Вампировский централ

Тем временем Разрушенная башня уже заслоняла полнеба. Не знаю, как выглядела она в вампирском мире, но в нашем имела вид унылый и мрачный. После Слияния высоченная постройка накренилась и лишилась крыши, внутренние перекрытия кое-где обвалились, и через дыры в стенах были видны висящие в воздухе лестничные пролёты. Ещё немного, и я подойду к ней вплотную. И что тогда? Левитировать я не умею: эта способность бенефарам не доступна. Оставалось ждать очередного хода вампиров.

Они не стали затягивать: от башни отделилась красная точка, и в нескольких шагах от меня возник вампир. Разумеется, Высший: обращённый для бенефара — переговорщик не по рангу. Тёмная, собранная в "хвост" грива, раскалённые угли глаз и бледная кожа гранда выглядели привычно, зато бархат костюма и тяжёлый шёлк плаща тянули на антиквариат. Непримиримые упорно следовали традициям, хотя в условиях нашего климата и вялотекущего примирения такая одежда была крайне непрактична. Взять хотя бы его сапоги из тонкой, тиснёной золотом кожи. Должно быть, неуютно в таких на снегу. Почему-то вспомнились слова из одного старого фильма про ботиночки на тонкой подошве. Я едва сдержал смешок. Вампир невольно взглянул на сапоги и перевёл вопросительный взгляд на меня. Чёрт, надо мыслить не так образно!

— Не промокают?

— Что? — не понял вампир и, чуть помедлив, ответил: — Н-нет.

Похоже, я сбил его с толку. Торн, кстати, тоже поначалу впадал в ступор от моих вопросов, потом привык. Я вежливо молчал, ожидая продолжения. Игра подходила к концу. Боялся ли я смерти? Пожалуй, нет, но и умирать не собирался.

— Приветствую, Виктор Воронов, — начал наконец вампир.

Мой взгляд скользнул по сапфировой звезде на его груди.

— И ты здравствуй пока, Долестрин.

Вампир усмехнулся:

— Ты сегодня один и не в танке?

Шутник! Значит, всё-таки следили. Не зря я Ральта с его солдэрами загрузил в "печку".

— Если ещё раз клановые разборки в городе устроите, приеду в танке, — пообещал я, — и снесу этот ваш высотный барак к чёртовой матери! А один я сегодня потому, что спор наш между вампирами и бенефарами, и люди здесь ни при чём.

Усмешка на лице вампира растаяла.

— А ты сильнее, чем утверждал гранд Тэннори.

Чёрт! Торн наверняка приуменьшил перед ними мои прежние способности, а о теперешних я и сам не догадывался.

— Мы давно не виделись с Экторианом Вигдором, — спокойно ответил я.

Вампир изобразил удивление. Я усмехнулся и процитировал кого-то из их классиков:

— Бывает, что ночь равняется вечности, Долестрин. Однако если твои бойцы отсюда не уберутся, я отправлю их в вечность сам.

Возникший моей руке АРМ смотрел прямо в грудь вампиру. Гранд невольно отшатнулся и застыл, не сводя глаз с пистолета. Сопровождение как по команде исчезло из поля зрения. Вот так-то лучше. Я убрал пистолет и взглянул на небо, чуть порозовевшее на востоке. Долестрин проследил за моим взглядом, было заметно, что он слегка нервничает. Похоже, вампиры меня недооценили, и теперь их переговорщик не знал, что делать дальше. Его рука невольно потянулась к ольдэру.

