Лабиринт

Иван повернулся к Олесе.

— Ты цела?

— Д-да, — ответила девочка. По её щекам текли слёзы.

— Вот и отлично. Побежали отсюда!

Аникеев схватил Олесю в охабку, и они рванулись по ступенькам вниз.

Когда они выскочили из подъезда, к крыльцу подъезжал милицейский "уазик". Вероятно, кто-то из бдительных жильцов вызвал милицию. Аникееву было не понятно, как милиционеры успели приехать так быстро, но у него не было никакого желания общаться с ними. Документов у него с собой не было, и он не знал, как объяснит милиционерам, что прибыл через лабиринт из будущего. Врядли они ему поверят.

— Иди, — Иван подтолкнул хныкающую Олесю в спину. Она пошла нетвердой походкой навстречу двум выскочившим из "уазика" милиционерам. — Про меня им не надо говорить, хорошо?

Олеся ничего не ответила, только кивнула головой.

Прикрыв дверь, Иван засунул между дверной ручкой и дверью сломанную хоккейную клюшку, которую он нашел под лестницей, и поспешил к лифту. Он планировал по чердаку добраться до соседнего подъезда и тихо уйти, не связываясь с милицией, но его планам не суждено было случиться. Как только на дверь подъезда посыпался град ударов, и послышались крики: "Откройте, это милиция!", на Аникеева накинулся всё тот же маньяк. Одежда на нем обгорела и висела ошметками. Остатки волос дымились, лицо было перекошено от боли. Кожа обгорела и была покрыта корками, в безумных глазах сверкали злые огоньки. Обгоревшая рука сжимала нож.

Не говоря ни слова, маньяк попытался ударить Аникеева ножом. Иван ловко увернулся, схватил его за запястье, после чего заломил руку маньяка за спину. Послышался треск, будто кто-то наступил на сухую ветку. Вскрикнув, маньяк выронил нож. Аникеев пинком ноги отправил нож в темный угол у лифта и несколько раз ударил маньяка головой об стену. В тот самый момент входная дверь подъезда с треском распахнулась. В подъезд ввалились два милиционера. Иван толкнул маньяка на них и побежал наверх. Двумя этажами выше мелькнула тень. На четвертом этаже Аникеев увидел стройную женщину в халате и в тапочках. Дверь в её квартиру была приоткрыта. Глаз женщины были расширены от страха.

— Я всё видела, — прошептала она.

Иван зажал ей рот рукой, втолкнул её в квартиру и захлопнул дверь. Прижав женщину к стене, Аникеев посмотрел ей в глаза.

— Я — агент КГБ, — сказал он первое, что пришло на ум. — Я работаю под прикрытием, а потому не должен контактировать с ментами... С милицией. Раз ты всё видела, ты должна понимать, что я спас девочку от убийцы и насильника. И ты должна мне доверять. Кричать не будешь?

Женщина издала сдавленный звук, похожий на "нет".

— Вот и отлично, — Иван отпустил её.

В дверь позвонили. Женщина вопросительно посмотрела на Аникеева. И тут Иван вспомнил её. Это была мама одного пацана, с которым Аникеев дружил в детстве. Они были ровесниками и часто играли во дворе. Пацана того звали Димка Панфилов. И учились они с Димкой в одной школе, пока родители Ивана в середине девяностых не переехали в другой район. Пару раз они с Димкой дрались. Ваня тогда хорошо намял Димке бока и оставил синяки на лице его, но они всё равно остались друзьями. Даже став взрослыми, они постоянно перезванивались и переписывались по электронной почте. Аникеев даже вспомнил, что отец Димки работал где-то на Севере и постоянно был на вахтах. Поэтому отца Димы Аникеев никогда не видел. Маму Димы — женщину, которая сейчас стояла перед Иваном в позе нерешительности — звали Наташа. Но тогда для Вани она была тётя Наташа.

— Я открою? — тихо спросила она.

— Да, — Аникеев кивнул. — Наташа, только без глупостей, ладно?

Услышав своё имя, Наталья округлила глаза. Она явно была удивлена тем, что Аникеев её знает.

Иван открыл дверцу шкафа в коридоре, спрятался за неё, наблюдая за Натальей.

— Кто там? — спросила она, глядя в дверной "глазок".

