— Ворота Реальностей здесь, — сказал он. — Но они, это место, не такое, каким мне представлялось. Надеюсь, ты знаешь, Аннит, как строился Вторичный Мир: отдельными, плохо связанными друг с другом кусками, взятыми из снов. Поэтому нашим сведениям о нем можно доверять самое большее на треть. Остальное мы просто додумывали — так, как казалось нам наиболее логичным. Только жизнь не всегда следует логике. Там, где мы не можем доверять нашим знаниям, приходиться доверять интуиции или даже страху. И, если рассчитывать на худшее...
Он быстро опустил на землю сумку, потом вдруг начал раздеваться. Охэйо ошарашенно следил за ним, как, впрочем, и Лэйит с Наури. О Башне Молчания они знали даже меньше их — только то, что там исчезают люди и вроде бы исполняются желания.
— Сновидцы Хониара считали, что туда нельзя входить одетыми, — пояснил Лэйми, пряча вещи в груде мятого железа. — Ничего искусственного. Это может привести к катастрофе.
— Ты представляешь, что будет, если мы окажемся во Вьянтаре в таком... виде? — гневно спросил Охэйо.
— Альтернатива простая, Аннит, — хмуро ответил Лэйми. Его трясло от волнения и стыда, но он старался говорить спокойно. — Если я ошибаюсь — мы потеряем всё, что у нас есть, но останемся живы. Если ошибаешься ты — мы умрем. Есть разница?
— Но разве обязательно пользоваться Башней? — возмутилась Лэйит. — Разве мы не можем добраться до цели другим путем?
— Если бы мы решили попасть в Одинокий Город, то доехали бы на автомобиле за месяц. А вот до Вьянтары пришлось бы ехать лет пятьсот, даже если бы мы знали путь. Башня — это единственный способ. Другого нет. Вернуться мы уже не можем.
Охэйо вздохнул. Он понимал, что Лэйми прав, но не сдавался:
— А наши вещи? Оружие? Деньги?
— Я думаю, что в любом месте четыре сильных и неглупых человека смогут неплохо заработать и купить всё, что им нужно. Ну, почти всё.
— А, черт, побери, мой архив?
— Его мне действительно жалко. Очень. Но, если нам повезет, мы вернемся за ним.
10.
Они все разделись, спрятали вещи, потом осторожно приблизились к порталу. За огромными воротами из шестидюймовой темной стали висел призрачно фосфоресцирующий мрак, плотный, словно жидкость, и идти внутрь не хотелось. Но другого пути, к несчастью, не было.
Сделав шагов двадцать, Лэйми повернулся к свету. Буквально в тот же миг за воротами, всего метрах в пяти, промелькнуло что-то черное, бесшумно и так быстро, что он не успел его разглядеть — смазанное движением пятно, похожее на полуметрового диаметра шар, усаженный множеством упругих отростков или щупальцев — вместе с ними он был диаметром метра в три или больше. Его сердце ёкнуло и забилось так сильно, что едва не выскочило из груди. Тварь не заметила их, но если бы заметила, у них не осталось бы никаких шансов.
— Держитесь за руки, — предупредил он и взялся за ладонь Лэйит. — Я не хочу, чтобы кто-то потерялся.
Бесшумно ступая, они пошли дальше и свет погас уже через несколько шагов. Призрачные радужные пятна плавали в густой, вязкой, как жидкость, темноте, быстро гасившей негромкие звуки. Кожей ощущался туман, но вдыхая Лэйми не чувствовал влаги. Здесь резко пахло озоном. Воздух был совершенно неподвижен, в нем, казалось, висела мельчайшая тяжелая пыль, почему-то не желавшая оседать.
Лэйит судорожно сжала его руку. Лэйми стучал зубами от холода, буквально леденившего кровь. Он почти не чувствовал своих застывших босых ног, но всё же, упорно шел вперед. Он уперся в монолитную стену, потом повернул налево, в длинный коридор с чередой ступеней, ведущих вверх. Через двадцать шагов он миновал площадку, ступил на новую лестницу, свернув чуть-чуть вправо, потом ещё на одну и ещё. Они были уже внутри Башни, поднимаясь по ломаной, многогранной спирали, казалось, уже целую вечность. Лэйми чувствовал сильную и всё время нарастающую тревогу. Он устал, его ноги ныли и он хотел есть. Но еды у них не было — никто в спешке не подумал об этом — а вернуться они и в самом деле не могли.
