За тридевять дальних далей

— Ты не сказала, чтоб отвалил. Порою надо послать куда подальше, а не называть причины, по которым ты не можешь быть с ним.

Он сел вместе со мной на диван, нежно поглаживая плечо.

— Пообедаем?

— Боюсь, в меня сейчас ничего не влезет.

— Попробуем?

И он нежно поцеловал. Не знаю, откуда, но в его руках появилась тарелка с чем-то.

— Открывай ротик...

Я лишь плотнее его сжала. Чай, не маленькая, чтоб меня кормили и так обращались!

По ноге скользнула ладонь, задирая платье.

Нахал! Я хотела возмутиться, открыла рот, и ложка с едой была быстро всунута.

Ну вот что он за человек? Даже возмутиться не даёт. Пришлось облизывать ложку и жевать, пыхтя, точно утюг, выпускающий струи пара.

После проглатывания сделала попытку высказать ему всё, что думаю о нечестности приёмов — безрезультатно, зато с полным ртом еды. Вкусной. Салат с мясом, приправленным чем-то кисленьким.

Не сразу поняла, что мы не одни. Таня тоже находилась рядом, то и дело, забирая тарелку и освобождая Димке руки для его отвлекающих манёвров. Двигалась почти бесшумно и незаметно.

И это при ней меня так нагло соблазняют и трогают?

Но возмущаться не стала, просто покорно открывала рот.

А когда закончила с поглощением пищи, муж перешёл к более активным действиям.

— Дим, ты что творишь? — зашипела я. — Мы не одни!

— Татьяна, ты свободна! Иди погуляй!

На этот раз звук убегающих шагов был слышен. Дверь открылась и закрылась, оставляя нас одних.

— Дим? Ну неужели тебе мало? — напомнила я про утро.

— Я пытаюсь тебя просто отвлечь. Ты ж ещё недавно дрожала.

— Не надо, — я перехватила его руку.

— Хорошо. Тогда давай поработаем над твоим страхом.

Над страхом? Что он имел в виду?

— Мираж, сымитируй в коридоре этаж общепита и людей.

Я с ужасом представила, что там можно сымитировать.

— Пойдём! — и меня, не спросив, потянули из покоев.

В коридоре и около лифтов толпился народ, слышался людской гомон. Я бы даже сказала, тот же народ, те же голоса, те же разговоры, споры. Ноги каменели, не желая слушаться, а муж тянул в самую гущу.

Если честно, народ сам по себе заставлял чувствовать холодок в ногах.

Я попыталась прижаться к мужу, но он, наоборот, отпустил мою руку.

И вот я в этом людском потоке, тону, будто в огромных волнах, которые накатывают на меня, унося под воду. Захлёбываюсь, мне нечем дышать.

— Всё хорошо, я рядом, тебя никто не обидит, — слышится на ухо голос мужа. Я ощущаю его дыхание, горячее тело за спиной, крепкие руки.

Закрыв глаза, вдохнула поглубже и постаралась собраться.

Голоса стихли, будто разом исчезли все те люди. А шаловливые ручки скользнули вниз, очерчивая мои изгибы.

Я распахнула глаза и встретилась с пустым коридором.

— Что ты делаешь? — развернулась к мужу.

— Отвлекаю тебя.

— Но здесь люди! — не поверила в то, что в коридоре пусто, ведь только что было полно народу.

— Никого нет!

А шаловливые руки уже оголили мне грудь, выпустив из выреза платья. Больше такое не надену!

— Дим, здесь люди ходят!

— Да плевать!

И он притянул к себе, поцеловал так, что я забыла про всё на свете.

Очнулась лишь тогда, когда за спиной любимого появился гомон. А он уже движется во мне. Готова была провалиться сквозь землю.

Желание тут же пропало. Муж понял и отпустил, поправляя платье. Шагнул за мою спину и пропал. Зато появился тот самый бугай!

Положил лапищу мне на плечо. Но тут шаловливые пальцы влезли в ложбинку между ног и... Дышать стало тяжело, внутри всё кипело. Тут люди, а он меня не слышит!

