Разведчица

— А как же репутация?

— Для леди оставаться наедине с мужчиной, если это не её преподаватель, декан, ректор или жених в одном помещении нельзя. Да и леди стараются всё же с кем-то подружиться и перемещаться парами за пределами университета. Здесь не приветствуется отношение к служанкам как к безвольным рабыням. Они — люди. Пусть и бедные люди.

Со своим женихом разбирайтесь сами. Не возбраняются даже близкие отношения. Но... — она сделала паузу, — за беременность отчисляют. Повторно вы уже не сможете здесь учиться. Советую сходить к лекарю и сделать укол от беременности.

Пока она говорила, я ощущала, как горят мои щёки. Будто намекает на то, что у нас уже было.

— Вы считаетесь взрослыми, вольными принимать решение, спать ли со своим женихом или с кем другим. Но... Должны понимать, что этот человек может на вас не жениться.

— Даже жених?

— Даже он. Поймать на компрометирующей ситуации мы можем, если вы хотите, напугать, чтобы он женился. Потом к ректору обратитесь, он зарегистрирует ваш брак. Если жених имеет честь, то женится. Но, опять же, если вы забеременеете, вас отчислят. Вас, но не вашего жениха, парня или супруга. А следить за тем, будет ли он хранить вам верность, никто не станет. Всё, что происходит внутри вам запрещено рассказывать кому бы то ни было снаружи. Вы подписывали договор, там была графа о неразглашении. Со стороны преподавателей и всех сотрудников тоже есть такая подпись. Поэтому о репутации кого бы то ни было вы тоже не можете рассказать.

Про ректора комендант умолчала.

— Поэтому хочется вам хранить репутацию — храните. Нет — дело ваше. Нас только не ввязывайте. И без вас хлопот хватает.

— А просто зарегистрировать брак можно?

— Между равными по положению — да. Мезальянсы запрещены на всей территории империи Ярваль. Что-то ещё хотите узнать?

— А те, кто поженился, где будут жить?

— Где и прежде.

— Но...

— Муж может к вам наведываться в любое время, у него будет пропуск. Так же, как и вы к мужу. Ночевать оставаться тоже может. Но не каждую ночь и без переезда. Жених может получить пропуск на три часа. Всё, не отвлекайте меня от работы.

— Благодарю.

И я пошла на выход.

Мда... Здесь, действительно, свободные нравы. Репутация лишь номинальная. Осуждать будут лишь другие дворянки, пока их не застукают за тем же. Как-то так.

На выходе она всё же окликнула меня:

— Иветта, выберете, кто из первокурсников будет вашей старостой. Я бы остановилась на вашей кандидатуре.

Ой, мне только этого не хватает! Хотя, может, это и неплохо, смогу следить и за принцессой, и за Двигой. Но с другой стороны, не смогу никуда отлучаться. Нет, пожалуй, свою кандидатуру предлагать не стану.

Я кивнула и покинула кабинет.

Девочки меня ждали.

— Ну, что ты узнала? — Двига не сдержала своего любопытства.

— Пойдёмте, девочки, в столовую, всё расскажу.

— Что мы там забыли?

Я вздохнула.

— Кто не хочет, пусть остаётся, — и я пошла. Все — за мной. Там осмотрелась, увидела тарелки и горшки с едой, выбрала себе по душе блюда, определилась с местом за большим столом и села ужинать.

Столов было несколько длинных. Так что все девушки благородного происхождения влезли.

Рядом со мной сели Санна и Луиза и ещё одна незнакомая, но явилась Двига и выгнала незнакомку рядом с Санной.

— Двига, так нельзя! Ты сама опоздала!

— Выбирай, она или я! — встала в позу дочь советника.

Я закатила глаза.

— Пусть садится, — сдалась незнакомка, пересаживаясь в другой конец стола на свободное место.

Я рассказала девушкам всё, что узнала, про свободные нравы — тоже.

— Девочки, куда мы попали! — схватилась за щёки Санна.

— А ты не знаешь? — это уже Двига. — Здесь остаются лучшие из лучших, которые войдут в свиту императрицы или принцессы. Кого-то возьмут в посольства.

