Хранитель рода. Ученица

Последний раз крутанувшись в руке, палочка замерла, указывая на девочку.

— Понятно? Шпага в данном случае просто идеальный инструмент для развития гибкости и крепости кисти, чувствительности пальцев, реакции, подвижности, выносливости. Любой маг, я считаю, просто обязан владеть шпагой.

— А разве нельзя тренироваться с палочкой?

— В одиннадцать лет, когда маг получает палочку, многое в развитии уже упущено. Например, гибкость тела и динамическое зрение лучше начинать тренировать как можно раньше.

— Ой... А что такое "динамическое зрение"?

Вместо ответа маг снова крутанул волшебную палочку.

— Видела движение?

Девочка замотала головой.

— Что-то размытое.

— А должна видеть. Но тут опять помогут зелья.

Гермиона вздохнула и слегка погладила лежащую шпагу.

— Обязательно именно фехтование?

— А что тебе не нравится?

— Не знаю... просто... это же оружие...

— Волшебная палочка тоже оружие. И намного опаснее шпаги. Магический мир консервативен, Гермиона. И в нём до сих пор в ходу дуэли... не на шпагах, понятно. Возможно тебе когда-нибудь придётся защищаться или защищать кого.

Девочка снова вздохнула.

— Я понимаю.

— Выше нос, фехтование не только бой. Оно развивает грацию, уверенность. Вот подожди, займёмся танцами, сама оценишь. К тому же... отвечая на твой вопрос, можно тренироваться с помощью артефактной палочки... Этим мы тоже займёмся, чуть позже. Но! С ней можно научиться колдовать быстро, но нельзя научиться колдовать точно. Ты можешь идеально создать заклинание, но не попадёшь.

Мистер Кливен вытащил из кармана спичечный коробок и открыл его. Из него тотчас вылетел шмель и устремился в ввысь. Гермиона удивлённо проследила за ним... и не заметила сорвавшегося с волшебной палочки мага небольшого сгустка света... и шмель вдруг стал ярко-красным. Девочка обернулась — мистер Кливен, наблюдая за полётом шмеля, небрежно поигрывал волшебной палочкой. Вдруг палочка, подобно бабочке, порхнула, ещё один сгусток света и шмель стал зелёным. А потом маг разразился целой серией заклинаний, после которых шмель последовательно становился то синим, то фиолетовым, то жёлтым.

Ещё одно заклинание и шмель бессильно упал на пол парализованный, правда цвет вернулся к естественному. Мистер Кливен подошёл к упавшему насекомому и аккуратно подняв, убрал в коробок.

— Хватит издеваться на несчастным, — сообщил он, подмигнув девочке. — Закончим, отпустим. Как думаешь, сможешь такое повторить?

Гермиона яростно замотала головой, безуспешно стараясь скрыть восхищение.

— А я так смогу?

— Почему же нет? Только даром ничего не даётся. Тренировка и тренировка.

— Мистер Кливен... но вы ведь не произносили никаких заклинаний. В книгах написано, что нужно слово, жест и воля... вы и сегодня меня спрашивали. Но я не слышала, чтобы вы хоть одно заклинание произносили... Я вообще очень редко слышала заклинания от вас.

— Я всё-таки опытный маг, Гермиона, к тому же боевик. В моём случае слова — слишком непозволительная роскошь. То, что ты видела — это невербальная магия. То есть возможность творить магию без слов.

— А я так смогу?

— Конечно, если будешь учиться. Только прежде, чем браться за невербальную магию, освой сначала обычную. Но всё равно, есть много заклинаний, из высшей магии, понятно, которые невербально творить не получится.

— Непростительные?

— Гм... вроде бы в тех книгах, что я тебе давал, про них не было...

— Не было. Просто один раз попалось, что есть три непростительных заклинания и всё.

— Вот как... Нет, это немного не то. О непростительных мы позже поговорим, хотя их тоже нельзя использовать невербально. Честно говоря, я, хоть и знаю их, но мало использовал. Они не очень удобны.