— Милиция.

Наталья вопросительно посмотрела на Ивана, тот одобрительно кивнул, после чего женщина открыла дверь.

— К вам случайно не заходил мужчина в свитере с мешком? — послышался грубый мужской голос.

— Нет, — ответила Наталья.

— И женщину в темной куртке тоже не видели?

"Откуда там могла взяться женщина?", — подумал Аникеев. Сердце в его груди билось неимоверно быстро, с висков скатилось несколько капелек пота.

— Простите, нет, — спокойным голосом ответила Наталья. Она уже хотела закрыть дверь, но милиционер задал ещё один вопрос:

— Может, вы слышали шум в подъезде?

— Нет. У меня стиральная машина весь день работала...

— Ну, если увидите кого подозрительного — звоните в милицию, — посоветовал милиционер и стал подниматься наверх.

— Хорошо, — Наташа закрыла дверь, прижалась к ней спиной.

— Молодец, Наташа! — Иван закрыл дверцу шкафа. — За актерское мастерство я бы вам "Оскара" дал.

— Чего бы вы мне дали? — брови женщины поползли вверх от удивления.

— Приз я бы вам дал, — Аникеев вздохнул, вспомнив, что в советские времена об "Оскаре" мало кто знал.

— А в КГБ действительно за всеми следят и обо всех всё знают?

— Конечно, — не моргнув глазом, соврал Аникеев. — Я даже знаю, что вашего сына зовут Димой. Ему сейчас девять лет. И муж у вас есть. Он...

— Федор сейчас в Уренгое, а Димка в пионерском лагере, — Наталья опустила глаза, глядя в пол.

— Это мы тоже знаем, — Аникеев кивнул, соображая, как ему поступить дальше: уйти или остаться. С одной стороны, он чувствовал, что не должен здесь задерживаться. А с другой стороны, внутренний голос подсказывал ему, что нужно немного где-то отсидеться, отдохнуть и привести себя в порядок.

— Вы знаете мое имя, вы всё обо мне знаете. А вас как зовут?

— Иван, — Аникеев улыбнулся уголками рта.

— У вас такое лицо знакомое. Мы нигде раньше не встречались?

— Возможно, — Аникеев вздохнул. — Живем-то в одном городе. И ещё я — дальний родственник Вани Аникеева. Ваш Димка с ним дружит.

— Точно! — Наталья щелкнула пальцами. — А я думаю, откуда такое лицо знакомое?

— Наташ, — Иван мялся, переступая с ноги на ногу. — Мне нужно где-то перекантоваться, пока шум пройдет, и всё уляжется.

— Что? — не поняла Наталья.

— Переждать немного мне нужно где-нибудь. Я понимаю, что вы — замужняя женщина и...

— Понимаю, — Наталья кивнула. — Можете пока принять ванну и побриться. Там, на полочке лежит хвойный концентрат. Бритва мужа — на стиральной машине.

— Спасибо, — Иван улыбнулся.

— Я пока приготовлю что-нибудь, — сказав это, Наталья скрылась в кухне.

— Только не делайте глупостей, ладно? — прокричал ей Аникеев.

Он вошел в ванную комнату, стены которой были облицованы белыми плитками, крутанул барашек смесителя. Из крана послышалось шипение, а горячая вода не пошла.

— Так я и знал, — Иван усмехнулся. — Это же советские времена!

— Вань, я забыла тебе сказать, что горячей воды нет! — из-за двери послышался голос Натальи. — Открой дверь, я тебе бак с кипяченой водой принесла.

— Да я могу и холодной...

Дверь открылась, хотя Иван помнил, что закрывал её на защелку. В ванную комнату вошла Наташа с большим зеленым баком, над крышкой которого клубился пар.

"Когда она это успела воду нагреть?", — подумал Иван.

— Я хотела белье постирать, — пояснила Наталья, заткнув слив черной резиновой пробкой и вылив в ванную кипяток, но подумала, что тебе нужнее. Ты потом пахнешь.

— Пришлось тут попотеть, — смущенно ответил Иван.

— Ну, я пойду, — Наталья вытерла руки об фартук и вышла.