Вампирский прямой меч, приспособленный для режущего удара — страшное оружие. Его "пламенеющий" клинок расширен к основанию и переходит в гарду, защищая руку; окончания скрывающих кисть "волн" заточены и превращены в дополнительные лезвия. Рукоять непривычной "пистолетной" формы. Отогнув её вниз, вампиры совместили оптимальную для фехтования прямую форму меча с обратным, "ятаганным" изгибом клинка. Против брони такой меч слабоват, но недостаток пробивной силы искупается тяжестью наносимых повреждений: при колющем ударе клинок "гуляет" в стороны, а при режущем каждая проходящая сквозь плоть "волна" делает свой разрез. Для этого меч затачивают подобно пиле — с развалом. Кроме того, при таком положении рукояти боец, вытягивая меч, одновременно вдавливает лезвие в рану. Словом, повреждения, нанесённые ольдэром, требуют гораздо больших затрат на регенерацию, чем урон от любого другого холодного оружия. Достаточно вспомнить, как выглядел Торн после схватки с одним из Высших... Кстати, рассказывая о ритуальном оружии, мой напарник умолчал об одной важной особенности меча. Лёна была более откровенной: оказывается, клинок ольдэра поворачиваетсяся на уходящей в рукоять оси и при ударе в грудь легко проходит между рёбрами. Я не сразу понял, для чего такие изыски при явном снижении прочности оружия. Против соплеменников это не давало преимуществ, а против людей меч вообще не использовался: хватало клыков и когтей. Вот если бы существовал вампир с человеческим расположением сердца — другое дело. Тогда я ещё не знал о бенефарах, необращённых вампирах, теперь же был уверен, что ритуальный ольдэр был оружием против Стирателей. По этой причине Торн и умолчал об убийственном для меня свойстве меча, и именно поэтому сейчас рука стоящего передо мной вампира тянулась к ольдэру.

— Светает, гранд, — напомнил я. — Оставь, я не за этим пришёл.

— Чего ты хочешь, Стиратель? — хрипло спросил он, опустив руку.

Да, Стиратель — это вам не Виктор Воронов, он и существования может лишить. Чёрт, никогда бы не подумал, что мне придётся договариваться с вампирами о вампире!

— Мне нужен Экториан Вигдор. С кем я могу это обсудить?

25.

Разрушенная башня оказалась не такой уж разрушенной. Её крыша и часть верхних уровней исчезли во время катастрофы, но стены и большинство перекрытий уцелели. Разумеется, сам я туда подняться не мог, поэтому пришлось согласиться на помощь вампира. По сравнению с замковой башней Семьи Вигдор здесь входной портал находился намного ниже, и высоту мы преодолели одним прыжком. В мрачном холодном зале оконные ниши зияли пустотой, и ветер, гуляя по вампирской "прихожей", намёл возле них настоящие сугробы. Широкая винтовая лестница в центре зала поднималась к потолку пологой спиралью. Казалось бы, зачем способным левитировать существам лестницы? А вот поди ж ты: без нужды "летать" в доме считалось плохой приметой, так же, как у нас свистеть — денег не будет. Зато в прогулках по стенам и потолку вампиры не видели ничего странного.

Вслед за грандом я поднялся на следующий уровень башни. Просторный зал был обставлен кое-какой мебелью, но основные декорации остались прежними: разбитые окна, голые стены и пол, засыпанный стеклом и камнем вперемешку со снегом. Кресла и диваны имели такой вид, будто их притащили со свалки, но вампиров это не трогало: одни уютно расположились в креслах, другие прохаживались по залу или стояли у оконных проёмов — все в чёрной коже и высоких ботинках, как и те, с кем мы столкнулись на Северной. Похоже, это и был резерв Долестрина — девять солдэров, три боевые группы. Отказавшись подписать мирный Договор, непримиримые сами загнали себя в ловушку: продолжать войну силами трёх кланов было невозможно, а диверсии и кровавая охота бросали тень на всю расу. Конклав Высших был от этого не в восторге и не спускал с непримиримых глаз, поэтому светиться лишний раз Долестринам было не с руки.

При виде гранда солдэры застыли в готовности, но он жестом дал понять, что в их услугах не нуждается. Идя вслед за ним через зал, я спиной чувствовал ненавидящие взгляды и в конце концов не выдержал и оглянулся. Вот они, красавцы, как на ладони! Похоже, бойцы поняли мою мысль. Нет, они не отступили, но я впервые в жизни увидел страх в глазах вампиров. Впрочем, бенефары охотятся только на Высших. Зачем бегать за каждым обращённым, если можно стереть Семью одним ударом? Смерть гранда-сиридара развоплощает всех, кого он обратил, а это, как правило, самые сильные воины клана. Уничтожить существование Высшего — что может быть эффективнее?

