Лабиринт

Александр Темной

Лабиринт

Глава 1. Вход в лабиринт

Иван Аникеев сидел на скамейке в парке Челюскинцев, в Минске. Нет, Иван не был белорусом, но его покойный дед завещал ему двухкомнатную квартиру в Минске на улице Калиновского. Одиннадцать месяцев в году Иван сдавал эту квартиру гостям с Кавказа, а один месяц в году, чаще всего — в мае, он жил в этой квартире сам. Обычно он приезжал в Республику Беларусь во время отпуска, чтобы отдохнуть от родственников и от работы, чтобы познакомиться с молоденькими белорусочками. К сожалению, ни один роман с белоруской не был долгим. Иван не знал почему: или потому, что отпуск у него был всего месяц, или потому, что белоруски не доверяют россиянам. Во всяком случае, Иван не переживал по этому поводу. Он знал, что все равно возьмет своё — то, что ему причитается. Он познакомится с белоруской, закрутит с ней роман, а потом уедет в родной Челябинск. И всё на этом закончится. Да, они будут какое-то время переписываться по электронной почте, а потом он даст ей понять, что всё кончено. И так было всегда, так будет, пока он не найдёт ту единственную и неповторимую, которая согласится уехать с ним в Россию, сменить гражданство, место жительства и всё, что её держит здесь, в Белоруссии. Пока что ни одна из белорусских подруг не согласилась покинуть родительский дом и поменять, если не всё в своей жизни, то многое.

— Как же я буду жить без мамы? — спрашивали многие белоруски.

— Я же лучше мамы! — отвечал всегда им Иван. — И лучше папы! Я работаю в одном их лучших челябинских банков. Я смогу нас обеспечить.

Конечно же, он лукавил. Работая в Челябинвестбанке, он получал копейки. Давно хотел сменить работу, но понимал, что нигде, кроме службы безопасности банка, работать не сможет. А во всех банках ему предлагали примерно одно и то же. Иван не считал себя нищим, но и богатым тоже себя не считал. Но белоруски — то этого не знали! Однако ни одна из них ехать в Челябинск желания не изъявила. А именно это разжигало в Иване чисто спортивный интерес. Он не хотел сдаваться. Именно поэтому он не продал квартиру деда, как советовали ему родственники и друзья. Он каждый год упорно приезжал в Минск и "клеил" всё новых и новых белорусок, надеясь, что на одной из них он рано или поздно женится и привезет её в Челябинск, будет ею гордиться, как военным трофеем.

Слова деда по материнской линии — Комара Трофима Афанасьевича — он вспоминал всю свою жизнь: "Ты должен жениться на белоруске! Женщины из Белоруссии — самые лучшие хозяйки. Они самые красивые!"

Со временем это превратилось в навязчивую идею. Желание жениться на белоруске стало для Ивана смыслом жизни. Он уже не мог смотреть на челябинских девушек. Все он казались ему простушками, пустышками, с которыми даже поговорить не о чем.

Вот и сейчас он сидел на скамейке с открытой книгой на коленях, делая вид, что читает. На самом деле он рассматривал девушек, прикидывая, с какой можно познакомиться. Где-то вдалеке слышался рокот аттракционов, смех и восторженные крики.

Мимо прошли две девушки. Их уши и лица были изуродованы пирсингом. Их волосы были выкрашены в розовый цвет. Глядя на них, Иван подумал, что ни одна из них точно не станет ни его женой, ни подругой.

Прошла блондинка с коляской, в которой орал ребенок. От вопля ребенка у Ивана пробежали мурашки по спине, он поморщился. Было видно, что некогда блондиночка была очень даже ничего, но беременность и роды испортили её внешность. Она выглядела полной. И, хотя она виляла при ходьбе ягодицами, скорее всего, она это делала по привычке. Эта привычка осталась у неё с тех времен, когда она еще не была беременной и была в состоянии активного поиска. На Ивана она не произвела положительного впечатления.

— Тихо, тихо, коханый мой, — прошептала блондинка, качая коляску.

