Туман над тропами

Единственная обжитая часть поселка располагалась у дальней стены, где положено быть очагам уважаемых старших охотников, а сейчас помещалось все немногочисленное население. Вдоль всей этой стены должна идти крыша, а под ней — выложенные камнями круги очагов. Здесь же в центральной части стены над головой зияла прореха, а углы как раз заняли. В левом у аккуратно сложенного очага крутилась Ниточка, ловко орудуя двумя "приборами" из веток. Гамаки повешены рядом друг с другом, а не двумя ярусами, как часто делают. Для этого Копуше пришлось установить дополнительный опорный столб. Сам Копуша в это время возился с крышей соседнего очага, помогая Шустрику переплетать ветки. Значит, эти двое решили поселиться рядом, уже принимают участие в соседских делах, вот и Спящая взялась помогать Ниточке. В правом углу устроился братец. Он мудрить не стал — обошелся одним крепежным столбом, повесив гамак Светлой под самую крышу, а свой в нижнем ярусе. И сейчас дрыхнет, свесив ногу через край. Нет, не дрыхнет — шевелит пальцами и раскачивает гамак. В соседях у него Дикий... та-ак. Будем надеяться, не подерутся. Дикий сейчас залез на крышу и забивает дополнительный столб для гамака. Толстый слой листьев и веток под ним прогибается, но держит, а несущая решетка только слегка подрагивает. Значит, решил повесить гамаки рядом, так же, как Копуша. Нет, не совсем так, парень сделал из этого столба дополнительную опору для крыши. Стоп, а чем это он его забивает?

— Дикий, покажи инструмент.

— А, это ты, Крадущаяся... держи, — свесившись с крыши, он подал каменный топор.

Я повертела его в руках. Удобная толстая рукоять в полтора локтя длиной, а на ней стеклянно поблескивает сколами хороший кусок черного обсидиана. Режущая кромка волнистая, но при этом бритвенной остроты, с обратной стороны плоская площадка-молоток. Однако! Что-то подобное в прежнем поселке было только у вождя, да и то, насколько мне помнится, похуже.

— Откуда это?!

Через плечо заглядывает Гремучка:

— Это Дикий вчера весь день делал...

— Я нашел тут рядом скалу, под которой такого много. Очень хороший камень. Рассерженный Броненосец про нее не говорил, может, не знал. А вчера хотелось успокоиться, руки занять...

Ага, ну да, конечно, нервничал парень, не был уверен, что кто-то пойдет к его очагу. А в результате такая красота вышла.

— Копуша видел?

— Да, Дикий ему показал, а Копуша сразу стал просить его научить, — снова Гремучка. И высказывает гениальную мысль:

— Только скажи, Крадущаяся, что не надо его учить? Дикий ему еще сделает. Правда, Дикуш? Сделаешь? А он пусть лучше нам горшок и плошки сделает... а то и травки заварить негде.

— Горшок — это хорошо, а ты почему меня об этом спрашиваешь? Я ведь не вождь.

— А Старшего я уже спрашивала и даже за ногу дергала — он не отвечает.

— Ладно, Гремучка, мы что-нибудь придумаем... — отвечаю я, даже не заметив, что зачем-то сказала "мы". Продолжаю осматривать окрестность. Крыша вдоль стены над очагом Дикого заканчивается. Два очага в одном углу, два в другом, а в середине — пусто, только мусор да ветки. На охапке веток устроилась наша "золотая молодежь": Ночной с Дневным, Морской, Растрепа да Вредный. "Общежитие" строить никому из них не хочется. Здесь же у стеночки пристроились Золотце со своими девочками, заняли участок и поддерживают огонь. Но кострище прямо в сырой почве с втоптанными в нее стеблями травы, очага нет. Девочки Сучка держатся в сторонке ото всех, устроились в гамаках на ветках дерева у входа в поселок и поглядывают на все это безобразие сверху. Не племя, а хиппи на выгуле. Срочно надо что-то делать.

