— Ты уж прости меня Сафрон, но так положено, я давеча в Коржин ездила и в Управе Надзора Дарвела зарегистрировала, вот грамоту прочитай, — лекарка протянула деду свиток пергамента.
— Это что же нас за дезертиров держат, мы и так никуда удирать не собирались, — дед, прочитав грамотку, с раздражением бросил её на стол.
— Да никто тебя ни в чём не обвиняет, просто предупреждают, что никуда из империи не пустят, ты ж воинский человек должон понимать.
— Да понимаю я, понимаю, и на тебя зла не держу, надо так надо всё равно никуда из империи мы не собирались, — махнул рукой дед и склонил голову над стволом.
— Ну и ладно, — кивнула баба Вара. — Тут такое дело Сафрон.
— У Дарвела очень сильный дар к магии, а у таких магов инициация может случиться в любое время сама по себе. К тому же при инициации, тем сильней маг тем сильней бывают магические возмущения, и без присмотра мага всё может плохо закончится. Поэтому вот этот амулет Дарвел должен носить постоянно, даже спать с ним, — баба Вара положила на стол амулет — костяной кружок покрытый рунами с цепочкой на шею вешать. — А когда у него начнёт просыпаться дар надо будет немедля меня позвать.
— А как мы узнаем, когда надо будет звать?
— Не беспокойся, при таком сильном даре узнаешь, — усмехнулась лекарка.
С тех пор я постоянно таскал амулет и почти всегда был рядом с домом, а если куда и шёл, то только под присмотром; а через полгода весной мой дар проснулся, права была баба Вара, все домашние сразу поняли что происходит.
Я тогда разругался с сёстрами, из-за чего сейчас и не вспомню, что-то громыхнуло, вокруг меня сверкнула какая-то пелена похожая на мыльный пузырь, сестер сбило ветром прям откинуло к самой стене сарая, и они, визжа как поросята рванули домой. Выскочивший из дому отец, бросив на меня взгляд, куда-то убежал, а я стал бесцельно ходить по двору и пинать всё что попадалось на пути: ведра, корыта, жерди, приготовленные на забор. Отцу тогда пришлось много чего чинить, я ведь как-то умудрился двух пудовый (~32кг) дубовый пенёк — на котором кололи дрова — так пнуть, что он стену сарая проломил. Меня охватывали: то гнев, то жалость, то страх, а то совсем непонятно что, — всё это менялось буквально за удар сердца. На дворе никого не было, и я в порыве любви попытался зайти домой, чтобы обнять всех, но дверь оказалась заперта изнутри, так что всё, что я добился, была оторванная ручка двери. В раздражении я её выкинул заодно выбив доску в заборе, и стал дальше наматывать круги по двору. Как прибежала баба Вара я не помнил. Очнулся я на следующий день, тело всё будто горело, а голова была совершено пустая, и мне всё было безразлично. Ещё декаду я ходил какой-то не такой — сам не свой. Вроде как все, только когда все смеются, я просто думаю "смешно", а сам не смеюсь не смешно как-то. Или меня матерят, пытаются оскорбить или поддеть, а мне без разница, даже сразу не доходит как-то.
Выйдя из школы, мы пошли в трактир, по пути отбиваясь от наглых зазывал, — которые каким-то неведомым образом определяли, что я поступил. Зайдя в трактир и устроившись за столом, я принялся читать даденый магом листок.
В общем, ничего такого там не было, ученики обязательно должны носить ученическую мантию, слушаться учителей, быть опрятными и не хулиганить, не устраивать драк и прочего. Особо отмечалось, что нельзя в стенах школы носить и хранить оружие, и амулеты на которых нет разрешения директора школы, кроме защитных которые можно, но лучше разрешение получить. Тут подошёл половой с заказанным отцом обедом, и мы стали обедать. Жареная свинина, с жареным картохом, да на голодный желудок, вкусней еды и не придумаешь. И когда только успели проголодаться. Ну а чарка вина и вовсе отлично, — хорошо всё-таки быть взрослым, когда работать не надо.