— А если жених потом бросит? — спросил кто-то.

— Если он не здесь, то и не узнает. А если здесь, то никому не проболтается!

Да уж! Думаю, нам блокиратор в кровь ввели или введут в ближайшее время. Может, даже с едой. При всём желании проболтаться не сможем.

Далее сообщила про выбор старосты. Предложила кандидатуру Луизы. Она мне понравилась. Двига надула губы. Неужели рассчитывала, что её выберу?

Всё же одобрили Луизу большинством голосов. Девушка общительная — со всеми поладит.

Я зевнула, попрощалась и потопала наверх, на свой десятый этаж.

А наверху быстро почистила зубы, помылась под душем и завалилась спать. Слишком устала за день.

Утром нас разбудил гимн империи в ускоренном темпе. Орал он так, что и мёртвого бы поднял.

Я решила сделать зарядку. Заперлась в спальне,, чтоб не шокировать Атали, и приступила к упражнениям. Почти закончила, когда меня прервал стук в окно.

Покой мне только снится!

Тибр. Я на него всё ещё сердилась. Даже заикнулась о смене жениха. Приревновал! Ого! Не знаю, Тибр или Тин, но было приятно. Чуть не перешёл границу дозволенного. А если Атали явится? Нет уж!

Вспомнила про обронённую фразу о переплавке скутера. Он серьёзно? Неужели ректор принял меры? Это не поверил в его выходку? Думает, что на принцессу покушался? Так если б покушался, вы, господин Свароки, об этом не узнали бы.

Я опаздывала на завтрак, поэтому поспешила. Быстро приняла душ и улизнула из спальни. Пусть жених трудится!

Потом библиотека, игры с девочками в досуговом центре на первом этаже, где мы знакомились поближе, обсуждали расписание, факультативы. Болтовня, музицирование на рояле, пение... У меня к вечеру голова разболелась от всех этих голосов. Хотелось только тишины, покоя и спать.

— Там доставили покупки, я всё разобрала... — сказала Атали.

Я лишь махнула рукой и сразу прошла в ванную, оттуда в спальню. Прохладно. Окно не закрыто... Закрыла — и в постель. Юркнула под одеяло. Тепло... и уснула.

А снились мне поцелуи и ласки Тина, слияние с ним, его движения.

— Ти...

— Иви... — шептал он.

Проснулась я от побудки. Подскочила, сев в постели, и поняла одну вещь. Я не одна. Запах близости. Холод обнажённого тела. Вспомнила сон. Повернула голову. Распущенные волосы упали на грудь, щекоча её.

— Ну и как это понимать? — спросила спокойно.

Я не злилась, мне понравилось. И это был Ти. Я не жалела о произошедшем. Но всё же...

— Я соскучился?

Хмыкнула. Легла обратно. Ти навис надо мною.

— Повторим?

— Не сейчас. Тебе пора уходить. У тебя пропуска нет.

Он, видно что-то вспомнил, подскочил. Оделся, я — тоже в то, что попалось под руку. Хотела жениха проводить. И Тибр полез на окно. Прохладный воздух неприятно обволакивал меня в тоненькой ночной сорочке. Он взял инструменты, надел страховочные ремни. И прицепил трос.

— Пока, стрекоза! — помахал он и прыгнул наружу. А я, как в замедленной съёмке, наблюдала, как медленно натягивается трос и вдруг ослабевает. Думать было некогда, просто действовала на инстинктах. Рывок, едва сама не вывалилась из окна, но трос я схватила и успела прыгнуть обратно в комнату, присесть до того, как трос натянулся. Чувствовала, как трос разрезает кожу в районе ключицы, как руки пекут огнём, но держала, а потом медленно, через боль шла к двери, не выпуская натянутый трос. Надо было его привязать куда-то, но руки пекло так, что разожми я кровавые пальцы — и больше не смогу взять ничего в руки.

— Атали! — почему-то осипшим голосом прокаркала я.

Девушка распахнула дверь как раз перед моим носом. Увидела, оценила, вцепилась в металлический трос. Она не задавала вопросов, просто тянула.

— Надо его как-то зафиксировать, придумай что-нибудь...