— Да как ты смеешь прикасаться ко мне! — выпалила я. — Убрал свои руки!

Пальцы мужа исчезли, как впрочем, и рука здоровяка.

— Отвали!

И здоровяк попятился. В глазах удивление и... Страх.

Я усмехнулась и гордой походкой пошла сквозь толпу. Все расступались. Нажала кнопку лифта. Он открылся, впуская меня. Закрылся сам. А когда открылся, никого не было, кроме супруга, стоящего у стены напротив, и глядящего на меня с вызовом.

Я решительно направилась к нему, пытаясь подобрать слова:

— Ты... Ты...

— Любимый? — спросил с вызовом.

А я поняла, что хоть он и несносный, наглый, не считающийся с окружающими его людьми, но такой привычный и безумно притягательный.

И я поцеловала его.

Он подхватил меня на руки и куда-то понёс. Я видела лишь родные серые глаза и ощущала его сводящие с ума прикосновения.

Похоже, муж внял моим пожеланиям, и сейчас радовал своим вниманием. А может, решил, что за сегодня я с лихвой уже вкусила все "прелести" жизни и пора переходить к сладкому.

В общем, выбрались мы из постели не скоро, даря друг другу после сладкой телесной близости ленивые нежные поцелуи и поглаживания.

— Дим, ты так и не ответил, хочешь ли малыша...

— Не думай об этом.

— Почему?

— Наслаждайся тем, что имеешь.

И вот всё очарование момента улетучилось. Неужели будущего у нас нет? Но почему? Из-за всех этих испытаний и нереальности происходящего? Может, это всего лишь компьютерная симуляция жизни?

Внять его совету? Но если я права в своих суждениях, то просто руки опускаются.

— Дим... — проглотила подступившие слёзы, просто положив голову ему на грудь.

Он прикоснулся к растрепавшимся волосам, нежно провёл по голове.

— Майя, прошу, давай не будем загадывать. Забеременеешь — хорошо. Нет — значит, нет.

— Но будет ли желанный этот малыш? Ты не хочешь больше детей?

Его тяжкий вздох стал мне ответом. Слезинка с моей щеки всё же сорвалась.

— Майя! — он притянул меня, разворачивая лицом к себе за подбородок. — Всё непросто. Я не могу тебе всего рассказать. Но беременность сейчас нежелательна.

От его слов внутри будто что-то оборвалось.

— Я поняла, — ответила холодно, вырываясь из его объятий и садясь на край кровати.

— Давай отложим этот вопрос и положимся на волю Всевышнего.

— Всевышнего? — повернула голову, услышав незнакомую трактовку.

— Творца, Единого, Господа... Вселенной. Его по-разному называют. Всё вокруг — его часть. Каждый фотон, каждая пылинка, каждая точка пространства. И мы — тоже его частички.

— Бог?

— Бог — понятие слишком мелкое для Него. Является ли богом хозяин козы, который её кормит, поит, выводит гулять? Он ли сотворил её? А родители козы? В какой-то мере — да, они — её боги. Но... Кто преобразовал энергию в эту козочку, кто создал её предков? Создатель, творец? Мысль?

— Вначале было Слово? — вспомнила цитату из Библии.

— Вначале был Сый.

— Сый?

— Имя Всевышнего, упоминаемое в Библии. Оно тоже расшифровывается образами.

— И что же оно значит?

— Забудь!

А я начала закипать. Вся эта неизвестность, никаких планов на будущее, всё это состояние подвешенности... Не могу так!

— Почему ты не можешь просто представить, что находишься в отпуске, где не надо думать о проблемах. У тебя есть любые возможности, ты можешь освоить любые знания, умения, было бы желание. Бери — не хочу.

Я встала и окинула взглядом комнату, ища спасительную соломинку. Привлекло внимание наше светило. Подошла к окошку, в которое выглядывало яркое, ярое солнышко, подставила лицо и обнажённое тело тёплым лучикам И от этого простого и естественного тепла в душе зарождалось желание улыбаться. Радоваться. Радость. Ра достать? Рассвет. Ра свет? Радуга. Ра дуга. Выходит, что РА — это солнце? У древних египтян бог солнца назывался Ра, потом Амон-Ра. Но при чём тут египтяне и русский язык?

