Небесная дева

Тут и муж пожаловал.

Глава 10

Супруг явился через дверь. Бросил беглый взгляд на изменившееся за время его отсутствие жильё, кивнул мне.

— Здравствуй, а у нас гость тебя дожидается, — встретила его с улыбкой.

Гость как раз руки помыл. Вот ему и пожал Ветер правое предплечье. Нахмурился.

"Что не так?"

"Оружие у него в рукаве," — пояснил супруг.

Возможно, у них иные обычаи, но даже наши воины всегда у порога оставляли оружие, которое носили за поясом, в рукаве, в голенище сапог, ежели в обуви ходили, в основном, зимой.

Хозяин сел за стол да показал гостю на то же место, что и я за столом.

— Я вот по какому делу... — начал молодой человек, но Ветер прервал его.

— Сперва отобедай с нами.

Я накрыла на стол. Поставила плошки, которые недавно супруг раздобыл. Здесь не принято было есть из одной миски. Положила за печью и хранителю дома.

"Батюшка, угощайся," — обратилась к нему мысленно.

"Благодарствую, дочка," — ответил он.

"Во благо!"

И только сейчас сама за стол села.

— Благодарствуем, земля-Матушка, за твои дары, благодарствуем солнышко ясное, благодарствуем Всевышний за пищу, которой полнится наш стол да животы. Пусть эта пища вкусится с любовью да принесёт здоровье, — сказал речь муж перед трапезой. Лишь затем мы приступили к еде.

За обедом молчали. Лишь когда всё поели, я всё убрала, муж стал вести беседу.

— А водицы позволите испить? — спросил гость.

Я взглянула на супруга. Неужто оплошала? Здесь, впрочем, как и у нас, не принято было пить после еды. Чаепитие было отдельно в перерыве между обедом и ужином. Водицу можно было пить до еды, но никак не после.

— Ладушка, дай гостю водицы, — велел муж.

Я и принесла чашу с водой.

— Благодарствую, хозяюшка, — поблагодарил тот. — Всё было очень вкусным. — Не серчай, что попить прошу. Вижу, у вас не принято. А мы опосля трапезы пьём напитки.

— На здоровье! — пожелала я да удалилась посуду мыть.

Муж, тем временем, беседовал с чужаком. Я старалась не показываться. Да и дел хватало. Надо было пироги налепить, испечь.

Не заметила даже, как гость ушёл. Просто мы печь со стряпчей отделили небольшой занавеской от столовой.

— Вью, я тоже ухожу, — заглянул супруг. — Куда?

— Гостя провожу. Надо показать, как пташкой управлять, — пояснил Ветер.

— Пташкой?

— Я меняю пташку на зерно, вяленое мясо.

Мясо? Но зачем? Он же отказался от него.

— Мясо поменяем ещё на что-нибудь. Выращивать зерно будет некогда. Мне нужно смастерить ещё десять пташек до осени. Нам ещё мёд привезут, ткани.

А я и забыла, что жена изобретателя.

— Я к вечеру вернусь, — пообещал он, поцеловал и ушёл.

Зачем чужакам пташки? Понятно, что на лодке сюда добираться очень долго. Неужто, и правда, на лодке сюда приплыли?

Мимо пробежал мальчик.

— Здрав будь! — кивнула я. — Ты не слыхал, откуда чужестранец прибыл?

— На пташке прилетел, — ответил мальчик.

— На пташке? — удивилась я.

— Да, — ответил он и побежал по своим делам.

Дивно. Не знала, что муж продаёт свои изобретения.

"А ты не думаешь, что пташка может использоваться во вред? Если вдруг чужое племя пойдёт войною на нас?"

"Какой смысл воевать им против нас?" — спросил супруг в ответ.

Я не нашлась, что ответить. Не знаю.

"Скажи, а ты можешь пташкой управлять издали?" — меня осенило. Живым существом ведь можно, слившись с ним сознанием. А Ветер говорил, что деревья, из которых изготавливают пташек или дома, должны быть живыми.

"Нет".

"Но ведь они должны быть живыми, ты сам говорил".

"Тогда они дольше прослужат. Могут века жить".

"Но ведь ты вкладываешь в них душу, разве нет? Ведь нас тоже Всевышний наделил частицей своей сути, а мы делимся своей..."