Что-то делать, что-то делать... Я рассеянно сунула топор Дикому, направилась к выходу из поселка и, миновав калитку, пошла вдоль плетеной стенки, задумчиво ведя по ней рукой, постукивая пальцами по еще истекающим зелеными и белыми каплями сока лианам. Думать надо. От братца на "стройках коммунизма" толку мало, он всегда интересовался только охотой, ну и еще набегами, правда, чисто теоретически — в набеги брали только взрослых охотников. А хозяйства для него как процесса нет, есть только результат: приготовленная вкусная еда, налаженная жизнь... Заменить вождя на переправе? С кандидатурами сложно. Хотя... зачем менять? Оставим, пожалуй, голубчику охоты. И военное ведомство прикрыто. А тут... Мне вспомнился "вождь народов", занимавший когда-то скромную, казалось бы, должность "секретаря". Почти такую же, как моя подружка Светка в одной из маленьких фирмочек большого города. И самое смешное, в самом начале работа и "товарища Сталина", и Светкина была и впрямь секретарская, а потом...

Есть ли у нас в запасе подобная "секретарской" должность? А ведь есть, и вполне народно-хозяйственная. В отсутствие Рассерженного Броненосца в поселке командовала Ночной Ветер — "бабушка" племени. Сейчас у нас бабушек нет, но место свободно, и мы его займем подходящей особой. Старшие у нас после меня: Сладкая и потом Гремучка. Сладкой на дела поселка и племени начхать еще больше, чем Старшему. Сейчас вот утянулась куда-то. А Гремучка... может, и справится.

Я завершила круг, войдя в ограду, и направила стопы к углу, где, по-прежнему шевеля пальцами левой ноги в такт одному ему известной мелодии, возлежал мой непутевый братец. Скрывая иронию в голосе, обратилась к нему:

— Вождь, а вождь?..

— Чего тебе? — любезно поинтересовался "главный охотник", на всякий случай подбирая ноги. Я — сама заботливость:

— Хотела поговорить по хозяйству, но ты, я вижу, устал на утренней охоте. Так вот не решила, надо ли тебя отвлекать еще всякими делами...

Старший распластался в гамаке, смотрит на меня, обводит глазами окружающее "хозяйство" и ворчит, впрочем, беззлобно:

— Угу. Никогда не думал, что вождю даже подремать не дают. Отец как-то легко управлялся.

— Так ты помнишь, он ведь не все сам делал, правда? В поселке была Ночной Ветер...

— Но с нами нет ее.

— Старшей женщины? Почему нет? Среди женщин всегда кто-то да старшая... Сладкая тоже больше охоту любит, с тобой побегать особенно. А вот если мы попросим... — я делаю паузу, Старший заинтересованно навостряет уши, — Гремучку? Очень попросим, как считаешь? Я понимаю, что ноша тяжела, но ты же ей пообещаешь, что она сможет распоряжаться в поселке как ей нравится. Вдруг согласится? Тебе легче будет... — аккуратненько так загоняю Старшего в угол. Он только глазами хлопает. Вождь, однако...

— Ну-у... да. Хорошо бы так.

— Тогда я ей скажу? — я оборачиваюсь к стоящей рядом с открытым ртом Гремучке и подмигиваю ей. Гремучка встряхивается, быстро смаргивает какую-то мысль, обменивается взглядом с Диким и подходит к нам. Я громко, чтобы все слышали, и в самых выспренних выражениях упрашиваю ее "принять командование" над поселком, погибающим без хозяйского пригляда и твердой руки. Старший после моего пинка по ходу речи вылезает из гамака и присоединяется:

— Да... Гремучка... Старшей женщиной... — и на лице его отражается мучительная работа мысли, видимо, в попытке представить эту самую роль старшей женщины. На него забавно смотреть, и Гремучка не выдерживает:

— Буду. Так и быть, буду я обо всех тут у нас заботиться! — и тут началось!.. Она оборачивается, уперев руки в боки, в сторону младших, которые уже давно прислушивались развесив уши и поэтому даже разбежаться не успели:

— Эй вы, свиньи залежалые, ваша хижина где?! А еще мужчины называется...

Первым от ступора очнулся Морской:

— Да мы прямо сейчас... веток нарубим и столбы тоже. Только вот... у нас же ни одного топора нет.

