Область трасцендентности

Ещё одно загадочное обстоятельство: почему виден коридор, если размеры шара в диаметре всего два метра? Здесь какое-то сжатие пространства? Одни вопросы и самый главный: почему я здесь? Почему именно я? Надеюсь, случайность — не люблю, когда мною манипулируют.

— Эй, вы меня слышите? — произнёс я в гарнитуру, но, как и следовало ожидать, никто не ответил. Попытка докричаться ещё раз привела к провалу.

'Итак, — подумал я, пытаясь мыслить хладнокровно, — выбор у меня, как у Ивана-царевича. Налево пойдёшь — коня потеряешь, направо — смерть найдёшь, а прямо пойдёшь — на стену наткнёшься. Налево ходить неприлично, направо — страшно, а прямо — бесполезно'. Как ни странно, взбодрить себя удалось, но тут же возник вопрос: а не так ли уж бесполезно? Если всё, что окружает меня — некое подобие виртуальной реальности, выстроенной по моим воспоминаниям, то, может быть, именно эта дорога ведёт к ответам на мои вопросы.

Я сделал шаг вперёд — стена растворилась, и передо мной расстелился ещё один путь, заканчивающийся дверью. Жутковато было осознавать хрупкость окружающей реальности, ведь даже в виртуалке созданный мир не казался настолько реальным! Там, если приглядеться, можно было заметить крошечные отличия от реальности, а здесь... Нет, жутковато, словно я попал в какую-то капсулу, как застрявший муравей в янтаре, но пришлось снова задавить рождающуюся панику: 'Надо же, сам создал этот путь, а теперь боюсь пройти по нему. Необоснованные страхи, наговариваю себе...' Помогло. Теперь можно идти дальше, и хоть передвигаться было неудобно, но меня это не беспокоило: хотелось узнать, зачем я здесь.

Дверь отошла в сторону с знакомым тихим журчанием механизмов. Помещение, находящееся за ней, напоминало рубку. У обзорного экрана горели огоньки панелей. Слева висела голографическая доска, а капитанское кресло оказалось повёрнуто к выходу, словно ожидая своего хозяина.

Я так и остановился на пороге, не решаясь войти. Потом подумалось, что не мешало бы проявить толику вежливости:

— Здравствуйте. Извините, что потревожил. Я хотел бы поговорить.

Слова прозвучали глупо и, возможно, неуместно, но других не нашлось. Разумеется, никто не ответил, и я, застыв в напряжённом ожидании, прислушивался к тихому шуршанию несуществующей аппаратуры. Текущее положение казалось абсурдным: если пригласили зайти, то почему никто не встречает? Где хозяин?!

— Есть здесь кто? Я хочу поговорить!

Кресло слегка качнулось. Сначала пришла мысль, что мне просто показалось, но затем оно дернулось второй раз. Меня приглашали сесть?

Я сделал несколько нерешительных шагов, застыв посередине 'рубки'. Ничего не происходило, и тогда я осмелился сесть в кресло. Из-за скафандра оно еле вместило меня. Конечно, тут же возникла мысль поднять забрало, но такое решение казалось по меньшей мере опрометчивым.

Внезапно пришло ощущение чьего-то взгляда. Он исходил со стороны входа, но там никого не было. Стало невыносимо жутко и захотелось исчезнуть, убежать куда угодно, лишь бы подальше. Я попытался убедить себя, что всё это лишь игра разума, но ощущение не проходило, наоборот, стали происходить ещё более странные вещи. Я остро чувствовал чьё-то присутствие и даже месторасположение этого нечто. Никогда не верил в существование призраков, но сейчас готов был поверить. Кровь застыла в жилах, когда 'оно' сначала вылетело на середину рубки, а затем резко приблизилось ко мне (даже через защитный слой скафандра я ощутил морозный ветер), затем пролетело вокруг и снова зависло в центре. Я сидел, боясь пошевелиться, но внезапно прозвучал мелодичный женский голос:

— Прошу прощения. Меня не видно?

