Хардкор

Раздалось тихое хихиканье, Мейс скрипнул зубами. Муун невозмутимо продолжил:

— Остальные члены Совета, кроме мастера Оби-Вана Кеноби и рыцаря Энакина Скайуокера, — хрен вам! Подберите губы и завидуйте молча.

Скайуокер издал странный сдавленный звук, прикрываясь рукавом, на лице Кеноби блуждала неопределенная улыбка.

— Рыцарь Энакин Скайуокер. Вы — хамло и быдло, за каким-то хреном подобранное моим сбрендившим на почве Живой Силы учеником. Вы эгоистичны, себялюбивы, отвратительно воспитаны.

Совет заухмылялся, Скайуокер побагровел, сжимая кулаки.

— Однако, вы, рыцарь Скайуокер, к моему огромному сожалению, являетесь моим гранд-грандпадаваном, поэтому я не могу оставить вас без подарка.

Первое: я оставляю вам мой личный линкор "Серенно", полностью готовый к эксплуатации.

Второе: я оставляю вам сертификаты на оплаченный курс в Корусантском Техническом Университете: смотреть на ту рухлядь, на которой вы пробуете свои жалкие способности к механике, без слез невозможно. Надеюсь, учеба в лучшем университете галактики поднимет ваши зачатки способностей на приличествующую моему правнуку высоту.

Третье: в качестве подарка к свадьбе с сенатором Падме Наберри я оставляю вам сертификат на прохождение курсов этикета, языка цветов, чайной церемонии, дипломатии и семейного права, а также традиций планеты Набу.

Зал погрузился в гробовое молчание, Мейс в упор уставился на позеленевшего и сжавшегося в комок под не предвещающими ничего доброго взглядами советников Энакина. На лице Кеноби все так же блуждала неопределенная улыбка.

— Отказаться от прохождения курсов вы не можете, мой внук, так как только при получении дипломов об их прохождении вы получите доступ к линкору и прочим благам. Поздравляю со вступлением в брак и желаю счастья в семейной жизни.

Муун с хрустом перевернул плотный тяжелый лист, пододвинул к себе толстенный портфель и продолжил чтение.

— И последнее. Мастер-джедай Оби-Ван Кеноби. Мой дорогой гранд-падаван! Ты — лучшее, что есть и будет в моей родословной, поэтому тебе я передаю самое дорогое, что у меня есть — Серенно.

Советники дружно выпучили глаза. Оби-Ван слегка приподнял бровь.

— Моя кровная семья — одно сплошное разочарование, к тому же почти вымершее. Я принимаю тебя как своего потомка и передаю тебе титул графа, а также все, что к этому титулу прилагается: права и обязанности. Ты, Оби-Ван, со своими мозгами, навыками и связями, сможешь принести в Конфедерацию Независимых Систем мир и процветание, так как теперь именно ты будешь отвечать за входящие в нее секторы. Ты можешь отказаться от этой ноши, внук, и я тебя пойму, однако... В случае принятия титула к тебе перейдут права на обладание клонами.

Советники загомонили, Кеноби встрепенулся, резко распрямляя спину.

— Поясните.

Муун поправил очки, раскрыл портфель и достал первую стопку плотных тяжелых листов с печатями: акты купли-продажи, как сразу понял Кеноби.

— Если кратко, то клоны, созданные по шаблону Джанго Фетта, были созданы на Камино по заказу мастера джедая Сайфо-Диаса, оплачены с предоставленных ему графом Дуку счетов и являлись их совместной собственностью. После гибели мастера Сайфо-Диаса права владения полностью перешли к графу Дуку, а теперь перейдут к вам при условии согласия на принятие титула и прочего.

Глаза Оби-Вана вспыхнули.

— То есть, — уточнил хищно подобравшийся джедай, — все клоны станут моей личной собственностью?

— Именно, — кивнул муун. — По законам Республики клоны являются имуществом, а вот по законам КНС, ратифицированным графом Дуку, клоны имеют равные с естественнорожденными гражданами права.

— М-м-м... — промычал Оби-Ван, довольно закидывая ногу на ногу. Советники заволновались.