Вдруг его босая нога встала на что-то странно ускользающее, подвижное, упругое, и в то же время холодное, как смерть.
— Здесь лестница кончается, — предупредил он, и его голос прозвучал странно глухо. — Осторожней. Это...
Он сжал зубы, зажмурился, потом пошел по этой текучей массе, тут же стал тонуть в ней, попытался вырваться, но только потерял Лэйит. Испуганно вскрикнув, он не услышал ответа. Плотная, мягкая, как ледяная вода, тьма струилась вокруг него, несла куда-то, кажется вверх; от её холодных объятий его затрясло. Тяжелый, физически ощутимый воздух вокруг стал более душным, чем он мог вытерпеть. Он дышал часто, судорожно приоткрыв рот, его сердце бешено колотилось. Вдруг его опустило на теплую сталь. Лэйми торопливо вскочил и тут же зажмурился, попав в поток ослепительно-белого света.
Кто-то толкнул его в спину. Он вслепую сделал несколько шагов вперед и лишь потом поднял ресницы. Сразу за ним стояла Лэйит. Она почему-то пришла последней.
Лэйми огляделся. Они стояли в высоком квадратном проходе, словно вырезанном в монолитной стали. Один его торец перекрывала пленка жидкого света, другой затягивала жирная, маслянисто блестевшая чернота. Она слабо искрилась, словно в ней мерцали мириады микроскопических глазок. Это походило на дым, но дым никогда не бывает таким плотным. При мысли, что он ДЫШАЛ этим, Лэйми сделалось дурно. Он упал на колени, скорчился, отчаянно стараясь подавить позывы к рвоте. Когда это ему удалось, он поднял голову.
— Что это? — спросил Охэйо.
Лэйми пожал дрожащими плечами.
— Я думаю, это — защита. От всяких опасных для этого места вещей. Главное — впереди.
Он осторожно подошел к стене застывшего света. Такой же дым, но только сияющий. Его рука ощутила в нем слабое тепло.
— Я кое-о-чем должен предупредить, — сказал он, и остальные собрались вокруг него. — Я думаю, это наниты, кибернетические микроорганизмы; они составляют единый живой компьютер невообразимой мощности. Их разум может сливаться с нашими сознаниями и открывать Ворота в миры, которые наиболее соответствуют им. Но они учитывают только самые страстные, самые глубинные желания, так что наши дороги могут и разойтись — мы все расстанемся и не встретимся больше. Поскольку связаться мы не сможем, это довольно неприятно.
Никто не ответил ему. Возможность оказаться не там, где он хочет сознательно, привлекала Лэйми ещё больше. Но если желания его и Аннита окажутся разными, и он больше не увидит друга... У Башни был и ещё один недостаток: из выбранной реальности уже нельзя было вернуться. Но он не мог остаться тут, один.
Он первым шагнул в застывшеё сияние. Пола под ногой не оказалось, но он не упал. Он парил или медленно опускался — трудно было понять — в упругой подвижной среде. Теперь он целиком погрузился в свет, дышал им, и совершенно ничего не видел — словно сунул голову в громадную люминисцентную лампу.
Свет становился всё ярче, проникал в него. Голова у Лэйми закружилась. А потом всё погасло, даже тьма.
Часть II:
Чумная реальность
Глава 1:
Сны и кошмары
1.
Вынырнув из небытия, Лэйми увидел вдали мутный пояс зеленовато-рыжих огней. Под ним ничего не оказалось; он стал падать в темную, холодную пустоту. Сердце его замерло от страха, но, услышав внизу гром волн, он перевернулся головой вниз. Обжигающе ледяной воздух стал упругим, потом твердым, его напор вытянул его тело. Огни исчезли, ушли вверх, а он всё падал... падал... падал...
