Изменница (закончен)

Мне выделили покои на третьем этаже, по соседству с девушками. Что примечательно, моим стражам отвели комнаты для слуг возле кухни, неподалёку от задней двери. Не знаю, случайно нас попытались разделить или намеренно, но им это не удалось.

Кивнув своим побратимам, отправившимся вниз, Браун протиснулся вслед за мной в мои палаты под хихикающий аккомпанемент моих новых приятельниц и, внимательно осмотрев каждый уголок гостиной, спальни и туалетной комнаты, статуей застыл у входа, сложив руки на груди.

Не дожидаясь, пока следующие позади слуги занесут багаж, женская часть моего кортежа расселась по диванам и креслам у круглого стола с резными ножками, хотя кто-то и предпочёл остаться на ногах, преследуя собственные цели. Выполнив свою миссию, лакеи, под непрекращающийся девичий щебет, с поклоном удалились, а молоденькая служанка, пришедшая с ними, уединившись в опочивальне, принялась развешивать мои платья по вешалкам и раскладывать по полкам вещи.

Я попыталась вслушаться в разливающийся вокруг женский говорок*.

— А вы слышали, что Матильда Бернская ныне утром сломала руку?— приложив руки груди и чуть подавшись вперёд, вопросила рыженькая Лаверта.

— Не может быть!— светловолосая Сенита, поднеся пальцы к вискам, испуганно округлила ротик.

— Себе?— уточнила практичная Миа.

Так и не поняла, всерьёз она это спросила или в шутку.

— Нет, лорду Бернскому,— прыснула от смеха хохотушка Нэл.

Всеобщий смех и моя скромная улыбка.

— Но как?

Перевела взгляд на любопытное личико Калистры, впервые подавшей голос.

— Неужели снова упала с лошади?— посочувствовала Сенита.

— Нет, скорее с жеребца,— не унималась проказница Миа, на какое-то время снова выглянувшая из своего затворнического кокона, дабы высказать данную двусмысленность.

Новый взрыв общего смеха — счастливые лица, щёчки залитые румянцем, блестящие глазки. Блондинки, брюнетки, рыженькие, стройные, худенькие, пышечки, высокие, средние, низенькие... Всех их объединяло лишь одно — красота. Ну, и, возможно, любовь к порожней болтовне да желание сесть на соседний с императорским трон. Во мне же отсутствовало, и первое, и второе, и третье.

Зачем я тут? Прямо-таки чувствовала себя цветком, попавшим в чуждый мне сказочный цветник. Вот только у скольких из его созданий есть шипы? И не высоковат ли для меня здешний забор? Не тесна ли золотая клетка?

Я слушала бессмысленный разговор девушек вполуха, задумчиво поглядывая то на одну, то на вторую, то на третью и так далее — первую половину не понимала, а оставшуюся полоть* пропускала мимо ушей.

— Элайза,— деланно смущаясь и чуть склоняясь ко мне, спросила вдруг заговорщическим шёпотом Иола — одного со мной роста блондинка с круглым кукольным личиком и забавными кудряшками его обрамлявшими,— а твой... друг... так и будет находиться с нами в одной комнате?

— А?— я растерянно воззрилась на неё, лишь постепенно осознавая смысл произнесённых слов.— Конечно. Он всегда со мной,— бросила быстрый взгляд на Брауна, а затем на внезапно притихших гостий.

Слушают! А, казалось бы, так увлечены беседой... Неспроста!

— Вероятно потому, что он мой батюшка,— улыбнулась я невинно, не без злорадства наблюдая, как вытягивается её круглое личико и округляются глазки.

— Что?

Я виновато развела руками, состроив умильную рожицу. Неужели так трудно понять, почему телохранитель изъявляет желание быть рядом со своей госпожой?! Что за глупые вопросы?!

Блондинка неожиданно засмеялась, выходя из ступора, и погрозила мне пальчиком с аккуратным длинным ноготком, тем самым давая понять, что по достоинству оценила мою шутку. А разговор её приятельниц тут же возобновился в прежнем ключе.

— Представляете, а лорд Берганд недавно узнал о рождении очередного бастарда,— снова Лаверта — прямо-таки кладезь бесполезной информации.

