Чумной

Сквозь зелень листьев пробивался свет спускающегося к горизонту солнца. Время от времени из-под ног выбегали мыши и ящерки, один раз между деревьями пронеслась лиса. Звери крупнее пока не встречались, чему оставалось только радоваться. Хану и Эскер останавливались на отдых еще пару раз, и вышли к Ржавой только вечером.

Пологий склон, покрытый мягкой травой, спускался к реке. Узкая полоска рыжеватой и тихой воды была затянута ряской. Со дна поднимались гладкие от времени булыжники. На некоторых из них, покрытыми слоем почвы, росла все та же мелкая зеленая трава. Еще несколько вросших в землю камней лежали на берегу. Деревья, кустарник и цветы медуницы скрывали руины, стоявшие в отдалении от воды.

От здания, стоявшего здесь когда-то, остались только фундамент и две полуразрушенные стены. По-прежнему был целым дверной проем — хотя дверь в нем давно уже сгнила и превратилась в труху. Подойдя ближе, Хану с опаской тронул ногой поросший травой пол. Тот не дрогнул — похоже, в здании уже обвалилось все, что могло. Присев, он ковырнул пол пальцем, снимая скрепленный корнями растений слой почвы. Снизу показались потускневшие от времени осколки мозаики.

— Я и не знала, что здесь раньше жили, — тихо сообщила принцесса из-за спины.

— Я тоже, — пробормотал Хану.

Поднявшись на ноги, он с любопытством огляделся. Здание было древним — должно быть, рухнуло оно еще до Лютой ночи. Фундамент был шириной около двух десятков шагов и в полтора раза больше в длину. В центре стояли два возвышения — одно, располагавшееся ближе к двери, было длинным, формой и размером напоминало ложе. Второе, выше и уже, стояло сразу за ним. Когда-то на нем находилась статуя, выточенная из того же камня, что и оба возвышения — матового, непроглядно-черного, по поверхности которого змеились тонкие багровые прожилки. Сейчас от нее осталась только изящная босая стопа в полтора раза крупнее человеческой. Чуть выше щиколотки шел острый скол. Другие осколки валялись поблизости, так же, как и пол, покрытые слоем почвы и травы. Их, как и все остальное здесь, увивала темно-зеленая лоза с крупными листьями, среди которых тускло светились в наступающих сумерках маленькие голубые цветы.

— Никогда таких не видела, — удивленно произнесла Эскер, протягивая руку к растению.

Хану успел схватить ее за запястье до того, как она прикоснулась к одному из цветков. Девушка охнула от боли и неожиданности.

— Не трогай! — запоздало предостерег он. — Это лоза Тевелес.

Эскер бросила на него хмурый взгляд, вырывая руку. Хану мысленно укорил себя за то, что не был аккуратнее и не предупредил о лозе сразу же.

— Тевелес? Та, которая служит Костяному Королю?

— Вообще-то, она ему не служит. Скорее, просто управляет тем же, что и... — Хану осекся, поняв, что принцесса ждет совсем не этих пояснений. — Да, можно и так сказать, — постарался закончить он как можно скорее. — Это магическое растение, очень ядовитое. Даже если просто дотронуться, появляются язвы.

Эскер выдохнула, осматривая руины с изменившимся, напряженным выражением.

— Вряд ли здесь жили, — высказал Хану свои мысли. — Скорее всего, это был храм. Может быть, даже самой Тевелес.

Девушка колебалась секунду, поджав губы.

— Пойдем отсюда, — все-таки попросила она. — Нам еще надо устроить место для ночлега.

Хану с интересом покосился на нее. Принцесса явно чувствовала себя неуютно в этих руинах.

— Да... пойдем, — согласился он немного разочарованно.

Впрочем, момент для рассматривания увитых ядовитой лозой руин храма действительно был не самый подходящий. Они вышли — осторожно, не приближаясь ни к каменным осколкам, ни к цветам. Уходя, Хану обернулся и быстро поклонился постаменту с останками статуи, прижав правый кулак к сердцу.