— Оби-Ван, ты не можешь!

— Ты же джедай, Кеноби, и не можешь наследовать ситху!

— Армия подчиняется Сенату и канцлеру!

— Кеноби!

— Я согласен... — проурчал Оби-Ван.

— Вам придется покинуть Орден, — предупредил муун. — По законам Серенно, глава государства не может быть членом организаций, подчиненных другому государству.

— Значит, так тому и быть, — пожал плечами Оби-Ван, вставая. Совет загомонил. Муун достал документы и подал их Оби-Вану.

* * *

Десять минут назад

Дроид НК-47 замер, наблюдая за погрузившимся в работу человеком. Мясной мешок казался дряхлым и неопасным, но дроид отлично видел мелкие детали, нарушающие практически совершенную маскировку. Этот человек был опасен, а по предоставленному досье являлся ситхом. Славная добыча!

Справиться будет трудно, но не невозможно, а уж с проведенной подготовкой так и вовсе почти даже легко.

— Ностальгия: эх, видел бы меня мой хозяин... — вздохнул про себя дроид, вспоминая одетого в мандалорскую маску человека, которого вечно мотало от одной крайности к другой. Впрочем, и зажигали они не по-детски! Сколько славных битв и коварных диверсий он помнил! Вот и этот ситх станет достойной упоминания строкой в длинном резюме ликвидатора по имени Калашников, как его любя называл хозяин Реван.

Дроид покосился на крошечный экран, взял пульт и нажал первую кнопку. Направленные взрывы обрушили броневые плиты, превращающие кабинет в непроницаемый куб. Вторая кнопка откинула крышки ящиков, выпуская на свободу исаламири. Третья вырвала решетку, освобождая путь к ставшей в боевую стойку добыче, ощетинившейся алым сейбером.

НК подхватил дезинтегратор и шагнул вперед. Его ждали славная битва и тотальное истребление.

Бумеранг (ОЖП!)Фимор

Отражение внушало. Вот просто внушало, другое определение и подобрать было сложно!

Гладкая серебристая поверхность исправно показывала идеал арийской расы. Волосы цвета спелой пшеницы, сейчас торчащие и неопрятные: стрижка потеряла форму, а владелец волосяного богатства не спешил привести себя в порядок. Светлая кожа. Пронзительно голубые глаза: чистейший цвет. Рост под два метра, вес за центнер и соответствующее телосложение: плечи широченные, пресс — закачаешься, бицепсы и трицепсы такие, что любой бодибилдер умрет от одного взгляда, заливаясь завистливыми слезами. Даже лицо имело классические черты и некоторую печать интеллекта, пусть опухло и заросло щетиной.

В принципе, глядя на этот образчик совершенства, можно было решить, что смотришь на пресловутого Капитана Америку или Аполлона Бельведерского, вот только, увы, ни тот, ни другой вариант не являлись правдой. В зеркале отражался Фимор — вот так, без фамилии, — и это все, что могла о нем сказать несчастная попаданка, неведомым образом очнувшаяся в этой огромной туше рано с утра.

Как? Почему? Абсолютно непонятно. Вот ты живешь на Земле, работаешь, почитываешь разное интересное, а вот ты уже сменила пол, возраст и место жительства, проснувшись в каком-то космическом Зажопинске в теле страдающего от неумеренных возлияний огромного мужика, про которого и вспомнить почти ничего не можешь — уж больно скудную информацию оставили об этом персонаже земные авторы.

Что про Фимора вспоминалось?

Что он был. Что он был первым падаваном Джинна, став таковым после гибели своего первого мастера. В душе при этом поднялась печаль, в памяти промелькнули чужие воспоминания: пожилой забрак цвета кофе с молоком — в животе намекающе заурчало, — заплетающий счастливому до невменяемости мальчишке короткую косичку. К сожалению, счастливые годы закончились быстро, а потом пришел Квай-Гон и, как тот поручик, все испохабил. Самомнения любимцу Йоды было не занимать, процесс учебы пошел со скрипом, и не потому, что Фимор был тупым и ленивым, а потому, что Джинн не учил, а снисходил к недостойному лицезреть его сияние.