К чему, спрашивается, забивать свою хорошенькую головку всякой ерундой?! Предоставили бы этим лордам и леди жить своей жизнью, а сами бы лучше полностью окунулись в свою собственную. Того и глядишь, не ходили бы до сих пор в незамужних дамах.

— Опять?

Надо же, Калиста и тут не успела.

— Вся Эмпирия узнала! Что там лорд Берганд?!— фыркнула Миа, в задумчивости глядя в окно, да покачивая изящной туфелькой висевшей на носочке маленькой ножки.

Что она тут делает? Вдруг подумалось мне. Непохоже, что пребывание во дворце, в общем, и в моей комнате, в частности, доставляет брюнетке удовольствие. Так что?

— А ещё...

Бросила быстрый взор на Брауна, заметила едва заметную ухмылку на его устах и закатила глаза к потолку. О, Высь, снова мне иметь дело с этими пустышками! А он ещё и потешается.

Неужели это будет длиться вечно?!

Между тем некоторые из девушек, мило улыбаясь, то и дело прохаживались мимо моего Брауна, бросая на него томные взгляды. Но воин оставался равнодушен к их уловкам и деланным охам-вздохам, оставаясь верным своим идеалам и, возможно, не только им. Насколько я знаю, мой телохранитель однолюб и, коли уж полюбил, чувства свои не предаст никогда.

А вот мои новые знакомицы... Странно. Их поведение заставило меня взглянуть на собственного стража с другой стороны. Только сейчас, присмотревшись, как следует, отбросив сближающие нас годы и, представив его чужими глазами, я поняла, что воин далеко не так стар, как мне прежде думалось. Я привыкла видеть его рядом с собой с момента своего рождения, и оттого он мне виделся не то, чтобы старым — древним. Сейчас же я обратила внимание на то, что седина хоть и щедро покрывала его волосы, но не успела поглотить их поверхность целиком. Морщинки пролегли вокруг карих глаз, но я видела людей младшего возраста и с гораздо большим количеством морщин. Так сколько ему лет, моему бессменному телохранителю и верному другу? Я никогда прежде не задавалась этим вопросом, и сейчас мне вдруг неистово захотелось узнать ответ на него. Почему девушки проявляют к Брауну столь явный интерес? Он всего лишь страж своей госпожи и ожидать от него какой-то выгоды они не могут. Значит, их интересует непосредственно он сам. А что? Зрелый, мужественный мужчина, высокий, особенно в сравнении с горными жителями, крепкий, не обделённый хорошей фигурой и волевым лицом. А если говорить о характере, то настолько преданного и доброго человека как мой воин лично мне ещё встречать не приходилось. Да и вряд ли когда-нибудь придётся. Именно таким как Браун мне бы хотелось видеть своего будущего избранника.

Очередная девушка, кажется, Дария, если я не путаю, снова прошлась мимо моего стража и якобы случайно уронила платок. "Моя личная статуя" на это не соизволила повести даже бровью, но пышнотелая брюнетка не растерялась и, ловко изогнувшись, сама подняла клочок ткани, демонстрируя Брауну свои прелести. Пытаясь продемонстрировать! Ведь он в её сторону даже не взглянул, по-прежнему уставившись в пустоту непроницаемым взором. Тут мне в голову пришла одна нелепая мысль — насколько нелегко будет заступать на своё дежурство скромняге Каиру, под таким-то девичьем напором.

Я не выдержала и невольно прыснула от смеха.

— Нет-нет,— успокаивающе подняла руку вверх, демонстрируя открытую ладонь испуганно воззрившимся на меня приятельницам,— всё в порядке. Просто поперхнулась. Слюной. Случайно.

Лучше бы я этого не говорила!

— О-о-о,— из спальни тут же выпорхнула служанка, уставилась на меня округлившимися глазами.— Госпожа, верно, проголодалась с дороги?! Простите мне мою непонятливость. Немедленно распоряжусь, чтобы её высочеству принесли чай и булочек,— и девушка, подхватив юбки, выскользнула из комнаты — я и глазом моргнуть не успела, не то чтобы вставить хоть слово.