Потом, казалось, он врезался в расплавленную сталь. Безжалостный, хлесткий удар вышиб из легких весь воздух, он входил и входил в жгучую толщу, словно нож, ледяная соленая вода мучительно сдавила ребра, хлынула в беспомощно открытый рот. Лэйми бешено заработал руками и ногами. Ему удалось вынырнуть, но в судорожных попытках вдохнуть он лишь зевал, словно выброшенная на берег рыба. Тут же на него обрушилась волна, вновь безжалостно оглушая и забивая вниз. Его грудь горела, как в огне, сознание мутилось, но он смог вновь пробиться к поверхности, — и, наконец, раздирая себе горло, мучительно извергая из себя соленую воду, задышал. Море вокруг бурлило, швыряя его, словно щепку, было темно и он совершенно не мог ориентироваться.
Тело мгновенно окоченело от холода и через минуту Лэйми утонул бы, но очередной вал подхватил его, понес... он соскользнул в ложбину между волнами, но следующая швырнула его на что-то безжалостно плотное. Берег! К счастью, он оказался наклонным и не из скалы. Его впечатало в липкую глину, снова оглушив и выбив из легких весь воздух.
Корчась от боли, он попытался взобраться наверх, но его оторвало, понесло прочь. Неистовый поток завертел его, скручивая, стирая все ориентиры между верхом и низом, потом вся масса воды слитно качнулась назад. Лэйми вновь наотмашь ударило о берег. Будь тут камни, его в тот же миг убило бы, но теперь он, задохнувшийся, ослепленный горько-соленой пеной, сумел ухватиться за край глинистой глыбы, и, отчаянно суча ногами, влезть повыше. Следующий вал лишь обдал его ледяной водой.
Всё его тело горело и едва слушалось, но он пополз вверх по нагромождению скользких, липких глыб. Оскользаясь, постоянно срываясь, он поднялся так метров на пять, до отвесной стены. Её выступы крошились под ладонями и лезть дальше оказалось невозможно. Снизу доносился грохот волн, его вновь и вновь обдавало глинистыми брызгами — море жадно расправлялось с непрочным берегом.
Сквозь гул валов пробился крик Наури. Лэйми не видел его, но он был где-то рядом, на одном уровне с ним. Они не могли говорить в таком грохоте, однако какие-то остатки света сюда падали и Лэйми увидел, что слева наверх идет что-то вроде наклонного карниза. Он пополз к нему, прижимаясь животом к стене, отчаянно зарываясь в мягкую глину пальцами рук и босых ног. Вскоре он понял, что поднимается. Но склон оказался очень крут и высок, и это длилось словно целую вечность. Он едва балансировал над бездной и несколько раз едва не сорвался.
Выбравшись-таки наверх, он тут же рухнул на четвереньки, умирая, едва дыша, не понимая, удалось ли ему выжить. Лишь Охэйо, поставив его на ноги, заставил Лэйми очнуться.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Было так темно, что Аннит казался просто тенью, безликим силуэтом. Здесь оказалось не так уж и холодно — по крайней мере, после ледяной воды неподвижный воздух казался почти теплым — но покрытая снегом земля сразу обожгла босые ноги Лэйми. Он поджал их пальцы и поёжился. К ним приближались ещё два темных силуэта — лишь когда они заговорили, он узнал Наури и Лэйит.
2.
Прижимаясь друг к другу, они замерли, пытаясь отогреться. Здесь оказалось безветренно и температура лишь чуть ниже нуля, но воздух душный, пропитанный тяжелым животным запахом — Лэйми лишь сейчас осознал, что он исходит от имеющей какой-то гадкий привкус морской воды.
Когда радужные пятна исчезли из его глаз, он увидел большой пустой двор, затопленный темнотой. В окружающих его домах не горело ни одного окна, все очертания здесь, и без того призрачные, расплывались в тумане, сливавшемся с мутно светящейся небесной мглой.
