из нашего класса, то на этом инцидент бы и завершился, но это же Овечкин! Он так не может. Потому, едва заявив Светке, что курить он бросил, Овечкин немедленно добавил: "Где будем целоваться?".

Светка так растерялась от такого прямолинейного вопроса, что не придумала ничего лучше, чем спросить: "А где ты хочешь?". Получила в ответ короткое: "Прямо тут!", после чего у неё случился первый в жизни настоящий поцелуй. Лихая кавалерийская атака Овечкина увенчалась полным успехом, крепость пала практически без сопротивления.

Дальше они гуляли по городу уже взявшись за руки. Прохожих было мало, дождь то переставал, но начинал моросить вновь, а они просто шли куда-то, просто так шли, без цели. Овечкин стал более серьёзным и анекдоты уже не рассказывал, пошли истории посерьёзнее. Светка поведала мне, что её ухажёр всё придуривается обычно, а на самом дело он гораздо умнее, чем кажется окружающим, на моряка учиться думает.

Потом они нашли какой-то парк, в котором почему-то совершенно не было освещения. Подойдя поближе обнаружили, что это никакой не парк, а городское кладбище. Овечкин предложил найти в заборе дырку и погулять по кладбищу, но Светка не согласилась, ей было немного боязно. Овечкин сказал, что это всё фигня и предрассудки и вообще он первые десять лет жизни жил буквально по соседству со старым кладбищем и даже окна его комнаты на это кладбище и выходили. Совершенно ничего страшного.

Светка этим немного заинтересовалась и запросила подробности, одновременно ненавязчиво оттаскивая парня за руку в ту сторону, откуда они пришли. Ну, Овечкин и рассказал. Оказывается, родился он в городе Мытищи, это недалеко от Москвы. Их квартира находилась в районе города, который называется Перловка. И так вот совпало, что дом их стоял прямо рядом с тем местом, где раньше было Старое Перловское кладбище. И окна комнаты Овечкина как раз на это кладбище и смотрели.

Конечно, кладбища там давно нет уже, там сейчас просто парк небольшой разбит, но ведь было же там кладбище, причём не так уж и давно, меньше ста лет назад. А ещё Овечкин рассказал, что раньше вместо парка на этом месте стоял маленький кинотеатр, куда его отец частенько бегал, когда был мальчишкой. Потом кинотеатр сломали и сделали парк, но это не всё! Отец рассказывал Овечкину, что когда тот кинотеатр строили, на строительстве работала его (отца) бабушка. И вот она-то как раз не только видела, а просто лично собирала и грузила в грузовики старые человеческие кости и обломки гробов, которые экскаватор выковырял, копая фундамент. Наверняка, нашли и достали не всех покойников, вряд ли даже и половину. Так вот и выходит, что жил Овечкин в комнате с видом на кладбище, пусть даже и давно закрытое.

В этот момент я позвонила Светке по телефону. Едва мы с ней начали говорить, как Овечкин извернулся, да тот телефон у Светки из руки и выхватил, да дурачиться принялся. Вопреки моему мнению, в то время он ещё был совершенно трезв, просто включил себе голос глупый, а так он нормальный был. Набрались же они позже, уже по дороге к гостинице.

Конечно, во многом это продавщица виновата, не имела она права явно несовершеннолетним алкоголь продавать, не имела. Не знаю, как там у Овечкина это получилось, только каких-то проблем с приобретением этой отравы у него не возникло. Они просто шли в сторону нашей гостиницы и проходили мимо круглосуточно работающего ларька, куда Овечкин и сунулся. Светка так и не поняла, то ли торговка в темноте не разглядела его, то ли в Суздале на это сквозь пальцы смотрят. А может, эта торговка сама уже пьяная там сидела внутри, и ей всё по барабану было. Как бы то ни было, Овечкин легко купил три полулитровых банки "Ягуара".

Светка сказала, что он, вообще-то, хотел только одну выпить, а две принести с собой в номер и там ребят угостить, а она сама поначалу даже и не думала пить, но... Так получилось. Они ведь с Овечкиным по дороге уже раз десять останавливались в укромных местечках на предмет поцеловаться и обоим им эта процедура весьма нравилась. А потом Овечкин открыл банку, выдул оттуда примерно треть и снова полез целоваться. И Светке понравился запах у него изо рта, этот "Ягуар" на вкус ведь довольно неплох, да и пахнет приятно. Вот она и попросила Овечкина дать ей попробовать глоточек. Вкусно. Минут через пять Светка попросила ещё глоточек. А потом ещё. А потом банка закончилась и они открыли вторую. Причём вторую Светка уже не пробовала, а откровенно пила и выпила, наверное, не меньше самого Овечкина. А ведь у них ещё и третья банка была.