Фимор был очень умным, совершенно непрошибаемым, а еще обладал крайне полезной способностью: он не только видел суть сквозь внешнее и наносное, но еще и принимал все как есть, не заморачиваясь, — берег свои нервы. В случае с Джинном такая тактика дала свои плоды: не хочет учить как следует? Говорит так, словно сквозь губу цедит? Хвалит, будто помоями обливает? Ну и хрен с ним. Храм большой, мастеров валом, всегда найдется тот, кто поможет по той или иной причине. Уже через два года этот маразм закончился рыцарским званием для Фимора, титулом мастера для ждавшего этого с нетерпением Джинна, и Фимор свалил на одиночные миссии, облегченно вытирая пот с лица.

В принципе ничему особенному Джинн не научил, так, подтянул некоторые навыки и проел мозги философией. Две трети своих знаний Фимор получил или сам, или с помощью других. Показывать свой уровень перед эгоистичным Джинном он не спешил и, как показала жизнь, правильно сделал.

Ксанатос, падаван Джинна номер два, оказался точной копией своего учителя, только еще более высокомерной и хвастающейся благородным происхождением. На Фимора он презрительно поплевывал, как всякий выскочка-нувориш, считающий, что именно так ведут себя аристократы, — потомственный граф Дуку только кривился при редких встречах с Джинном и его учеником. Сам Фимор строил из себя увальня-неумеху, проигрывая середнячку Джинну в спаррингах и неуловимо поддаваясь Ксанатосу, которого легко мог задавить просто массой.

Как оказалось — правильно поступил. Ксанатос упал, став Падшим, и Джинн тут же заявил, что отрекается от Фимора, а также не ставит себе в заслугу достижение тем рыцарства. Йода только повздыхал — не слишком огорченно, если честно, магистры покачали головами, но тоже ничего не сказали, рядовые джедаи смотрели сочувственно. Сам Фимор пожал плечами и представлялся падаваном ныне покойного мастера Энтру — забрака он вспоминал с ностальгией. И больше не подходил к членам бывшей родословной и на пушечный выстрел — впрочем, Йода, Дуку и Джинн тоже не спешили обращать на него свое внимание.

Фимору это было на руку: середнячок, увалень и неумеха уверенно шел сквозь препятствия к своей цели — статусу Дозорного.

Невзирая на попытки Джинна обтесать его как джедая-консула, то есть дипломата, Фимор был Стражем. Он проходил обучение у Теней и храмовых стражей, получал индивидуальные уроки у Мастера Боя, очень гордящегося старательным учеником, и даже подтягивал ментальные дисциплины у провидцев. Кроме того, Фимор учился понимать и чинить технику, продирался сквозь дебри психологии населяющих галактику обитателей, учил законодательство и вообще оказался крайне разносторонней личностью. И то, что Джинн так и не понял, какое сокровище ему досталось в падаваны, отменно говорило об уровне слепоты прославленного дипломата.

Впрочем, глубины образования Фимора попаданку не интересовали: в первую очередь ей была любопытна причина запоя объекта попадания. Покопавшись в памяти, она ее нашла: Оби-Ван Кеноби.

Как выяснилось, несколько дней назад до Фимора дошли храмовые слухи о возвращении Джинна с находящейся в коме раненой Талой. Без Кеноби. На робкий вопрос окружающих Джинн буркнул что-то невнятное о разорванной связи и выходе из Ордена, и Фимор с остальными понял это как то, что падаван или стал Падшим — Джинн цедил что-то о подобии Ксанатоса, или погиб, или и то и другое сразу.

Солнечный малыш Фимору нравился, он даже хотел взять его падаваном, как и несколько других рыцарей, вот только Йода бдил, претендентов на Кеноби отгонял всеми способами, а потом вообще отослал Фимора за Внешний Круг, где рыцарь и торчал уже полтора года.

А теперь напивался: номер вонял алкогольным амбре, неухоженным мужиком, разлагающимися объедками и еще чем-то химическим. То-то рожа в зеркале отражалась пропойная!