"Я не могу говорить с животными и деревьями, милая".

"Но ты ведь слышишь дух дерева, представляешь образ. Почему ты потом не можешь с этим образом связаться?"

"Намекаешь на то, что я могу управлять своей пташкой даже на расстоянии? Интересная мысль. Люблю тебя, Огонёк".

"Погоди, а разве ты уже продавал свои изобретения ранее? Как наш гость мог прилететь?"

"Не продавал. Прилетел на той пташке, что ты выпустила".

Я замерла посреди дома. Вот как! Любопытно. А как её изловили? Выловили в воде?

Где она? Я подняла взгляд вверх, пытаясь увидеть сквозь дом, ветки деревьев. Естественно, ничего подобного не произошло. Тогда я закрыла очи и представила деревянного орла. Почему я раньше не догадалась это сделать?

Вспомнила, как пташка взмахнула крыльями.

"Милая, это ведь ты балуешься?"

"Я? Ты о чём?"

"О взмахе крыльев. Благо, орёл привязан. Ты хочешь, чтобы сделки не было? Если пташка неуправляема или подчиняется мне или кому-то другому, разве она будет нужна нашему гостю?"

Муж прав. Я моргнула, смахивая ниточку-связь. Оставим эту возможность про запас.

Значит, пташек у нас своих не осталось. Или нам вернут орла? Как вовремя мы слетали к моим родителям! Интересно, а у этой общины свои пташки есть? Хотя, все женихи разлетелись в разные стороны, выходит, пташки всё же есть. А создатель пташки сам без крыльев остался. Вряд ли будет время соорудить собственную.

Грустно как-то. Мне летать очень понравилось.

"Полетаем. Я попрошу проверить орла, с тобой это сделаем".

Настроение тут же улучшилось. Было бы неплохо.

Вечером муж пришёл на ужин с гостем. Ночевать будет?

"Да, милая. Уложим гостя в нашей горенке. Сами на печи будем спать".

И хоть печь потушили на ночь, уже достаточно тепло, запаримся. Надо ещё одну печь делать за пределами дома. Как бы мужу сказать об этом, только чтобы ночами не делал.

После ужина, как уложили гостя, муж потянул меня из дому.

— Куда?

— Полетаем.

— Так темно ж уже.

— Пойдём, — потянул он, прося довериться.

Пошла за ним. В руках у него была котомка.

В орла мы вошли, будто в лодку. Там были сидячие места, и одно прямо возле головы, для управления полётом.

Муж надел какие-то очки на очи и мне такие же дал.

— Опусти рычажок слева вниз, — сказал муж.

Послушалась. И всё стало видно, будто днём. Как он это делает?

Меня пристегнули какими-то ремнями к скамейке.

— Смотри, как пользоваться ремнём, — сказал муж да показал, велев несколько раз самой пристегнуться и отстегнуться. — Ежели велю, отстёгивайся. Мало ли, пташка сломается. Всё же падение пережила.

После раздачи указаний, пташка взмахнула крыльями, поднимаясь над веткою. Какой-то миг, и мы уже летим вперёд.

Ветер растрепал мои волосы, сорвал с них платок. А мы мчались ввысь.

"Не замёрзла?"

"Прохладно," — не стала скрывать я.

"Потерпи ещё немного, мы уже почти закончили. Теперь нужно опуститься да хватучесть лап проверить. У воды будет теплее, только влажно. На печи отогреемся".

Какой предусмотрительный! Похвально!

То одно крыло опускалось вниз, то другое, открывая обзор с разных сторон. Полёт отличался от пташки-ласточки. Там мы почти всегда парили. А здесь много махали крыльями, но таких завихрений создавать не могли.

"Как ты научился создавать таких птиц? Как смог изучить их полёт?"

"У нас тут много птиц живёт. Только гнездятся они высоко. Вот я и удирал от всех, забирался к гнёздам, прятался и наблюдал. Бывало и подерут меня. А раз скинули с дерева. Тогда я понял, что надо повышать свои навыки силы и ловкости".

"И перестал забираться к гнёздам?" — спросила я.