— Пап тут сказано, что нужна мантия ученика, хоть лавки наверно уже закрыты, может, сегодня сходим, а то завтра все пойдут, толпой будем там толкаться, — попросил я отца, когда мы пообедали.
— Ну, давай сходим, — согласился отец, и тяжело вздохнув, встал, — после сытного обеда да вина куда-то идти ему явно не хотелось. Мне тоже, хотелось развалиться где-нибудь и вздремнуть чуток, но желание побыстрее заполучить настоящую мантию было сильней.
Но когда мы пришли на торг, то увидели что все лавки с одеждой и мастерские портных открыты. Не одни мы такие умные были, и другие нашлись, что решили мантии сегодня прикупить, хоть и немного. Выбрав на вид среднюю лавку, мы с отцом зашли в неё.
— Здравствуйте, у вас мантий, что ученики в магических школах носят, есть? — спросил отец торговца вышедшего из-за занавеси.
— Есть, вам ученическую, подешевле, подороже, — торговец повернулся и стал что-то перебирать на полке.
— Подешевле.
— Вот взгляните, шерсть, грубоватая правда но на вид невидно, зато вещь добротная, год проносить можно а если аккуратно то и два, — стал как и положено нахваливать свой товар торговец разложив мантию на прилавке. — Возьмёте две — три и на всё обучение хватит.
— Ну, ничего так, а сколько стоит?
— Всего серебряный, берите недорого, дешевле серебряного вы мантию на торгу не купите, а такую добротную вещь ещё поискать надо, — намекнул торговец, что они тут все сговорились.
— Серебряный? — переспросил отец удивлённо. Ну да, раза в три дороже, чем должна была стоить эта дерюжка.
— Да серебряный, вы посмотрите какая хорошая вещь, берите она того стоит.
— Мы, пожалуй, ещё поспрашиваем, до свиданья.
— Ну поспрашивайте, поспрашивайте, — тихонько пробурчал торговец.
Походив по лавкам мы так и не нашли мантии дешевле чем за серебряный, и поэтому в пятой по счёту лавке купили три мантии — благо были они тут получше чем в других. Сперва-то хотели только две, но торговец уговорил купить ещё и третью — парадную мантию, из ткани подороже. На выход и про запас, вдруг первая будет в стирке, а со второй что случится.
Вернувшись в трактир, отец подошёл к Марку и заказал ужин, после чего мы поднялись в свою комнату отдохнуть. Ужин был отличный, жареные рёбрышки и молодой картох тушёный со сливками да по чарке вина к ним. А на сладкое пирожки с яблоками, и с творогом и изюмом. Следующие дни мы провели, или в трактире, или просто гуляя по городу иногда покупая что-то показавшиеся нам нужным.
Наконец наступил долгожданный день, первый день первой декады осени.
За полчаса до указанных девяти — с площади у школы была видна часовая башня посадничего дворца — мы с отцом пришли в школу. Двор школы был украшен цветами ленточками флагами и не пойми чем похожим на огромные цветы из пергамента. Правда вряд ли они и в самом деле из пергамента, маги конечно богаты, но школа то имперская, а ты попробуй, что-нибудь у имперских чинуш выпросить.
Народ тоже был разодет, кто во что горазд, кроме учеников конечно, которые все были в мантиях.
Так как ничего не происходило я стал рассматривать школу, — в прошлый раз как-то не до того было, только по паре взглядов бросил на неё и всё. Сама школа была сложена из белого камня, имела три этажа и красивую высокую черепичную крышу. А спереди над входом, на резных столбах нависала маленькая крыша, на вроде как у крыльца, только крыльцом это назвать как-то язык не поворачивался. На самой школе резьбы не было, но каменные кирпичи были так сложены, что стыки между ними были хорошо видимы, и получилось вполне себе красиво. Справа и слева от неё стояли ещё два здания, в два этажа каждое, без какого-то украшения, просто серые каменные короба с окнами.
