Завтра будет чума

Ира покачала головой и аккуратно коснулась рукой сердца. Внезапно по нему прошла дрожь, которая заставила нас отпрянуть.

— Вот черт! Собака ещё жива? После вырванной трахеи?

— Может, это остаточные рефлексы после смерти? — засомневался я.

Ира нерешительно подошла к столу и наклонилась к Бетси.

— Под ребрами нарост странный, как будто костные мозоли.

— Что это такое?

— Когда ломается кость и её не вправляют, со временем она срастается как есть, но на месте перелома образуется соединительная ткань, — пояснила Ирка.

— Может у твоей собаки был перелом ребер, — допустил я.

— Ребра не сломаны, — отозвалась она, все ещё оглядывая Бетси. — Возможно я скажу полный бред, но создается впечатление, что запустился процесс регенерации тканей, без травм.

— К чему ты ведешь?

— Сама не знаю.

По собаке прошла едва уловимая дрожь.

— Это точно остаточный рефлекс? — спросил я, доставая нож и подходя к собаке с другой стороны от Иры.

— Его вообще не должно быть! Я проломила череп топором!

Покачав головой, Ира сделала едва уловимый движение ножницами и аккуратно двумя руками взяв сердце, медленно начала его доставать. Тут мы все явно увидели, как оно слабо трепыхнулось. Руки Иры слегка задрожали, но все же донесли орган, и спустя мгновение он с неприятным звуком шмякнулся о дно кастрюли. Мы втроем склонились над ним. Неподвижно.

— Ну, — протянул Федя. — Не могло же нам всем троим показаться?

Ира с опаской оглянулась на собаку, а потом вновь посмотрела на сердце.

— Что скажешь? — спросил я.

— Сначала я хочу достать все жизненно важные органы, чтобы делать выводы.

Ира вновь подошла к столу и, слегка помедлив, нырнула руками во внутренности Бетси. А я сел на рядом стоявший стул.

— Не переживай.

Федор подошел ко мне и слегка толкнул кулаком в плечо.

— А если вдруг в эту самую минуту сердце моей сестры покрывается сиреневым цветом, а ребра наращивают какую-то костную хрень?

— Ира сделала ей укол антибиотиками, — отозвался он. — Мы вовремя все обнаруживаем, мы действуем, а не пускаем все на самотёк.

— Ну да.

Черт, надеюсь антибиотики действительно действуют. Я посмотрел на Иру, которая раскладывала органы по кастрюлькам и опять задумался о том, что может быть всё это нелепая паника. Что скажут родители, когда приедут в Выборг? Они увидят, что Катерина слегка заболела, а мы возомнили конец света, затарились продуктами по самое небалуйся и выпотрошили собаку, которая, скорее всего, просто заразилась бешенством, а это вовремя не увидели. Я усмехнулся.

Федор достал сотовый телефон — он явно ещё надеется дозвониться до своих родных.

— Алло, мама?

От неожиданности, я чуть не свалился со стула.

— Мам, ты меня слышишь? Алло! — Федор резко вышел из нашего гаражика, а мы с Иркой понеслись за ним. — Я весь день пытаюсь дозвониться!

Он слегка помолчал.

— Тут связь прерывается. Да, знаю я!.. Какие Хельсинки!? Я в Выборге. Тут в городе твориться что-то странное! Некогда объяснять! Мам, сиди в отеле — никуда не выходи! Что? Какая больница?! Алло, мам!.. Алло!

Федя застыл у ворот с трубкой в руках, потом поспешно вновь начал набирать номер.

— Черт! Связь прервалась, на её подругу напал какой-то бешеный тип, и она в больнице!

— Может, там безопасно?

— Ни хрена там не безопасно, учитывая, что сейчас все направляются туда!

Я оглянулся — Ира расстроено стояла в проеме гаража в синем дождевике и с окровавленными руками. На секунду прикрыв глаза, она решительно направилась вновь к мертвой собаке. А я, подошел к Федору, который ещё не оставлял надежды дозвониться до матери.