— Правда? А почему?

— Вот твоё любопытство неумеренное. Ладно. Их три, как ты верно подметила. Первое — Империус — это заклятие подчинения. То есть, если его наложить на кого, то человек будет полностью в твоей воле, можешь приказать ему делать всё, что хочешь. Смысла в нём для меня, как боевика, никакого. Кого мне в бою подчинять и зачем? К тому же, его можно сбросить. Я же воевал не против обывателей, а против подготовленных боевых магов, которых Империус просто не возьмёт. Я точно так же его легко сброшу. Второе — Круциатус — заклятие боли. Даже для палача не очень годится, скорее какому-нибудь садисту. Да, оно причиняет очень сильную боль, но всё равно выдержать его можно. Или сойти с ума, если его применять долго, только зачем мне мог бы понадобиться сумасшедший пленный? Так что оно подходит для запугивания обывателей, но, опять-таки, бесполезно против боевиков. Третье — Авада Кедавра — это так называемое смертельное проклятие. Плюс его в том, что от него не спасают никакие магические щиты. Можно только уклониться или что-либо поставить между собой и проклятьем...

— А-а-а-а! Вспомнила! В одной книге была написано, что против Гарри Поттера было применено непростительное смертельное заклинание и не убило его. Потому мальчика и назвали тем, кто выжил.

— Я тоже читал эту сказку. Так вот, выжить после авады невозможно. Там либо применяли не её, либо были ещё какие-то факторы. Как я уже говорил, возможно мать мальчика провела какой-нибудь ритуал, самое логичное объяснение. Но что-либо сказать точнее нельзя, не хватает данных.

— Но ведь в книгах написано...

— Гермиона, авторы тех книг видели сами, что произошло в доме?

— Э-э... Наверное, нет.

— Тогда откуда они знают, что там было? Нет, что аваду применяли — это ясно, она после себя оставляет магические следы, которые можно прочитать. Собственно, специалисты могут, прочитав остаточные следы, разобраться кто и что применял... ну, почти точно. А вот следы ритуала, после его срабатывания, уже не найти. Так что всё, что маги могут знать — те заклинания, что были произнесены. А вот куда они попали, что происходило... Тут могут рассказать только очевидцы, но вряд ли годовалый ребёнок смог бы хоть что-то запомнить. Потому я и говорю, что те книги — сказки. Маги создали удобную для них легенду и сами в неё поверили.

— Почему?

— Почему? Потому, что иначе им придётся расписаться в собственной никчёмности. Страшный лорд Волдеморт в течении десяти лет терроризировал всю магическую Британию, от его руки пало столько сильных магов... И тут его прихлопнула какая-то магглорожденная ведьма, а всё министерство со всем Авроратом ничего сделать не могли. Конечно, им проще поверить в избранного, наградив его звучным именем Мальчик-который-выжил, и сочинить сказку, что об его особенность убился сам лорд Волдеморт. Проще поверить в чью-то избранность, чем в собственное ничтожество.

— Мне кажется, вы не очень хорошо относитесь к магам, учитель.

— К вашим магам. А как мне к ним относиться, если они десять лет позволяли себя убивать? Думаешь этих пожирателей было много? Человек шестьсот на пике их могущества. А против них выступало несколько десятков тысяч магов. Не становись бараном и не позволяй себя стричь. А так... Я уже давно склоняюсь к мысли, что такой, как лорд Волдеморт, был необходим Англии. Он хоть встряхнул это болото... Впрочем, — сообразив, что говорит явно не то, что нужно восьмилетней девочке, маг тут же исправился, — я этого лорда ничуть не оправдываю, под конец он совсем свихнулся, даже о декларируемых изначально целях забыл. А уж убивать магглорожденных... это ж великого ума надо быть, чтобы уничтожать тех, кто обеспечивает замкнутое общество свежей кровью. Впрочем, мы отвлеклись...