Критически оглядывая блондинку, Иван подумал, что это однозначно не тот вариант, даже, если она не замужем, даже, если она состоятельная.

Из-за кустов вышла фигуристая брюнетка — настоящая белоруска. Иван впился в неё глазами, не в силах отвести взгляд. С противоположной скамейки соскочил парень в очках, с букетом цветов в руках, в подтяжках. Он устремился к ней, на ходу поправляя очки. Глядя на его белую сорочку, на его подтяжки, Аникеев подумал, что на свидание с брюнеткой он бы одел что-нибудь более сексуальное.

— Привет, — парень чмокнул брюнетку в щёку, протягивая ей букет. — Это тебе!

— Спасибо, — она одарила парня многообещающим взглядом, ответила на его поцелуй. — Ты такой милый!

Обнявшись, они пошли к аттракционам. Рука парня соскользнула с талии брюнетки и легла на упругие ягодицы, обтянутые короткой юбкой.

— Повезло же тебе, хлопчик, — пробормотал Иван, провожая взглядом счастливую пару. — Горячая ночка тебе обеспечена!

По дорожке шли пенсионерки, дамы бальзаковского возраста, семейные пары. Иван не удостоил их вниманием, решив все же начать читать книгу, которую купил накануне в киоске. Книга оказалась на белорусском. Добрую половину слов Ваня не понимал, а потому захлопнул её и кинул в урну.

Внезапно откуда-то издалека послышался мужской голос: "Аттракцион "Лабиринт", одобренный самим Лукашенко! Подходите, входите в лабиринт! Первые десять человек — бесплатно. Подходите, не пропустите!"

Иван прошел по аллее, засаженной каштанами, свернул направо. На небольшой площадке стоял прямоугольный павильон, вход в который светился зеленоватым светом. Рядом с входом стоял мужчина с длинными седыми волосами, в кожаном плаще, полы которого волочились по земле. Чуть в отдалении стояла толпа людей. По лицам их было видно, что они хотят попасть в "халявный" лабиринт, но чего-то боятся.

— Проходите, не бойтесь! — говорил седовласый мужчина.

— Точно бесплатно? — спросил Иван.

— Да, — ответил тот. — Только сегодня установили, ещё никто не рискнул войти.

Делать было нечего. Иван не хотел тратиться на аттракционы, а тут ему представилась возможность хоть как-то развлечься бесплатно.

— Я пойду! — сказал Иван. — Точно бесплатно?

— Да, — ответил мужчина. — Только то, что вы найдете в лабиринте, вы должны будете отдать мне.

— Заметано, — ответил Иван, входя в лабиринт.

Его тут же обдал могильный холод. Он оказался в полумраке. Под потолком горели маленькие лампочки, похожие на светлячков, но их освещения явно не хватало, было довольно-таки темно.

— Что за херня? — изо рта Ивана пошел парок. — И вы говорите, что это одобрил Лукашенко?

Иван пошел по длинному коридору. За его спиной слышался топот ног, слышались голоса.

— Что за лажа?

— Это похоже на подземелье.

— Тоже мне аттракцион!

— Что-то я сомневаюсь, что тут был Лукашенко.

Люди, вошедшие в лабиринт за Иваном, расходились направо и налево. Иван решил идти вперед. Он шел по коридору, к которому и справа, и слева примыкали другие коридоры. Из-за стен лабиринта слышались приглушенные голоса. Иван шел дальше, недоумевая, как с виду такой небольшой павильончик может быть столь просторным внутри. Неужели уровень науки и техники шагнул так далеко вперед, что можно заставить человека пройти всего три метра, чтобы человечек при этом думал, что прошел уже сто метров? И что должен Иван отдать тому длинноволосому мужчине, выйдя из лабиринта? Тут же в голову пришла мысль, что нужно идти к центру лабиринта. Наверняка, подарки или какие-нибудь розыгрыши будут там. Но когда будет этот чертов центр? Может, он уже проскочил мимо центра лабиринта?

Тут же слева, откуда-то из-за стены, послышались топот ног и приглушенный женский крик. Иван инстинктивно отпрянул вправо. По его спине побежали мурашки, а сердце заколотилось.