Помнится, река Волга тоже имела древнее название Ра.

— Не совсем так.

Похоже, я последний вывод озвучила вслух.

— А как?

— Арья, Ярья, Дарья, Джарья и много других названий, которые потом сократили до Ра, а ещё Аза, Яуза, и даже Великая Русь. И это лишь малая толика названий реки Волги.

Я слушала, затаив дыхание, вбирая по крупицам знания этого мира.

Муж замолчал.

— Тогда что же такое Ра?

— А как ты понимаешь это слово? — услышала встречный вопрос.

Поджала губы. Почему нельзя просто дать ответ?

— Часто в самом вопросе уже кроется ответ, если вопрос задан правильно. Те ответы, которые нам дают — не ценятся. Вообще, ничего не ценится, если не добыто трудом.

Кажется, это камень в мой огород. Я повернулась к лениво развалившемуся на кровати моему мужчине, желая видеть выражение его лица, пусть он и пытается сохранить равнодушие.

— Значит, я неправильно задаю вопрос? — бросила с вызовом.

Он неопределённо пожал плечами, мол, понимай, как знаешь.

Муж подошёл к одежде и начал одеваться.

— Уходишь?

— В отличие от тебя, у меня есть обязательства и ответственность.

Намёк на то, что ничего не делаю?

— Через три часа тренировка, — с этими словами муж вышел из моей спальни, даже не поцеловав на прощание.

Я нахмурилась. Вот как он так может, то нежный и заботливый, а то грубый и безразличный.

Глава 9. А ты прекрасный учитель...

Оставшееся время я потратила с пользой. Провела в библиотеке, включив программу обучения. Нет, не читая книг, а воспользовалась закачкой в мозг языков, преимущественно, древних — старославянский, диалекты русского (ту основу, которая не заимствована из других языков), латынь, английский дореформенный и древнегреческий, а также язык шумеров и иероглифы египтян и санскрит. Нашла ещё и руницу и разные виды письма. Решила, что эти знания лишними не будут. И хорошо, что у меня был самый высокий доступ потому что эти знания оказались под максимальной защитой.

Ко мне приходила Таня с подносом, но я отмахнулась от еды, считая, что поглощение пищи будет мешать процессу заливки, сама же параллельно просматривала древние писания.

И обнаружила одну вещь: все языки когда-то были едины. Не языки, язык. Праязык, на котором разговаривали все. Да, письмо отличалось, но... Напоминало библейские сказания до постройки вавилонской башни.

Заливка закончилась как раз, когда следовало идти на тренировку. Поэтому вышла из программы и покинула библиотеку. Голова шла кругом. Действительно, никаких ограничений ни на количество просматриваемых книг, ни на количество загрузочных программ. Только глаза глядели в точку. Хотелось их просто закрыть.

Кое-как добралась до своих покоев, где меня ждала Таня, плюхнулась на диван в гостиной.

— Госпожа Майя, вы неважно выглядите.

— Танюш, переодень меня в кимоно, будь добра.

— Но госпожа, как же вы будете заниматься, если едва держитесь на ногах?

— Та! Ня! — заплетающимся, будто пьяная, языком, сделала я замечание. Мысли связно не работали. — Пе-ре-о-день! — и пожестикулировала руками, будто дирижёр.

Таня переодела, только, скорее всего, пожаловалась на меня мужу, поскольку он явился в кимоно и так зыркнул, что мысли тут же протрезвели. От его холодного взгляда захотелось спрятаться.

— Таня, стукачества не потерплю, — бросила в сторону закрывающейся в Танину комнату двери, и, повернувшись к мужу, молвила: — Будешь ругать?.

— Нет. Но ограничения твоему доступу всё же нужны.

— Не надо, прошу.

— Майя, знаешь, что я больше всего терпеть не могу в людях?

— Что?

— Когда они себя не контролируют.

Перед глазами промелькнуло, как я несколько раз искала поддержки в его поцелуях, ласке. Я тогда себя тоже не контролировала.