Очень хотелось крикнуть ей вдогонку, что госпоже с дороги скорее хотелось бы отдохнуть — в одиночку и переговорить со своими людьми, опять-таки наедине, чем перекусить, но я сдержалась. Коль уж ввязалась в их игру, то буду действовать по их правилам, по крайней мере, до тех пор, пока эти правила меня устраивают. А для начала мне нужно понять, кто именно меня с этого дня окружает и разобраться что к чему.

Напташник* — накурник, коллега, напарник.

Сеча* — здесь в значении ссора, спор.

Ляда* — здесь в значении низина, ругательство для высотника.

Тэо* — приветственное обращение всадника к птаху.

Первые Всадники* — потомки Ветров, спустившиеся с небес и ставшие впоследствии предками квишей наравне с людьми.

Самборо* — родня, родная кровь.

Бегум* — кашмирская княгиня.

Говорок* — здесь в значении речь, беседа.

Полоть* — половина.

7. Горы как укрытие, дворец как прикрытие

Тамила

— Очень давно, когда мы с Крилом ещё только учились понимать друг друга, я обнаружил эту сеть пещер...— рассказывал Асмин, следуя по каменистому дну вглубь тёмного коридора.

На рассвете мы приземлились в горах, как и планировал мой новый спутник. Сначала я не поняла, чем это место отличается от любого другого и почему десятник выбрал именно его. И только зайдя за валун, лежавший на данном выступе, всё осознала, так как взгляду открылся вход в пещеру, почти невидимый снаружи. Сверху его скрывал занесённый снегом навес, справа и спереди каменная глыба, слева частично сугроб и только подлетев да опустившись, удавалось обнаружить жерло грота. Если не знать об этом месте, так сразу его и не найдёшь.

Следуя за квишем, не без тревоги обернулась на отпечатки наших ног. Всадник заметил мой взгляд и поспешил успокоить.

— Не переживай о них, снег укроет следы своей шубой за несколько минут, а то, что не закидает он — заметёт ветер. Наши предполагаемые преследователи и не заметят, что мы тут вообще были. Опасаться следует не этого.

Это точно. Чего-чего, а ветра тут хоть отбавляй. Не это ли тайная обитель Братьев*? Да и без опасений никак, впрочем, как и без опасностей.

Но я отвлеклась. Теперь мы уже находимся внутри пещеры и продолжаем идти вперёд. Похоже, Асмин знает что делает, мне же остаётся ему только довериться, что я и делаю с чистой совестью. Выбора-то мне всё равно никто не оставил.

— ...Сюда очень трудно добраться,— продолжал вещать десятник,— если у тебя нет птаха. Остановимся тут. Лично я никому не говорил об этом месте, хотя утверждать о том, что о нём никто не знает, не берусь. Но лететь нам в любом случае больше некуда, а тут хоть несколько теплее и относительно безопаснее.

Я, слушая вполуха, вяло осматривалась, едва передвигая стопы да обнимая собственные плечи. Зуб не попадал на зуб, куртка квиша не спасала от всепоглощающего холода, да и от сапог одетых на влажную босую ногу особого проку не было. Грубая пижама, вначале окроплённая мозглым* снегом, затем прихваченная прошедшимся по ней горным морозцем стала коржом и теперь не только холодила, но и натирала голое тело, на которое была наброшена. Хотелось поскорее стянуть с себя причиняющее боль тряпьё да окунуться в живительное тепло. Ещё бы знать, где его взять, это тепло.

Чёрное жерло входа в одном из снежных пиков и нескончаемая череда пещер привели нас в этот грот. Возможно, здесь и в самом деле не так холодно, вот только осознать это так сразу я оказалась не в силах. Солнечные лучи проникали через небольшие отверстия в своде, создавая тусклое освещение. Оно позволяло рассмотреть едва фосфоресцирующие стены и несколько небольших лунок, разбросанных по всему периметру каменного пола да наполненных чуть пузырящейся жидкостью. Я с трудом склонилась над одной из них.

— Ух, ты! Горячая!— выдохнула восхищённо — поднесённую к странному источнику ладонь окатила волна жара.