"Нет. Продолжил в том же духе. Даже усерднее, когда родители могли вернуться. И удирал от них. И однажды услышал дух древа, который не понимал моих целей. Тогда он впервые со мною заговорил. Сказал мол, что все люди как люди, учатся на своих ошибках. А я... "

"Что ты?"

"А я продолжаю, ничему не учась. Я возразил, мол, уклоняюсь от птиц, улучшая скорость и ловкость. На что дух ответил, что делаю это неверно. Нужно почувствовать птицу, взмах её крыльев, понаблюдать за ней, дождаться, когда подлетит, и лишь в последнее мгновение увернуться. Дух древа многому меня научил: уворачиваться от острых когтей и клювов, предупреждать нападение. Со временем, не раз выиграв бой, птицы привыкли ко мне, поняв, что я не желаю им зла, они перестали замечать меня. А мне открылась возможность вблизи наблюдать за ними," — закончил рассказ супруг.

Я увидела в очках быстро приближающиеся деревья.

"Всё, полёт закончен?"

"Да, милая. С пташкой всё в порядке. Снимай очки, да прячь в котомку. Не хочу их никому показывать".

"А ты?"

"И я. Возьми и мои".

Я повернулась к нему, увидела протянутую руку.

По телу пробежал холодок. Это он сейчас ничего не видит? И мы разобьёмся?

"Доверься мне," — прозвучало в ответ.

Я сняла очки, убрала всё в котомку.

Темнота. Тишина. Лишь наши крылья плавно разрезают воздух. Мы поворачиваемся. И из ночного мрака выныривает дерево, подсвеченное светло-жёлтыми огоньками. И, ежели приглядеться, можно увидеть очертания ветвей. И мы, совершив очередной облёт нужного дерева, подлетаем к ветви и садимся, ловко хватаясь за неё когтями пташки. Супруг привязывает её верёвкой.

Возвращение домой прошло легко. А вот стоило нам оказаться на печи, как ощутила чьё-то присутствие в своей голове.

"Кто здесь?" — обратилась к нему мысленно, потянувшись одновременно к мужу. Не уверена, получится ли, чтоб он послушал наш разговор.

"Дак, я," — ответил домовой.

"Батюшка? Ты что хотел?"

"Предупредить, дочка. Ваш гость мне сразу не понравился. А как вы за порог, стал по сундукам шарить".

"Так нет же у нас ничего ценного, окромя моего приданого".

"Так-то оно так, вот только для тебя, дочка, ценное ведь".

"Взял что-то?" — уточнила я.

"Нет. Не нашёл ничего. Но, думаю, искал он изобретения твоего мужа".

"Благодарю, батюшка".

"Я сообщу, коли что изменится".

"А сейчас он где?"

"Вернулся в выделенную ему горенку. Притворяется спящим".

"Благодарю".

На этом ощутила, как домовой ушёл из моего разума.

"Ты слышал?"

"Слышал," — ответил супруг.

"И что будем делать?" —

"Вести себя так же. А котомку пусть домовой схоронит".

"Как скажешь," — согласилась я, вызывая нашего домового.

Долго не могла уснуть. Переживала по поводу нашего гостя. Я бы на месте мужа не стала вести дела с ним. Что стоят его обещания, ежели он может позволить себе предать доверие тех, кто предложил ему самое лучшее?

Но муж, похоже, так не считал. Домовой сказал, что гость притворяется, а не спит. Что, ежели он захочет убить нас? Зачем, правда? Ему выгодно, чтобы муж сперва выполнил заказ.

А ещё я вдруг подумала, что то зерно, что он нам за пташку даёт, может быть, порченное или зачарованное.

"Батюшка, а ты можешь зерно проверить, что этот худой человек принёс с собою?"

"Уже проверил, дочка. Зерно хорошее. Можешь спать спокойно".

"Да как спать, когда думы тяжкие?"

"Гостя и из горенки до утра не выпущу, не боись. Да и усыпил его. Могу и тебе помочь заснуть".

"Благодарствую, не стоит".

— Не спишь, Огонёк, — повернулся ко мне супруг.

— Переживаю.

— А ты не кличь лихо, пока оно тихо, — молвил он, нависая надо мною. Думай лишь о хорошем, — и добавил уже мысленно:

"То, что сказал домовой — его мнение. Может, гость всего лишь замёрз и искал, чем ему накрыться. Ведь за пределы горенки не уходил".