Я не соображала. Про себя твердила мантру: "Он — цел! Цел, цел!"

Трос тянул обратно, дёргался, но я упорно держала.

— Всё, отпускай! — это Атали.

Но я продолжала держать.

— Всё хорошо, девочка моя, отпускай! — услышала я голос Тибра. Он заглянул мне в глаза. Живой! А я отпустила трос и бросилась к нему в объятия. Вцепилась в него, не желая выпускать. Потом меня куда-то несли, ощущался запах лекарств, мой чих.

Нежный шёпот.

— Всё хорошо, любимая, всё позади, — он гладил меня, пока лечили мои руки и ключицу.

— Вы можете привести её в себя?

Мне что-то укололи, после чего накатило спокойствие и безразличие.

Потом меня отнесли обратно в мои покои, уложили в постель.

— Лежи. Сегодня у тебя постельный режим.

— Ты куда?

— Пойду к ректору.

— Получается, тебя хотели убить...

— Да. Кому-то я мешаю. Впрочем, и ты, тоже.

— Думаешь, это те, кто угрожает принцессе?

Тибр вздохнул.

— Отдыхай, я пойду к ректору.

Неожиданно Тин оказался рядом и на ушко прошептал:

— Благодарю, ты спасла мне жизнь.

И он наклонился и поцеловал в губы.

А на меня накатила усталость, глаза стали слипаться. И я даже не дождалась, пока Тин покинет помещение.

Устин

Мцея... Сладкая моя девочка. Такая соблазнительная, нежная, отзывчивая. Ну как я мог устоять?

Я крепился половину ночи, стараясь не прикасаться к ней.

Я проснулся, когда она ложилась. Оказалось, выспался. Но куда я среди ночи пойду? Да и дело не завершено. А пропуск будет ли на следующий день, неизвестно. Меня ведь проводили до самой крыши. И пока дело я не доделаю, не спущусь. Вот и остался у Иви. А она во сне сама прижалась ко мне, тёплая, соблазнительная, руку положила туда, куда не следовало.

Вначале я едва прикоснулся к ней губами, стараясь не разбудить, потом совсем осмелел, стащил с неё нижнее бельё. Ну кто ложится спать ну мало того, что в ночнушке, так ещё и в панталонах? Этих дурацких панталонах!

Она не проснулась, и даже дыхание не изменилось.

Поцеловал в губы, а она ответила.

— Хочу тебя, Иви.

— И я тебя, Ти... Только сил совсем нет. Извини.

— Тогда можно я сам всё сделаю?

— Делай...

Я снял с неё ночнушку, положил на тумбочку и стал покрывать тело поцелуями.

Чувствовал, как она отвечает на мои ласки, как её тело откликается на поцелуи.

Дыхание на этот раз изменилось, стало учащённым, а в том самом месте она была влажной. Моя девочка!

Такая доверчивая, такая сладкая! Хотелось оберегать её, защищать от всех невзгод. А ещё утащить в свой дом, запереть там, чтоб она была в безопасности.

Только дома своего у меня нет и никогда не будет, и нет такого безопасного места, где бы ей ничего не угрожало. Лишь здесь, по идее, ей ничто не грозит, пока она не перейдёт дорогу кому-то из агентов. Я сглотнул. На кого ж ты работаешь, моя девочка? На императора? Тайную канцелярию? С ними шутки плохи. Но это в случае, если император останется у власти. А это вряд ли. Он едва жив, если уже не помер.

Я отстранился. Какое желание при таких мыслях? Она не моя! Нельзя привязываться! У меня не может быть семьи. Это угроза для всех моих близких. Сегодняшний поступок был ошибкой. Нельзя было здесь оставаться.

Я встал, подошёл к окну. Отворил его, выглянул. Темно. Ни зги не видно. Если я не выполню задание ректора — это чревато последствиями.

Я вздохнул, окинул взглядом спальню. Полежу пару часов до рассвета...

Побудка вырвала из сна неожиданно. Я вскочил одновременно с Иви. Выругался про себя. Заснул, дурень! Теперь объясняться с ней придётся!

— Ну и как это понимать?

— Я соскучился?