— Дикий, дай ему топор. Если испортит, оторвешь голову... потом. А ну шевелитесь, а я пока здесь приберу..

Ребятишки в восторге, прихватив новый топор Дикого, убегают в лес, а Гремучка берется за метелку, и разметает кострище Золотца, причем прямо на него. Золотце вскакивает, от неожиданности даже забыв пригладить прическу:

— Ты!.. Ты что делаешь?! Ты куда метешь?!

— А не стой под метлой! Видишь, я ребятам место чищу.

— Каким ребятам?! Это мой очаг!

— Оча-а-аг? Где?! Эта звериная лежка — очаг? Не смеши меня! А ну отойди, не мешай прибирать.

Так, Гремучка решила поселить "мужскую общагу" рядом с собой. Тогда Сучку лучше занять место по соседству с Шустриком, если там обоснуется Золотце, будет плохо. А он и сам уже это понял, и девочек отправил на новое место. Провозились до вечера. Дополнительные опорные столбы, чтобы повесить рядом три гамака, установили уже на закате. Крышу заплетать пришлось мне с Сучком вдвоем, девочки больше путались под ногами, пока не удалось их приспособить к подаче кровельного материала. Подарочек в конце постройки выпросила у меня разрешение прийти утром прополоть огородик Мягкой Лапки. Или, вернее, теперь уже мой. Придется начинать завтрашний день с лекции по травам. Огород травницы все-таки, можно нечаянно выполоть что-нибудь не то или вообще вред себе причинить случайно. Сучок, слушая нас, ухмылялся. Рано или поздно, похоже, Подарочка он мне в ученицы пристроит, никуда я не денусь.

12 день 10 луны 10901 круга от н.м. Марги.

Я сидела в развилке большого старого дерева, раскинувшего свои ветви над широкой каменной осыпью, языком спускающейся по склону от нависающей темно-серой скалы. Жилы черного блестящего обсидиана, вплавленные в серый зернистый гранит, придавали пейзажу "готическую" нотку. И только вокруг ствола дерева, в переплетении корней, удерживался пласт земли, покрытый буйной растительностью. На его краешке сидел Дикий и вот уже второй час стучал камнем по камню — рождался новый топор. Предыдущий он вчера отдал Копуше в обмен на обещание набора мисок и плошек, и сегодня делал новый. Я забрела на звук "посмотреть, как работают люди". А на самом деле подумать. Последние два дня я слегка утомилась постоянным вниманием Сучка. Приятное и возбуждающее, оно будило реакции молодой девушки, мешая посмотреть на все происходящее со стороны. Резкий, энергичный взгляд на мир Марги отодвинул вглубь сознания рассудочность Сандры, и в результате мы обе чуть не совершили большую и глупую ошибку. Повезло: не успела...

Когда Копуша вылепил первые образцы глиняной посуды и выставил их на просушку, я обратила внимание, каких усилий ему стоит сделать свои изделия хотя бы относительно ровными и не слишком кривобокими. И чуть было не ляпнула про гончарный круг. Хорошо, меня вовремя отвлекли. А потом, попытавшись представить, что именно Копуше потребуется для реализации "моей идеи", впала в задумчивость. Картинка не складывалась...

Вспомнила экспозицию в историческом музее — человек каменного века сидит на деревянной колоде. Перед ним — диск гончарного круга, спил ствола какого-то древесного великана, закрепленный на деревянной же вращающейся оси. Я именно такую конструкцию и собиралась "изобразить" Копуше. А потом дошло, что у нас нечем напилить эти самые гончарные кругляши, чурбаки и колоды. У нас нет металла, и такого высокотехнологичного изделия, как железная пила — тем более. В музее рядом с непонятно почему запомнившейся мне картиной, лежала "пила неолитическая": деревянная палка в метр длиной, расщепленная вдоль. В расщеп на застывшую смолу вклеены осколки камня. М-да... тогда и я воспринимала все само собой разумеющимся — "каменный век", значит, все из камня и дерева, а телевизор принято смотреть при свете свечей... А здесь память Крадущейся подсказывала, что в старом поселке была одна такая пила, но использовалась нечасто и главным образом для пропиливания неглубоких пазов в мягкой древесине свежих веток, предназначенных для плетения изгородей или хижин. И все! Эта пила технологически противоречива: палка должна быть толстой, чтоб выдержать больше одного рабочего цикла. Особенно с учетом продольного расщепления. Но чтобы эта палка входила в распил, развод каменных зубьев этой пилы должен быть шире толщины палки. Вот и виденная мной пила оставляла "прогрыз" более двух пальцев в ширину и не терпела никаких серьезных нагрузок — каменные зубья вываливались из смоляного клея на раз. Процарапать неглубокий паз — можно, отпилить что-то толстое — нет. А ровный двухсторонний кругляш из спила дерева-великана — вообще из области сказок.