Так-то оно может быть. Но не доверять хранителю дома было, по крайней мере, глупо.

"Моё слово должно что-то да значить. Я не могу сегодня обещать одно, а завтра нарушать его. Поэтому обманут нас, значит, будем умнее в следующий раз. Да и вести дел с этим человеком больше не будем. Пока же, ему не выгодно нам вредить. Понимаешь?"

"Да, Ветер".

"А хочешь помочь, проверяй всё зерно да мясо с помощью своих друзей".

"Но ведь он платить будет уже в конце весны, перед осенью*".

"Поэтому, как гость улетит, мы посадим зерно сперва. Благо, ничего сложного там нет".

Слова мужа успокоили.

"Как наш малыш поживает?" — супруг прикоснулся к моему животу, погладил его, поцеловал.

Стал шептать ему ласковые слова.

Отчего у меня щемит сердце? Щёки стали мокрыми.

"Огонёк?" — он отстранился, вновь нависая надо мною. В ночной тьме ничего не видно, кроме его очертаний. "Ты замечательный," — шепчу в ответ так же мысленно.

Наклоняется, щекоча своими волосами, потом бородою, усами. Нежно целует меня, заставляя растворяться в этих прикосновениях, желать большего. Быть одним целым не только телесно, но и душою, мыслями, желаниями.

С утра проводили гостя. За одну пташку он заплатил, еды нам хватит на всё лето. Поэтому, убедившись, что гость улетел, муж отправился на выделенный для посева участок, а я на огород.

Следующие несколько дней ушли на выбор деревьев под пташки.

— Пойдёшь со мною? — спросил муж, куда-то собираясь с мешком.

— Рубить деревья?

— Нет. Во-первых, мы не рубим деревья, а срезаем некоторые ветви. Во-вторых, не скажу, куда. Просто возьми небольшой запас еды и воды, да идём.

Я и пошла, захватив пироги. Видно, надолго уходим. Позволила обнять себя за стан и спустить к самой воде, на которой стояла небольшая ладья, в которой сидел Орлик.

— Здравствуй, — поприветствовала его.

— Здрав будь, Вьюнка! Вижу, хорошеешь с каждым днём!

— А ты на чужих жён не заглядывайся! — осадил его супруг.

— Да Тенька меня вполне устраивает. Моя горячая жёнушка, — и в голосе его почудилось восхищение. Надеюсь, Тенька хоть немного отдохнёт от супруга, пока Орлик с нами.

Отплыли от домашнего дерева мы на огромное расстояние. До дерева уже не допрыгнуть даже тогда, когда между нами и им ещё две ладьи будет.

— Достаточно? — спросил мужнин друг.

— Да, — ответил, проверив что-то супруг и стал разматывать край верёвки. Обвил ею свой стан, потом через сажень мой. Вокруг нас вспыхнул зелёный щит.

Муж взял свой мешок и лопату. Кивнул мне. Я взяла котомку с едой и бурдюк с водой.

Он сел на бортик, свесив ноги. Я последовала его примеру. Взял меня за руку.

— Готова? — спросил он.

— Нет! — такого я явно не ожидала.

Но меня не спрашивали, просто прыгнули. Едва успела глубоко вдохнуть.

Зелёное поле изменилось с колообразного на обтекаемое, будто вода его смывала. И при этом, я была сухая. Холода воды тоже не ощущала, а ведь на глубине тепла уже не должно быть.

"Можешь дышать спокойно. Видишь, вот отсюда поступает воздух, — и он показал на верёвку. — А теперь поплыли ко дну".

До дна мы добирались довольно долго. Ежели бы приходилось довольствоваться одним вдохом, его бы не хватило и на половину пути.

Чем глубже опускались, тем темнее становилось. Но во тьме муж был различим благодаря зеленоватому сиянию, поэтому страшно не было, да и его рука согревала всё время. И лишь когда ноги коснулись дна, загорелся свет.

О том, что задумал муж, я могла лишь догадываться. Мы явно не красоты местные явились поглядеть.

Ветер лопатой стал копать дно. Положил в образовавшуюся ямку спелый плод домашнего дерева да стал закапывать её. Он посадил дерево?