Следующий уровень Башни выглядел иначе: лестничная площадка отделялась от внутреннего помещения стеной и служила чем-то вроде прихожей. Пара кресел, пыльный ковёр на полу, несколько зажжённых свечей в потемневшем канделябре — вот и вся обстановка. Перед высокой двустворчатой дверью стояли двое Высших. Мой сопровождающий кивнул соплеменникам и исчез за дверью, оставив нас с глаза на глаз, вернее, с зуба на клык. Вампиры как вампиры: тёмные "гривы", бледные лица, тонкие черты. В костюмах преобладает чёрный, их излюбленный цвет, зато ножны ольдэров и перстни сверкают синим: сапфир — камень Долестрина. Вольные охотники! С ними можно было не церемониться: Амнистия распространялась только на тех, кто подписал Договор. Девять вампирских кланов, отказавшись от охоты на людей, могли не опасаться истребления, но всё равно продолжали искать и убивать бенефаров. Что уж говорить о непримиримых — тех, кто подлежал немедленному и безусловному стиранию? Договориться с необращёнными было невозможно: всем вариантам они предпочитали смерть, причём не свою, так что клану Долестрин, чтобы выжить, пришлось бы меня уничтожить, пусть даже ценой тяжёлых потерь. Теперь же, заполучив Торна, вампиры, скорее всего, предложат мне обмен: жизнь последнего из Вигдоров за безопасность клана. Ну, и какого чёрта тебя занесло в эту башню, напарник? Хотел оставить меня без работы?

Я смотрел на вампирских грандов, ожидая, что от меня потребуют сдать оружие. Напрасно. Похоже, мой интерес к Торну был лучшей гарантией безопасности. Стоя друг против друга, мы не обмолвились ни словом. О чём говорить извечным смертельным врагам? Как там сказал Ральт: когда Стиратель начинает охоту, он уже не останавливается? Я ощущал странное возбуждение, мышцы налились силой, зрение и слух обострились. Наверное, так чувствует себя голодный зверь, взяв след. Давно со мной такого не было, с самой войны. Похоже, между нами действительно много общего, родичи.

Наконец дверь открылась, и вампир, что привёл меня в башню, жестом пригласил войти. Едва за моей спиной сомкнулись тяжёлые створки, мир исчез, погрузившись во тьму, но тут же вернулся, правда, уже чёрно-серым — включилось тепловое зрение. Я увидел небольшой зал, вероятно, когда-то служивший приёмной. Ничего нового: забитые досками окна, осколки стекла на полу, на стенах обрывки шпалер. Портьеры колыхались от сквозняка, в канделябрах каменели оплывшие свечи. Остатки мебели — диван и несколько кресел — сиротливо жались к стенам. Дверь напротив распахнулась, и на пороге возник вампир. Я сразу почувствовал исходившую от него силу: Высший сообщал мне о своём ранге. Я помнил, как ощущается сила Торна, но этот был сильнее.

26.

В канделябрах вспыхнули свечи, и картинка перед глазами снова стала цветной. Я не собирался делать ни единого шага навстречу хозяину. Он это понял: пропал и мгновенно возник в трёх шагах от меня. Я бы, несомненно, впечатлился, если бы не знал, как делается этот фокус. Что ж, в окружении антиквариата традиционная одежда вампиров была как раз к месту: чёрная накидка с высоким стоячим воротником, кровавый шёлк подкладки, шитый золотом бархат костюма. Сапоги выше колена почти касаются края длинного камзола, на груди — сапфировая звезда на витой цепи, в богатых ножнах на поясе — ольдэр. При всём уважении к древнему мечу, не могу назвать его красивым — слишком уж необычен. Багровые глаза вампира горели так, что бросали красноватый отсвет на лицо. В угольных прядях, собранных в "хвост", поблёскивали лезвия, значит, в схватке он опасен вдвойне. Ламитарэ, "танец лезвий", древнее боевое искусство вампиров. Я видел его в исполнении Кальдэна. Интересно, почему Ральт предпочитает короткие волосы? Вернусь, непременно спрошу. Если вернусь.