— Потому мы и прилетели сюда,— хмыкнул Асмин, осматриваясь вслед за мной.— Здесь не замёрзнем. По крайней мере, не в первую же ночь.

Ещё вернее мы не замёрзли бы сейчас в лесу, весна ведь близится к концу, но туда нам путь заказан. Небось, после побега из Лечебницы да нашего двойного предательства всё небо уже пестрит поднятыми из Гнездовий птахами. Только нас там для полного счастья поимщиков и не хватает. Так что я вынуждена согласиться со своим новым приятелем, здесь безопаснее и теплее... относительно того, что должно быть творится теперь за пределами горных недр.

— Разумно, особенно, если учесть разыгравшуюся снаружи непогоду. Ветерок тот ещё,— я поёжилась — отчего в очередной раз хрустнул сковавший моё тело "корж" — да призналась.— Об этом месте я не знала, хотя летать в горы не раз приходилось.

— Да уж,— хмыкнул десятник.— Тут народу как в склепе нынешнего правителя, оттого и не знала.

— Но ведь у Юстигалуса нет склепа и почивших предков в нём,— я с удивлением обернулась к квишу, позабыв на мгновение о холоде.— Только не на Вершине. А Дарминалов разрушен ещё во времена взятия Верхней Эмпирии.

— Вот потому и говорю, что здесь как в его склепе,— невозмутимо пояснил мужчина, безучастно дёрнув плечом.— Давненько я тут не бывал, однако,— пробормотал задумчиво да придирчиво осмотрелся.— Ничего не изменилось с тех пор, что и понятно.

— А-а-а,— я, продолжая сидеть у пышущего теплом родника, впитывая его жар растёкшимся в неге телом и ощущая, как замёрзшая прежде одежда всё больше наполняется влагой, вернулась к осмотру убежища, которому на неопределённый срок выпал жребий стать нашим домом.— И что теперь?

Асмин пожал плечами.

— Сейчас перекусим и спать,— он бросил суму, снятую с птаха, у самой крупной лужицы.— Устал я. Да и ты, думаю, не меньше. Погоня. Бегство. Долгий перелёт,— перечислил двусмысленно.— Давай я пока с едой разберусь, додумался кой-чего с собой прихватить, Слава Выси, а ты пойди, переоденься. К счастью, и о тебе не позабыл.

— И чем это тебе мой нынешний наряд не по вкусу?— я поднялась, с усмешкой откинув назад полы куртки и выставляя на обозрение серые от времени рубаху да штаны, что начали оттаивать возле горячей лунки и теперь выглядели вконец удручающе.

— Всем! Включая содержимое!— не растерялся Асмин, протягивая мне чистую одежду.— На!

Вот нахал! Я прямо-таки вспыхнула. Отхлынувшая от лица кровь, снова ударила в голову.

— Ну и не выручал бы из Лечебницы. Думаю, лишнему перу* в твоём послужном списке самое место...— безразлично пожала плечами, стараясь не выдать охватившей меня жгучей обиды, но вещи всё же приняла. Чай, не самоубийца. Тёплая форма квиша и наушники сейчас не помешают. Да и соскучиться по ним успела. А краги* и куртку высушу.— ...А коли уж не позволил лечам лишить меня ума, так дай мне ещё полотенце или тряпицу какую чистую, в довесок к форме.

— Зачем тебе?— удивился квиш, внимательно меня рассматривая.

— Искупаться собралась, благо водичка тёплая в наличие имеется,— огрызнулась недовольно — многое не могла ему простить, но всё больше резкие слова, чем собственную поимку. С ней-то всё понятно, всадник просто выполнял свой долг.

— Не ошпарься, смотри, и не заболей,— проворчал Асмин, доставая из сумки кусок ветоши.— Не хватало ещё с соплями твоими возиться. Мне с тобой-то хлопот и без всяких болячек хватает.

Ну, что я говорила?!

— Не заболею,— парировала хладнокровно, сама удивляясь невесть откуда взявшейся выдержке.— Ты не хуже моего знаешь — мы, квиши, народ закалённый — одинаково и к холоду, и к жару приучены, так что не робей — выдюжим.