— Поэтому мой корабль — мои правила.

Вспомнила, что на борту нет спиртного в общем доступе. И это большой плюс. Я тоже не сторонница алкоголя, точнее ярая противница.

Представила себя со стороны. Да уж...

— Надеюсь, мы поняли друг друга, — продолжил муж. — Я выставил тебе лимит на день — не более одной программы и пяти книг. Тебе ясно?

Молча кивнула, опустив взгляд вниз. К горлу подкатил ком. Всё же урезал доступ! Гад!

— Жду тебя в зале, — бросил напоследок и вышел.

Я кусала губы, а потом поняла, что не помешает выпустить пар, на тренировке. Вот и замечательно!

Вход в школу снаружи был тем же, но не внутри. Всё изменилось. Зона досуга пропала. Вместо неё был узкий коридор со множеством дверей. Что это не совсем обычная школа напоминали лишь картины на стенах. Правда, присмотревшись, поняла, что это трёхмерная картина, точнее — её проекция на стену. Так, ладно, не время разглядывать школу!

И куда мне идти?

Какое-то время я думала, что же делать, после чего плюнула и...

— Мираж, куда мне идти? — обратилась к тому, кто точно мог помочь.

— Налево по коридору и до конца.

— Благодарю.

— Пожалуйста, госпожа.

У двойной двери с ручкой я остановилась и стояла, не зная, как быть дальше. Дверь, похоже, не электронная. Постучать или открыть дверь? Или и то, и другое выполнить?

Складывалось такое ощущение, что я учусь в школе и пришла искать новый класс, но не уверена, туда ли попала, поскольку одноклассников нет поблизости.

Я постучала. Никто не ответил. Не туда пришла? Пришла слишком рано? Или тренировка уже идёт? Собравшись с духом, дёрнула ручку на себя. Дверь открылась. Внутри, свободно разбредшись по залу, уже были дети и молодёжь. Самый старший казался муж. Он уже разминался.

Я поздоровалась и хотела спросить разрешение войти.

— Опаздываем? Проходи, садись на свободное место, и повторяй за всеми, — сказал тренер в белом кимоно с чёрным поясом.

— Извините, — пробормотала я, желая провалиться сквозь землю, точнее, пол, точнее... нет, проваливаться ярусом ниже я не собиралась.

Присоединившись к остальным, молча начала разминку. Тренер называл японские термины, которые мне ни о чём не говорили, но все молчали, молчала и я.

Нас гоняли сильно, как мне показалось, то пресс, то бег, прыжки, колесо. Какие-то повороты, шаги. Я старалась выкладываться, хотя о каком колесе могла быть речь? Уже к середине тренировки сил не осталось. И вот тогда мы приступили к парным приёмам. Тренер вызвал моего мужа, у которого оказался коричневый пояс, и показал приём. Я ничего не запомнила.

— Разбейтесь попарно и делайте, — сказал тренер, слегка поклонившись Димке.

Дети выбирали пары по полу, девочек было пятеро, Соня, правда, осталась без партнёра, но быстро сориентировалась отбила у уже выбравшего с напарником какого-то мальчика. Владик стал заниматься с мальчиком чуть пониже себя. Лишь я растерянно стояла на том же месте.

— Чего стоим? — спросил тренер. — Идите, вон с тем мужчиной занимайтесь, — и показал на молодого человека с белым поясом, с которым сейчас был в паре супруг. И он хлопнул в ладоши: — Живо!

Я подошла к супругу. Мне едва не заехали в лицо ногой.

— Прошу прощения... — я отскочила в сторону.

Димка повернулся ко мне, протягивая руку.

— Хватай! Хват ай-ханми, одноимённая стойка.

Я ничего не поняла.

— Смотри, ай-ханми, одноимённая стойка, когда и у тебя, и у меня передние руки и ноги — правые, или левые. А гяку-ханми — разноимённая, у меня — левая, у тебя — правая, или наоборот. Приём называется иккё! Хват ай-ханми, форма аматэ, когда делаем перед грудью. Ещё бывает форма ура, когда идём за спину партнёра.