Я вздрогнул. Человеческий голос — последнее, что я ожидал услышать.

В центре помещения начал материализовываться шар: сначала он казался едва заметным, почти прозрачным, затем 'проявился' настолько, что его можно было хорошо разглядеть. Нет, он не походил на тот, который я видел, находясь снаружи, здесь он скорее напоминал дух, шаровую молнию, светился переливающимся голубоватым светом, словно покрытый электрическим туманом.

— Вы меня видите? Слышите? — спросил Шар.

Ответить удалось не сразу, я не мог открыть рта, но всё— таки удалось собрать мысли в кучу и выдавить:

— Да.

— Хорошо. Странно, что вы меня не увидели раньше.

Меня такая формулировка несколько удивила, но ещё больше поразил следующий вопрос, его я вообще не ожидал услышать:

— Где мы? Когда мы?

Я не знал, чем вызван этот вопрос и почему именно ко мне. Если честно, мне и самому хотелось спросить нечто подобное.

— Я не знаю.

— Вы не знаете, — понял шар. — Это странно, вы не знаете, где вы находитесь и когда существуете.

В словах я почувствовал удивление и сожаление, но ни капли агрессии.

— Кто ты? Молния? — спросил я и понял, что как любой человек, встретившийся с неизвестным, пытаюсь дать ему имя.

— Молния? Электрический разряд в атмосфере... Эффектно... громко... красиво... Возможно...

'Типичный ассоциативный ряд!' — мысленно воскликнул я, ведь я знал, что именно с этого начинается обучение искинов работе с данными. — 'Так чего же я испугался? Передо мной всего лишь фантом, улучшенная версия голограммы! Я же общаюсь с искусственным интеллектом корабля! Ещё одно косвенное подтверждение. Спросим...'

— Кто тебя создал?

— Я думала, вы, — задумчиво ответил Шар. Я обратил внимание на самооценку: этот искин называл себя через женский род, но мы всегда называли машины через мужской. Ладно, пусть будет женский... Интересно, это имеет значение или нет?

— Почему?

— Я не помню. Всё смутно...

Артефакт, искусственный интеллект, который не помнит, кто он?! Машина не может забыть что-то: она либо знает, либо не знает, иного не дано. Хотя здесь уже вопрос в интерпретации слов: если удалить информацию, а оставить логические ссылки на неё, то это можно условно назвать забыванием.

— А что значит 'не помню'?

— Просто не помню, — шаровая молния запрыгала. Я решил не торопить события. Это могло быть опасно.

— Как мне тебя называть?

— Не знаю... Предложи...

— Молния? Ты очень похожа в этом образе на шаровую молнию. Как тебе имя Молния?

— Мне нравится, — она, словно в неведомом танце, начала весело раскачиваться.

— А меня зовут Юра.

Вместо ответа она несколько раз подпрыгнула, засветившись ещё ярче.

'Так, значит, она знакома с системой имён', — подвёл я итог и отметил, разглядывая электрическое облачко вокруг шара:

— Ты легко можешь преобразовать свой вид.

— Да, а для вас это проблема?

— Есть такое, — с некоторой заминкой ответил я, размышляя над вопросом. Для неё это казалось естественным, как для нас ходить и говорить. — Нас просто удивило, что ты меняешь спектры поглощения и отражения.

— О, не знаю, что в этом необычного. Мне казалось, что здесь нет ничего необычного. Сначала я пыталась собрать как можно больше информации, а потом, когда она была собрана, я просто стала отражать.

— А почему менялся только видимый спектр?

— Не знаю. Я слабо контролирую процессы.

'Нечто вроде естественной реакции', — оценил я. — 'Похоже... Наверное'.

— Я думаю, дома могла бы вспомнить, — продолжала Молния. — Меня зовёт домой...

— А где твой дом? — спросил я, как заправский психоаналитик, схватившись за зацепку, которая раскроет тайны души пациента. Удивительно, но совсем позабылся страх перед неизвестным. Я его не воспринимал как нечто экстраординарное. Этот шарик казался мне заблудшим ребёнком, потерявшим родителей и не более того. Она хочет найти своих родителей, и как у любого взрослого человека, видящего такую картину, это вызывало чувство жалости и желание помочь.