— Подожди пять минут, может, она сама сейчас пытается позвонить тебе, — сказал я.

Федор кивнул и опустил телефон.

— Пойдем, — сказал он. — Нужно закончить начатое. Не оставлять же девчонку наедине с мертвой собакой?

Ира стояла за столом, около Бетси и напоминала мясника на рынке. Перед ней было несколько кастрюлек с органами: ни дать, ни взять кадр из фильма ужасов.

— Что скажешь? — спросил Федя.

— Все органы увеличены в размерах, — тут же отозвалась она. — В два, а то и в три раза! Сердечная мышца уплотнена, на всех костях и суставах виден такой же нарост, что и на ребрах.

— Так что поражает вирус?

Ира с особым выражением посмотрела на меня.

— Судя по внешнему виду, все органы: печень, сердце, почки, легкие, тотально начали отмирать. Они выглядят старше, чем положено, помимо того, что вдобавок ещё и аномально увеличены, — она вздохнула и продолжила, — на всех начали образовываться образования, похожие на раковые опухоли, только сомневаюсь, что опухоли такие плотные. Мне очень трудно было разрезать печень и сердце из-за них, чтобы посмотреть, что внутри.

— А что внутри? — хрипло спросил я.

— В сердце аневризма, — я непонимающе нахмурил брови, но она лишь махнула рукой, — а в печени были множественные кисты. Странно то, что органы, судя по виду вступили с этими болячками в симбиоз.

Не дожидаясь очередного вопроса, она взяла из кастрюли уже разрезанное сердце.

— Там была обнаружена такая огромная аневризма, с которой живут максимум минуты три. А Бетси не только находилась в полном здравии, но ещё и умудрялась нападать, что невозможно!

— Получается, симбиоз — это твоя догадка?

Федя подошел ближе к Ирке, не отводя взгляд от органа.

— Самая логичная, — пожала плечами она.

Мы замолчали. Ира положила сердце обратно в кастрюлю, а Федя сел на стул.

— Так что мы будем делать?

— Я буду продолжать колоть Катерине антибиотики, — обнадеживающе сказала Ирка. — Я не думаю, что больным, которые приходят в больницу их колют. Они обеззараживающие, послеоперационные, их выдают по рецепту, и они действительно сильные. Мы будем надеется на лучшее.

— Мне надо увидеть сестру.

После слов "тотально умирающие органы", остальное меня мало интересовало. Что поражает вирус? Все! Простой вопрос — простой ответ. Ира права — нужно колоть дальше лекарства и надеется на лучшее. Невольно я поморщился. Надежда — лабуда для ленивых и эзотериков.

Тихо открыв дверь в комнату, где мы оставили Катю и подойдя к ней ближе, я сел рядом. Она крепко спала. Я потрогал её лоб — горячий, и придирчиво на неё посмотрел. Если бы не легкий жар и не такое бледный вид, можно подумать, что она просто спит.

Нужно дозвониться до родителей и попытаться наладить связь с внешним миром. Должны же быть какие-то новости извне. Хорошо, что Катьке стало лучше. Немного прибодрившись, я сел рядом на кресло, и, незаметно для себя, уснул.

— Миша, — услышал я слабый шепот и тут же открыл глаза, как от громкого выстрела. Кинув взгляд за окно, я увидел, что солнце давно село. Сколько же я проспал?

— Миша, — вновь прошелестел голос.

Катерина полулежала на кровати и слабо улыбалась.

— Я даже не помню, как вырубилась, — пробормотала она. Все ещё не очнувшись от сна, я вскочил с кресла к Катьке.

На её щеке явно проступал фиолетовый синяк.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я? — удивилась Катерина, — Ну, слабость легкую, и кушать очень хочу, а в остальном ничего особенного. Что случилось?

Её улыбка медленно померкла, увидев, как я на неё смотрю.

— Я же просто уснула в машине, — пробормотала она. — Ведь так?

— Ты, главное, не волнуйся! — неуверенно начал я. Сестра тревожно нахмурилась. — Ты потеряла сознание в машине, мы тебя перенесли в дом. У тебя был жар, и ты бредила.