Аникеев открыл кран с холодной водой, побрился бритвой, подаренной Павловым. Когда температура воды стала приемлемой, он залез в ванную, с сожалением отметив, что воды все равно мало. Но и той воды ему вполне хватило, чтобы смыть с себя пот, запах лабиринта и запах Эймы.

Выйдя из ванной комнаты, он прошел на кухню. Там стоял запах его детства — запах картофельного пюре и котлет.

— Хотела в Новый год открыть, но по такому случаю...

Наталья достала из настенного шкафчика банку зеленого горошка, открыла её и высыпала горошек глубокую тарелку.

— Может, не стоило идти на такие жертвы? — спросил Иван, присаживаясь за стол и оглядывая кухню. Он будто попал в гости к своей бабушке по отцовской линии. Даже в двадцать первом веке у неё вся мебель была из советских времен. Всё — старое. Всё ломается. Иван много раз приходил к бабушке и чинил "совковую" мебель, советовал ей выкинуть весь этот хлам, но бабушка категорически отказывалась расставаться со старой мебелью, говоря, что в советские времена всё делалось на совесть, а современная мебель — "картонка сраная". — Я не так уж и голоден.

— Ешь, — тетя Наташа посмотрела на Ивана, уперев подбородок в кулачок. Было в её взгляде что-то странное, знакомое, но давно забытое. Таким взглядом мать обычно смотрит на ребенка. Так на Аникеева уже давно никто не смотрел. — Сейчас компот налью...

Она хотела встать, но Аникеев остановил её легким прикосновением к рукаву халатика.

— Не надо компот.

— Почему?

— У меня есть кое-что покрепче, — Иван прошел в коридор, поднял с пола серебристый мешок. Вернувшись с мешком на кухню, он выудил из его чрева пару бутылочек с розовой жидкостью. Эти бутылочки он поставил на стол.

— Вино? — изумилась Наталья, прочитав название на блестящей маленькой наклейке в верхней части бутылки. — Ты где такое взял? Оно грузинское?

— Оно с Эймы, — честно ответил Иван, зная, что Наталья все равно ему не поверит.

— Эйма? — повторила Наталья. — Это где? В Прибалтике?

— Это планета! — ответил Аникеев.

— Ну-ну! — тетя Наташа рассмеялась. — Рассказывай мне тут сказки!

— А я — из будущего.

Последние слова Аникеева рассмешили Наталью так, как, наверное, не смогли бы в советские времена рассмешить ни Олег Попов, ни Юрий Никулин, ни Геннадий Хазанов.

— Наливай, — плечи тети Наташи сотрясались от смеха. — Из будущего он...

— Я знал, что ты не поверишь, — Аникеев разлил вино по стаканам. — Но такого вина ты точно никогда не пробовала и врядли попробуешь.

— За встречу, — Наталья подняла свой стакан, рассматривая розовое вино на свет. — Юморист...

— За встречу, — Иван кивнул. Стаканы звякнули.

Они пили инопланетное вино, сидя в обычной советской кухне. Казалось, что время для них остановилось. Иван рассказывал тёте Наташе про будущее, из которого он попал в лабиринт, про Эйму с её флорой и фауной, про Чирка, про Павловск. Наталья громко смеялась, слегка захмелев.

— Ну, ты фантазер! — говорила она. — Такое придумал!

— Это чистая правда.

Иван продолжал рассказывать про то, что в две тысячи одиннадцатом году почти на каждом углу — продуктовый магазин. Товаров в магазинах — завались. Очередей, как в советские времена, нет. Талонов нет. Всё можно купить, лишь бы были деньги.

— А КПСС в будущем есть? — сделав вдруг серьезное лицо, спросила тетя Наташа.

— Коммунисты есть, но у власти стоят демократы, — ответил Иван.

— Так ты не из КГБ? — спросила Наталья.

— Нет, — Иван вздохнул. — Я тебе соврал. Я работаю в службе безопасности Челябинвестбанка.

Наталья встала из-за стола, подошла к Ивану, провела по его волосам рукой, пристально посмотрела в глаза.

— Не знаю почему, но я тебе верю, — Наталья вздохнула. — Блестящий мешок, странная одежда, вино...

— И прошу тебя, тетя... Тьфу! Наташа! Никому о нашей встрече не рассказывай.

— А ты тоже никому ничего не расскажешь? -спросила Наталья, перейдя на шепот.