Не поверила. Но разговаривать не хотелось. По душам всё равно поговорить не выйдет. Даже с Мцеей.

— Повторим? — попытался отвлечь от разговора.

— Не сейчас. Тебе пора уходить. У тебя пропуска нет.

Я вскочил и стал одеваться. Пора уходить, пока отпускают. И так сильно задержался. Только бы служанка нас не застукала.

Поспешил к окну, на ходу пристёгивая и проверяя ремни и карабины. Пристегнулся к тросу. Нельзя было здесь оставаться! Чем больше её вижу, тем больше привязываюсь. Особенно все эти подколки, или когда просто любуюсь ею. Надо было вообще обойтись без поцелуев.

— Пока, стрекоза! — не смог уйти, не попрощавшись. Дворянская личность!

И выпрыгнул.

Пару мгновений всё было хорошо, а потом появилось ускорение. Трос свободно болтался. Пара этажей пролетела мгновенно, и я уже распрощался с жизнью. Жалел лишь о том, что не поцеловал свою девочку на прощание. Но вдруг трос дёрнулся и остановил падение.

Я поднял голову вверх. Трос уходил в открытое окно. Иви! Нет, Мцея! Сердце сжалось.

— Атали! — полный отчаяния крик.

Я боялся пошевелиться, потому что удержать мой вес для хрупкой девушки сложно. А жить, как выяснилось, я хотел. Когда дали эту надежду, понял, что рано умирать.

Время над пропастью казалось вечностью. Ещё один рывок, и я смогу ухватиться за оконную раму...

Я дотянулся, схватился за раму, подтянулся и запрыгнул внутрь.

То, что увидел, полоснуло ножом по сердцу. Кровь, и Иви, сидящая на полу и держащая трос. Встретился взглядом со служанкой.

— Всё, отпускай!..

Но Мцея не слышала, продолжала держать. Моя храбрая стрекоза!

— Всё хорошо, девочка моя, отпускай! — я подскочил, обнял её, прижимая к себе, освобождая её окровавленные руки. Бережно вытащил трос из её тела. В полусантиметре от сонной артерии прошёл. Повезло ей. Поднял на руки свою девочку и понёс к лекарю.

Служанка оказалась расторопной, дверь распахнула. И бежала вперёд, открывала дверь на лестничную клетку... С лестничной клетки, в кабинет лекаря...

Далее дежурные вопросы:

— Что случилось? Как это произошло?

Лекарь положил на стол заветный чемоданчик, но открывать не спешил.

— Дайте мне, я сам! — не удержался я.

Лекарь задавал слишком много вопросов, не желая даже приступать к лечению, пока моя девочка истекала кровью. Для него было важнее составить протокол происшествия, чем оказать первую помощь.

В итоге я сам взял лежащий на столе чемоданчик, достал пистолет и принялся сращивать плоть своей невесте, полностью игнорируя лекаря. Помощи от него ноль!

Срастил область ключицы — благо кость не пострадала! — и взялся за руки. Содранная до крови кожа, повреждённые сухожилия... С ними пришлось повозиться. Благо, анатомию знал на отлично, и обязательную практику по излечению физических повреждений проходил.

— Кто вы? Вы ведь не имеете медицинского образования... — на фоне лепетал лекаришка, язык не поворачивался назвать его лекарем.

Но Иви жалась ко мне, что-то несвязное бормоча под нос. До сих пор в шоке!

— Вы можете привести её в себя?

— Только успокоительное дать...

— Давайте.

Медсестра быстро подсуетилась с лекарством, которое лекаришка заправил в пистолет для инъекций. Укол. Руки Иви безвольно повисли на моей груди.

— Иви, милая, что с тобой?

Подняла на меня равнодушный взгляд. Будто хотела что-то сказать, но не осилила. Положила голову мне на грудь.

— Идите к ректору объясняйтесь! — бросил во след лекаришка.

— Не раньше, чем отнесу невесту в её покои.

— А, невесту, — вздохнул, будто успокоился лекарь.

Я уже нёс мою девочку обратно.

Сегодня Мцея спасла мне жизнь. Отныне и до конца этой жизни я принадлежу ей. Только ей.