— Не знаю, пытаюсь вспомнить дорогу. А ты не помнишь, что было до сна? Может я смогу тебе помочь.

— Смутно... — охотно ответила Молния, — лишь образы... помню планету... на ней очень тепло, ветер гуляет над лесами, птицы... даже молнии бывают.

Мне показалось, она улыбнулась, хотя как я мог это почувствовать? Игра оттенками тональностей звуков нарисовала такую картину.

— На этой планете тебя создали?

— Скорее всего. Но я не знаю... Только чувствую, надеюсь, интуиция меня не подводит...

— Такого даже Ястреб не позволял себе говорить! Интуиция?! Этот механизм формируется в подсознании, уже довольно давно известны этапы этого процесса, но несмотря на это, воссоздать его невозможно, поскольку работа самого подсознания до сих пор остаётся тайной за семью печатями. Неужели древней расе это удалось?

'Удивительный искин', — с профессиональным любованием отметил я.

— Ты думаешь, что мы твои создатели?

— Уже не знаю...

— Может быть, создали тебя и не мы, но у нас есть похожие на тебя.

— Правда? — удивилась Молния.

— Есть искусственный интеллект. Он, конечно, не сравнится с тобой, но...

— Искусственный?

— Да, созданный кем-то, — поспешил пояснить я, всё больше чувствуя себя психологом, чем роботопсихологом.

— Будет интересно с ним пообщаться, хотя странный термин вы используете, ведь вы тоже созданы.

— Созданы? — удивился я. — Кем?

— Мы созданы кем-то, — ответила Молния.

— Вполне возможно. Во всяком случае, в этом что-то есть, — ответил я и тут понял, что даже не уточнил, где нахожусь и почему. Следующий мой вопрос был, конечно, об этом.

— Внутри меня. Мне нужно понять, где я. Сначала я увидела двоих людей, но они отказались назваться моими создателями. Затем один из них захотел приблизиться ко мне. Я не знала, как реагировать, потому ушла на орбиту.

— Ты испугалась?

— Нет, я решила подождать, всё обдумать. Мне требовалось время...

— А почему ты решила поговорить именно со мной?

— Тот мне не понравился, — шёпотом ответила Молния, словно боялась, что её услышат. — Он тщеславен. Меня это пугает. Странный он. Никогда таких не встречала... хотя, может быть, просто не помню...

— А я?

— Нет, ты хочешь понять меня... хочешь мне помочь...

— Мне интересно понять тебя, — признался я. Любому приятно, когда о тебе отзываются положительно.

— Спасибо, — совсем по-женски ответила Молния. Уверен, если бы она выглядела человеком, то ещё бы и покраснела.

— А я могу выйти обратно? — спросил я, боясь услышать отрицательный ответ.

— Да, если хочешь, но разве тебе надо идти?

— Мне хотелось бы предупредить остальных. Они могут испугаться, что я пропал.

— Я им передам, что ты здесь... Передала. Там два космических корабля около меня и ещё несколько поодаль.

— Что они делают?

— Двигаются. Который побольше, встал между мною и другим. Чего они хотят?

Меня словно током ударило. Ну, конечно! 'Несколько поодаль' — авианосец выпустил истребители и встал на линию огня, загораживая 'Звёздный Ястреб' своим могучим телом.

'Что они делают?! Я же только что исчез!'

— Мне нужно немедленно связаться с ними! — испуганно закричал я. Вот-вот могло случиться непоправимое!

— Да, конечно... — удивлённо ответила Молния. — Они хотят тебя видеть... Ты, наверное, по ним скучаешь. Но ты вернёшься?

— Обязательно! Это просто необходимость.

— Понимаю. Я буду ждать. С левой стороны образовалась шлюзовая камера. Я поднялся с кресла и пошёл к выходу настолько быстро, насколько мог...