— Мистер Кливен! Ещё вопрос.

— Господи... Гермиона, твоё любопытство... хотя... может это и хорошо. Спрашивай.

— Почему третье непростительное не подходит вам, как боевику? Вы сами сказали, что ни одно вам не подходит.

— Потому что сильно длинное. Пока произнесёшь, даже хромой инвалид успеет убежать и спрятаться. К тому же, на войне идиоты, которые стоят в полный рост и сыпят заклинаниями направо и налево, погибают первыми. Умные люди действуют из укрытий, за которыми авадой достать их не так-то просто.

— Тогда почему они непростительные, если они не очень практичные?

— Ну авада в чём-то удобна, когда надо разбираться с каким-нибудь опасным зверем. Непростительны же они из-за того, что взаимодействуют с психикой того, кто их использует. Когда ты применяешь на ком-то круциатус, то тебе постепенно это начинает нравиться. Ты начинаешь получать удовольствие от пыток. Говорю же, заклинания эти создал какой-то маньяк. Хотя, как средство запугивания простых людей самое то. Они как слышат непростительные, так сами в ужасе разбегаются и руки немеют. И те, кто бесстрашно шёл на бомбарды, трясутся и бледнеют, едва услышав два слова "авада кедавра".

— Но ведь не все.

— Не все. Потому, всё же, Волдеморта победили.

— Бедный Гарри, — вздохнула жалостливая девочка. — Остался один.

Мистер Кливен бросил на Гермиону задумчивый взгляд.

— Как я понимаю, в Хогвартс вы пойдёте в один год...

Девочка задумалась на миг, что-то вспоминая, быстро подсчитала на пальцах.

— Нет. Он в девяносто первом году пойдёт, а я в девяностом.

— У тебя в сентябре день рождения?

— Да.

— Значит тоже пойдёшь в девяносто первом. Но, если хочешь знать моё мнение, держись от этого мальчика подальше.

— Почему? — заинтересовалась девочка.

— Потому что когда тебе на голову сваливается незаслуженная слава, то первым, что задирается вверх — это нос. При таком отношении окружающих этого Гарри быстро превратят в избалованного сноба. Слава в юном возрасте вообще требует от родителей ребёнка очень ответственного отношения, чтобы он не зазнался, вырос достойным человеком. Очень трудно противостоять восторженному шёпоту окружающих, постоянно объясняющих тебе какой ты герой, избранный, избавитель. А вот родителей как раз у ребёнка нет, а какие ему достанутся опекуны... как повезёт. Но знаешь, если человеку всю жизнь говорить, что он свинья, то в конце концов он захрюкает. А вот обратное, неверно. Если кому-то постоянно говорить какой он талантливый, умный, героический, он всё равно превратится в свинью.

— Да... — Девочка задумалась. — Вот если бы вы его воспитывали...

— Избави бог, — даже перекрестился от испуга мистер Кливен. — За этим героем сейчас столько народа наблюдает, что к нему посторонних и на пушечный выстрел не подпустят. Светиться же мне в обществе вредно для здоровья. Если меня опознают... Так! Всё, закончили с лекциями. Возвращаемся к занятиям. Показываю ещё кое-что. Гермиона, ситуация может быть разная, а маги, как правило, сейчас... очень полагаются на волшебные палочки, забывая обо всём остальном. Смотри.

Мистер Кливен поднял палочку и направился к стене с мишенями. Секунд десять он бросал в них какое-то заклинание, которое оставляло на деревянных щитах ярко-красные точки. Все почти в центре мишени, кстати. И вдруг раз... в его левой руке материализовался словно из воздуха нож, стремительный бросок и в центре мишени уже торчит его рукоять...

— Как я и говорил, — продолжил мистер Кливен, — ситуация может быть разная и полагаться только на палочку не стоит... и так же не стоит думать, что твой противник не опасен, если он лишился палочки.