Через довольно продолжительное как мне показалось время после того как мы пришли все вздрогнули от звука похожего на то как если бы кто-то со всей дури лупил в железный котёл, после этого все начали расходиться по разным местам, а вышедший на середину площади маг стал созывать поступивших в этом году.
— Так сейчас я буду называть имена, а вы становитесь куда покажу и запоминайте свой класс, — велел маг, когда мы собрались вокруг него.
Я был девятым в первом ряду и радовался, что стою впереди, и ничего не мешает мне всё видеть. Только радость моя была недолгой. Сперва я внимательно слушал всё, что говорили всякие благородные господа, пришедшие нас поздравить, но вскоре мне стало не до того. Стоять как столбик на самом солнцепёке в чёрной мантии, кто только это выдумал — самого бы его так. Да и слушать в десятый раз подряд как нам повезло и как мы всем должны за это быть благодарны, то ещё удовольствие, когда же всё это кончится. Наконец, несомненно благородные сэры — которых я насчитал аж одиннадцать штук — кончились, и мы стали расходится по классам. К нашему первому ряду подошёл парень в мантии ученика и, велев идти за ним, отвёл в комнату на втором этаже.
Нас было шестнадцать, девять мальчиков и семь девочек, первый А класс. В комнату, тоже зовущуюся класс, стремительно вошёл маг. На вид ему было лет сорок, высокий худой черноволосый с узким вытянутым подбородком и большим носом. Был он какой-то суетливый всклокоченный, будто куда-то страшно опаздывал.
— Меня зовут Камуш Ерш Позвиздович, я ваш классный учитель. Сейчас я буду называть имена, а вы будете вставать со своих мест, — учитель уселся за стол и посмотрел на нас. — Вы садитесь, садитесь, вон там место есть, — махнул он рукой в сторону свободного места.
Мы расселись, и Ерш Позвиздоввич стал нас называть по имени.
— Поздравляю вас с поступлением в Имперскую Школу Магического Искусства Карны, — в какой уже раз поздравил нас Ерш Позвиздоввич. — Желаю всем вам закончить её с отличием.
— И так, сейчас я раздам вам знак ученика, вы будете должны всегда носить его с собой. В нём есть слабое защитное плетение, способное защитить вас от слабых магических проявлений. Тем не менее, не стоит на него сильно полагаться, так как оно рассчитано на слабое воздействие, возникшее вследствие неправильных магических манипуляций, — объяснил нам Ерш Позвиздоввич, показывая этот самый знак. Чёрную овальную пластинку с нарисованной внизу белой открытой книгой и белой паутиной над ней.
— Если вы ошибётесь при создании плетения, то он защитит вас и других учеников от травм, так думаю понятней, — пояснил он свою белиберду.
— Думаю, вы прочитали правила написанные в памятке, если нет, то я могу прочитать, — спросил Ерш Позвиздоввич и не дожидаясь ответа продолжил. — Тогда вы можете задать интересующие вас вопросы, и я постараюсь на них ответить.
— А обязательно жить в интернате школы? — спросила богато одетая девушка по имени Ольга.
— Нет, необязательно, но желательно всё-таки проживать в интернате, так как это облегчает обучение и развитие как мага. И это для всех, если хотите что-то спросить, поднимите руку вот так, — показал нам Ерш Позвиздоввич. — А когда спрашиваете или отвечаете надо вставать. Ещё вопросы есть?
— А когда нас заклинаниям учить будут? — спросил самый главный вопрос рыжий парень Юрий.
— Через декаду, когда большинство научится создавать каналы. И сразу отвечу на следующий вопрос, за время обучения вы должны будете выучить семьдесят простейших заклинаний, — пояснил Ерш Позвиздоввич. — Десять в первый год, двадцать во второй и сорок за третий, если не справитесь, придется поступать повторно. Да слушаю.