Позади них была только сумрачная пустота. Из неё мягко, беззвучно летели мириады снежинок, ложась на землю тонкой пеленой. Оттуда, снизу, доносился равномерный гул набегавших валов — глухо, как из бочки, и одно это говорило об огромной глубине пропасти. Лэйми не представлял, как смог из неё выбраться. Слева темнел длинный фасад шестиэтажного дома, закрывая треть неба сумрачной стеной. Все его окна были разбиты. Из черных провалов медленно струился пар; в нем беззвучно и страшно двигались какие-то белесые отростки, а земля перед зданием была усеяна сотнями отверстий. Из них тоже вырывались струйки пара, обрывались, вырывались вновь — словно дышала сама земля и Лэйми недоуменно моргал, глядя на неё. От увиденного голова у него шла кругом. Он ничего не понимал — и был совершенно уверен, что всё это происходит в каком-то кошмарном сне.
Вдалеке, между этим домом и другим, уже едва различимым в тумане, виднелся кусок улицы, залитой зеленовато-рыжим, мутным, подвижным светом. В нем угрюмо темнела узорчатая чугунная ограда какого-то парка с черной массой голых деревьев за ней. Всё это мало походило на Вьянтару, куда они надеялись попасть.
Они слишком замерзли, чтобы говорить, но обсуждать тут было нечего — спотыкаясь, оскользаясь в грязи, они пошли к улице. Мокрый снег бесшумно подавался под их босыми ногами и Лэйми чувствовал, как быстро они немеют. Всё его тело по-прежнему горело от ударов и ледяной воды, но он начал поёживаться. Он постоянно чувствовал некое неощутимое, цепенящее давление, словно на них кто-то смотрел, но он не мог понять — откуда, и это его беспокоило. Цель их пути — окаймленная черными деревьями улица, — тоже не казалась ему привлекательной. За ней, между тесно стоящими стволами, висела непроницаемая тьма.
Уже почти окоченев, они добрались до неё. Проход между домов был перекрыт рогатками, обтянутыми колючей проволокой, но Охэйо бездумно полез на них, пропуская колючки между пальцев рук и ног. Как ни странно, Лэйми тоже почти не оцарапался и помог перелезть Наури и Лэйит. Потом он удивленно осмотрелся.
Впереди, сразу за оградой, непроглядной бездной чернел парк. Позади них и справа высился бесконечно длинный шестиэтажный дом, влажный и тускло блестевший в свете протянувшейся вдоль тротуара неровной цепочки странных, зеленовато-желто-коричневых низких фонарей — сначала Лэйми подумал, что в этом виноват пар, стекавший из выбитых окон здания и исчезавший в черноте парка напротив. Ржаво-зеленый свет, дрожащий и тусклый, пульсировал, наводя ужас неритмичным мерцанием, и они смотрели на него, невольно сжавшись. Шум волн не долетал сюда, слышалось только неровное, шепчущее жужжание ламп. Их свет искрился на снегу, беззвучно порхавшем в сыром и неподвижном воздухе и лежавшем повсюду нетронутым ровным ковром. Сама улица была открытым местом — но совершенно пустым. Ни движения, ни звука. Одна мертвая, ватная тишина. Только где-то, очень далеко, шумела стекающая с крыши вода.
На середине улицы Лэйми обернулся. Аннит стоял в двух шагах позади, часто дыша, Лэйит и Наури — рядом с ним, все облепленные глиной — она скрывала даже цвет их кожи. Выделялась лишь ярко-алая кровь из глубоких царапин. Лэйми покосился на себя — он выглядел не лучше и его била крупная дрожь. Цепочки следов босых ног тянулись за ними, удивительно четкие в мутном свете.
Он снова повернулся и тут же увидел ИХ — они бросились к ним из зияющих ворот парка. Их было шесть — рослых, здоровенных мужиков с лысыми шишковатыми черепами и синеватой кожей. Все, несмотря на холод, тоже босиком и совершенно голые. На их телах и лицах там и сям выступали гладкие черные желваки, делая их уже лишь наполовину человеческими.
Лэйми понял, что сейчас умрет, но не успел испугаться. Он даже не подумал о том, что можно убежать: просто развернулся к нападавшим, встав рядом с Охэйо и пауломцами плечом к плечу. Ни на что другое времени уже не оставалось.