— Мать вашу! — Иван повернул направо, пошел прямо, предполагая, что движется к центру лабиринта. — Где тут выход?

Боковым зрением Аникеев заметил человека в черном плаще, с надвинутым на лицо капюшоном. Человек вышел из прохода слева и устремился к Ивану. Подобные плащи Иван видел в фильмах ужасов и в нескольких пародийных фильмах. Он бы не удивился, если бы увидел на лице человека маску, а в руке — бутафорский нож или крюк. Но у человека в руке не было ни ножа, ни крюка. Его когтистые, будто высушенные, руки были свободными. На лице человека в плаще была маска, страшнее которой Иван не видел ни в одном фильме ужасов: добрую половину лица занимал большой зубастый рот, с которого капала слюна. В районе лба поблескивал ненавистью и вращался из стороны в сторону один единственный глаз. От человека пахло гнилым мясом. Он приближался к Ивану с вытянутыми вперед руками, готовыми схватить его.

Сначала Иван испугался, но потом подумал, что это всего лишь розыгрыш, а потому бояться не стоит.

— Слышь, чувак, — Иван обратился к надвигающемуся на него человеку. — Маска у тебя — что надо! Я уже в штаны наложил от страха. Лабиринт мне, конечно, понравился. Но я тороплюсь, мне тут по делам надо. Где выход из этого лабиринта, а? Выведи меня.

Существо в плаще остановилось. В верхней части маски, над глазом, вдруг появились продольные морщины, будто существо о чем-то задумалось. И тут в голову Ивана пришла запоздалая мысль, что на лице человека в плаще не маска. Это его настоящее лицо.

Хотя в лабиринте было прохладно, Иван почувствовал, как взмокшая от пота рубашка противно прилипла к телу. В этот момент человек в плаще набросился на него. Он сбил Ивана с ног, навалился на него сверху. Его когти прорвали плотную ткань пиджака и стали впиваться в плечи. Иван вскрикнул от боли, ухватил существо за подбородок, пытаясь сорвать маску, но под руками была шершавая, не поддающаяся плоть. В тот момент Иван осознал, что это уже не розыгрыш. А человек, сидящий на нём — не актер в костюме, а какое-то странное, страшное существо, которое, возможно, и человеком-то не является.

Обдав Ивана гнилостной вонью, существо зарычало, прижало руки Ивана к холодному полу и стало приближать свой рот его к шее, открывая рот всё шире и шире. Ощущая лопатками холод пола, Иван вдруг вспомнил, что подобных тварей называют циклопами. Он напряг мышцы, с трудом высвободил правую руку. Аникеев хотел было ткнуть существо в глаз, но не смог этого сделать, так как циклоп вцепился ему зубами в локоть. Как только десятки зубов вонзились в правую руку, Аникеев закричал от боли, стал дергаться всем телом, пытаясь сбросить с себя циклопа. Но тварь была большой и тяжелой. С трудом высвободив левую руку, Иван все же ткнул циклопа в глаз пальцем. Тот взвыл, закрыв глаз руками. Иван скинул его с себя, вскочил на ноги.

— Сволочь! — кричал он, пиная носками туфлей скорчившегося на полу циклопа. — Противная тварь! Тварь! Тварь!

Внезапно он услышал сзади приближение сотен лапок, скребущих по полу. Обернувшись, Иван увидел огромную гусеницу, ползущую по лабиринту. Её белое толстое тело, покрытое длинными волосками, заполняло собой весь коридор. Круглые черные глаза гусеницы, которых было не меньше десяти, смотрел на Ивана с плохо скрываемой злостью.

— Матерь Божья! — Иван перескочил через циклопа, стал пятиться. Он думал, что гусеница сейчас набросится на него, но ей он был явно неинтересен.

Гусеница подмяла под себя циклопа. Множество её лапок, расположенных в нижней части рыхлого тела, впились в циклопа. Его крик был похож на волчий вой. Он него вибрировали стены и барабанные перепонки Ивана. Из лапок гусеницы стала выделяться желтая жидкость. Плащ циклопа при попадании на него желтой жидкости, стал дымиться. Циклоп завизжал. Иван не стал дожидаться, чем это закончится. Он догадывался, что гусеница сейчас пообедает, и даже запах гнили, исходящий от циклопа, её не смутит.