— А если на третьем годе обучения, одно последние, что тоже с начала? — спросил парень, имени которого я не запомнил.
— Да сначала. Слушаю.
— А почему нас шестнадцать, и в других классах также, и как нас делили, тут нет никого, кто поступал вместе со мной? — спросила Радослава — самая маленькая девушка в классе.
— Четыре четвёрки, так удобнее учить, больше четырёх учеников сразу учителю трудно контролировать, а больше часа заниматься трудно. Ну а делать классы совсем маленькими так учителей где столько набрать. Вот и делят на четыре четвёрки, и учитель как раз успевает за урок всех посмотреть, и не устает никто слишком сильно. А разделили вас по силе, в А самых сильных, а в следующие всё слабее и слабее, чтоб разница среди учеников в классе была минимальной, и слабые не замедляли обучение более сильных.
Мы ещё долго расспрашивали Евстрафия Позвиздоввича, пока тот не сказал. — Всё на сегодня хватит, всё оставшиеся вы узнаете сами или спросите потом. А сейчас идите, устраивайтесь в интернате, это в соседнем здании, и не забудьте зайти в библиотеку получить учебники.
Выйдя всей толпой из школы, мы остановились, не зная куда идти, оба здания были одинаковые, и которое из них этот самый непонятный интернат никто не знал. Повертев головами, мы заметили, что старшие ученики заходят и выходят из одного здания слева, туда мы и направились, а за нами и ещё один класс первогодков, вышедший из школы, пока мы вертели башками.
Получив у главного воспитателя ключ от комнаты, я потопал в библиотеку. Которая оказалась большим залом на третьем этаже самой школы, все стены которого были в полках заставленных книгами. До этого я видел только три книги, по которым нас и учил читать старый писарь, а тут их было тыщи и тыщи. От понимания количества той мудрости, что была в них написана, тело охватило онемение от страха и зуд нетерпения от желания всё перечитать. В середине зала стояли маленькие столики, пять на восемь — сорок штук, с магической лампой на каждом, а справа от входа большой стол возле которого стояли трое из моего класса. Получив учебники — аж пятнадцать штук — я расписался за них и понёс в свою комнату. В комнате никого не было, а на двух дальних топчанах лежали учебники, положив свои на третий, средний, я пошёл искать отца.
— Ну, что? — спросил отец, которого я нашёл на площади у школы.
— Да ничего, комнату дали, книги получил, теперь за вещами, — ответил я, показывая свою уверенность и спокойствие. В душе же творился чистый бардак, как-то только сейчас пришло осознание, что я остаюсь здесь один, и к радости что поступил и любопытству как оно здесь всё устроено, примешались страх что остаюсь один и неуверенность в своих силах.
— Ну, хорошо тогда, идём, — выдохнул отец, видать тоже извелся, пока ждал.
И мы пошли в трактир.
— Вот Дарвел, тут восемь золотых и сорок серебряных. Только прошу, не трать зря это тебе на весь год, неизвестно ещё смогу на праздник нового года приехать или нет, — протянул мне отец кожаный кошель, когда я собрал свои вещи. — А если сэкономишь что, вообще хорошо будет, на следующий год больше останется.
— Хорошо пап буду очень бережливым, — пообещал я отцу.
— Ну тогда может, посидим внизу, кто знает, может не будет больше времени посидеть, — предложил отец.
Посидев с отцом и умяв на двоих здоровую жареную курицу с гречкой, я взял свои вещи и мы с отцом — взявшимся меня провожать — пошли к школе. Отец должен был подождать один день, и если ничего не случится послезавтра уехать.
— О, последний заявился. Ты ведь Дарвел да? — обратился ко мне рыжий одноклассник.
— Да Дарвел, а ты Юрий — так ведь, — я сел на свой топчан, положив котомку рядом и думая, куда её пристроить.
— Да Юрий, но можно просто Рыжий мне без разницы, а вещи в сундук можно положить, он под топчаном, — подсказал он.