Картина из жизни доисторических людей выполнена, разумеется, современным Сандре художником по рассказу историка, для них обоих стальная пила столь же естественна в хозяйстве, как туалетная бумага в сортире, и задумываться о происхождении таких приземленных вещей они, видимо, не сочли нужным, да и не учат у нас гуманитариев производственным технологиям. Что там еще было на картинке? Ах да, доска с прорубленным (или просверленным) в ней отверстием, в которое вставлялась ось. Интересно, где господа историки собирались эту доску взять? Продольных пил ведь нет? Ах, тесаная? Ах, на соседнем рисунке изображен процесс? Так ведь тесать-то нужно плотницким топором с широким ровным лезвием. Хоть один каменный топор такой формы нашли? И не найдут. Я прямо сейчас наблюдаю, как скалывается камень с основы — чешуйками, похожими на выгнутый ноготь. Острым лезвие сделать можно, а вот ровным — нет. Все равно кромка будет волнистой, как у ножа-пилки. И я не стану предлагать Дикому отполировать обсидиан на каком-нибудь точильном камне — плотницкого топора из этого хоть как не получится, а мой авторитет упадет ниже плинтуса, которых, впрочем, здесь тоже нет.

Ладно, хватит плеваться ядом в будущих реконструкторов и собственную тупость, сейчас это не поможет. Тем более, что у меня есть одно преимущество в мыслях об орудиях труда горшечников — я знаю конечную точку пути, ответ в конце задачника. Значит, займемся подгонкой решения. А может и что-нибудь поинтереснее найдем в ходе поиска ответа...

Итак, что мне необходимо? Ответ — плоский круг. Где тут у меня есть плоские ровные поверхности? А нету их — природа прямых линий не создает. Только поверхность жидкости. Тогда гончарный круг можно из чего-то отлить. Из той же глины. А что, уже более реально. Вот только глина у Копуши плохая — рыжая, непрочная, с примесью земли. Мне такая не подойдет, нужна фаянсовая... Причем что-то подобное нужно безусловно, в любом случае: для гончарного круга, для посуды, да мало ли для чего еще. Итак, следующий шаг: обследовать остров и поискать нужные глины, а вдруг тут и голубая найдется?

Возникло чувство поиска тропки в лабиринте каменных глыб. Этого нет, потому что нет того, вот того и еще вот этого, тут не пройти и там тоже, и где выход из лабиринта — неизвестно. Зато становится понятно, как искать.

В это время прекратился перестук камней — Дикий решил сделать перерыв. Очень кстати, у меня к нему накопились вопросы:

— Дикий, где ты так научился топоры делать? Видно же, это далеко не первый и даже не второй топор у тебя.

— Да не много я их делал. Этот, — он задумался на мгновение, — шестой. Просто здесь камень уж очень хорош.

— Ну пусть шестой, все равно я не видела в старом поселке твоих топоров...

— А я их туда и не приносил, в лесу прятал.

— Зачем?

— Пришлось. Я ведь не сын вождя: хорошее копье или топор мне кто даст? Отец выдал когда-то костяную зубочистку вместо копья... вон как у Шустрика. И все. А я охотиться хочу. Еще с девяти кругов один в ближний к поселку лес убегал. Зверей видел. А добыть нечем! Знаешь, как обидно...