Повернув направо, Иван побежал вперед, никуда не сворачивая. Он не мог понять, что с ним только что произошло. Это не выглядело, как розыгрыш. Но и поверить в то, что циклоп и гусеница — реальные, Иван не мог. Уколы боли в плечах и в правой руке говорили о том, что это реальность, не сон. Сквозь дыры в пиджаке сочилась кровь. Это точно не розыгрыш!

Где-то в отдалении слышались женские и мужские крики. В коридорах слева и справа мелькали темные силуэты. А Иван бежал, боясь остановиться. Сзади послышался топот нескольких ног. Чьи-то крепкие руки схватили Ивана за пиджак. Обернувшись, Иван увидел двух существ, одновременно напоминающих и волков, и людей. Их пасти щелкали, разбрасывая в разные стороны хлопья пены. Вскрикнув, Аникеев рванулся вперед. Пиджак его разорвался на две половинки и остался в покрытых шерстью руках людей-волков. Они тут же принялись рвать остатки пиджака на мелкие клочки, злобно рыча при этом. Глаза их светились белым светом в полумраке лабиринта.

Побежав ещё быстрее, Иван уже старался не оглядываться и не смотреть по сторонам. Впереди он заметил солнечный свет. Иван понял, что это и есть выход из лабиринта. Набрав полные легкие воздуха, он рванулся к этому свету. Он чувствовал сзади топот ног, слышал зловонное дыхание, но не останавливался, а бежал вперед. У самого выхода из тоннеля кто-то сзади схватил Ивана за ногу. Он стал терять равновесие и почувствовал, что падает лицом вперед, выставив руки перед собой.

Глава 2. Первая кровь

Падая, Иван перевернулся в воздухе и увидел существо, похожее на гигантского слизняка. У слизняка не было глаз, но был огромный рот, из которого тянулся липкий длинный язык, обвившийся вокруг левой ноги Ивана. Плюхнувшись спиной на что-то мягкое и теплое, Иван принялся колотить каблуком правой туфли по языку. Язык стал дымиться под солнечными лучами, а вскоре задымился и сам слизняк. Слизняк издал писк, язык спрятался в его огромной пасти с множеством мелких, но острых, как бритва, зубов. Слизняк тут же пропал во тьме лабиринта.

Лежа на спине, Иван увидел, что выход из лабиринта расположен в скале. Это был прямоугольник, светящийся по краям зеленоватым свечением. Перевернувшись, Иван понял, что лежит на песке. Перед ним простиралось побережье какого-то моря. Солнце нещадно палило. Воздух был прогрет не меньше, чем на сорок градусов. Чуть поодаль от Ивана на песке сидели две пирсингованные малолетние девушки с розовыми волосами, блондинка с орущим ребенком на руках и парень в очках. Всех их Иван видел в парке Челюскинцев, пока сидел на скамейке. Только с парнем должна была быть шикарная брюнетка. Аникеев повертел головой, но брюнетки нигде не увидел.

Блондинка качала ребенка на руках, сюсюкаясь с ним, крашенные и пирсингованные малолетки с восторгом смотрели на море, вдыхая его запах. И только в глазах очкарика застыл страх. Он беспокойно оглядывался по сторонам, периодически поглядывая на часы. На одном из стекол его очков по диагонали змеилась глубокая трещина, в уголке рта запеклась кровь.

Иван поднялся на ноги, отряхнул волосы и рубашку от песка, подошел к толпе белорусов, сел на песок. Все молчали. Это молчание могло означать только то, что все думали: что это такое?

Молчание нарушили пирсингованные.

— Слухай, Кристинка, — обратилась девица в длинной черной футболке с ликом Курта Кобейна, кричащего что-то в микрофон. В верхней части футболки белыми корявыми буквами была сделана надпись: "Nirvana forever". — Ты это видела? Это же реально круто! Як они это зробили?