— Да!

— Хорошо...

— Что "хорошо?"

Наталья прижала указательный палец к губам Аникеева, легким движением руки развязала поясок халатика. К удивлению Ивана под халатиком ничего не было. Аникеев знал тетю Наташу, как маму Димы. В году две тысячи девятом или в две тысячи десятом он мельком видел её в магазине. Но это была уже пожилая женщина. За руку она держала внука. Но, глядя на её точащие коричневые соски, на красивые груди и на темный треугольник под животом, он подумал, что бабушка-то, оказывается, с огоньком!

Сев Ивану на колени, Наталья принялась осыпать его лицо поцелуями, потом прижала его лицо к своим грудям. Когда Аникеев стал ласкать языком её набухшие соски, Наталья застонала. Они ласкали и покрывали друг друга поцелуями. Потом Наталья обвила ногами торс Аникеева, он крепко сжал её ягодицы, поднялся с табуретки. Продолжая целовать Наталью, прижимая её к себе, он дошел до спальни, обставленной в лучших традициях советского времени. Там он осторожно положил Наташу на кровать, скинул с себя остатки одежды.

— О! — вырвалось у Натальи, когда Иван вошел в её лоно.

Да, — выдохнул Аникеев, начав движение, которое приносило им обоим наслаждение. Ему казалось, что это был сон. Все было слишком волшебно и нереально. Ногти Наташи, впившиеся Ивану в спину, были лучшим свидетельством того, что это происходит наяву. Иван рычал, как дикий зверь. Наталья сладострастно стонала. Они были где-то на подлете к раю.

Через час Иван курил на балконе "Космос". Темнело. Подул прохладный ветерок. Рядом, на низкой скамеечке, сидела Наташа. Она тоже курила, жадно затягивалась, выпуская в воздух струи дыма.

— Счастье есть, — произнес Иван, с восторгом оглядывая окрестности. — Есть!

— Да уж! — Наталья улыбнулась.

Иван нагнулся и поцеловал её в губы.

Внезапно раздался звонок в дверь.

— Кого это вдруг принесло? — Иван посмотрел на Наталью.

— Побудь здесь, я открою, — Наташа кинула сигарету в пепельницу. Распахнув балконную дверь, она пересекла гостиную и вышла в коридор.

Выкинув сигарету, Аникеев прошел в гостиную. Устроившись в удобном кресле, он стал слушать.

Когда Наталья открыла входную дверь, послышался встревоженный женский голос:

— Наташа! — кричала женщина. — Мне нужно позвонить в милицию.

— Что случилось, Тома? — спросила Наталья.

— Костя пропал! Он ушел с утра с мальчишками гулять. Я ему сказала, чтобы к обеду пришел. Но уже десять, но ни его, ни его друзей — Сашку и Алешку — никто не видел. Где они? Может, случилось что?

И тут на Аникеева нахлынули воспоминания. Он вспомнил, что в день, когда маньяк напал на Олесю Мороз, пропал ещё один мальчик — Костя Сидоров. Он тоже учился в одной школе с Иваном, но был на год постарше. Он со своими одноклассниками — Сашкой Стелькиным и Алешей Крыловым — пошли играть в заброшенный двухэтажный дом, который находился минутах в пятнадцати ходьбы от дома, в котором было совершено нападение на Олесю Мороз. Заброшенный дом был за железнодорожным переездом. Тот дом снесли в конце девяностых. В две тысячи первом году на его месте сделали автозаправку, которая сменила нескольких хозяев, но она была на том месте и в две тысячи одиннадцатом году.

Иван большую часть жизни помнил, что пацаны пришли в тот дом втроем, а вернулись оттуда вдвоем. Костя Сидоров бесследно исчез. Мальчишки, которые были с ним в тот день, рассказывали о том, что Костя вошел в какую-то комнату, в которой были старики и старухи, которые разорвали Костю на куски. Пропажу Кости позже списали на маньяка, который напал на Олесю Мороз. Именно напал. Потому, что в воспоминаниях Ивана Олеся уже не погибла, а осталась жива. Она училась с Иваном до девятого класса, а потом куда-то переехала с родителями. Ещё она занималась единоборствами — тэйквондо, айкидо, что по тем временам было немного странным.