Её глаза испуганно расширились.

— Но ты не волнуйся! — поспешно вновь повторил я. — Мы тебе достали антибиотики и жар спал, да и выглядишь ты неплохо.

Про фингал под глазом лучше не сообщать.

Она несколько раз глубоко вздохнула, явно прислушиваясь к своим внутренние ощущения.

— Не знаю, что со мной было. Но сейчас я себя чувствую, как в любой другой день. Голодная, правда.

— Да, — облегченно улыбнулся я. — Поесть бы не помешало.

Я осторожно помог ей подняться.

— Да отвяжись ты, Миша! — сестра шутливо меня оттолкнула. — Я сама дойти могу.

— Вот теперь я окончательно спокоен, — закатив глаза, я все же открыл ей дверь в коридор.

Мы вышли в гостиную. Ира в обычной своей одежде дремала на диване, а Федор возился на кухне, откуда доносились вкусные запахи гречки с мясом.

— Ира, — я толкнул рукой спавшую девушку, и та, вздрогнув, проснулась. Открыв глаза, она посмотрела на Катерину и тут же села.

— Как ты себя чувствуешь? — хриплым от сна голосом спросила Ирка.

— Хорошо, — кивнула она. — Ничего не болит.

— А как лицо?

— А что с лицом?!

Сестра встрепенувшись кинулась к зеркалу над комодом и вскрикнула. Потом в бешенстве повернулась к нам.

— Кто меня ударил?

— Успокойся, — примирительно сказал я и сел на диван. — Последний, кто тебя бил — был я и лет пятнадцать назад.

Она закатала рукав, и мы увидели ту же картину, что и утром, когда открывали ворота.

— Я... Я заразилась и теперь умру?

— Нет, ты не умрешь! — слегка раздраженно ответил я. — Мы достали тебе лекарство, а Ира тебе периодически делает инъекции. Мы все держим под контролем.

— Когда ты мне все это рассказывал, я просто думала, что это переутомление, стресс, мы не спали всю ночь и все такое...

— Ира, сделай ей укол, — велел я и отошел от сестры.

— У меня уже все готово для этого.

Катерина с опаской отстранилась.

— Ты же дерматолог, — выпалила она.

— Спасибо, что хоть кто-то ещё об этом помнит, -хмыкнула Ирка и протянув мне жгут рукой велела обвязать руку сестры.

Ира занесла шприц, но почему-то помедлила.

— Лучше дай мне поврежденную руку.

Сестра глубоко вздохнула, и затянула другой рукав. Вены, ведущие от запястья ещё больше потемнели, царапины уже были не такие воспаленные, хотя я и заметил небольшую язву, которой утром ещё не было.

— Тебе больно?

Катерина медленно покачала головой.

— Чешется только очень.

— Думаю, излишним будет тебе говорить не чесать?

Сестра закусила губу и кивнула.

— Я возьму пластырь, — успокаивающе сказала Ирка. — Чтобы тебя не беспокоила ранка.

Она говорила легко и непринужденно, как о рядовой царапине, что я почти уже было успокоился, пока не прочитал в её глазах страх и тревогу. Ира подошла к журнальному столику около дивана на котором находилась аптечка, откуда она доставала ещё днем свой скальпель. Я же пока затянул жгут выше локтя сестры, а спустя мгновение появилась Ирка с одетыми перчатками.

— По-твоему, я заразная? — вскинулась сестра и опустила руку.

— У тебя открытая рана, — миролюбиво сказала Ирка. — Учитывая, что ты заразилась от царапин, я просто хочу перестраховаться.

Катерина скептически скривила губы, но руку вновь протянула. Ира быстро обработала язву, залепила пластырем, а потом взяла шприц с ампулой и, набрав необходимую долю лекарства, воткнула иглу в руку. Катька поморщилась.

— Я на кухню перчатки выбросить, — сказала Ира и, развернувшись, ушла, оставив нас вдвоем.

Катерина сняла жгут, и, слегка шатаясь, села на диван и откинула голову.

— Тебе принести еду?