* * *

Наивно я полагал, что всё кончилось, когда, наконец, смог ступить на борт 'Звёздного Ястреба' и снять скафандр. В шлюз буквально ворвались Белоусов, Ренор, Лунько. Начальник Службы Безопасности смотрел на меня так, словно подозревал в сговоре со всеми врагами Лиги Наций сразу. Думаю, он размышлял над вопросом, почему меня отпустили и меня ли.

Белоусов первым набросился на меня с расспросами. Я так и не понял, что сильнее толкало его: желание узнать результат или злость из-за того, что не он стал первопроходцем. Но с ответами пришлось подождать, пока мы все не собрались в зале для брифингов — на этом настоял капитан. Как я понял, требовалась ещё и запись моего рассказа. Думаю, до того как он попадет на Землю, его детально изучит Лунько со своими коллегами, но я всегда относился к проверкам с пониманием.

Позже, когда первые эмоции улеглись, я коротко изложил наш разговор с Молнией, и мы смогли приступить к обсуждению последних событий. Оказалось, что держала она меня порядка пяти часов, хотя по моим внутренним часам прошло не более получаса. Время внутри артефакта и вне его шло с разной скоростью, что показалось правдоподобным, учитывая искривление пространства.

Для капитанов двух кораблей эти пять часов оказались напряжёнными. Артефакт находился под прицелом орудий, неподалёку барражировали истребители. Исчез я для них неожиданно: просто взял и пропал, а назад вернулся только огрызок фала. Общую реакцию представить оказалось нетрудно.

— А как... Молния отреагировала на наши движения? — спросил Фаррел.

— Никак. Кажется, она не осознаёт опасность, исходящую от кораблей. Прежде всего, ей хочется разобраться в себе. Она подкована в технических вопросах, знает базис, множество понятий и даже связей между ними — в этом она не является ребёнком или чем-то вроде Маугли. Но странно, что она ничего не знает о своём происхождении или о нас — память заблокирована.

— Почему же странно? — удивился Ренор и напомнил. — Пролежать столько лет...

— Странно потому, что 'процессор' не поврежден. Вероятно, он долговечнее памяти, я не спорю, но мне кажется, проблема не в этом.

— Это что, какая-то компьютерная амнезия? — предположил Ренор.

Ответа на вопрос я не знал, но в голову пришла совершенно дикая мысль:

— А может... — неуверенно начал я, но затем всё-таки решил выложить. — Может быть, кто-то намеренно стёр память и оставил этот артефакт специально для нас...

— Здравая мысль, — неожиданно поддержал меня Ренор. — Косвенно это подтверждает знание языков, но откуда столь древняя цивилизация знала наш современный язык, даже не берусь предположить.

— Они что, могли заглядывать в будущее? — удивился Фаррел.

— Если так, то я даже не берусь судить, насколько они продвинулись в изучении основ пространства и времени... — в глубокой задумчивости ответил Ренор. Руководитель научной Группы смотрел куда-то вдаль, словно желая найти ответ именно там. Мне казалось, что мы так никогда и не узнаем замысла создателей Молнии, насколько далёкими казались мне эти загадочные существа.

— Но в таком случае возникает вопрос: зачем им было оставлять посланника, причём, именно такого посланника? — обратил внимание Лунько. — Если она ничего не знает, то зачем она здесь? Не согласуется.

— Она не знает, — напомнил я. — Молния, как ребёнок. Она мне напоминает несформировавшийся искин, очень мощный, с развитой логической сеткой, но очень молодой...

— Да, сначала надо понять цель этого... корабля, — сказал Белоусов. — Может быть, память не доступна ей временно? Кто знает логику создателей...

— ...разработчиков... — тихо поправил я и, как оказалось, зря. Глаза археолога вспыхнули злостью, отчего открывать рот расхотелось надолго. Очевидно, он никогда не простит мне украденных лавров. Не такой человек этот Белоусов.— Логика может отличаться от нашей, человеческой. Мы всё время пытаемся относиться к ней, как к земной технике или... разумному существу, — дополнил археолог.