Вампир сложил на груди руки, на пальцах среди перстней блеснуло странное кольцо: кусочек белого металла, оправленный в золото.

— Эдэгар Браст гранд Долестрин, — представился он. — Приветствую, но не желаю здравствовать, бенефар.

Так я и думал: один из правителей клана. Эдэгар Браст был одиночкой, он отказался от создания собственной Семьи, став правой рукой Дагори Браста, главы клана и своего старшего брата. Надо отдать должное практичности Долестринов: если Эдэгар погибнет от руки Стирателя, то не заберёт с собой ни одного бойца.

— Виктор Воронов, — представился я в ответ.

Разумеется, гранд прекрасно знал, кто стоит перед ним, но этикет — суровая вещь.

— Полагаю, говорить я буду с тобой, Эдэгар Браст?

— Правильно полагаешь, Виктор Воронов.

— Тогда не будем терять времени. Тебе известна причина моего появления, я хочу знать, что ты потребуешь взамен.

— Мне нравится, как ты ведёшь дело, бенефар, — улыбнулся вампир, демонстративно показав клыки. — Разумеется, мне известна цель твоего прихода, хотя по-прежнему не ясен мотив. Впрочем, не суть. Что я хочу взамен? Всего лишь твою жизнь.

Я развёл руки в стороны:

— Так возьми, если сможешь, вампир. Я отдал бы её сам, если бы был уверен, что ты выполнишь условия сделки. Но прежде чем мы начнём убивать друг друга, ответь: представители Семей твоего клана согласны на стирание?

Я кивнул в сторону приёмной, где ждали три гранда Долестрина. Вампир молчал, испепеляя меня взглядом. От него исходила мощная волна ненависти, но не такой, которую чувствует любой вампир к бенефару, а личной. Я что, наступил ему на ногу и не извинился? Впрочем, трое его бойцов не выходят на связь, и поиски наверняка ничего не дали. И не дадут: попав в Периметр, вампир, живой или мёртвый, исчезает бесследно.

— Что наши гранды думают по поводу стирания, ты скоро узнаешь, Виктор Воронов, — процедил Эдэгар сквозь зубы. — Как насчёт особого статуса для клана Долестрин?

Ну, наконец-то! На самом деле я прекрасно знал, что вампиры не собираются заключать со мной сделки. Они попытаются захватить меня, не считаясь с потерями, а если не получится, то убьют ещё до того, как окончательно рассветёт. Долестрины уверены: раз я пришёл, значит, не знаю о Лабиринте. Что ж, не будем разочаровывать хозяев. Моя задача добраться до Торна. Вместе у нас появится шанс отбиться, а нет, так хотя бы подороже продать свои жизни.

— Хотите нейтралитета? Почему бы вам просто не подписать Договор, вампир?

— Мы не заключаем сделок с едой, бенефар, — холодно напомнил он. — Однако ты не ответил.

— Дай подумать. Жизнь одного Высшего вампира и одного Стирателя взамен на... Сколько у вас клыков?

Вампир усмехнулся:

— Достаточно, чтобы уничтожить вас обоих, поверь.

— Верю. Но отвечу на твоё предложение в присутствии Экториана Вигдора.

— Как скажешь, Виктор Воронов.

Огонёк, сверкнувший в его глазах, мне не понравился, но кто сказал, что будет легко? Через внутреннюю дверь мы вышли на другую лестничную площадку, гораздо большую, чем первая. Отсюда уходило вверх сразу несколько лестниц, и все они висели в воздухе безо всякой опоры. Центральная, винтовая, вела к перекрытию следующего уровня, ещё одна крутой спиралью поднималась вдоль стены, остальные, словно мосты, соединяли порталы, балконы и крытые галереи башни. Пролётов кое-где не хватало, но вампирам это, разумеется, не мешало. Я поднимался вслед за Эдэгаром, стараясь держаться середины ступеней: ограждений не было, а летать я по-прежнему не умел. До следующего уровня было ещё идти и идти, и переплетение лестниц и переходов невольно наводило на мысли о Лабиринте.