— Мама всегда ругала нас за трапезу в гостиной в непраздничный день, — ответила Катерина все так же не открывая глаз.

— Думаю, сейчас она была бы не против, — произнес я и направился следом за Иркой.

Глава 16

Войдя на кухню, я увидел, как Федор сидит за столом и не прекращая звонит родителям. Телефон он уже не держал у уха, а положив его горизонтально поочередно набирал номер, включая громкую связь.

— Как успехи?

Я почувствовал некоторые угрызения совести от того, что не просидел так же рядом, пытаясь дозвониться до своих.

— Иногда отвечает автомат, иногда проходит максимум два гудка и звонок сбрасывается, — нарочито спокойно ответил он.

— Ты сделал всем гречку? — я увидел три пустые банки из-под консервированной еды.

— Да, это как благодарность за то, что не оставили меня на шоссе, — отозвался он и решительно отодвинул от себя телефон после ответа оператора. — Не знаю, что со мной было, если бы не вы.

Я промолчал и двинулся к шкафу, где лежали тарелки.

— Что по новостям? — спросила Ирка, которая села рядом с Федей.

— Я сам днем спал, проснулся только часа два назад и сразу же начал дозваниваться до родителей. После, чтоб уж хоть чем-то себя занять, решил сделать еду.

— А я думал, что это как благодарность за то, что мы не оставили тебя наКАДе, — хмыкнул я.

Федя усмехнулся.

— Ну и это тоже!

— Хватит тут киснуть, — сказал я. — Пойдемте лучше в гостиную и нормально поедим.

— Как Катя? — спросил он.

— У неё проснулся аппетит, думаю, это хороший знак!

Федя кивнул и встав из-за стола тоже достал себе тарелку.

Решив не мучатся с порциями, я сразу взял сковороду полную гречкой, подставку и направился в гостиную. Катерина сидела на том же диване и судя по всему тоже пыталась дозвониться до родителей.

— Ну как? — я положил сковороду на подставку на журнальный стол.

— Барселона молчит, — отозвалась Катерина.

И хотя я был готов к подобному ответу — все же не ожидал, что он меня так расстроит. Катя тут же отложила телефон и принялась накладывать тарелку. Следом тут же появились ребята и сели на диван с противоположной стороны.

— Ты думал о том, что будем делать дальше? — Федя взял в руки ложку и последовал примеру Катерины.

Нет, я думал, что моя сестра возможно умирает. Вслух же я сказал другое:

— У тебя есть предложения?

— Изначально был план доехать в Выборг, потом закупить продукты, потом достать лекарства, позже — сделать вскрытие собаки...

Услышав последние слова, Катька закашлялась.

— Вы делали вскрытие Бетси? — Катя кинула сочувствующий взгляд на Иру, которая не поднимая головы жевала гречку. — Могу поспорить, это мой брат придумал!

— Да-да, — отозвался я. — Я такой козел, кретин и сволочь, который думал, как тебя, сестрёнка, вылечить.

Лицо у Катерины смягчилось.

— Ты забываешь про план, который мы так и не смогли выполнить, — продолжил я. — Мы до сих пор не связались с родными, и не знаем официальную версию правительства или новостей или ещё хрен знает кого, кто сидит с умным видом, перебирает бумажки и командует министерством здравоохранения и обороны. Ну или старательно делает вид.

— Твой план заключается в том, чтобы пережидать? — скептически спросила Ира.

— Почему нет, — невозмутимо ответил я и съел пару ложек гречки. Вкусно. — Тут безопасно, есть забор, электричество, еда... Ты, видимо, хочешь отправиться в путешествие?

— Мои родители в Питере, — сказала она.

— А мои в Барселоне, — помрачнел я. — Но я же не бегу в аэропорт за билетами.

— Миш, кстати, — оторвалась от еды Катя, — у нас есть деньги?

— Ты серьезно?

— Миша прав, — подал голос Федор. — Главное правило потерявшегося — оставаться на месте. А если это место оснащено всем необходимым, вообще не вижу смысла куда-то отправляться.

Некоторое время мы молча ели.