Аня брезгливо нюхнула теперь уже свое плечо — подмышку просто не рискнула, — с трудом сдержала рвотный рефлекс и потащилась в душ, мыть это безобразие, по дороге обтерев собой все углы и с трудом вписавшись в двери, — проем оказался маловат, а координация немного хромала из-за сильно изменившихся габаритов.

Ничего нового в процессе помывки не обнаружилось — возраст и жизненный опыт Ани принесли ей некоторые знания. Естественно, свое новое вместилище она не только отмыла, но и тщательно ощупала, а кое-что даже измерила — ракурс непривычный, да и вообще любопытно, — хихикая в процессе. После чего натянула свежее белье и принялась за стирку — машинки в номере не было, но звуковой душ присутствовал, а он ничем от той же машинки не отличался.

Поначалу было тяжеловато, но чем дальше, тем более родным становилось тело, тем более понятной техника и прочие бытовые мелочи, тем более ясной память, а уж обнаружение кодов доступа к личному кораблю и вовсе привело в восторг.

Страдать соплежуйством Аня не собиралась: это воспитанный в Храме с младенчества Фимор и подумать не мог о попытке вякнуть что-то против Йоды, оспаривая его мнение. Ей было плевать на толстую зеленую жабу и его планы. И на возможное будущее, так красочно расписанное в фильмах, тем более плевать. Сила подарила ей новую жизнь без диет, ухудшающегося здоровья, нелюбимой работы и невнятных перспектив, так что воспользоваться этим шансом она собиралась на полную катушку. Сразу после того как привыкнет к изменившимся габаритам и перестанет обдирать плечами углы, а макушкой — потолок.

Через сутки свежеотстиранный Фимор выглядел в зеркале гораздо приятнее: чистенький, подстриженный, благоухающий парфюмом, а не дешевой брагой. Красота, да и только! Сила радостно и весело подпевала, единственной проблемой стал сейбер: рукоять казалась тяжелой и ледяной, а камни печально гудели, прощаясь с неизвестно куда исчезнувшим владельцем. Впрочем, эту проблему решит поездка на Илум. А пока что...

Пара звонков по коммуникатору, поиск в храмовых архивах, и Фимор уже отлично знает, куда лететь: последней остановкой и Талы, и Джинна с Кеноби была Мелида-Даан.

— Падаван, жди меня! — оптимистично пропела окончательно прощающаяся с прежней жизнью Аня, захлопнула дверь, взвалив на плечо сумку со скромными пожитками, и бодрым шагом направилась к космопорту.

Сила гудела, подпевая в согласии, толкая в спину попутным ветром.

* * *

Мелида-Даан

Оби-Ван утирал слезы, стараясь, чтобы никто не стал свидетелем его позора. Дети и подростки разбрелись по пещере, отдыхая от очередного невыносимого дня: кто спал, сбившись в кучи на дырявом тряпье, кто пытался хоть как-то развлечься, мечтая о времени, когда война закончится, кто готовил скудную еду из с трудом добытых продуктов. Сам Оби трясся от холода и голода, страдая от зверской головной боли: разорванная насильно ученическая связь с Квай-Гоном приносила сплошные мучения. Он не мог ни спать, ни есть, ни хоть как-то функционировать. Поэтому прикосновение горячих ладоней к плечам счел очередной галлюцинацией.

* * *

Двадцать семь дней спустя

Фимор плотнее завернул в теплый плащ порывающегося куда-то бежать, бесконечно благодаря, мальчика, утрамбовывая его в кресло. Дом был огромным и неухоженным, но Фимор уже мысленно составлял смету, прикидывая, что, где и как отожмет у продолжающих строить из себя непонятно что Старейшин. Взрослых ублюдков ему было совершенно не жаль: эти твари убивали и пытали пытающихся остановить войну детей, а значит, в его глазах они снисхождения не заслуживали. Снующие вокруг бронированными тараканами мандалорцы такой образ мысли полностью поддерживали, пусть и относились к джедаю настороженно. Впрочем, чем дальше, тем больше они находили точки соприкосновения, хотя Джанго Фетт и косился на висящий на поясе Фимора сейбер с черно-зеленой рукоятью, не зная, как реагировать на то, что символ Мандалора вновь перешел в руки jetii.