— Этому мне тоже нужно будет учиться? — с явным сомнением поинтересовалась девочка.

— Тому, что может помочь тебе выжить безусловно нужно учиться. Пойми, я буду очень рад, если мои уроки тебе не пригодятся. Тут дело даже не в том, что метание ножей оттачивает глазомер, что, опять-таки, поможет с управлением заклинаниями. Ты в магическом мире будешь одна, пока не найдёшь друзей или какую-другую поддержку. А хранитель рода князей Мишиных обязан уметь постоять за себя и научить этому наследника. Через тебя я передаю ему всё, что знаю сам. Понимаешь?

— Кажется... да... вы хотите, чтобы я, когда найду вашего наследника, обучила его тому, чему вы учите меня?

— Правильно.

Гермиона подошла к полке, взяла шпагу и с сомнением покачала в руке.

— Тяжёлая. Зато теперь понимаю, зачем вы заставляли меня висеть на руках.

— Да, для укрепления связок в кистях. И да, учиться фехтовать ты будешь как левой, так и правой рукой.

— О... — Гермиона даже почти и не удивилась. — Кстати, учитель, я вот постоянно думаю о том моменте, когда вы показали мне как я выгляжу в глазах своих одноклассников. Даже почитала кое-что по Окклюменции. Вы не могли знать, о чём они думают, если не видели их.

— Окклюменция... Никогда не понимал желания ваших магов пихать везде латынь. Почему ты думаешь, что я не видел их? — С этими словами маг... растворился в воздухе. — Простейшие чары скрытности, — раздался его голос откуда-то из пустоты, — и неволшебники ничего не видят. Я так несколько раз приходил к тебе в школу и наблюдал.

Шпага с грохотом упала на пол и покатилась. Гермиона стояла раскрыв рот, лихорадочно оглядываясь вокруг.

— Но я ведь волшебница и тоже вас не вижу, — растерянно заметила она.

В ответ раздался смех.

— Какая ты волшебница? Ты ещё личинка волшебницы, которой ещё только предстоит огранить свой талант. Да и выразился я не совсем точно, — с этими словами маг снова проявился из воздуха, — волшебники под этими чарами меня тоже не увидят, зато, если проявят бдительность и осторожность, легко обнаружат. Ты же ни колдовать толком пока не умеешь, ни нужных заклинаний не знаешь. А шпагу положи на место, рано тебе ещё её брать.

Следующие три часа Гермиона провела тренируя правильную стойку и движение. Мистер Кливен настойчиво добивался от неё правильного положения рук и ног, быстрого перемещения по залу. И так из раза в раз... из раза в раз...

Взмыленная и заметно уставшая Гермиона, растерявшая уже всю свою живость, подобно автомату снова и снова вставала в позицию, быстрое перемещение вперёд-назад. Расслабиться и по новой.

— Теперь понимаешь, для чего были все твои прошлые тренировки на развитие гибкости и выносливости?

— Чтобы я могла скакать по залу туда-сюда?

— Хорошо, когда хватает сил шутить. Представь, что у тебя в руке волшебная палочка и с каждым шагом ты кидаешь заклинания. Сможешь выдержать такой темп?

— А зачем его держать?

— В Хогвартсе есть такой предмет — "Защита от тёмных искусств". Подразумевается, что там вас будут учить защищаться от опасностей волшебного мира.

— Там мы тоже будем так скакать?

— Честно говоря, понятия не имею. — Маг задумался. — Надо бы купить материалы по этому курсу, посмотреть, что там у вас к чему. Но в моё время нас, детей аристократов, учили именно так.

— Это... тяжело.

— Легко можно на кровати валяться целями днями. Ты просто воспринимай эти занятия как обычную тренировку. Меня устроит, если ты научишься фехтовать на среднем уровне. Я не собираюсь делать из тебя великого мастера шпаги. Да это всё равно не получится.

Глядя на обиженное лицо девочки, мистер Кливен рассмеялся.